Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
пы, глаза
сверкали, пронзая собеседника насквозь. Вот какое время было. Услышав
"Влюбленных", я вспоминал его снова и снова. И видел свои глаза,
смотревшие на меня из зеркала.
- Знаешь, - сказал я, - как-то в девятом классе я к тебе ездил. Выть
хотелось от одиночества. Сначала позвонил, но трубку никто не взял. Я
сел в электричку и поехал. Приехал, а на доме уже другая табличка.
- Как вы уехали, отца через два года перевели в Фудзисаву , рядом с
Эносимой . Мы там долго жили. Пока я не поступила в университет. Я
посылала открытку с новым адресом. Ты не получил?
Я покачал головой:
- Если бы получил, обязательно бы ответил. Странно... Видно какая-то
ошибка вышла.
- Или просто мы такие невезучие. Одна ошибка, другая... и разошлись,
как в море корабли. Теперь твоя очередь. Рассказывай, как жил.
- Чего рассказывать-то? Интересного мало.
- Ничего-ничего. Я послушаю.
И я принялся излагать - в общих чертах, - как жил все это время. Как
познакомился в старших классах с девчонкой и как жестоко с ней в конце
поступил. В подробности решил не вдаваться: мол, поссорились из-за
чего-то, я ее обидел, а заодно и себя наказал. Как поступил в Токио в
университет и корпел в издательстве над школьными учебниками.
Пожаловался, как одиноко и тяжко почти десять лет жить без друзей. Про
женщин своих все выложил: как не нажил с ними счастья. После школы почти
до тридцати лет, пока я не встретил Юкико и не женился, никто мне
по-настоящему не нравился. Рассказал, как часто в ту пору вспоминал о
ней, мечтал увидеться, хоть на час, поговорить.
Симамото улыбнулась:
- Ты много думал обо мне?
- Да.
- Я тоже. Всегда, когда было плохо. Единственный друг - вот кем ты
для меня был.
Она сидела, облокотившись о стойку, уперев подбородок в ладонь. Силы
будто покинули ее. Она опустила веки. Я не заметил на ее пальцах ни
одного кольца. Ресницы Симамото чуть подрагивали. Наконец она медленно
открыла глаза и взглянула на часы. Я тоже посмотрел на свои - время шло
к полуночи.
Взяв сумочку, она соскользнула с табурета.
- Желаю тебе спокойной ночи. Рада, что увидела тебя.
Я проводил ее к выходу.
- Я вызову такси? Дождь... машину сразу не поймаешь.
Симамото покачала головой.
- Не надо. Не беспокойся. Я справлюсь.
- Ты все-таки разочарована? - спросил я.
- В тебе?
- Ага.
- Вовсе нет, - улыбнулась она. - Будь спокоен. А костюм - правда
не-Армани?
Тут я заметил, что Симамото не приволакивает ногу, как раньше. Шла
она не быстро и, хотя приглядевшись, в ее походке можно было уловить
что-то от заводной куклы, двигалась вполне естественно.
- Четыре года назад операцию сделала, - проговорила Симамото, будто
извиняясь. - Все равно, конечно, заметно, но не так уродливо, как было.
Жуткая операция, но получилась. Кости скоблили, потом вытягивали...
- Отлично получилось. С ногой теперь полный порядок.
- Ну и слава богу, - сказала она. - Только, наверное, надо было
пораньше сделать.
Взяв в гардеробе ее пальто, я помог ей одеться. Рядом со мной она
казалась совсем невысокой. Странно, подумал я, в двенадцать лет мы были
почти одного роста.
- Мы увидимся еще?
- Может быть, - ответила Симамото. На ее губах мелькнула улыбка,
напомнившая легкий дымок, что не спеша поднимается к небу в безветренный
день. - Может быть.
Она отворила дверь и вышла. Минут через пять я тоже поднялся по
лестнице на улицу - хотел убедиться, поймала она такси или нет. Дождь не
прекращался. Симамото исчезла. Ни души вокруг. Только пучки света
автомобильных фар тускло расплывались по мокрой мостовой.
"Неужели мне все это привиделось?" - спрашивал я себя, не сводя глаз
с повисшей над городом дождевой завесы. Я словно вернулся в детство,
снова стал двенадцатилетним мальчишкой, который мог часами просто
смотреть на дождь. Смотришь - а в голове пустота, тело потихоньку
размягчается, и ты весь словно выпадаешь из реальности. Есть в дожде
какая-то особая гипнотическая сила. Во всяком случае, так мне казалось в
детстве.
Нет, это было не видение. Вернувшись в клуб, я увидел на стойке
стакан Симамото и пепельницу, а в ней - несколько еще дымящихся окурков
со следами губной помады. Сел рядом, закрыл глаза. Музыка звучала все
тише, и я остался наедине с собой. В сгустившемся мягком мраке бесшумно
накрапывал дождь.
9
После этой встречи времени прошло порядочно. Каждый вечер я проводил
за стойкой в "Гнезде малиновки". Читал что-нибудь, время от времени
косясь на входную дверь. Однако Симамото больше не приходила. Меня
начала грызть мысль: не ляпнул ли я тогда что-нибудь не то? Сболтнул
лишнего, не иначе, вот она и обиделась. Я прокручивал в голове каждое
свое слово, сказанное в тот вечер, вспоминал, что говорила Симамото, но
так ни до чего и не додумался. Неужели, я все-таки ее разочаровал? Очень
может быть. Такая красавица, больше не хромает. Что особенного могла она
во мне найти?
Год неудержимо катился к концу, промелькнуло Рождество, за ним
новогодние праздники. Незаметно пролетел январь, и мне стукнуло тридцать
семь. Я перестал ждать и лишь изредка наведывался в "Гнездо малиновки".
Там все напоминало о Симамото, и приходя туда, я всякий раз начинал
озираться по сторонам, надеясь ее увидеть. За стойкой открывал книжку и
уходил в свои мысли - ни о чем, просто так. Мысли расползались во все
стороны, не давая сосредоточиться.
Она сказала, что я ее единственный друг, что у нее больше никогда
таких друзей не было. Ну я, понятное дело, обрадовался, размечтался, что
теперь опять будем дружить. Так много хотел ей сказать, узнать, что она
думает. "Не хочешь о себе рассказывать? Пожалуйста, не имеет значения.
Хватит с меня и того, что я снова тебя увидел, могу с тобой говорить".
Но Симамото все не было. Может, очень занята и никак не выкроит время
для встречи? Это за три-то месяца? Предположим, она действительно никак
не может ко мне выбраться, но позвонить хотя бы могла! В конце концов я
решил, что она просто обо мне забыла. "Кто я для нее? Подумаешь,
сокровище!" - хмыкал я, а сердце болело, будто в нем открылась маленькая
язва. Не надо было ей такого мне говорить. Есть слова, которые остаются
в душе на всю жизнь.
Но вот как-то вечером в начале февраля она появилась. Опять шел дождь
- ледяные капли неслышно падали с неба. У меня были какие-то дела в
"Гнезде малиновки", и я пришел пораньше. От зонтиков собравшихся в клубе
посетителей пахло холодным дождем. В тот вечер с нашим трио выступал
довольно известный тенор-саксофонист, и публика бурлила. Я устроился с
книжкой у стойки на своем любимом угловом табурете и не заметил, как
Симамото тихо присела рядом.
- Добрый вечер! - услышал я.
Отложив книгу, я поднял голову и глазам своим не поверил. Симамото!
- Я думал, ты больше не придешь.
- Извини, - проговорила Симамото. - Сердишься?
- Вовсе нет. На что тут сердиться? В конце концов, это же бар. Люди,
когда хотят - приходят, когда хотят - уходят. А мне только остается
ждать, когда кто-нибудь придет.
- Все равно извини. Не знаю, как сказать... я не могла.
- Дела?
- Да нет, - тихо сказала она. - Какие там дела. Просто не могла, вот
и все.
Ее волосы намокли под дождем, челка растрепалась и прядями прилипла
ко лбу. Я попросил официанта принести чистое полотенце.
- Спасибо. - Симамото взяла его и вытерла волосы. Потом вынула из
пачки сигарету, прикурила от зажигалки. Ее влажные пальцы мелко дрожали.
- Там моросило, я хотела взять такси и вышла в одном плаще. Но пошла
пешком... как-то так получилось... и шла-шла...
- Выпьешь чего-нибудь погорячее? - спросил я. Улыбнувшись, она
заглянула мне в глаза.
- Спасибо. Со мной все в порядке.
Увидев эту улыбку, я вмиг забыл о последних трех месяцах, наполненных
пустотой.
- Что ты читаешь? - спросила она.
Я показал ей обложку. Исторический очерк о конфликте между Китаем и
Вьетнамом, возникшем после вьетнамской войны. Симамото полистала и
вернула мне.
- Романы больше не читаешь?
- Читаю. Правда не так много, как раньше. Новых почти не знаю.
Предпочитаю старые романы, в основном - девятнадцатый век. Перечитываю,
что раньше читал.
- А новые чем тебя не устраивают?
- Разочаровываться не хочу. Дребедень читать - только время зря
тратить. Меня от таких книжек воротит. Хотя раньше было не так. Времени
навалом, читай сколько хочешь, вдруг что-нибудь да вычитаешь. Сейчас не
то. Жалко времени. Старею, наверное.
- Вот-вот. Точно, стареешь. - На лице Симамото мелькнула озорная
улыбка.
- А ты читаешь все так же много?
- Всю дорогу. Новое, старое, романы, не романы, ерунду всякую и
хорошее. Я не как ты - времени на книжки не жалею.
Она попросила бармена приготовить "Гнездо малиновки". Я повторил
заказ:
- Сделай два.
Пригубив коктейль, Симамото чуть заметно кивнула и опустила стакан на
стойку.
- Хадзимэ, а почему у вас коктейли такие вкусные? Лучше, чем в других
местах.
- Все от старания зависит, - ответил я. - Иначе не получится.
- От старания? Это как же?
- Вот, к примеру, этот парень. - Я показал на молодого симпатичного
бармена, который с сосредоточенным видом колол лед. - Я ему очень
хорошие деньги плачу. Кому ни скажи - все удивляются. Остальные, кто
здесь работает, об этом не знают. За что? Он такие коктейли делает...
одно слово - талант. Люди не понимают, а ведь здесь тоже без таланта не
обойдешься. Конечно, намешать что-нибудь вкусненькое каждый может, если
постарается. А если несколько месяцев поучиться да попрактиковаться на
клиентах, можно так руку набить, что не стыдно будет за свою мешанину.
Так в большинстве баров дело поставлено. И ничего, народ пьет. Но чтобы
добиться большего, особый талант нужен. Как для игры на пианино, для
живописи, для бега на стометровку. Вот я коктейли очень неплохо готовлю.
Изучал это дело, тренировался. Но все равно - до него мне далеко. Те же
самые напитки беру, мешаю, столько же трясу в шейкере, а вкус все равно
не тот. В чем причина - непонятно. Талант нужен. Ничем другим не
объяснишь. Это как искусство. Вот есть черта. Кто-то способен ее
переступить, собиралась целая компания геев. Вели они себя тихо, и меня
их сборища волновали мало. Нравился мне этот парень. Да и он мне доверял
и работал по высшему разряду.
- А вдруг у тебя в бизнесе талант? Да еще больше, чем кажется.
- Чего нет, того нет. Я вообще себя деловым человеком не считаю. У
меня два небольших бара, только и всего. Больше не надо, и денег, сверх
того, что я имею, тоже не надо. Какой уж тут талант, какие способности?
Но ты знаешь, в свободную минуту я начинаю фантазировать. Представляю
себя на месте клиента. Воображаю, куда бы мне хотелось зайти выпить и
перекусить. Например, неженатый молодой человек до тридцати лет. Куда он
пойдет с любимой девушкой? Рисую ситуацию в мельчайших деталях. Сколько
денег потратит. Где живет. Когда возвращается домой. Продумываю все
варианты. Чем больше думаю, тем отчетливее представляю, как все должно
быть устроено.
В тот вечер Симамото была в светло-голубом свитере с высоким воротом
и темно-синей юбке. В ушах поблескивали маленькие сережки. Тонкий,
плотно облегающий свитер подчеркивал форму ее груди. Мне вдруг стало
трудно дышать.
- Ну что же ты? Рассказывай дальше. - На лице Симамото снова
появилась улыбка.
- О чем?
- О своем направлении в бизнесе, - сказала она. - Ты бесподобно
рассказываешь.
Я почувствовал, как краснею. Давно со мной такого не бывало.
- Я начинаю постепенно выписывать детали. Здесь подправить, тут
изменить. Что-то вроде моделирования. Я тебе уже рассказывал: после
университета долго сидел в издательстве учебной литературы. Еще та была
работенка - скукотища смертная. Какое там воображение? Кому оно нужно?
От такой работы любое воображение на корню завянет. Тоска, на работу
идти неохота, а что делать? Казалось, я задыхаюсь, усыхаю на рабочем
месте, и скоро от меня ничего не останется.
Я отхлебнул коктейль и оглядел собравшуюся публику. Кворум неплохой,
особенно если учесть, что на улице льет. Саксофонист убирал в футляр
свой инструмент. Подозвав официанта, я попросил вручить музыканту
бутылку виски и предложить поужинать.
- А здесь все иначе. Без воображения не проживешь. И потом, любую
идею тут же можно опробовать в деле. Ни совещаний, ни начальства. Никто
не грузит примерами, что и как надо делать, никаких тебе указаний из
министерства образования. Ты когда-нибудь в фирме работала?
Она с улыбкой покачала головой.
- Не приходилось.
- Считай, повезло. Для меня это что-то несовместимое. Думаю, для тебя
тоже. Я это прекрасно понял за восемь лет, что там проработал. Восемь
лет ушло впустую. Причем, лучших. Целых восемь лет выдержал! Но с другой
стороны, я вот что думаю: не было бы тех лет - может, и это дело бы не
пошло. А оно мне нравится. Два бара. Но иногда начинает казаться, что
они тоже - просто фантазия, плод моего воображения. Воздушные замки. Я
рассадил в них цветы, соорудил фонтаны. Все устроил по высшему разряду,
совсем как в настоящей жизни. Люди сюда приходят, выпивают, слушают
музыку, разговаривают, потом уходят. Почему они каждый вечер здесь
собираются? Сидят, пьют, столько тратят? Как думаешь? Потому что каждому
- одному больше, другому меньше - нужен выдуманный, ирреальный мирок.
Они приходят, чтобы посмотреть на красивый, парящий в воздухе замок,
найти в нем свой уголок.
Симамото вытащила из крошечной сумочки пачку "Сэлем". Зажигалку
достать не успела - я опередил ее, чиркнув спичкой. Мне нравилось, как
она прикуривает от моего огонька, щурится, глядя на колеблющийся язычок
пламени.
- Хочешь, признаюсь? Я за всю жизнь ни дня не работала, - сказала
она.
- Совсем?
- Совсем. Ни временно, ни постоянно. Никак. У меня на работу
аллергия. А ты так говоришь о своих делах... я тебе страшно завидую. Со
мной никогда не было, чтобы мысли такие в голове... Я всегда одна, сижу
и читаю. Единственное занятие. И одна забота - как деньги потратить.
С этими словами Симамото повернулась ко мне и вытянула вперед руки.
На правой она носила два тонких золотых браслета, на левой - золотые
часы, очень дорогие на вид. Она долго держала руки передо мной, словно
демонстрируя образцы выставленного на продажу товара. Я взял ее руку и
стал разглядывать браслеты на запястье. Тут же вспомнил, как она тогда
схватила меня - мне было двенадцать - и ощущения от того прикосновения.
Они все еще жили в памяти, как и лихорадочный стук отозвавшегося сердца.
- Может, и правда лучше думать, как тратить, а не как зарабатывать. -
Я выпустил ее руку и мне почудилось, будто меня куда-то уносит. - Когда
только и думаешь: как бы заработать, - это работа на износ. Человек
мало-помалу, сам того не замечая, теряет себя.
- Все это так, конечно. Но знаешь, ни к чему не способной пустышкой
тоже быть несладко.
- Зря ты так. Ты как раз на многое способна.
- На что же, например?
- Я не материальное имею в виду, - ответил я, глядя на свои руки,
лежавшие на коленях.
Не выпуская стакана, Симамото пристально посмотрела на меня.
- А что тогда? Чувства? Ощущения?
- Вот-вот. Понимаешь, всему когда-то приходит конец. Вот этот бар...
сколько он еще протянет? Никому не известно. Вкусы людей меняются,
сдвинется что-нибудь в экономике - раз, и следа не останется. Я таких
примеров знаю достаточно. Очень просто. Все материальное имеет конец. А
вот некоторые мысли и чувства остаются с нами навсегда.
- А тебе не кажется, Хадзимэ, что от этих мыслей - что остаются -
иногда не знаешь, куда деваться? Разве не так?
К нам подошел тенор-саксофонист, сказал спасибо за виски. Я
поблагодарил его за игру и вновь обратился к Симамото:
- Джазовые музыканты такие вежливые стали. Когда я в университете
учился, все было совсем не так. Все баловались наркотиками, а примерно
половина вообще были люди конченые. Зато какую иногда музыку можно было
услышать! Все внутри переворачивалось. Я тогда много ходил по
джаз-клубам в Синдзюку. Искал места, где можно оттянуться.
- Тебе нравятся такие люди, да, Хадзимэ?
- Пожалуй, - ответил я. - Людей тянет к чему-то особенному. Можно
девять раз бить мимо цели, а на десятый испытать такое... выше чего не
бывает. Все чего-то хотят, к чему-то стремятся. Вот что движет миром.
Может, это и есть настоящее искусство.
Я опять перевел взгляд на свои руки. Потом поднял глаза на Симамото.
Она ждала продолжения.
- Впрочем, сейчас другая жизнь. Сейчас у меня свой бизнес и главная
забота - как капитал вложить, как получить прибыль. К искусству я
отношения не имею, человек не творческий. Меценатом тоже себя не считаю.
Нравится или не нравится, но здесь ничего этого не надо. В таком
заведении легче иметь дело с вежливой, пристойной публикой, вроде наших
музыкантов. Ну а как иначе? На весь мир Чарли Паркеров все равно не
напасешься.
Симамото попросила еще один коктейль и снова закурила. Мы надолго
замолчали. Казалось, она погрузилась в свои мысли. Басист трио играл
тягучее соло "Обними меня". Пианист изредка вставлял в композицию
короткие аккорды, а ударник, вытирая пот, отхлебывал из стакана. Ко мне
подошел один завсегдатай, мы обменялись несколькими ничего не значащими
фразами.
- Хадзимэ! - после долгой паузы сказала Симамото. - Может, ты знаешь
какую-нибудь красивую реку? Не широкую и чтобы текла по равнине прямо к
морю. Желательно, быструю.
Я в изумлении посмотрел на нее.
- Реку? - переспросил я и подумал: "О чем это она?"
Она сидела, повернувшись ко мне, и ничего больше добавлять не
собиралась. Спокойно смотрела прямо на меня, но в то же время взгляд ее,
как мне почудилось, был устремлен куда-то вдаль. Что она там видела?
Может, я существовал для нее где-то далеко и между нами пролегала
пропасть? Такая глубокая, что и представить невозможно. От этих мыслей
мне стало грустно. Что-то в ее глазах навевало печаль.
- Зачем тебе река понадобилась?
- Так... вдруг подумалось, - проговорила Симамото. - Знаешь такую
реку?
Студентом я любил путешествовать, прихватив с собой спальный мешок.
Видел разные реки по всей Японии, но такую, что была нужна Симамото,
сразу выудить из памяти не мог.
- Кажется, на побережье Японского моря есть такая река, - сказал я
после долгого раздумья. - Не помню, как называется, но точно - в
префектуре Исикава. Место я знаю. Она ближе всего к тому, что тебе
нужно.
Та река мне запомнилась. Я поехал туда осенью на каникулы, на втором
или третьем курсе. Пламенели осенние листья, и сбегавшие к морю горы,
казалось, были обрызганы кровью. Красивая река, лес, откуда временами
доносился рев оленей. А какая там вкусная рыба...
- Не мог бы ты меня туда отвезти?
- Но это же Исикава, - сдержанно сказал я. - Не Эносима. Туда лететь
надо, а потом еще больше часа на машине. За один день вряд ли
обернешься, придется заночевать. Я не могу прямо сейчас туда ехать, ты
же понимаешь.
Симамото медленно повернулась на табурете и пристально посмотрела мне
в глаза.
- Хадзимэ, я понимаю, что не должна тебя об этом просить. Зачем тебе
такая забота? Но просить мне больше некого. Я должна туда поехать во что
бы то ни стало. А одна ехать не хочу. К кому мне еще обратиться, кроме
тебя?
Я взглянул на С