нем выходная одежда... Вам ведь известны обитатели этого дома? -
Полицейский вынул блокнот.
   Другой полицейский тоже выпрямился, покачал головой и пошел  к  дому.
Дворник засеменил за ним.
   Полицейский с блокнотом хрипло обратился ко мне:
   - Вы были здесь сразу после этих двух. Что-нибудь можете сказать?
   Я взглянул на молочника. Ларри Батцелю уже на все наплевать, а другим
надо зарабатывать на жизнь. Да и полицейским из  патрульной  машины  это
знать необязательно.
   - Услышал выстрелы и выбежал, - коротко ответил я. Ответ удовлетворил
полицейского. Молочник взглянул на серые низкие облака и промолчал.
   Через некоторое время я вернулся в  квартиру  и  оделся.  Когда  брал
шляпу со столика у окна, то увидел розу, лежащую на записке: "Ты хороший
парень,  но  я  решил  поехать  один.  Передай  розу  Моне,  если  будет
возможность. Ларри".
   Все это я положил в сумку и глотнул солидную порцию виски.
   Около трех часов пополудни я стоял в вестибюле дома  Уинслоу  и  ждал
возвращения дворецкого, который пошел доложить обо  мне.  Большую  часть
дня я старался не появляться рядом со своей квартирой и конторой,  чтобы
случайно не встретить кого-нибудь из отдела  по  расследованию  убийств.
Так или иначе они рано или поздно найдут меня, но сначала мне необходимо
встретиться с генералом Дейдом Уинслоу. А это не так просто.
   Все  стены  были  увешаны  картинами,  в  основном   портретами.   На
пьедестале из  темного  дерева  стояли  рыцарские  доспехи.  Высоко  над
мраморным камином в стеклянном футляре висели два кавалерийских знамени,
то ли пробитые пулями, то ли изъеденные  молью.  Под  ними  располагался
портрет худощавого человека с черной бородой и усами, со всеми регалиями
периода мексиканских войн. Скорее  всего,  на  нем  был  изображен  отец
генерала Дейда Уинслоу. Сам генерал, даже при своем почтенном  возрасте,
конечно же, не мог быть настолько древним.
   Дворецкий  вернулся  и  объявил,  что  генерал  Уинслоу  находится  в
оранжерее и готов там со мною встретиться.
   Мы прошли через застекленные двери, ведущие во двор, миновали  клумбы
и направились к огромному стеклянному павильону. Дворецкий открыл  дверь
и впустил меня внутрь. Было жарко. Закрыв входную дверь, он  открыл  еще
одну, внутреннюю. Здесь уже было невыносимо жарко.
   По стенам и потолку струилась влага.  Это  было  царство  тропических
цветов и растений невероятных размеров. Их запах  по  силе  был  сравним
разве что с запахом кипящего спирта.
   Наконец мы подошли к открытому месту в  центре  оранжереи,  покрытому
огромным, красного цвета турецким ковром. Посередине ковра в  инвалидной
коляске сидел очень старый мужчина, укутанный одеялом.  Он  молча  ждал,
когда мы подойдем.
   Живыми на его лице были  только  глаза.  Карие,  глубоко  посаженные,
сверкающие.  Все  остальное  несло  печать  неминуемой  скорой   смерти:
провалившиеся виски, заострившийся нос, вместо  рта  -  маленькая  узкая
щелка. На голове местами сохранились редкие седые волосы.
   Мой провожатый торжественно объявил:
   - Мистер Кармади, генерал!
   Старик  уставился  на  меня.  Затем  резким,  пронзительным   голосом
приказал:
   - Дай мистеру Кармади стул.
   Я Сел на подвинутый мне плетеный стул, положив шляпу  прямо  на  пол.
Дворецкий поднял ее.
   - Бренди? - предложил генерал. - Как вы относитесь к бренди, сэр?
   - Нормально.
   Старик хмыкнул. Дворецкий почтительно  поклонился  и  вышел.  Генерал
уставился на меня немигающими глазами.
   - Я всегда пью бренди с шампанским, - пояснил он. - Треть  стакана  -
бренди,  остальное  -  шампанское.  Очень  холодное  шампанское.   Самое
холодное, какое только может быть.
   Он издал звук, похожий на короткий смешок.
   - Можете курить, сэр.
   Поблагодарив его, я отказался. Достал носовой платок и вытер лицо.
   - Снимайте пальто, сэр. Дад всегда так делал. Орхидеям  нужно  тепло,
мистер Кармади, как и старым больным людям.
   Я снял пальто, которое прихватил на  случай  дождя.  Похоже,  что  он
пойдет. Как и говорил Ларри Батцель.
   - Дад - мой зять. Дадли О'Мара. Надеюсь, что  вы  пришли  что-то  мне
рассказать про него.
   - Просто слухи, - начал я. - Я не стану заниматься этим  делом,  пока
не получу вашего одобрения, генерал Уинслоу.
   Карие глаза впились в меня.
   - Вы - частный детектив? Думаю, вы не против оплаты  ваших  услуг.  -
Да, я этим занимаюсь, но это отнюдь не означает, что мне платят за любое
шевеление моего мизинца. Просто я кое-что услышал. Вы же  имеете  полное
право обратиться в отдел по розыску пропавших людей.
   - Ясно, - тихо сказал старик. - Будет скандал. Не успел  я  ответить,
как вернулся дворецкий. Подкатил тележку, поставил  ее  у  моего  локтя,
налил бренди с содовой и удалился.
   Я пригубил стакан.
   - Похоже, тут замешана одна женщина. Он познакомился с ней до встречи
с вашей дочерью. Та сейчас замужем за рэкетиром. Похоже...
   - Я все это уже слышал. Наплевать. Хочу только знать, где Дад  и  все
ли у него в порядке. Я выпучил на него глаза и тихо произнес:
   - Может, я найду эту девушку, может, парни из полиции,  если  кое-что
им подсказать.
   Старик кивнул. И, с трудом выдавливая из себя слова, сказал:
   - Кажется, я слишком много говорю о своем здоровье,  но  хочу,  чтобы
одно было ясно. Я калека. Нет половины  желудка,  и  ноги  парализованы.
Мало ем и почти не сплю. Сам себе надоел и  еще  причиняю  всем  столько
беспокойства. Я скучаю по Даду.  Со  мной  он  проводил  много  времени.
Почему? Один Бог знает.
   - Ну... - начал я.
   -  Заткнитесь...  Вы  моложе  меня,  поэтому  мне  позволительно  вам
грубить. Дад ушел, не сказав мне даже "до свидания". На него это  совсем
не похоже. Однажды вечером сел в машину и уехал. С  тех  пор  о  нем  ни
слуху ни духу. Если он устал от моей дуры дочери и ее отпрыска, если ему
понадобилась какая-то другая женщина, тогда все ясно. Он что-то внезапно
решил и умчался, не сказав мне "до свидания". Сейчас, наверное,  жалеет.
Поэтому я ничего и не слышал о нем. Найдите его, и все. Если  ему  нужны
деньги, то я дам, сколько он захочет.
   Оловянные щеки  старика  приобрели  розоватый  оттенок.  Карие  глаза
заблестели еще ярче. Он медленно отклонился назад и опустил веки.
   Одним большим глотком я осушил стакан и сказал:
   - Допустим, он попал в беду. Связался с  мужем  той  женщины.  С  Джо
Месарви. Генерал открыл глаза.
   - Только не О'Мара. В таком случае тот Джо скорее сам попадет в беду.
   - О'кей. Должен ли я сказать в полиции, где находится девушка?
   - Конечно, нет. Они еще ничего не сделали. Вот  пусть  и  ищут.  Сами
найдите Дала. Заплачу тысячу долларов, даже если для этого нужно  просто
перейти улицу. Скажите ему, что здесь все нормально.  У  старика  все  в
порядке, и он передает привет. Это все.
   Не смог я ему ничего рассказать.  Просто  не  смог  передать  рассказ
Ларри Батцеля, не стал говорить и о его смерти. Встал и надел пальто.
   - Слишком много  денег  за  такую  работу,  генерал  Уинслоу.  О  них
попозже. Могу ли я говорить с Дадом от вашего имени?
   Генерал нажал на кнопку, вмонтированную в коляску.
   - Просто скажите ему: я хочу знать, что у него все хорошо. Вот и все.
Если, конечно, ему не нужны еще и деньги. А сейчас  вы  должны  извинить
меня. Я устал.
   Генерал Уинслоу закрыл глаза.  Я  прошел  через  заросли  орхидей.  У
выхода дворецкий вернул мне шляпу.
   Глубоко втянув в себя прохладный воздух, я сказал:
   - Генерал хочет, чтобы я встретился с миссис О'Мара.

***

   Пол комнаты был покрыт большим белым ковром. Громадные окна закрывали
портьеры цвета слоновой кости.  В  окнах  были  видны  очертания  темных
холмов. Дождь еще не начался, но в воздухе чувствовалось дыхание грозы.
   Миссис О'Мара лежала в шезлонге, вытянув ноги в вязаных чулках, давно
вышедших из моды. Красота ее была какой-то отталкивающей.
   - Что еще я могу для вас  сделать?  -  спросила  она.  -  Все  и  так
известно. Чертовски хорошо известно. Кроме того, я вас не знаю.
   - Ну да, откуда вам меня знать. Я занимаюсь частным сыском.
   Она потянулась за стаканом, которого я не заметил, но все равно через
секунду стал бы искать его  глазами,  принимая  во  внимание  ее  манеру
говорить  и  снятые  тапочки.  Она  лениво  отпила,  на  руке  сверкнуло
обручальное кольцо.
   - Я встретила его в  одной  забегаловке,  -  начала  она,  неожиданно
разразившись приступом нервного смеха.  -  Очень  симпатичный  вихрастый
оутлегер с ухмылкой ирландца. Вот и вышла за него. От скуки. Для него же
бутлегерство было случайным занятием, просто не было других развлечений.
   Миссис О'Мара ждала, чтобы я как-то на это среагировал, возразил  ей,
но я промолчал. Ей и на это было наплевать. Наконец я просто спросил:
   - Вы видели, как он уезжал в день исчезновения?
   - Нет. Я вообще редко видела, как он уезжает  или  ,  приезжает.  Вот
так. - Она снова отхлебнула из стакана.
   - Но вы, конечно же, не ссорились?
   - Есть множество способов поссориться, мистер Кармади.
   - М-да. Рад, что вы это признаете. Конечно, вы знали о его связи.
   - Рада, что могу быть  по-настоящему  откровенной  со  старым  добрым
семейным детективом. Да, я знала о ней. - Она  отрешенно  наматывала  на
палец  прядку  волос.  -  Знали   до   его   исчезновения?   -   вежливо
поинтересовался я.
   - Конечно.
   - Как узнали?
   - Что-то уж слишком в лоб. Связи, как вы их называете. Я  же  страшно
люблю поболтать. А вы разве не знали этого?
   - Знакомы с людьми в "Дарданелле"?
   - Была я там. - Она не выглядела ошарашенной или удивленной. - Как-то
я прожила там целую неделю. И там же встретила Дадли О'Мару.
   - Ну да. Ведь ваш отец поздно  женился,  не  так  ли?  Миссис  О'Мара
улыбнулась, и ее лицо, внезапно побледневшее, вновь приобрело нормальный
оттенок. Не поднимаясь с подушек, она дернула за шнур звонка.
   - Очень поздно. У вас еще вопросы?
   - Нет.
   Вошла застенчивая горничная и  приготовила  на  боковом  столике  еще
выпить. Один стакан она протянула миссис О'Мара, другой поставила  рядом
со мной, и вышла, продемонстрировав прекрасные ножки.
   Миссис О'Мара подождала, пока дверь не закроется, а затем продолжила:
   - Все это  привело  отца  в  прескверное  настроение.  Лучше  бы  Дад
что-нибудь написал, или дал телеграмму, или еще как-то сообщил о себе.
   Я медленно произнес:
   - Ваш отец старый, очень старый  человек,  весь  искалеченный,  одной
ногой в могиле. Тонкая нить связывает его с жизнью. Нить рвется, а  всем
на это наплевать. Я бы это не назвал просто скверным настроением. Назвал
бы это демонстрацией силы духа.
   - Галантно, - прошипела миссис О'Мара,  вонзая  в  меня  взгляд,  как
кинжал. - Вы так ничего и не выпили.
   - Надо идти. Но все равно спасибо.
   Она грациозно протянула руку, и я  встал,  чтобы  попрощаться.  Вдруг
откуда-то из-за холмов донеслись  оглушительные  раскаты  грома.  Миссис
О'Мара вздрогнула от неожиданности. Резкие порывы ветра сотрясали окна.
   Я спустился по лестнице в вестибюль. Откуда-то вынырнул  дворецкий  и
услужливо распахнул передо мной дверь.
   Я  посмотрел  на   террасы,   украшенные,   цветочными   клумбами   и
экзотическими деревьями. Вдали виднелась высокая  металлическая  ограда.
Дорога вела к главным воротам со сторожкой.
   За поместьем располагались заброшенные нефтескважины.  Сейчас  на  их
месте было  что-то  вроде  парка-заповедника.  Кое-где  еще  сохранились
старые деревянные буровые  вышки.  В  свое  время  именно  они  принесли
богатство семейству Уинслоу, а уж только  потом  поместье  переместилось
вверх по холму так, чтобы не несло запахом топи.
   Я пошел по кирпичным ступенькам между  лужайками.  На  одной  из  них
темноволосый парнишка лет десяти с бледным лицом метал маленькие дротики
в мишень, установленную на дереве. Я подошел к нему.
   - О'Мара младший?
   Тот уперся спиной в каменную скамейку, держа в руке  четыре  дротика,
взглянул на меня холодными синеватыми глазами взрослого человека.
   - Я Дейд Уинслоу Тревиллиан, - ответил он хмуро.
   - А, ну тогда Дадли О'Мара не твой отец.
   - Конечно, нет, - в его голосе сквозило явное презрение. - Вы кто?
   - Детектив. Собираюсь найти твоего... Я имею в виду мистера О'Мару.
   Это не  сблизило  нас.  Детективы  для  молодого  Уинслоу  ничего  не
значили. За холмами продолжали раздаваться раскаты  грома,  будто  стадо
слонов играло там в пятнашки. Мне пришла в голову озорная мысль.
   - Спорим, ты не сможешь попасть четырьмя дротиками из пяти с тридцати
футов! Мальчишка сразу оживился:
   - На сколько спорим?
   - Ну, на доллар.
   Он подбежал к мишени и выдернул воткнутые дротики, вернулся  и  занял
позицию у скамейки.
   -  Здесь  нет  тридцати  футов,  -  заметил  я.  Парень  презрительно
посмотрел на меня и отошел от скамейки. Я ухмыльнулся, но через  секунду
разинул рот: все пять дротиков вонзились точно в центр мишени. Мальчишка
с видом триумфатора ждал моей реакции.
   - Черт возьми, отлично, мистер Тревиллиан, - пробурчал я, вынимая  из
бумажника доллар.
   Он выхватил его у меня, как форель, заглатывающая  мушку,  и  так  же
моментально спрятал в карман.
   - Нормально, - хихикнул мальчишка.  -  Вам  надо  посмотреть,  как  я
стреляю в нашем тире  за  гаражами.  Не  хотите  пойти  туда  и  еще  на
что-нибудь поспорить?
   - Хорошо, но не  сегодня.  В  следующий  раз,  когда  я  сюда  приду.
Выходит, Дад О'Мара не твой отец. Если я его в конце концов  найду,  что
ты на это скажешь?
   Мальчишка пожал худенькими плечами.
   - Нормально. А вы можете сделать то, чего не сделает полиция?
   - А что, это мысль, - заключил я, прощаясь с маленьким победителем.
   Вымощенная кирпичом дорожка вела к  главным  воротам.  На  полпути  к
сторожке  сквозь  заросли  я  заметил  голубой  "седан".  Новенькая,   с
обтекаемыми формами, очень чистая машина, полегче  чем  полицейская,  но
примерно такого же размера. За ней, под деревом, стоял мой автомобиль.
   Я остановился, разглядывая голубую  машину  из-за  изгороди.  Заметил
огонек сигареты в салоне. Обернулся и посмотрел назад. Мальчишки и  след
простыл: может, помчался прятать свой  выигрыш.  Хотя  что  этот  доллар
может значить для него?
   Вынув из кобуры "люгер" калибра 7,65, который был у меня  с  собой  в
этот день, я засунул его стволом вниз в левый  ботинок  и  направился  к
воротам.
   Из сторожки вышел свирепого вида охранник с  пистолетом  под  мышкой.
Выпустил меня через маленькую дверь сбоку от ворот.  Я  поболтал  с  ним
пару минут, наблюдая за "седаном".
   Мне пришлось пройти шагов тридцать, чтобы добраться до своей машины.
   Я забрался в нее  и  сразу  же  открыл  тайничок,  где  обычно  держу
полицейский "кольт". Засунул его в кобуру под мышкой, завел двигатель  и
тронулся с места. Вдруг хлынул ливень,  крупные  капли  забарабанили  по
крыше, стало чертовски темно. Но не настолько, чтобы  не  заметить,  как
"седан" покатил за мной.
   Я успел промчаться кварталов восемь,  но  тут  они  включили  сирену.
Пришлось притормозить и остановиться у обочины. Тут же подъехал "седан".
Из открытого  бокового  окна  на  меня  уставилось  отвратительное  рыло
автомата.
   Я успел рассмотреть узкое лицо с красными глазами, плотно сжатый рот.
Чей-то голос прорычал:
   - Иди к нам. Будь паинькой, если врубаешься, что происходит.
   Это не полиция! Впрочем, последнее уже не имеет значения. Я  выключил
зажигание, бросил ключи на пол и вышел из машины. Человек за рулем  даже
не взглянул на меня. Другой же, с заднего сиденья, пинком открыл  дверь,
пододвинулся, освобождая мне место, руки его  со  знанием  дела  сжимали
автомат.
   Я забрался в машину.
   - О'кей. Лу, обыщи.
   Водитель выбрался из-за руля и сел рядом со мной. Нашел  "кольт"  под
мышкой, забрал его, ощупал карманы и пояс.
   - Все чисто, - сказал он и перебрался  обратно  за  руль.  Человек  с
автоматом наклонился, вперед, взял "кольт"  у  водилы,  потом  аккуратно
положил автомат на пол и, прикрыв его коричневым ковриком,  откинулся  в
угол, спокойный и уверенный, держа на коленях мой пистолет.
   - О'кей, Лу. Теперь вперед.

***

   Дождь продолжал колотить по крыше и ручейками стекал по окнам. Дорога
кружила среди  холмов  с  расположенными  на  них  частными  владениями.
Размытые силуэты придорожных деревьев проплывали перед нашими глазами. В
нос ударил резкий запах дешевых сигарет, и человек  с  красными  глазами
спросил:
   - Что он тебе сказал?
   - Совсем немного.  Что  Мона  смылась  в  ту  же  самую  ночь,  когда
появились первые сообщения в газетах. Старый Уинслоу это уже знал.
   - Ради этого не стоило так глубоко копать, - промычал красноглазый. -
Что еще?
   - Сказал, что в него стреляли. Хотел, чтобы я вывез его из города. Но
в последний момент решил действовать в одиночку. Не знаю даже почему.
   - Колись дальше, легавый, - сухо пробормотал красноглазый.  -  Только
так сможешь выкрутиться.
   - Это все, - ответил я и посмотрел на низвергающиеся с  небес  потоки
воды.
   - Работаешь на старикана?
   - Нет, он слишком скуп.
   Красноглазый расхохотался. Я ощущал тяжесть пушки в  ботинке,  но  до
нее было далеко.
   - Вот, наверное, и все, что мне известно об  O'Mape,  -  закончил  я.
Человек за рулем слегка повернул голову и пробурчал:
   - Да, черт подери, где, ты говоришь, эта улица?
   - Выше Беверли Глен, тупица. Малхолланд Драйв. - А-а, эта. Черт,  она
даже не асфальтирована.
   -  Уложим  легавого  как  покрытие,  -  буркнул  красноглазый.  Район
коттеджей кончился.
   - Ты неплохой парень, - сказал красноглазый, -  но  скряга,  как  тот
старикан. Врубаешься? Мы хотим знать все, что он сказал,  чтобы  решить,
отпускать тебя или нет.
   - Пошел к черту. Все равно вы мне не поверите.
   - А ты попробуй. Как раз для нас работенка. Просто узнаем и  передаем
дальше.
   - Классная, должно быть, работенка. Пока она есть. Красноглазый снова
рассмеялся. Он не походил на хвастуна.
   - Насколько  мы  знаем,  ты  чист  перед  законом.  Не  шутил  насчет
сегодняшнего утра? Точно?
   - Если скажу "да", можете меня сразу же отпустить. О'кей?
   - А кругленькая сумма тебе не нужна, чтобы все забыть?
   - Ты сам-то веришь в то, что говоришь?
   -  Я-то  да.  Идея  такая.  Мы  выполняем  свою  работу  и   передаем
информацию. Мы же целая организация. Но ты-то живешь здесь, у тебя  свой
бизнес. И мы договоримся.
   - Точно, договоримся.
   - Мы просто так никого не кончаем. Плохо для  дела.  Он  откинулся  в
угол, держа пушку на правом колене, сунул  руку  во  внутренний  карман.
Достал толстенный бумажник, вынул две банкоты и положил их на сиденье.
   - Твои, - хмуро объяснил он. - Учти, не проживешь и двадцати  четырех
часов, если проболтаешься.
   Я взял деньги  -  две  пятисотенные  бумажки,  засунул  их  в  карман
пиджака.
   - Отлично.
   - Подумай обо всем, легавый.
   Мы   широко   улыбнулись   друг   другу:   парочка   чудных   парней,
договорившихся  между  собой  в  этом  грязном,   грубом   мире.   Потом
красноглазый резко повернул голову
   - О'кей, Лу. Забудь про Малхолланд Драйв. Тормозни-ка.
   Дождь продолжал лить как из ведра, закрывая серой завесой  окружающий
нас мир. Ни горизонта, ни неба не было видно.
   - Водила свернул на обочину и выключил двигатель. Он молча закурил  и
повернулся к нам. У него была прелестная улыбка - улыбка аллигатора.
   - Надо за это выпить, - предложил красноглазый. - Хотел бы и я так же
легко заработать целую штуку. Просто привязав нос к подбородку.
   - Нет у тебя никакого подбородка, - пошутил Лу, продолжая улыбаться.
   Красноглазый положил "кольт" рядом с собой  на  сиденье  и  вынул  из
бокового кармана плоскую флягу. Похоже было на приличную  вещь:  зеленая
этикетка,  закручивающаяся  пробка.  Зубами  отвинтил  пробку,   понюхал
горлышко и облизнулся.
   - Не какой-нибудь дрянной самогон. Фирменная вещь. Попробуй-ка.