-
Сейчас Я пойду к себе и соберу  веши.  Я  сообщу  своему  командованию,  что
поселюсь у Вас, чтобы меня всегда при необходимости могли вызвать. По  утрам
я буду уходить отсюда на службу, а вечером возвращаться. Но,  Элизабет,  Вам
придется смириться с цветом моего мундира.
   - Уже смирилась, лейтенант, - ответила девушка.
   Он уже уходил, когда Бетси окликнула его еще раз:
   - Я хочу попросить Вас еще кое о чем.
   Флетчер уже знал, в чем  будет  заключаться  просьба,  и  снова  тоска  и
раскаяние охватили его.
   - Да, Элизабет? - сказал он, продолжая стоять к ней спиной, закрыв глаза.
   - Не могли бы Вы повидать моего Джека и позаботиться о нем? Я знаю, Вы не
сможете вытащить его из этой ужасной  тюрьмы,  но  просто  мне  хотелось  бы
иногда видеть  его.  И  потом,  если  Вы  проследите,  к  нему  будут  лучше
относиться. Прошу Вас, лейтенант!
   Бетси стояла перед  Флетчером,  прижимая  к  себе  его  сына.  Ее  широко
открытые блестящие от слез  голубые  глаза  смотрели  на  лейтенанта  совсем
по-детски. Но в ее желании не было  ничего  детского.  Она  страстно  желала
спасти своего любимого, как каждая взрослая любящая женщина.
   - Я посмотрю, что можно будет сделать.
   - Спасибо, - просто ответила Элизабет. Флетчер направился к выходу и  уже
у самых дверей обернулся.
   - Когда проснется миссис  Эшли,  -  сказал  лейтенант,  -  передайте  ей,
пожалуйста, куда я ушел и зачем.  Постараюсь  вернуться  как  можно  скорее.
Пожалуйста, позаботьтесь о ней и о моем сыне.
   - Конечно. Да ведь Вы и  сами  знаете,  что  я  все  сделаю,  -  ответила
девушка.** Флетчер вернулся домой  перед  самым  восходом  солнца.  Элизабет
дремала перед очагом, свернувшись вокруг гнездышка  из  одеял,  которое  она
соорудила для малыша. Флетчер осторожно поставил на пол детскую  колыбельку,
в которой лежало несколько поленьев. Он нес ее через весь город сквозь ветер
и снег. Он вынул поленья и положил их в огонь,  потом  склонился  над  мирно
спящей Бетси и шепнул ей:
   - Ты отомщена, Элизабет.
   Лейтенант выполнил свое обещание: он отхлестал охранника хлыстом. Флетчер
хотел выйти из кухни, но Элизабет окликнула его.
   - Лейтенант, вы видели моего Джека? Флетчер  замер  в  нерешительности  и
нахмурился. В этот предрассветный час его глаза были темными и холодными.
   - Он освободился, -  сказал  спокойно  лейтенант,  -  он  освободился  из
заточения. Глаза Элизабет округлились.
   - Благополучно? - спросила она. Флетчер утвердительно кивнул.
   - А куда он направился?
   - Этого я не знаю. Если он достаточно благоразумен, то сейчас уже  далеко
от города.
   - А я?
   - Разве недостаточно того, что он на свободе?
   - Да, конечно, - ответила девушка.
   Это было сказано таким уверенным и твердым тоном, что у Флетчера защемило
сердце. Он качнул колыбель и вышел из кухни.
   "Этого нельзя было избежать, - подумал Флетчер. - Я сделал  то  немногое,
что мог".

Глава 31

   Вера кормила сына грудью и с  нежностью  разглядывала  светлый  пушок  на
головке, из-под которого уже стали появляться черные волосики. Возможно,  он
будет черноволосым, как и его отец, как и все его  предки  из  Уэлса.  Малыш
сосал грудь, и  молодая  женщина  испытывала  незнакомые,  совершенно  новые
ощущения. Прикосновение его маленького ротика было немного  болезненным,  но
удивительно приятным.
   Родители назвали малыша Джонотаном, в честь деда, отца Флетчера.
   Вера смотрела в заледеневшее окно,  через  которое  с  трудом  пробивался
дневной свет. Лицо ее было печально, а уголки рта опущены. Сегодня  хоронили
Эзру Бриггса, и Флетчер с утра уехал на похороны, чтобы проститься с ним  от
имени миссис Эшли. Перед глазами Веры предстала могила, в  которую  опускали
гроб. Не было ни травы, ни цветов. Только снег и грязь.  Стелилась  поземка.
По крайней мере он будет лежать рядом с  женой.  Она  представляла  себе  ее
обледенелое  надгробие  под  низким  серым  небом.  Тяжело  вздохнув,   Вера
прижалась щекой к теплому затылку малыша.
   Услышав шум, она оглянулась и увидела Флетчера,  стоящего  в  дверях.  Он
подошел к Вере и склонился над кроватью.
   - Мне очень жаль Эзру, - сказал он. Вера кивнула.
   - Его дела, конечно, в беспорядке. Вся  его  собственность  опечатана,  а
ключи я принес тебе на хранение.
   - Я думала, что ты вернешься только к вечеру, мой милый.
   - Да, я тоже так думал.
   - Так что же случилось?
   - Я подал прошение по поводу разрешения на брак. Теперь,  когда  ты  дала
свое согласие, я смог это сделать. Но командование мне отказало. Ты  знаешь,
слухи о твоей деятельности каким-то образом дошли  до  сэра  Перси.  Мне  не
разрешили вступать в брак с известной бунтовщицей в самый  разгар  войны.  Я
устроил скандал, и меня освободили от службы до завтра.
   - А теперь мы должны ждать разрешения? - спросила  Вера  после  минутного
молчания.
   - Это было бы самым разумным решением, - ответил Флетчер. - Если я нарушу
запрет, то либо уволят меня, либо вышлют тебя.
   Вера ничего не сказала. Она опустила глаза на своего мальчика  и  вытерла
молочко, которое капало с его розовых губок.
   - Как ты скажешь, - сказала она.

***

   Эта зима была самой холодной за много лет. Гавань замерзла.  Но  ни  одна
сторона не имела достаточного перевеса, и осада  продолжалась.  Каждый  день
Флетчер уходил на службу. Вера ни слова не говорила об этом. Элизабет делала
все, что было в ее силах, чтобы помочь миссис Эшли по хозяйству.  Почти  вся
мебель в доме была сожжена в очаге. Того количества  дров,  которое  получал
Флетчер как офицер, им явно не хватало.
   Флетчер наслаждался спокойным течением жизни. Он не  мог  наглядеться  на
своего сына. Самыми счастливыми минутами были те, когда он смотрел, как Вера
кормит малыша грудью. Наконец-то у Флетчера была семья, и он был счастлив.
   Элизабет любила малыша, как своего собственного сына;  Она  отдавала  ему
все свое время. Бетси  была  старшей  среди  шести  детей,  и  она  обладала
неоценимым опытом по уходу за малышом. Девушка расцвела, почувствовав  такую
большую ответственность и доверие миссис Эшли. И в один прекрасный день Вера
поняла, что Бетси превратилась из ребенка во взрослую женщину.
   Однажды утром Элизабет спросила Веру:
   - А когда же он наконец женится на Вас, миссис Эшли?
   Вера с мольбой посмотрела на Бетси, но ответила с достоинством:
   - Когда Флетчер получит разрешение, мы сразу поженимся. В  этом  виновата
война. Все поставлено ей на службу, а то, что  не  отвечает  военным  целям,
может и подождать.
   Последние слова Вера произнесла с нескрываемой горечью.
   - А что если он не будет ждать разрешения? - спросила Бетси.
   - Тогда его уволят со службы и переведут на менее почетный пост.
   - Разве это так много для него значит?
   - Да, много, очень много.
   Когда Вера смотрела в глаза Элизабет, она понимала, что все ее доводы  не
имеют  серьезного  значения  для  девушки.  И  тогда  они  уже  не  казались
убедительными и ей самой. Но у мужчин на этот счет  своя  точка  зрения.  На
первом месте у них гордость и идеалы. Флетчер по-прежнему  разрывался  между
обязанностями офицера и любовью.  Вера  знала  это  и  не  торопила  его.  У
Флетчера должно  было  быть  достаточно  времени  для  того,  чтобы  принять
решение. Но по ночам, перед тем как заснуть, она молила Бога  о  том,  чтобы
Флетчер не медлил слишком долго.  Веру  очень  беспокоила  неопределенность,
которая ожидала их в будущем. Сейчас, во время войны, могли произойти  любые
события, которые разлучили бы их. И на этот раз навсегда.

Глава 32

   Ранним утром 2 марта 1776 года страшный грохот разбудил жителей  Бостона.
Это означало возобновление войны. Континентальная армия восставших вышла  на
левый берег и начала артиллерийский обстрел города, продолжавшийся три  дня.
Разрушения были довольно значительные, хотя и не такие  сильные,  как  можно
было ожидать. В воздухе постоянно висел запах дыма и гари.
   Обстрел прекратился внезапно, в день годовщины "Бостонского избиения".  т
Когда прогремел первый выстрел, все обитатели дома миссис Эшли находились на
кухне. Вера, прикусив губы и заставив  себя  забыть  о  собственном  страхе,
взяла испуганного сына на руки и стала укачивать его.  Элизабет,  ничего  не
понимая, бросила на пол одеяла, которые начала убирать, и попыталась собрать
осколки чашки, упавшей с каминной полки.
   Флетчер подошел к окну  и  разразился  такими  страшными  ругательствами,
которых женщины никак не ожидали от него услышать.
   - Скажите, сударь, а дом может разрушиться? - спросила Бетси.
   - Только в случае прямого попадания, - ответил лейтенант.
   Уходя, Флетчер поцеловал на прощание  Веру  и  сына  и  кивнул  Элизабет.
Единственное, что  он  мог  обещать  женщинам,  -  это  вернуться  сразу  по
окончании обстрела.
   Когда он наконец закончился, Вера подвела  итог:  в  доме  была  перебита
почти вся посуда, выбито несколько рам  и  перед  самым  затишьем  разрушена
каминная труба. Несколько горящих поленьев выкатились на пол,  который  чуть
было не загорелся.
   Флетчер вошел в кухню, наполненную дымом, когда  Вера  пыталась  привести
все в порядок.
   Лейтенант поцеловал ей руку и спросил, не ранило ли кого-нибудь из них.
   - Миссис Эшли обожгла руку, лейтенант, - сказала Элизабет.
   - Дай мне взглянуть, - обратился он к Вере.
   - Ничего страшного нет, - ответила Вера.
   - Как хочешь, - ответил лейтенант равнодушно.
   Он склонился над колыбелью и взял сына на руки. Вера подошла к нему.
   - Флетчер, что случилось, почему ты такой злой?
   - Твои бунтовщики не пожалели ни  женщин,  ни  детей,  ни  патриотов,  ни
сторонников короля и три дня  обстреливали  город  только  для  того,  чтобы
отвлечь британские  войска  от  своего  главного  мероприятия.  Они  возвели
укрепления на Дорчестерских высотах. Теперь  весь  наш  флот  под  обстрелом
восставших.
   Веру обрадовали эти  новости,  но  она  промолчала.  Следуя  ее  примеру,
сдержалась и Элизабет, уже готовая захлопать в ладоши.
   - Значит, осада окончена? - спросила Вера.
   -  Пока  мы  не  намерены  сдаваться.  На   завтра   назначено   решающее
наступление. Эти новости не должны покинуть нашей комнаты. Ты слышишь  меня,
Элизабет? Это сражение должно не только  решить  исход  осады,  но  и  самой
войны.
   - Послушай, Вера, - продолжал  Флетчер,  -  я  надеялся,  что  мы  успеем
пожениться, но этого не произошло и теперь все зависит от  исхода  сражения.
Война есть война, и завтра я могу погибнуть. Но я надеюсь вернуться. Я  молю
Бога об этом. Тогда мы решим, что делать дальше. Поверь мне, Вера,  я  люблю
тебя!
   Лейтенант снова ушел.
   На этот раз глаза миссис Эшли были сухими. Она понимала,  что  ее  слезы,
сколько бы она их ни лила, не смогут защитить любимого.
   Наутро начался сильный дождь.  Через  разбитую  трубу  вода  попадала  на
горящие дрова, и они дымили. Бетси стояла около очага,  разгоняя  дым  своим
передником.
   Маленький Джонотан мирно спал под стук капель дождя по крыше.
   Проходили часы, но тишину над городом ничто кроме шума дождя не нарушало.
Молчали пушки, не стреляли ружья, не слышно было команд офицеров.
   Вера надела непромокаемый плащ и  отправилась  в  город,  чтобы  выяснить
обстановку. Но не успела  отойти  от  дома,  как  была  остановлена  военным
патрулем. От него Вера узнала, что жителям рекомендовано не покидать  домов,
чтобы не рисковать жизнью. Ей пришлось вернуться, но через  некоторое  время
она повторила свою попытку. На этот раз повезло. Она натолкнулась на  группу
мужчин, собравшихся под одним из немногих сохранившихся в городе деревьев.
   - Сражение началось? - спросила их Вера.
   - Нет никакого сражения, - ответил один из них. - Эти чертовы  бунтовщики
вот-вот возьмут город и постреляют нас, как крыс. Какой стыд и позор! И  нам
и нашим защитникам-англичанам!
   Вера подумала, что  страшные  потрясения  последних  месяцев  подходят  к
концу. Если британцы сдадут город, все их войска  и  все  сторонники  короля
должны будут покинуть его на английских кораблях. И Флетчер тоже. Он свернул
со своего прямого пути только однажды: когда встретил ее.
   Но убеждения самой миссис Эшли не изменились: она  патриотка  и  радуется
победе восставших. Ее  идеалы  -  это  их  идеалы.  Конечно,  она  воспитает
патриотом и своего сына, и других  детей,  если  Бог  пошлет  их  ей.  Им  с
Флетчером надо прийти к какому-то соглашению. А времени осталось так мало.
   Вера спешила домой. Она бежала по своей  улице,  когда  дверь  одного  из
домов открылась и к ее ногам полетел какой-то сверток.  Вера  наклонилась  и
подняла его. Это был плакат, изображавший ее саму с  колониальным  флагом  в
руках в объятиях английского солдата.
   - Предательница! - крикнула ей женщина, выглянувшая из двери.
   Плакаты были разбросаны повсюду, а один висел на  дверях  ее  дома.  Вера
собрала их и, войдя в комнату, бросила в камин.
   - Элизабет, скажи, ты не сомневаешься во мне,  в  моей  преданности  делу
восставших? - возбужденно спросила миссис Эшли.
   - Конечно, нет, - ответила девушка.
   - А ты знаешь, что обо мне говорят?
   - Нет, - солгала Элизабет.
   - Просто ты не хочешь расстраивать меня. Ведь я отдала годы жизни  и  все
силы нашему делу. Почему же я не могу любить того, кого выбрало мое  сердце?
Люси Гэйдж вышла  замуж  за  генерал-губернатора,  но  не  заслужила  такого
презрения, как я!
   - Может быть, потому что у нее не было выбора, а у Вас был.
   - Выбор? - переспросила Вера и повернулась к огню.
   - Лейтенант честный и гордый человек, миссис Эшли, - сказала Элизабет,  -
и он никогда не предаст свой флаг, как и Вы свой.
   Девушка подошла к Вере и обняла ее за плечи. И они надолго погрузились  в
молчание.

***

   Элизабет спала, а  в  своей  колыбели  мирно  посапывал  Джонотан,  когда
вернулся Флетчер. Он долго глядел на огонь, пылающий в камине. Вера  подошла
к нему и присела рядом.
   - Все кончено, -  сказал  лейтенант.  -  Завтра  будет  отдан  приказ  об
эвакуации. Войска и горожане покинут город на кораблях. У нас есть несколько
дней до того, как восставшие войдут в Бостон. Вера, ты должна  ехать  вместе
со мной. Тебе нельзя оставаться в этом городе.
   - Но как я поеду с тобой? Как любовница?
   - Нет, ты поедешь со мной как моя жена. Мы сможем обвенчаться на корабле.
Если лорд Перси все-таки решит уволить меня из армии, так тому и быть.
   - Но почему бы тебе не сделать этого сейчас?
   Мы могли бы уехать куда-нибудь тайно.
   В ответ лейтенант только покачал головой.
   - Вера, ты - моя жена. Я всегда относился к тебе именно  так,  и  ты  это
знаешь. Но наш сын! Я не хочу; чтобы  его  считали  незаконнорожденным.  Это
усложнит ему жизнь.
   - Флетчер, у нас еще есть время исправить это.  Ты  сказал,  что  корабли
уходят через Несколько дней. Никто об этом не будет  знать.  Ведь  мы  любим
друг друга и должны быть вместе. Но я не смогу жить среди врагов. Я не смогу
предать своих товарищей. У меня тоже есть чувство долга, как и у тех мужчин,
которые погибают, выполняя свой долг.
   - Нет, Вера, люди, о которых ты говоришь, - безумцы.
   - Они живут ради славы.
   - Война -  это  не  слава,  это  смерть  и  страдания,  она  разлучает  с
любимыми... Как мне жить без тебя? Ведь ты моя жизнь, Вера.
   - Не говори так, - сказала она, поднося его руку к своим губам.
   Он крепко прижал ее к себе, спрятав лицо в пушистых волосах.  Он  никогда
не забудет их  чудесного  запаха,  наполненного  ароматом  июньских  полевых
цветов.
   - Вера, ты не забудешь меня, когда окончатся все эти ужасы и страдания?
   - Нет, дорогой, я никогда не забуду тебя.

***

   Над гаванью проносились серые облака. Мостовые дрожали  от  топота  тысяч
солдатских башмаков. Все британские войска и все сторонники короля грузились
на  корабли.  Вереница  женщин  стояла   на   набережной,   провожая   своих
возлюбленных. Уезжали только те женщины, которые стали  законными  супругами
офицеров.
   В городе уже были разобраны баррикады. Война закончилась.
   - Вера, - сказал Флетчер,  обнимая  молодую  женщину,  -  я  хочу,  чтобы
Джонотан помнил обо мне. Чтобы он никогда не думал обо мне плохо.
   - Обещаю тебе это, - сквозь слезы ответила Вера.
   - Родная, ты обещала не плакать. Я люблю тебя!
   - И я тебя, милый.
   - Так что же мы делаем с нашей любовью, дорогая! - воскликнул Флетчер.
   - Каждый из нас выбрал свой путь и следует ему.
   - Я никогда не говорил тебе.  Вера,  как  уважаю  тебя,  твои  убеждения.
Оставайся такой всегда.
   - Флетчер!
   - Давай попрощаемся, дорогая, иначе я никогда не уйду.
   Флетчер поцеловал ее волосы, как это делал всегда в их  самые  счастливые
минуты, и вышел, не оглянувшись.
   Вера смотрела ему вслед до тех пор, пока  могла  различить  в  толпе  его
фигуру. "Флетчер, милый Флетчер, не уходи!" - этот крик рвался из ее  груди,
но она продолжала стоять молча.
   На кораблях были подняты паруса, и они готовились покинуть Бостон.

Глава 33

Лонгмедоу, октябрь, 1781 г.

   Джонотан был высоким красивым мальчиком с черными, как смоль, волосами  и
большими зелеными глазами. Он выглядел старше своих лет.
   Сегодня, в воскресенье, он был  одет  в  темный  строгий  костюм,  сшитый
специально для посещения богослужений. Костюм очень мешал Джонотану, который
не мог ни минуты устоять на месте.
   Погода была удивительно теплая для конца октября.  Солнце  ярко  светило,
деревья окрасились во все оттенки красного,  оранжевого  и  желтого  цветов.
Джонотан  шел  с  мамой  вдоль  берега  реки,  которая  серебристой   лентой
извивалась между поросшими лесом холмами. Вернее, он бежал впереди нее, ведь
вокруг было столько интересного!
   Мальчик спешил к своему любимому старому вязу, склонившемуся над заводью.
Он очень любил залезать на него и воображать  себя  всадником,  скачущим  по
лесу и сражающимся с врагами. В мечтах он воевал всегда с  одним  и  тем  же
человеком. Как ни странно, этим человеком был его отец. Джонотан  был  очень
сердит на него за то, что он оставил их с мамой.
   Мальчик не верил в то, что его отец умер, хотя в  деревне  все  знали  об
этом. Мама тоже считала, что отец жив. Джонотан подбежал к любимому  вязу  и
увидел, что дерево уже занято: на нем сидел бородатый мужчина.
   Жизнь Веры в Лонгмедоу вошла в свое спокойное русло. Теперь это была  уже
совсем не та женщина, которая в свое время покинула деревню ради Бостона.
   Сама деревня совсем  не  изменилась  со  времен  детства  Веры,  но  люди
менялись на глазах. Многие мужчины возвращались с войны  израненные,  другие
потеряли на войне близких друзей, и это накладывало  неизгладимый  отпечаток
на всю их дальнейшую жизнь.
   К этой категории можно было отнести и Уильяма Блисса, когда-то веселого и
беззаботного юношу, с которым Вера была знакома с  детства.  Вернувшись  год
назад из армии, Уильям стал постоянным спутником  Веры.  Он  провожал  ее  с
сыном после воскресной службы и частенько напрашивался на обед. Вот и сейчас
Уильям подошел к Вере, предложив ей свою руку.
   - Джонотан! - позвала Вера.
   - Не зовите его, пусть побегает. Ведь здесь  с  ним  не  может  случиться
ничего дурного.
   - Конечно, Вы правы.
   - Я очень рад, что мы с Вами снова подружились,  -  сказал  Уильям.  Вера
промолчала.
   - А знаете, что говорят о нас в деревне?
   - Нет, - солгала Вера.
   - Говорят, что дважды овдовевшая дочь старого Колтона скоро станет доброй
женушкой бедняги Уильяма.
   - А что Вы об этом думаете?
   - Я думаю, что Вы так же не хотите этого, как и я.
   - До чего же приятно слышать такое, - засмеялась Вера. - Но Вы  правы.  Я
не собираюсь выходить замуж. Даже если бы действительно  была  уверена,  что
мой муж погиб. Но я в это не верю.
   - Вы никогда не говорили об этом прежде, - с удивлением заметил Уильям.
   Когда Флетчер попросил ее вернуться в Лонгмедоу  и  там  ждать  окончания
войны