ого хозяйского нравоучения.
     Николь устроилась на работу к женщине, которая вывела бы из себя и святого, и лишь для того, чтобы Джим хорошо питался, жил в обустроенном доме, где много игрушек, и играл в просторном саду. Конечно, он ничего не может назвать своим, и вся его одежда - обноски близнецов, но он еще слишком мал, чтобы понимать это. Хотя на этот раз она собиралась устроить ему настоящее Рождество. Вот почему рискнула вызвать на себя гнев Кэтлин, прося прибавки к жалованью. Впрочем, воспоминания об этой части вечера держались недолго в ее памяти.
     Она не могла, никак не могла поверить, что Мартин Уэббер горел желанием принять дочь дворецкого в свой огромный старинный дом. И куда бы он ее пригласил - в главную часть дома - или же ожидал, что она снова втиснется в отвратительную сырую и заброшенную квартиру в полуподвале, где жили отец с мачехой? А если дедушка Пола предложит ей финансовую помощь, неужели она окажется такой слабой, что примет ее?
     - Теперь, когда я знаю, что у тебя был Пол Джиротти, - милостиво пробубнила Кэтлин на следующий день, - понимаю, что ты не могла не впустить такого важного человека. Но это должно быть единственным исключением из правил, Николь. Больше никогда не открывай дверь, когда нас нет.
     О деньгах ни гугу, мрачно констатировала Николь.
     Кэтлин уже раззвонила всем своим друзьям: ?Вы не представляете, кто был у нас в доме прошлым вечером... самый очаровательный мужчина... стоит, должно быть, миллиарды... Да, у него работает отец нашей няньки... Можете себе представить, она не предложила ему даже чашки кофе! Видимо, он слишком избаловал ее, она просто повернулась к нему спиной. Я не думаю, чтобы итальянцы были так же строги с прислугой, как мы?. В дверь позвонили. Николь прошла через прихожую и застыла в дверях. Через боковое окно она увидела впечатляющих размеров лимузин. Шофер, видимо, только что помог хозяину выйти из машины и стоял у открытой дверцы. Николь открыла дверь. Пол, в элегантном сером костюме, белой шелковой рубашке и бледно-голубом галстуке, стоял перед ней. Он выглядел величественно.
     Сердце Николь пустилось во всю прыть, будто кто-то пришпорил его. Волна душевного подъема, настолько сильная, что ощущалась физически, пригвоздила ее к тому месту, где она стояла. Видимо, действительно сейчас что-то произойдет.
     - Я не ожидала, что ты снова приедешь, - прошептала она.
     Пол лишь мельком взглянул на нее, прежде чем озарить ослепительной улыбкой кого-то у нее за спиной.
     - Миссис Кларк?
     - Просто Кэтлин, пожалуйста, - проворковала хозяйка дома.
     Пол прошел мимо Николь так, будто на ней была шапка-невидимка, и крепко пожал протянутую руку Кэтлин.
     - Пол...- смущенно пробормотала Николь.
     - Я пришел переговорить с твоей хозяйкой, если позволишь.
     - Пойдемте в гостиную.- Кэтлин посмотрела на Пола с восхищенной улыбкой.- Принеси нам кофе, Николь.
     Николь пошла на кухню. Возвратившись, она прислушалась к разговору хозяйки с Полом.
     - Очень сожалею, но, боюсь, мы не сможем освободить ее в настоящий момент. У нас будут гости, которые останутся на Рождество, - говорила Кэтлин извиняющимся тоном.
     Николь приоткрыла дверь в гостиную и встала в проеме, раздосадованная тем, что ее так бесцеремонно отстранили от обсуждения вопроса, имеющего к ней прямое отношение. Как Пол посмел перепрыгнуть через ее голову, будто она ребенок и сама не может за себя постоять!
     Она поставила кофе на маленький столик.
     - Когда Николь в последний раз была в отпуске? - растягивая слова, проговорил Пол, стоя у мраморного камина.
     Застигнутая врасплох вопросом, Кэтлин замялась.
     - Ну...
     - На самом деле у Николь вообще не бывает выходных в этом доме, не так ли, миссис Кларк?- Неприкрытое презрение сквозило во взгляде Пола.
     - Откуда вы это взяли? - довольно резко спросила Кэтлин.
     - Пол.- Николь сделала слабую попытку вмешаться.
     - Условия работы Николь на языке у всей округи,- отрезал он. Черты его лица стали жестче. - Неприкрытая эксплуатация - вот общая характеристика условий ее работы в вашем доме.
     - Что?! О чем вы говорите? - Лицо Кэтлин покрылось пятнами, ее потрясла эта внезапная атака.
     - Пол, ради Христа,- с ужасом вмешалась Николь.
     Но Пол даже не посмотрел в ее сторону.
     - Вы воспользовались ее беременностью. Более двух лет заставляете ее работать круглые сутки, а платы за это хватает только на леденцы и орешки. Люди обязаны заботиться о тех, кто на них работает, вы же проигнорировали этот долг. Поскольку ваша семья не бедна и никто из вас не страдает потерей разума, то нет и смягчающих обстоятельств, которые могли бы извинить такое недостойное поведение.
     - Как вы смеете говорить со мной подобным тоном? Вон из моего дома! - Кэтлин покраснела от неописуемой ярости.
     - Пойди собери вещи, Николь,- строго сказал Пол, не поведя бровью. Улыбка между тем затеплилась в уголках его чувственного рта. - Я жду в машине.
     - Я никуда не поеду,- безвольно начала Николь.
     - Притча во языцех во всей округе! Это я-то! - Кэтлин бросила на молодую женщину взгляд, полный осуждения.- Когда я думаю о том, что мы для тебя сделали...
     - Вы не сделали ничего, кроме того, что использовали ее в своих интересах,- твердо заявил Пол.
     - Вон из дома, немедленно! - Кэтлин сорвалась на пронзительный крик.

2

     Без кровинки в лице, Николь тащила свой чемодан к входной двери, а вслед ей неслась громкая брань Кэтлин. Коренастый пожилой человек в форме шофера ждал с молчаливой готовностью взять ее багаж и отнести в машину. Дверь дома с грохотом закрылась.
     Подняв дрожащую руку, чтобы прижать ее к дергающейся брови, Николь поспешила за угол дома к огражденному забором внутреннему двору, где играл Джим, пока она бросала в чемодан его и свои вещи.
     Все это время Кэтлин стояла рядом, внимательно наблюдая за ней. Хозяйка, полная злобы и желания хоть как-то отомстить за унижения, которым подверг ее Пол, не разрешила Николь взять что-либо из одежды Джима, сказав, что обноски близнецов были отданы ей на время, а вовсе не насовсем. То же самое она проделала, когда дошел черед до игрушек, которыми уже давно не играли дети Кларков.
     Напуганная тем, что бывшая хозяйка выставила Джима почти раздетым во двор навстречу зимнему ветру, Николь подбежала к машине и подхватила на руки крохотное тельце сына. Он, насупившись, смотрел на нее большими черными глазами.
     - О, Джимми,- чуть не зарыдала она, тесно прижимая к себе сына и пряча лицо в черных кудряшках его волос, - я убью Пола за то, что он сделал с нами! Клянусь тебе.
     Шофер распахнул дверь лимузина. Увидев, что Кэтлин вышла из дома, Николь с сыном на руках проскользнула в машину, надеясь, что здесь Кэтлин не посмеет снять с Джима потертое шерстяное пальто и бумазейные штанишки, не говоря уже о высоких сапожках.
     Пока шофер закрывал дверь и с величественным видом обходил капот, как бы бросая этим вызов агрессивному настрою Кэтлин, молчание в просторном, обитом кожей салоне лимузина грозило вот-вот разразиться бурей. Еще не отдышавшись после лихорадочной гонки во спасение сына от прямого столкновения с гневом хозяйки, Николь подняла глаза. Пол в упор смотрел на мальчика, сидящего у нее на коленях.
     - Он очень темноволосый,- резюмировал он с некоторым удивлением.
     Николь склонила голову, пересаживая сына на сиденье рядом с собой и пристегивая его ремнем безопасности.
     - Я думал, мальчик - блондин, - продолжал Пол, у которого перехватило дыхание, когда он увидел, как Джим рассматривает его темно-карими глазами, обрамленными длинными черными ресницами.
     Заволновавшись, Николь быстро нашлась:
     - Это у него от моей мамы... Она была темной. Гены, знаешь, передаются через много поколений,- как-то неуверенно проговорила Николь и, покраснев, сжала губы.
     - Я никогда не встречал твою мать. Николь именно на это и уповала, потому что ее мать, как и она, была блондинкой и жила в имении ?Старое озеро? всего несколько месяцев. Вскоре их брак с отцом распался. Будучи беременной, она предпочла одна перенести все тяготы и заботы, связанные с рождением ребенка, чем оставаться с мужем, которого очень скоро стала презирать, считая, что у него отсутствует чувство собственного достоинства.
     Николь глубоко вздохнула. Это не помогло успокоить нервы.
     Она только что была готова наговорить Бог знает что. Успокоиться помог сын. Николь привлекла к себе темную головку Джима и клятвенно пообещала себе успокоиться.
     - Ты понимаешь, что наделал?- Вопрос к Полу тоже был выходом из положения.
     - Плохи дела,- признался Пол с возмутительным спокойствием.- Я не могу взять тебя в имение по крайней мере до четверга. У Мартина гости. Совсем ни к чему появляться, пока они там.
     Николь вздрогнула и вскинула голову.
     - Ты лишил меня и сына единственного пристанища.
     - Могла бы сказать мне спасибо.- Взгляд его черных глаз откровенно провоцировал ее.
     - Сказать тебе что?- не поверила ушам Николь.
     - Как ты могла оставаться в рабстве у такой дряни! Где твоя гордость и здравый смысл и как ты так долго могла терпеть все это?
     - Я оставалась там ради сына, - выговорила она с чувством собственного достоинства. - Я находилась с ним целый день. Нигде в другом месте я не смогла бы это сделать.
     Пол посмотрел на нее осуждающе.
     - Кончай драматизировать. Естественно, я несу полную ответственность за вас обоих до тех пор, пока Мартин не освободит меня от этого.
     Николь была так близка к взрыву, что решила ничего не говорить.
     - В четверг вы будете в замке деда, где состоится примирение. Меня не волнует, что тебе трудно это сделать. Но такова цена возвращения, и ты ее заплатишь, - сказал Пол. - Сегодня я оказал тебе любезность.
     Николь глотнула воздух.
     - Любезность? В результате этой любезности вся одежда моего сына - та, что на нем, и ничего больше, даже ни одной игрушки.
     - Ваф, - впервые заговорил Джим. - Хочу Ваф-Ваф.
     Николь застыла в испуге.
     - Ваф дома, маленький,- проговорила она тихо.- Он не может прийти.
     Джим захныкал. Он был столь очевидной миниатюрной копией своего отца, что на мгновение Николь усомнилась, что Пол не догадался об этом.
     - Ваф-Ваф. Ваф тоже любит машины,- продолжал малыш.
     Николь проглотила комок в горле и окинула Пола осуждающим взглядом.
     - Может быть, ты ему объяснишь, что игрушка, - это слово она подчеркнула, - с которой он спал все ночи, больше не принадлежит ему.
     - О чем ты говоришь? Неужели во время своего бегства ты была столь невнимательна, что забыла взять игрушку?
     - Нет, я не это имела в виду,- нервно проговорила Николь. - Нет. Вся его одежда и игрушки раньше принадлежали детям Кэтлин, и она запретила мне взять с собой хотя бы одну из них. Это не так уж удивительно после того, как ты оскорбил ее. Она не могла ответить тебе, но так она выместила злобу на моем сыне.
     Тонкое смуглое лицо Пола потемнело.
     - И одежда, и игрушки? Николь отрывисто кивнула.
     - Игрушка,- настойчиво повторял Джим,- игрушка Ваф.
     - Мы купим новую. Особенно этого Ва-фа,- скрипнул зубами Пол решительно.- Я бы никогда не поверил, что женщина может быть настолько мелочной!
     - Этого Вафа нельзя купить ни за какие деньги,- сказала Николь глухо.- Его сделала бабушка Кэтлин для правнучки. Это розовый жираф.
     Пол развел руками.
     - Я найду похожего жирафа.
     - Его не проведешь, Пол. - Николь покачала головой, которая раскалывалась от боли. Она вдруг подумала: и что я зациклилась на ничтожной, хоть и горячо любимой мягкой игрушке, когда мы не знаем даже, где придется ночевать. - Куда ты везешь нас?
     - В мой городской дом, куда же еще!
     - Я не поеду к тебе домой! - в ужасе воскликнула Николь.
     - Домой, - сказал Джим. - Ваф.
     - Он расстроен,- неуверенно заметил Пол.
     - Сын еще такой маленький,- защищаясь, ответила Николь. - Как ты мог так поступить с нами?
     - Легко. Я сделал то, что нужно.
     - То, что нужно?
     - Хорошо это или плохо, но твой ребенок из рода Уэбберов. Он часть нашей семьи и не должен страдать из-за ошибки своих родителей.
     Николь окинула его обжигающим взглядом.
     - Как мать я, по крайней мере, не совершала никаких ошибок.
     - Предлагаю перенести этот разговор на то время, когда мы будем одни.
     - Я не хочу ехать к тебе домой, - повторила Николь.
     - А я не собираюсь селить вас в гостинице. Ты можешь опять сделать глупость и исчезнуть, а я и так уже потратил уйму времени, чтобы разыскать тебя.
     - Я думала, что это Мартин...
     - Моему деду за восемьдесят,- сухо напомнил Пол.- Я обратился в сыскное агентство и долго имел дело с ними, поскольку разыскать тебя оказалось не так-то легко.
     - Я не хотела, чтобы меня разыскивали, - прошептала Николь. Ее вдруг охватила ужасная слабость.
     Наступило молчание. Минуту или две она, ничего не видя, смотрела в окно, а потом повернулась к Полу.
     Спокойствие, сквозившее в его эффектной фигуре, возмущало ее, готовую взорваться от напряжения. Однако и невозмутимость Пола была весьма обманчива, поскольку он тоже испытывал дискомфорт и без всякого удовольствия вынужден был делать то, что делал.
     - Я боялся, ты кончишь тем, что окажешься на улице,- прервал молчание Пол бесцеремонно откровенным замечанием.
     Но и его Николь оставила без ответа, лишь глаза у нее расширились от негодования.
     - Это вполне естественное опасение,- спокойно заметил Пол.- Сколько бы денег у тебя ни было, на них долго не протянешь. Я думал, ты будешь вынуждена использовать свою внешность, чтобы выжить.
     - Нет, я не дошла до такой степени отчаяния.- Николь стиснула руки на коленях, голос ее дрожал, но не утратил сарказма. - Я выжила... без использования внешности.
     - Скоро ты будешь благодарна за мое вмешательство.
     - Никогда. Нельзя так играть жизнями людей.
     Хотя Николь говорила внешне спокойно, ей было тревожно и она чувствовала полную безысходность. Бездомная, без копейки в кармане, безработная! Пол разрушил все, что у них было. Он сделал то, чего нельзя простить: поставил ее в унизительное положение, заставив принять тот факт, что теперь они полностью зависят от его великодушия. Больно переносить такое, но, видимо, ничего не поделаешь - у нее есть сын и она не может бросить все и уйти. Да и куда?
     Машина подъехала к большому впечатляющего вида особняку, стоявшему на тихой площади. Николь выбралась из лимузина и хотела взять на руки Джима, но он стал выкарабкиваться сам, умышленно ускользая из ее рук, проявляя черты упрямой независимости, которые она стала все чаще замечать по мере того, как подходило к концу его младенчество. Пожилая женщина открыла входную дверь, прежде чем они поднялись на верхнюю ступеньку крыльца. Она склонила седую голову, сосредоточив все внимание на Джиме.
     - Моя экономка Анна. Она будет смотреть за ребенком, - сообщил Пол.
     - За ребенком...- Как больно было слышать эти равнодушные слова, ведь их говорил отец этого ребенка.- Я сама буду смотреть за ним.
     - Анна когда-то нянчила меня,- сухо сказал Пол.- Могу заверить, что она лучше тебя справится с маленьким.
     Женщина внимательно оглядела Николь, потом перевела взгляд на хозяина, чтобы выслушать его наставления.

***

     Няня Пола. Ну и дела, подумала Николь, розовея от замешательства. Итальянка-то быстро заметит сходство, особенно если она ухаживала за Полом, когда тот был в таком же возрасте. Правда, посмеет ли она заикнуться об этом и вообще что-либо комментировать? Николь убедила себя, что ее тайна не раскроется.
     Она сама не имела намерения рассказывать Полу, что он отец ее ребенка. Это было бы нечестно - она же обдуманно пошла на риск забеременеть. Действительно, как ни тяжело это вспоминать без постыдного чувства презрения к себе, Николь и вправду хотела зачать в те памятные выходные.
     В то время больше всего на свете она хотела дать Полу ребенка вместо того, которого он потерял, совсем не представляя, что будет в дальнейшем. Или все-таки представляла? В глубине души не надеялась ли она на то, что Пол сочтет невозможным бросить своего ребенка?
     Конечно, она поступила безрассудно, но поняла это только в момент, когда Пол отверг ее. Безнадежная влюбленность в Пола все объясняла. Но этот человек никогда бы не понял и не простил того, что она сделала. Решил бы, что Николь солгала, потому что хочет завладеть его богатством. Услышав признания свалившейся на его голову воровки, что еще можно было подумать? Вряд ли он заподозрил бы искренние чистые мотивы в ее умышленном и удавшемся стремлении забеременеть.

***

     Закончив разговор с Анной, которая уже держала Джима на руках, Пол распахнул дверь.
     - Теперь мы можем поговорить, Николь, - тихо начал он. Эти спокойно сказанные слова подействовали.
     Ругая себя, она последовала за Полом в великолепно обставленный кабинет и, посмотрев на свое отражение в зеркале на стене, испугалась. Перепутанные волосы напоминали пучок соломы; лицо, лишенное какой-либо косметики, поскольку косметику, как и многое другое, она считала не обязательным в однообразной и унылой ее жизни, было бледным. На ней был черный свитер, джинсы и бархатный жакет - поношенные вещи из благотворительного магазина.
     Убожество своего вида она ощутила всем существом, когда вошла в кабинет, обставленный с потрясающей роскошью: старинная мебель, тяжелые, замысловато задрапированные занавеси, большие персидские ковры. Всюду свежие цветы.
     Пряча руки в карманы, Николь как затравленный зверек смотрела на Пола.
     Опершись на край письменного стола из красного дерева, он наблюдал за ней. Красивые глаза смотрели открыто и безжалостно оценивающе. Застигнутая врасплох этим взглядом, Николь восприняла его как физическое прикосновение. Ее стройная фигура напряглась, скулы залило краской, и у нее перехватило дыхание, сердце лихорадочно застучало. Пол выпрямился и пошел к ней, уверенный и молчаливый, словно крадущийся хищник. Николь готова была убежать, спрятаться от его пристального взгляда. Он остановился в двух шагах от нее. Воцарившееся молчание гнетуще действовало на Николь.
     - Наконец-то мы одни,- произнес Пол с явным удовлетворением.
     Николь сощурилась, ее сердце колотилось так пугающе быстро, что она подумала - оно вот-вот разорвется.
     - Скажи мне...- продолжал Пол тем же гипнотизирующим голосом, который действовал на нее возбуждающе.
     - Сказать тебе - что? - Настоящая паника стала охватывать ее, когда она почувствовала, как реагирует на его близость. Николь отступила назад.
     Пол сделал еще шаг, почти прижав ее к книжным полкам.
     - Я прошу честного ответа на очень простой вопрос. Мне потребовалось время для того, чтобы разобраться во всем и задать его. Ты использовала меня как приманку, чтобы заставить Эндрю ревновать? Или же оказалась в постели с ним, чтобы отвязаться от меня?
     Как только Пол воскресил прошлое, точнее свою версию прошлого, Николь потеряла способность двигаться. Она в волнении облизывала губы, пытаясь взять себя в руки. Глаза Пола сузились. Все его внимание сконцентрировалось на розовом изгибе ее губ. Высвободившись на мгновение от его сковывающего взгляда, Николь набрала в легкие воздуха и почти беззвучно выдохнула:
     - Ни то, ни другое.
     - Нет, это должно быть или то, или другое, если только у тебя не мораль проститутки, а я бы очень не хотела так думать в отношении девятнадцатилетней девушки,- сказал Пол с безжалостным цинизмом.- Я хочу верить, признаю, что, возможно, ты испытывала что-то к одному из нас.
     Николь побагровела, злость засверкала в ее голубых глазах.
     - Ты не имеешь права спрашивать.
     - Двое мужчин и одна очень красивая девушка, - как бы продекламировал Пол, - гарантия беды, особенно когда эта девушка импульсивна, чувственна и взбалмошна.
     - Я не знаю, почему ты говоришь со мной так. Мне не нравится это.
     Немигающий взгляд черных глаз не отпускал ее.
     - Н