Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
столик упала тень - рядом стоял
человек.
Он был ростом с высокую-высокую виселицу, человек с корявым лицом и
безжизненным правым глазом с мутным зрачком - похоже, совершенно слепым. Для
того чтобы положить ладонь на спинку стоящего напротив меня стула, ему
пришлось наклониться. Он стоял, ничего не говоря, и оценивающе разглядывал
меня; а я сидел, дотягивая мартини, и слушал следующую песню, которую пело
контральто. Видимо, здешние завсегдатаи любили старомодную сентиментальную
музыку. Может быть, все они просто устали до смерти, стараясь опередить
время в гонке на работе.
- Я Пру, - жестким шепотом сказал человек.
- Я догадался. Вы хотите поговорить со мной, а я хочу поговорить с вами и
девушкой, которая сейчас поет.
- Пойдем.
В глубине бара была дверь. Пру отпер ее, придержал, пропуская меня, и мы
стали подниматься по устланной ковром лестнице, ведущей налево. Длинный
прямой коридор с несколькими закрытыми дверями. Пру постучал в дверь в самом
конце коридора, открыл ее и посторонился, пропуская меня. За ней находилось
что-то вроде небольшого уютного офиса. В углу у французских окон был встроен
обитый тканью диванчик. Мужчина в белом смокинге стоял спиной к комнате,
глядя в окно. В комнате находился большой черный сейф с хромированной
отделкой, несколько шкафов для хранения документов, большой глобус на
подставке, крохотный, встроенный в стену бар и обычный для офиса громоздкий
стол с обычным кожаным креслом с высокой спинкой.
Все приборы на письменном столе были выполнены из меди и в одном стиле -
медная лампа, подставка для ручек и стаканчик для карандашей, пепельница из
стекла и меди с медным слоником на краю, медный нож для разрезания бумаги,
медный термос на медном подносе и медные уголки у бумагодержателя. Над
медной вазой вились побеги душистого горошка почти медного цвета.
Кругом сплошная медь.
Мужчина у окна обернулся, и стало видно, что ему около пятидесяти, что у
него пепельно-серые волосы - и в большом количестве - и тяжелое красивое
лицо, ничем, впрочем, не примечательное - разве что коротким сморщенным
шрамом на левой щеке, производившим впечатление, скорей, глубокой ямочки.
Ямочку я помнил. Если бы не она, этого человека я бы забыл. Я помнил, что
очень давно, по меньшей мере лет десять назад, видел его в фильмах. Я не
помнил, что это были за фильмы, или о чем они были, или что он в них делал,
но помнил тяжелое красивое лицо с маленьким шрамом. Волосы у него тогда еще
были темными.
Он прошел к столу, опустился в кресло, взял нож для разрезания бумаги и
потыкал острием в подушечку большого пальца. Затем бесстрастно посмотрел на
меня.
- Вы Марлоу?
Я кивнул.
- Садитесь.
Я сел. Эдди Пру уселся на стул у стены и стал раскачиваться на его задних
ножках.
- Я не люблю ищеек, - сообщил Морни.
Я пожал плечами.
- Я не люблю их по многим причинам, - продолжал он. - Не люблю в любом
случае и в любое время. Не люблю, когда они беспокоят моих друзей. Не люблю,
когда они врываются к моей жене.
Я промолчал.
- Я не люблю, когда они допрашивают моего шофера или грубят моим гостям.
Я промолчал.
- Короче, - заключил он, - я их не люблю.
- До меня начинает доходить ваша мысль, - сказал я.
Он вспыхнул, и его глаза засверкали.
- Но с другой стороны, - сказал он, - вы можете оказаться мне полезным. Я
могу хорошо заплатить вам за некоторые услуги. Пожалуй, это интересная
мысль. Я могу хорошо заплатить вам за то, чтобы вы не совали нос не в свои
дела.
- И что же я буду иметь?
- Здоровье и время.
- Кажется, эту пластинку я уже где-то слышал, - сказал я. - Только не
могу вспомнить, где именно.
Он отложил нож в сторону и вынул графин; плеснул из него в стакан, выпил,
заткнул графин пробкой и убрал его обратно в стол.
- В моем деле, - сказал Морни, - действительно крутые парни идут по
десять центов за дюжину, а работающие под крутых - по пять центов за гросс.
Занимайтесь своим делом, а я буду заниматься своим, и у нас не будет никаких
неприятностей. - Он закурил. Его рука немного дрожала.
Я посмотрел на длинного телохранителя, который чуть покачивался на задних
ножках стула, как бездельник в сельской лавке. Он просто сидел свесив
длинные руки, и его серое лицо было полно пустоты.
- Кто-то что-то говорил про деньги, - сказал я Морни. - К чему все это?
Я-то знаю, чего вы добиваетесь: просто пытаетесь убедить себя, что можете
меня запугать.
- Поговорите со мной еще в таком тоне - и вы скоро будете красоваться в
жилете со свинцовыми пуговицами.
- Подумать только, - расстроился я, - бедный старина Марлоу - и в жилете
со свинцовыми пуговицами.
Эдди Пру издал горлом какой-то сухой звук, который мог означать смешок.
- А что касается того, чтобы я занимался своими делами и не совался в
ваши, - может статься, мои дела и ваши просто где-то пересеклись. И не по
моей вине.
- Каким же образом? - Морни быстро поднял на меня глаза и тут же опустил.
- Ну, например, ваш телохранитель звонит мне по телефону и пытается
нагнать на меня страху. Потом звонит еще раз и говорит что-то о пяти сотнях
и о том, как мне было бы полезно подъехать сюда и побеседовать с вами. И
например, вышеупомянутый телохранитель или кто-то, как две капли воды на
него похожий - что весьма маловероятно, - ходит по пятам за одним моим
коллегой, которого сегодня нашли убитым на Курт-стрит.
Морни отвел в сторону руку с сигаретой и посмотрел прищуренными глазами
на огонек. Каждое движение, каждый жест - прямо из каталога.
- Кого нашли убитым?
- Некоего Филлипса, молодого светловолосого парнишку. Он бы вам не
понравился. Он был ищейкой. - Я описал ему Филлипса.
- Никогда о таком не слыхал, - сказал Морни.
- А также, к слову, о высокой блондинке, которую видели сегодня выходящей
из дому сразу после убийства.
- Какая высокая блондинка? - Его голос чуть изменился. В нем послышалась
настойчивость.
- Не знаю. Ее видели, и человек, который ее видел, сможет при случае
опознать ее. Конечно, не обязательно, что она имела отношение к Филлипсу.
- Этот Филлипс был сыщиком?
Я кивнул.
- Я сказал это уже дважды.
- Почему его убили и как?
- Оглушили и застрелили в квартире. Почему - не знаем. В противном случае
мы бы знали, чьих рук это дело. Такова ситуация.
- Кто это "мы"?
- Полиция и я. Я нашел тело. И должен был остаться там до приезда
полиции.
- Что вы рассказали фараонам?
- Немногое. Как я понял из вашей вступительной речи, вы знаете, что я ищу
Линду Конкист. Миссис Лесли Мердок. И я ее нашел. Она поет здесь. Не знаю,
почему это обстоятельство должно скрываться. Ваша жена или мистер Ваньер
могли бы сказать мне об этом. Но они этого не сделали.
- Все, что моя жена может рассказать ищейке, может поместиться у комара в
глазу.
- Несомненно, у нее есть свои причины, - сказал я. - В любом случае это
не так уж важно. Действительно, то, что я нашел миссис Конкист, не очень
важно. И все-таки я хотел бы немного побеседовать с ней. Если вы не против.
- Предположим, против. - И все равно мне хотелось бы побеседовать с ней.
Я достал из кармана сигарету и начал катать ее в пальцах, восхищаясь
густыми и все еще темными бровями мистера Морни. Они были выгнуты дугой - и
весьма элегантной.
Пру хихикнул. Морни посмотрел на него и нахмурился; потом все так же
хмуро посмотрел на меня.
- Я спросил вас, что вы рассказали полиции, - напомнил он.
- Я им рассказал так мало, как мог. Этот Филлипс просил меня зайти к
нему. Он намекнул, что ввязался в какое-то дело, которое ему не нравится, и
ему нужна помощь. Когда я подъехал, парень был мертв. Это я и рассказал. Они
полагают, что это не вся история. Вероятно, так оно и есть. Мне дано время
до завтрашнего дня, чтобы восполнить пробелы в показаниях. Вот я и стараюсь
их восполнить.
- Здесь вы напрасно теряете время.
- Мне показалось, я был сюда приглашен.
- Можете убираться отсюда к черту, когда вам заблагорассудится, сказал
Морни. - Или можете оказать мне за пять сотен некоторую услугу. В любом
случае ни я, ни Эдди не должны фигурировать в ваших завтрашних показаниях.
- Какого рода услуга?
- Сегодня утром вы были у меня дома. Вы должны догадаться.
- Я не занимаюсь разводами.
Его лицо стало белым.
- Я люблю свою жену. Мы женаты только восемь месяцев. Я не хочу никакого
развода. Она умница и, как правило, хорошо разбирается в обстановке. Но
сейчас она развлекается с сомнительным субъектом.
- В каком смысле сомнительным?
- Не знаю. Именно это я и предлагаю вам выяснить.
- Уточните, пожалуйста, - сказал я. - Вы нанимаете меня на работу или
просто отвлекаете от работы, которой я сейчас занимаюсь?
Пру снова хихикнул.
Морни налил себе еще бренди и опрокинул стакан в рот. Лицо его снова
порозовело. Он ничего не ответил.
- Уточните, пожалуйста, вот еще что, - продолжил я. - Вы не возражаете
против того, чтобы ваша жена развлекалась, но вы не хотите, чтобы она
развлекалась с человеком по имени Ваньер?
- Я полагаюсь на ее сердце, - ответил Морни. - Но не на ее здравый смысл.
Скажем, так.
- И вы хотите, чтобы я выяснил, что за ним числится?
- Я хочу, чтобы вы выяснили, какими темными делами он занимается.
- О! А он ими занимается?
- Думаю - да. Но не знаю, какими именно.
- Вы думаете "да" - или просто вам так хочется думать?
Он спокойно смотрел на меня несколько мгновений, потом выдвинул средний
ящик стола, порылся в нем и кинул мне свернутый лист бумаги. Я развернул
его. Это был серый бланк для счетов, заполненный под копирку. "Западная
компания по снабжению стоматологическими материалами".
Счет на тридцать фунтов кристоболита и двадцать пять фунтов белого
альбастона - всего на семь долларов семьдесят пять центов плюс налог. Счет
был выписан на имя Х.Р. Триджера, и на нем стоял штемпель "Уплачено". В
уголке листочка значилось: "Л.Д.Ваньер".
Я положил счет на стол.
- Это выпало у него из кармана однажды вечером, когда он был здесь, -
пояснил Морни. - Дней десять тому назад. Эдди поставил на эту бумажку свою
огромную лапу, и Ваньер ничего не заметил.
Я посмотрел на Пру, потом на Морни, потом на свой большой палец.
- Это должно что-то значить для меня?
- Я полагал, вы толковый детектив и сами сможете все выяснить.
Я снова посмотрел на счет, свернул его и сунул в карман.
- Надо понимать, вы бы мне его не дали, если бы он ничего не значил.
Морни подошел к стоящему у стены черному с хромированной отделкой сейфу и
открыл его. Он вернулся к столу, держа в руке пять новеньких банкнот,
развернутых веером. Потом он сложил их, подровнял края и небрежно бросил на
стол передо мной.
- Вот ваши пять сотен, - сказал Морни. - Уберите Ваньера от моей жены - и
получите еще столько же. Меня не интересует, каким образом вы это сделаете,
и я не хочу ничего об этом знать. Просто сделайте это - и все.
Я потянулся к новеньким хрустящим банкнотам трясущейся жадной лапой.
И отодвинул сотенные бумажки в сторону.
- Вы можете заплатить мне, когда - и если - я заслужу, - сказал я. -
Сегодня я удовольствуюсь небольшим интервью с мисс Конкист.
Морни не прикоснулся к деньгам. Он взял квадратную бутылку и налил себе
еще. На сей раз он налил и во второй стакан и придвинул его через стол ко
мне.
- Кстати, об убийстве Филлипса, - сказал я. - Эдди малость посидел у
парнишки на хвосте. Вы не можете объяснить мне почему?
- Нет.
- В подобных случаях вся беда заключается в том, что информация может
выплыть откуда угодно. Когда убийство попадает в газеты, никогда не знаешь,
чем это чревато. Если что - вы все свалите на меня.
Он пристально посмотрел мне в глаз:
- Вряд ли. Я был несколько груб с вами поначалу, но вы вели себя весьма
достойно. Я рискну связаться с вами.
- Спасибо, - сказал я. - Вы не откажетесь сообщить, зачем вы велели Эдди
звонить мне и пугать меня?
Морни опустил глаза и побарабанил пальцами по столу.
- Линда - мой старый друг. Молодой Мердок был здесь сегодня и виделся с
ней. Он сообщил ей, что вы работаете на старую леди Мердок. Линда передала
это мне. Я не знал, что это за работа. Вы не занимаетесь разводами - значит,
старуха наняла вас не для таких дел. - На последних словах он поднял глаза и
пристально взглянул на меня.
Я также пристально смотрел на него и ждал.
- Наверное, я просто из тех, кто любит своих друзей, - сказал он. - И не
хочет, чтобы их беспокоили всякие сыщики.
- Мердок что-то должен вам, да?
Морни нахмурился:
- Подобные вопросы я не обсуждаю.
Он осушил стакан, кивнул и поднялся.
- Я пришлю к вам Линду. Возьмите ваши деньги.
Он вышел. Эдди Пру распутал свое длинное тело, выпрямился, одарил меня
туманной серой улыбкой, которая не означала ровным счетом ничего, и
неторопливо вышел вслед за хозяином.
Я закурил следующую сигарету и еще раз взглянул на счет компании по
поставкам стоматологических материалов. Что-то слабо забрезжило в глубине
моего сознания. Я подошел к окну. На другой стороне долины по склону холма
по направлению к дому с освещенной изнутри башней из стеклоблоков поднимался
автомобиль с зажженными фарами. Потом он завернул в гараж, фары потухли, и в
долине стало как будто темней.
Было очень тихо и прохладно. Оркестр играл где-то под ногами. Музыка
звучала приглушенно, и мелодию нельзя было разобрать.
В открытую дверь за моей спиной вошла Линда Конкист и остановилась, глядя
на меня холодными ясными глазами.
Глава 19
Она была похожа на свою фотографию - и не похожа. Я увидел широкий
холодный рот, широко расставленные прохладные глаза, темные волосы,
разделенные посередине на прямой пробор. На ней был белый плащ с поднятым
воротником; руки она держала в карманах плаща, во рту у нее была сигарета.
Она казалась старше, чем на фотографии; взгляд жестче, и губы давно
разучились улыбаться. То есть они, вероятно, улыбались заученно, когда она
выходила на сцену, но в другое время были плотно сжаты.
Она прошла к столу и некоторое время стояла неподвижно с опущенными
глазами, словно пересчитывая медные безделушки на нем. Потом увидела
стеклянный графин, плеснула из него в стакан и опрокинула его содержимое в
рот быстрым коротким движением кисти.
- Вы некто по имени Марлоу? - Она присела на краешек стола и скрестила
ноги.
Я ответил, что я - некто по имени Марлоу.
- Вообще-то я уверена, что вы ни на грамм не будете мне симпатичны.
Давайте выкладывайте, что там у вас, - и отваливайте.
- Что мне нравится в этом заведении, - сказал я, - так это то, что здесь
все абсолютно точно соответствует некоему стереотипу: полицейские у ворот,
блеск и роскошь вестибюля, шикарные девицы, торгующие сигаретами; жирный
сальный еврей с царственно скучающей танцовщицей; великолепно одетый, пьяный
и безобразно грубый джентльмен, оскорбляющий бармена; молчаливый субъект с
пистолетом; владелец ночного клуба с мягкими седыми волосами и манерами
героя второсортных фильмов и теперь вы - высокая темноволосая певичка с
небрежной усмешкой и уличным жаргоном.
- Вот как? - Она поднесла сигарету к губам и медленно затянулась. - А как
насчет остроумного сыщика с прошлогодними шутками и манящей улыбкой?
- А какие у меня вообще основания разговаривать с вами?
- И какие же?
- Она хочет это вернуть назад. Срочно. Надо поторопиться, иначе будут
неприятности.
- Я думала... - начала она и осеклась. Я наблюдал, как она борется с
внезапным выражением заинтересованности на лице, вертя в пальцах сигарету и
низко наклоня к ней голову. - Что она хочет вернуть, мистер Марлоу?
- Дублон Брэшера.
Она подняла на меня глаза и покивала, что-то припоминая и показывая мне,
что припоминает.
- О, дублон Брэшера.
- Держу пари, вы о нем совершенно забыли.
- Почему? Нет. Я видела его несколько раз, - сказала она. - Вы сказали,
она хочет вернуть его назад. Вы имеете в виду, она думает, что это я его
взяла?
- Да. Именно так.
- Грязная старая врунья, - сказала Линда Конкист.
- Подозрения еще не делают человека вруном. Она может просто ошибаться.
Значит, она не права?
- Зачем мне ее дурацкая старая монета?
- Ну как... она стоит больших денег. Вы же можете нуждаться в деньгах.
Насколько я понял, ваша свекровь не особенно щедра.
Линда резко хохотнула.
- Да, миссис Элизабет Брайт Мердок нельзя назвать очень щедрой.
- Может, вы говорите так просто со зла, - предположил я.
- А может, вам просто дать пощечину? - Она с отсутствующим видом затушила
сигарету в медной пепельнице, проткнула окурок ножом для разрезания бумаги и
потом стряхнула его с острия в мусорную корзину.
- Переходя к вероятно более серьезным вопросам, позвольте
поинтересоваться: вы дадите ему развод?
- За двадцать пять сотен всегда буду рада, - ответила она, не глядя на
меня.
- Вы не любите мужа?
- Вы разбиваете мне сердце, Марлоу.
- Он вас любит, - сказал я. - И, в конце концов, вы сами вышли за него.
Она лениво взглянула на меня.
- Мистер, не думайте, что я не заплатила за эту ошибку. - Она закурила
следующую сигарету. - Но девушка должна как-то жить. А это не всегда так
просто, как кажется. И девушка может ошибиться, выйти замуж не за того
человека и не в ту семью, ища того, чего там нет. Безопасности, что ли.
- Но не видя при этом необходимости любить, - добавил я.
- Я не хочу быть слишком циничной, Марлоу. Но вы бы удивились, если бы
узнали, как много девушек выходит замуж только для того, чтобы обрести дом,
- особенно девушек, у которых устали руки отбиваться от жизнерадостных
посетителей подобных заведений.
- У вас был дом, и вы покинули его?
- Мне это дороговато встало. Старая накачанная винищем врунья сделала
сделку невыгодной. Как она вам понравилась в качестве клиента?
- У меня бывали и хуже.
Она сняла крошку табака с губы.
- Вы заметили, что она делает с этой девушкой?
- Мерле? Я заметил, что она ее запугивает.
- Не просто. Девочка у нее живет с малолетства. Она пережила какое-то
потрясение, и старая карга воспользовалась этим, чтобы полностью подчинить
ее себе.
При посторонних она на нее орет, но наедине может гладить по головке и
нашептывать в ушко. И крошка вроде как трепещет.
- Я в этом еще не разобрался.
- Крошка влюблена в Лесли, но сама не понимает этого.
Ее эмоции на уровне развития десятилетнего ребенка. В этой семейке
вот-вот произойдет что-то забавное. Я рада, что не буду при этом
присутствовать.
- Вы толковая девушка, Линда. Жесткая и умная. Наверное, когда вы
выходили замуж, то думали, что многое приберете к рукам.
Она презрительно скривила губы.
- Я думала, что это по крайней мере будет отдыхом. Но даже отдыха не
получилось. Это хитрая безжалостная женщина, Марлоу. И что бы она ни
заставляла вас делать - это все преследует вовсе не те цели, о которых она
говорит. У нее всегда другое на уме. Так что будьте осторожней.
- Она смогла бы убить пару человек?
Линда рассмеялась.
- Серьезно, - сказал я. - Были убиты двое людей, и по меньшей мере один
из них был связан с редкими монетами.
- Я не совсем поняла. - Она спокойно посмотрела на меня. - Вы говорите,
убиты?
Я кивнул.
- Вы сказали об этом Морни?
- Об одном из них.
- Вы сообщили полиции?
- Об одном из них. Том же.
Линда молча вгляделась в мое лицо. Она казалась