только противник показался в поле зрения.
     Вдрызг пьяный разбойник, с полуспущенными штанами, не успел и подумать о защите: кинжал вонзился ему в плечо по самую рукоять. Душегуб взревел от боли, но не упал, а повернулся, словно раненый медведь, и в бешенстве обрушил на обидчика пудовый кулак.
     Удар отшвырнул Клива прямо на камень. Розалинда услышала, как он охнул, и не раздумывая бросилась на помощь. Бандит по-вернулся, чтобы разделаться и с ней, но вдруг зашатался и рухнул на колени. Она услышала тревожный возглас кого-то из его сотоварищей и не стала медлить. Испуг и отчаяние придали ей сил. Она вцепилась в руку Клива, закинула ее себе на плечо и, не теряя ни единого мгновения, устремилась к деревьям, не то ведя, не то таща на себе оглушенного пажа.
     - Миледи... - пробормотал Клив, стараясь не потерять сознания.
     - Бежим, Клив, бежим! - повторяла Розалинда. Она ждала, что вот-вот ее собьет с ног озверевшая банда убийц, и даже не осмеливалась оглянуться назад, не желая знать, насколько близка ее смерть. Но когда они благополучно укрылись в спасительной тени густого леса, Розалинда все-таки отважились посмотреть, что же делается позади.
     Несмотря на всю отчаянность положения, она едва не расхохоталась. Раненый головорез так и лежал там, где упал после геройской атаки Клива. Слабым мановением руки он звал на помощь, но его соратники явно были не в том состоянии, чтобы должным образом о нем позаботиться. Один герой, торопясь на помощь и шатаясь с перепоя, споткнулся о корень и ткнулся носом в землю. Другой браво кинулся к реке, оглянулся вокруг, устремился в другом направлении, но тут же снова остановился и принялся в замешательстве вертеть головой, как бы соображая, что же такое он ищет.
     Один раз он даже обратил взор в сторону беглецов, и Розалинда оцепенела, в полной уверенности, что их обнаружили. Но грозный преследователь шаткой походкой заковылял в другую сторону, и Розалинда облегченно перевела дух.
     Без долгих размышлений девушка углубилась в заросли кустов и деревьев, все еще поддерживая Клива. Она не обращала внимания на ветки, которые цеплялись за ее плащ и волосы, и шла не разбирая дороги куда глаза глядят, лишь бы уйти подальше от этого страшного места. Только когда ее босая нога зацепилась за какой-то стелющийся стебель и почти запуталась в нем, Розалинда опомнилась и поняла, что может наконец остановиться. Клив застонал от боли: он попытался обойтись без поддержки, но ноги отказали ему, и он рухнул как подкошенный.
     - Клив! Клив! - Розалинда опустилась на колени рядом с ним и приподняла его голову. Глаза юноши медленно открылись, в них читались страдание и растерянность.
     - Леди Розалинда? - только и вымолвил он, его веки снова опустились.
     - Ш-ш-ш. Все в порядке, Клив. Все хорошо. Полежи минутку, а я пока посмотрю, сильно ли тебе досталось, - приговаривала она спокойным голосом, хотя на душе у нее было совсем не так спокойно.
     - Вы должны добраться... благополучно. В Стенвуд... - Пальцы Розалинды нащупали рану, и Клив невольно дернулся.
     - Потерпи. Дай мне посмотреть... - Розалинда смолкла, увидев в волосах запекшуюся кровь. Сосредоточенно нахмурясь, она осторожно раздвинула густые каштановые кудри, чтобы лучше оценить, насколько глубока рана. Кровь лишь слегка сочилась, но рана оказалась довольно неприятной. Розалинда задумалась, соображая, что же теперь делать.
     Положение их можно было назвать в лучшем случае рискованным. В эту минуту прямая опасность им не грозила, но кто бы мог поручиться, что это надолго? Они находились в чужих владениях - без пищи, без оружия. И вокруг никого, кто мог бы им помочь...
     Случайно бросив взгляд на руку Клива, Розалинда испытала огромное облегчение: несмотря на все, что ему довелось пережить, юноша все еще сжимал в руке кинжал. Клинок был липким от крови бандита, которого паж ранил. Конечно, кинжал не назовешь серьезным оружием, но то, что он у них есть, было замечательно. Девушка немного приободрилась: у них есть кинжал и сейчас их никто не преследует. Для начала и это неплохо.
     Она несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь умерить бешеный стук сердца. Собравшись с силами и отогнув подол платья, Розалинда попробовала оторвать кусок от края льняной сорочки. Но попытка не увенчалась успехом: тонкое полотно было соткано на совесть. Она потянулась за кинжалом, но полубесчувственный юноша лишь судорожно сжал пальцы, не давая Розалинде вынуть кинжал из его руки.
     - Клив, отдай мне кинжал, - шепотом убеждала его Розалинда. - Я только хочу перевязать тебе голову. Потом мы подыщем более удобное место для отдыха. Скоро настанет ночь, и нам нужен кров. - Тонкой рукой девушка ласково погладила пажа по лбу. - Как только закончу, я сразу же верну тебе кинжал.
     Клив с трудом разлепил веки, и на этот раз его взгляд казался более ясным.
     - Не надо портить ваше платье.
     - Лежи спокойно и не спорь, - приказала Розалинда. У нее немного отлегло от сердца. Может быть, Клив и не так серьезно ранен. Двумя пальцами она вынула кинжал из его раскрывшейся ладони. Брезгливо морщась, Розалинда, как сумела, протерла клинок листьями молодого папоротника и ловко вырезала из подола сорочки две длинные полосы. Когда она закончила перевязку, Клив слабо ей улыбнулся:
     - Благодарю вас, миледи.
     Клив попробовал сесть, но без помощи Розалинды вряд ли бы преуспел в своем намерении. Как ни старался юноша скрыть боль, Розалинда не могла не заметить, как он изменился в лице.
     - Я должен доставить вас в безопасное место, - пробормотал паж, блуждающим взглядом окидывая густой лес вокруг них.
     - Прежде всего необходимо позаботиться о тебе, - возразила Розалинда, в свою очередь оглядываясь по сторонам. - Во-первых, нужна вода, чтобы хорошенько промыть рану.
     Она задумалась, прикусив губу.
     - Здесь есть река, - напомнил Клив.
     - К реке нельзя! - немедленно возразила Розалинда. - Эти мерзавцы сразу заметят нас, если мы осмелимся выйти на берег.
     Между деревьями с шумом пролетела птица, и оба от неожиданности подскочили. Розалинда проводила ее взглядом до развалин замка, возвышавшегося на холме, и тут ее осенило:
     - В замке обязательно есть колодец. Нам нужно идти туда...
     - Вы же слышали, что рассказывали рыцари, - запротестовал Клив, неожиданно обретая силы. - Там водятся призраки. Чистое безрассудство тревожить это обиталище мертвых.
     Как ни пытался Клив поколебать ее решимость, Розалинда поднялась на ноги. Вид у нее был совсем не подобающий для леди: чулки разодраны, платье в клочьях, да к тому же мокрое, хоть выжимай. Даже в прочной накидке с одной стороны зияла огромная прореха. Но главное - она была жива, и Клив тоже. Призраки казались ей куда менее опасными, чем люди из плоти и крови, встреча с которыми грозила смертью.
     - Призраки-то нас и защитят, - уверенно заявила Розалинда, наклоняясь к Кливу, чтобы помочь ему встать.
     Тот воззрился на нее с большим страхом:
     - Они задушат нас во сне.
     Розалинда уже обхватила его рукой за талию и приготовилась идти, но паж не сдавался:
     - Усядутся нам на грудь и высосут из нас жизнь.
     - Зато там нас никто не будет искать, - отрезала девушка, хотя легкое сомнение холодком пробежало у нее по спине. - Призракам от нас - никакого вреда. Наверняка они знают это.
     Похоже, Розалинда не убедила Клива, но иного выхода не было. Сам он был чрезвычайно слаб из-за удара в голову, поэтому покорился. С величайшими предосторожностями, пригибаясь к земле, они побрели к руинам замка.

3.

     Эту бесконечную ночь Розалинда провела без сна. Но не потревоженные духи и не стоны несчастных призраков были тому виной. Не тени злополучного сэра Медвина и его безвинно погибшей жены преследовали ее в томительные часы, когда она сжималась в комочек под открытым небом в развалинах того места, что, по всей вероятности, было когда-то одной из кухонных кладовок. Розалинду снедало беспокойство за Клива, который метался в жару. Стоило ей смежить веки, как перед ее взором вновь и вновь возникали леденящие душу картины минувшего дня, когда смерть предстала перед ней во всей своей жестокой реальности.
     Нелда не хотела отправляться в путешествие. Но ей пришлось сорваться с места, потому что Розалинда настояла на своем отъезде. И если бы не упрямство Розалинды, Недда была бы сейчас жива, как и четверо ни в чем не повинных рыцарей. Хотя Розалинда видела только три трупа, она была уверена, что убиты все, и мысль о погибших неотступно терзала ее совесть. Это ее вина, казнила она себя. Эти страдальцы не удостоились даже христианского погребения. А теперь еще и Кливу совсем плохо.
     - Пресвятая Богоматерь, Дева Мария! - Слова страстной мольбы рвались из самого сердца. - Заклинаю Тебя, спаси этого мальчика! Сжалься над ним! Не дай ему умереть!
     В непроглядной тьме безлунной ночи, в горестном одиночестве бодрствовала Розалинда на своем посту. Вокруг шуршали какие-то зверюшки; чей-то вой раздавался вдали Она изо всех сил старалась подавить в себе все страхи и благодарила Всевышнего за то, что они остались живы, нашли убежище в разрушенном замке и обнаружили остатки колодца на мощенном булыжником дворе. И все-таки горечь и негодование не отпускали ее.
     Как все это несправедливо, молча негодовала Розалинда, не забывая менять влажную тряпицу на пылающем лице Клива. Все несправедливо! Джайлс не должен был умирать. Почему так страшно должна была оборваться жизнь Нелды и рыцарей лорда Огдена? За какие грехи ей выпала такая кара - стать невольной виновницей и свидетельницей этой резни? А бедный Клив...
     Паж застонал, заворочался и вдруг принялся неистово молотить воздух одной рукой, борясь с незримым противником, но Розалинда схватила его руку и прервала бой, рожденный воспаленным мозгом юноши.
     - Берегитесь! - простонал тот в бреду. Одинокая слеза проступила сквозь плотно сжатые веки и потекла по щеке. - Берегитесь, миледи!
     Потом глаза его раскрылись, и Клив уставился на свою госпожу так, словно она была одним из тех самых призраков, которых он опасался.
     - Тише, тише, - мягким голосом урезонивала Розалинда юношу. Она обмакнула лоскут ткани, вырезанный из подола сорочки, в полуразбитый кувшин, который нашла среди развалин и наполнила водой из колодца, и вытерла пот с лица юноши. Несмотря на холод весенней ночи, Клив весь горел. Розалинда знала, что скоро его начнет бить озноб. Господи, почему же она не поискала в лесу вербены, пока еще было светло! Она могла бы заварить для Клива чай против лихорадки. Еще можно было бы приготовить примочку из обычного подорожника или припарку из лопуха. Но она не подумала об этом, торопясь найти укрытие, чтобы спастись от убийц.
     Как только рассветет, она все же рискнет выбраться наружу. Пусть только заря разгонит эту давящую ночную тьму, она что-нибудь предпримет: надо же как-то помочь Кливу! Она сделает все, что в ее силах!
     И вот наконец восточный край неба приобрел сначала призрачно-серый, а затем лиловато-розовый оттенок. Розалинда замерзла и устала. Все мускулы затекли за те долгие часы, которые она провела склонившись над раненым юношей, веки воспалились, и перед глазами все плыло. Но лишь только окружающие предметы стали проступать из темноты, Розалинда поняла, что пора действовать. Изнуренный лихорадкой, Клив забылся беспокойным сном и только изредка что-то бессвязно бормотал, пытаясь улечься поудобнее. Поднявшись на ноги, Розалинда набросила на пажа свой плащ и заботливо подоткнула его со всех сторон. У нее самой зуб на зуб не попадал от холода, но делать было нечего. Осторожно оглянувшись, она выбралась на двор замка.
     Разрушенный замок не производил впечатления грандиозной постройки: Розалинда ясно различала места, где располагались главная башня, крепостные стены и часовня. Направляясь к обвалившейся надвратной башне, она снова от души пожалела, как жалела не раз на протяжении этой ночи, что новый король Генрих Второй столь неукоснительно выполнял свое решение сровнять с землей все самовольно построенные замки. Если бы лорд Медвин и его жена не оставили одновременно сей бренный мир, то бандиты вряд ли чувствовали бы себя так привольно в окрестностях замка.
     Печален был вид груды обугленных бревен там, где некогда стоял дом и жили люди. Вдруг мелькнувшая в голове мысль заставила Розалинду остановиться: любая уважающая себя хозяйка обычно имеет в своем распоряжении "сад целебных трав" и выращивает там лекарственные травы и зелень для различных приправ. И конечно какие-то из этих растений должны были сохраниться.
     Ей не потребовалось много времени, чтобы найти одичавший садик. Среди молодых побегов вербейника, горчицы и крапивы уцелела стойкая поросль трав, употребляемых в кухне каждого замка. Здесь не нашлось подорожника, но зато росли пастушья сумка и зверобой. А если поскоблить и растереть внутреннюю часть коры липы, то получится даже лучшая припарка, чем из сушеных листьев бессмертника, которые она везла в обозе.
     Розалинда чувствовала себя несравненно бодрее, возвращаясь к раненому с этой добычей, хотя она очень озябла, а под ложечкой сосало от голода. Теперь с Кливом будет все в порядке - уж она об этом позаботится. А потом они как-нибудь отыщут дорогу в безопасные места. Не вечно же их будет преследовать злой рок, подбодряла она себя, откидывая со лба прядь безнадежно спутанных темных волос.

***

     - Вам нельзя уходить отсюда!! - запротестовал Клив. Он собрался было привстать, но Розалинда быстро вернула его обратно на подстилку из листьев, которую она для него соорудила.
     - Не сидеть же нам тут обоим, - резко возразила она, однако сразу оставила сердитый тон, как только заметила гримасу боли на лице пажа. - Одному из нас придется пойти за помощью, и ясно, что не тебе, - объяснила она уже более рассудительно.
     - Это опасно! - воскликнул он и понурился, вынужденный признать ее правоту.
     - Да, - согласилась Розалинда. - Конечно опасно. Но подумай, Клив, что нам еще остается? Идти ты не можешь, и кто знает, что могут натворить эти головорезы? Кроме того, нужно известить местные власти об этом кровавом злодеянии.
     - Но и вам нельзя бродить по здешним дорогам, - стоял на своем Клив. - Вдруг эта шайка захватит вас и станет требовать выкуп у вашего отца?
     - Отсиживаться здесь до скончания веков мы тоже не можем, - спокойно ответила Розалинда. - Во всяком случае, я уже приняла решение. Я возьму твой плащ вместо своего. Я вся в грязи, платье изодрано в клочья, волосы растрепаны - в таком виде я сойду за обычную бедную крестьянку.
     - А вы полагаете, что бедной крестьянке встреча с бандитами ничем не грозит?! - вскричал паж, утратив всякое самообладание. - Может быть, они и не убьют вас, но могут сотворить с вами кое-что похуже.
     Розалинда собралась было ответить, но запнулась, внезапно осознав, что, имел в виду паж. Она достаточно наслушалась в замке всяких ужасов, чтобы не ошибиться.
     - Ой, я... я понимаю. - Розалинда, испуганная и растерянная, поникла головой.
     - Теперь вы и сами видите, что вам нельзя идти, - вздохнул юноша, всем видом показывая, что говорить больше не о чем.
     - Нельзя, да надо, - откликнулась Розалинда дрожащим голосом. - Бог даст, негодяи уже далеко отсюда. Я буду очень осторожна, обещаю тебе. Скорее всего никто вообще не обратит на меня внимания.
     Клив насупился и легонько покачал головой:
     - Вам хотелось бы, чтобы это было так, вот вы и уговариваете себя. Но посудите сами, миледи, вам стоит только разок взглянуть на человека, чтобы он запомнил ваше лицо на всю жизнь. Этот маскарад продлится недолго.
     Отмахнуться от слов пажа Розалинда не могла бы при всем желании. В глубине души она знала, что Клив прав. Хотя сама Розалинда была не слишком высокого мнения о своей наружности, в последние годы она все чаще замечала, что встречные мужчины провожают ее долгим взглядом. Более того, сколько она себя помнила, все обращали внимание на ее глаза. Таких глаз, как у нее, больше ни у кого не было. Это казалось благословенным даром судьбы, но сейчас могло сослужить дурную службу.
     С самого раннего детства она привыкла к тому, что люди считали ее глаза какой-то редкостной диковинкой: светло-зеленые, с золотистыми искорками, они в довершение ко всему были окаймлены ярко-синим ободком. Ходила молва, что во время обряда крещения священник трижды повторил благословение, чтобы отогнать злых духов. Ведь дьявол может смотреть на мир и очами младенца - так он и сказал. Однако, когда Розалинда подросла, глаза стали лучшим ее украшением. Юноши провозглашали себя ее рыцарями и слагали песни, превознося красоту ее глаз. Но как бы ни воспринимали люди эти необыкновенные очи - как опасную странность или как чудо красоты, - в любом случае их невозможно было забыть.
     После нескольких мгновений колебания Розалинда снова обратилась к Кливу:
     - Я надвину на глаза капюшон, голову наклоню и буду смотреть в землю. - Она вздохнула, встала на ноги и протянула руку за грубым коричневым плащом Клива. - Так будет лучше всего.
     Клив молча глядел на ее приготовления. Розалинда бросила взгляд в его сторону, но вид бледного, страдальческого лица, обычно столь оживленного, заставил девушку быстро отвести глаза. У нее было такое ощущение, как будто она бросает бедного мальчика на произвол судьбы, хотя ее саму терзал томительный страх перед неизвестностью, которая могла ее ожидать. Опасности подстерегали ее на каждом шагу, но уж совсем глупо было бы сидеть сложа руки,
     - Я наполнила эту посудину водой. Там настаивается липовая кора, в полдень смени повязку. Когда солнце будет в зените, пожуй немного пастушьей сумки и запей водой. На закате сделай то же самое. А еще я тебе оставила водяного кресса, чтобы ты мог подкрепиться.
     - Вы собираетесь уйти надолго? - грустно спросил юноша, с трудом приподнявшись на локтях. - Вам нельзя задерживаться до темноты. И вообще, лучше бы вы остались, - сердито добавил он.
     - Я во что бы то ни стало вернусь засветло. - Уже собравшись тронуться в путь, Розалинда задержалась в полуразрушенном дверном проеме. - Я буду очень осторожна и обязательно найду того, кто согласится помочь нам.
     Эти слова, как заклинание, она повторяла про себя, быстро шагая по дорожке, давно заросшей травой. Она непременно, непременно вернется засветло. Розалинда холодела при одной мысли о том, что окажется ночью в незнакомом месте совершенно одна. Пока светит солнышко, она сможет найти в себе достаточно сил, чтобы добиться своего. Но когда настанет тьма...
     Девушка вздрогнула и поплотнее завернулась в плащ Клива из коричневой бумазеи. Счастье еще, что этот плащ пришелся ей впору, рассеянно думала она, не забывая настороженно поглядывать по сторонам. Немного удачи - и никто не обратит на нее внимания.
     Эта надежда поддерживала ее дух, пока ноги неутомимо делали свое дело. У реки тропка вывела девушку на разъезженную проселочную дорогу. Значит, недалеко есть селение, уверенно решила Розалинда. Когда лес раздвинулся, открыв взору каменистые пустоши, дорога стала шире. Вскоре показались каменные ограды, ряды аккуратных домиков и приземистая колокольня маленькой церквушки.
     Подходя к городку, Розалинда приободрилась, а потом еще больше оробела. Ей показалось странным, что в полях никто не работал, хотя время было не раннее, около домов не резвились дети и не пестрело развешанное после стирки белье. Розалинда замедлила шаг, обдумывая, что все это значит, и тут же заметила вдали развевающиеся флаги. До ее слуха донеслись звуки рожков, дробь барабанов и взрывы смеха. Должно быть, в городке ярмарка, решила она. Все веселятся, вот в полях и нет никого. Хотя Розалинда с большой тревогой приближалась к городку, она быстро сообразила, что такое сборище народа ей на руку - девушкой больше, девушкой меньше на площади, заполненной гуляками и зеваками, - кому придет в голову обратить на нее внимание? Но что лучше всего, - кажется, мощенная булыжником дорога, проходящая через городок, и есть та самая старая римская дорога, по которой они