нают  друг
друга?
   - Мы пошлем ей повестку и под присягой спросим, каким образом Томасси
заткнул ей рот.
   - Она солжет.
   - Под присягой?
   - Томасси нашел, чем припугнуть се. И тут уж ничего не поделаешь.
   - Мне это не нравится.
   - Боб, судят-то не Томасси, а Урека.  Давай-ка  лучше  подумаем,  как
добиться вынесения обвинительного приговора. Понятно?
   Ферлингер неохотно кивнул.
   - Ну и отлично. А теперь нам стоит встретиться с мистером Джафетом  и
пройтись по  его  завтрашним  показаниям.  Он  ключевая  фигура  в  этом
процессе. Жюри пойдет за ним.
   - Ты так думаешь?
   - Самое главное в нашем деле - подготовить свидетеля. Надеюсь, он  не
будет нам мешать.
   Мистер Джафет пришел в ужас,  узнав,  что  должен  репетировать  свое
выступление в суде, но Кантор  быстро  объяснил  ему  механику  судебных
процессов.  И  мистеру  Джафету  не  оставалось  ничего   другого,   как
удивляться собственной наивности.

***

   - Как получилось, что вы не  рекомендовали  вашему  клиенту  признать
себя виновным в мелком хулиганстве? - спросил  Кантор  у  Томасси  перед
началом утреннего заседания.
   - Вы слышали о Перси Формане?
   - Конечно.
   -  Он  участвовал  более  чем  в  сотне  процессов,  в  которых   его
подзащитным предъявлялось обвинение в убийстве.
   - И?
   - Меньше шести процентов провели в тюрьме хотя бы один  день.  Только
одного приговорили к смертной казни.
   - Мне все-таки кажется, что Уреку следовало признать себя виновным.
   - Меня наняли для того, чтобы доказать его  невиновность.  Иначе  его
родители обратились бы к кому-то еще.
   -  Мистер  Джафет,  расскажите,  пожалуйста,  своими   словами,   что
произошло вечером двадцать первого января?
   Тереке Джафет взглянул на жену, сидевшую в третьем ряду.
   - Я отвез моего сына и его девушку,  Лайлу  Херст,  в  школу.  Он  не
разрешил мне нести чемоданы с реквизитом для фокусов. Потом он  выступил
перед учащимися, а после танцев я заехал за ним.  Он,  я  и  мисс  Херст
вышли из школы. Мне кажется, там  остался  только  сторож.  Шел  сильный
снег. Подойдя к машине, мы увидели, что внутри сидят четверо подростков.
Они выскочили из машины, и Урек набросился  сначала  на  мисс  Херст,  а
потом на моего сына. Он сбил его с ног и стал душить.  Я  бил  Урека  по
спине, стараясь оттащить от сына, затем  сильно  дернул  за  волосы.  Он
переломал весь реквизит  в  чемоданах  и  разбил  ветровое  стекло  моей
машины, ударив по нему велосипедной цепью.
   - Что произошло потом?
   - Мой сын едва мог дышать.  Я  повез  его  в  больницу,  несмотря  на
снегопад и разбитое стекло.
   - Подсудимый напал на вашего сына с голыми руками?
   - У него была цепь.
   - Та самая цепь, которой он разбил ветровое стекло?
   - Да.
   - Он ударил цепью вашего сына?
   - Да.
   - Мисс Херст тоже пострадала?
   - Нет, только мой сын.
   - Чем вы объясняете нападение на вашего сына?
   Мистер Джафет сжал кулаки.
   - Соединенные Штаты сейчас находятся в состоянии войны.
   Судья Брамбейчер подался вперед.
   - Я хочу сказать, что постоянно происходят конфликты между различными
группировками.  Негры  требуют  равноправия.  Полиция  разгоняет  их   и
зачастую  провоцирует  к  волнениям,  которые  выливаются  в   настоящие
побоища.  Студенты  выходят  на  демонстрации.  Национальные   гвардейцы
убивают студентов, как белых, так и черных. Расовые конфликты  в  школах
приводят  к  их  закрытию.  Школьные  коридоры  патрулируют  вооруженные
охранники. Центры больших городов напоминают ничейную  землю,  появление
на которой опасно для жизни. Если это не гражданская война, то нам  пора
изменить значение этого термина в толковых словарях.
   - Я протестую! Протестую! - взревел Томасси, перекрывая шум  зала.  -
Ваша честь, мы судим  одного  шестнадцатилетнего  подростка,  а  не  всю
нацию.
   - Мистер Кантор? - судья взглянул на помощника окружного прокурора.
   Кантор рассчитывал услышать совсем другой ответ. И  теперь  не  знал,
что ему сказать, чтобы не поставить под удар свою  будущую  карьеру.  Он
покачал головой.
   - Я не могу утверждать, что высказывания свидетеля не имеют отношения
к нашему делу, хотя они в высшей степени неожиданны, - отметил судья.
   - Ваша честь, - обратился к нему мистер Джафет.
   - Да?
   - Могу я пояснить свои слова? Я хочу, чтобы меня правильно поняли.
   - Ваша честь, я протестую! - воскликнул Томасси.
   - Я запомню ваш протест и приму решение после разъяснения  свидетеля,
мистер Томасси. Продолжайте, мистер Джафет.
   - Извините, я очень волнуюсь. Эта история имеет  подоплеку.  В  школе
Урек занимается вымогательством.
   - Я протестую! - Томасси вскочил и направился к судье.
   - Пожалуйста, сядьте на место, мистер Томасси.
   - Подсудимого не обвиняют в вымогательстве.
   - Все, сказанное свидетелем, можно  будет  вычеркнуть  из  протокола,
когда он кончит говорить.
   - Но жюри...
   -  Я  дам  членам  жюри  соответствующие  указания,  мистер  Томасси.
Продолжайте, мистер Джафет.
   - По меньшей мере четыре десятилетия,  со  времен  сухого  закона,  в
нашей стране процветает организованная преступность, вымогающая деньги у
мелких владельцев. Власти не в силах совладать с ней. И, как  следствие,
дети начинают копировать взрослых.  В  школе  действует  банда,  которая
установила таксу за охрану шкафчиков в  раздевалке.  Мой  сын  отказался
платить четверть доллара в месяц. Будь он взрослым, на него  напали  бы,
чтобы дать ему хороший урок. Точно по той же  причине  его  избили  и  в
школе. Таково мое объяснение. Мой ответ на заданный вопрос.
   - Вы закончили?
   - Да.
   Томасси все еще стоял.
   - Мистер  Томасси,  если  это  дело  будет  разбираться  в  следующей
инстанции, мое решение, возможно,  послужит  причиной  отмены  приговора
этого суда, но я считаю ответ вполне уместным и  отклоняю  ваш  протест.
Продолжайте, мистер Кантор.
   - У меня больше нет вопросов.
   Выходя из-за столика, Томасси  еще  раз  похвалил  себя  за  то,  что
догадался позвонить в Вашингтон.
   - Мистер Джафет, в этом зале вы  дали  клятву  говорить  правду,  всю
правду и  только  правду.  Это  ваша  привычка  -  говорить  правду  под
присягой?
   - Я никогда не бывал свидетелем в суде.
   - Пожалуйста, отвечайте на вопрос. У вас вошло  в  привычку  говорить
правду под присягой?
   - Я всегда говорю правду, под присягой или без нее.
   -  Пожалуйста,  сообщите  суду  названия  иностранных  государств,  в
которых вы побывали.
   - Ваша честь,  -  вмешался  Кантор,  -  подобные  вопросы  совершенно
неуместны.
   - Протест отклоняется.
   - Но, ваша честь...
   - Давайте посмотрим, к чему они приведут. Вы можете отвечать,  мистер
Джафет.
   - Я несколько раз бывал во Франции и Англии,  однажды  в  Германии  и
проездом в Италии.
   - Это все?
   - Да.
   - Вы посещали другие иностранные государства?
   - Нет.
   - Скажите, мистер Джафет, вы бывали в Советском Союзе?
   - Нет.
   - А в Китае? Кантор не вытерпел.
   - Ваша честь, не пытается ли  адвокат  защиты  представить  свидетеля
красным шпионом?
   -  Ваша  честь,  -  отпарировал  Томасси,  -  пожалуйста,  предложите
прокурору сесть.
   Судья кивнул, и Кантор недовольно опустился на стул.
   - Вы были в Китае?
   - Нет.
   - В Ирландии?
   Мистер Джафет облизал пересохшие губы.
   - Пожалуйста, помните, что вы дали клятву говорить только правду.
   -  Я  никогда  не  был  в  Ирландии.  Томасси  достал  из   брифкейса
ксерокопию, полученную от Карджилла.
   -  Мистер  Джафет,  вы  когда-нибудь  пытались  получить   работу   в
федеральном учреждении?
   - Кажется, да.
   - Если говорить точнее, вы подали заявление  о  приеме  на  работу  в
государственный департамент, не правда ли?
   - Да.
   -  Заявление   представляет   собой   специальную   анкету,   которая
заполняется после того, как вы дадите клятву говорить правду, всю правду
и ничего, кроме  правды,  в  присутствии  нотариуса,  и  заверяется  его
подписью и печатью. Это так?
   - Я не знаю.
   Томасси неторопливо развернул ксерокопию и положил ее перед  мистером
Джафетом.
   - Не могли бы вы сказать суду, что это за документ?
   - Заявление о приеме на работу в государственный департамент.
   - Просто заявление или ваше заявление?
   - Это ксерокопия моего заявления, которое я послал много лет назад.
   - Прочитайте, пожалуйста, вслух вопрос под номером двадцать три.
   - Ваша честь, - воскликнул Кантор, - адвокат защиты  хочет  приобщить
этот документ к вещественным доказательствам?
   - Конечно, - кивнул Томасси.
   -  Ваша  честь,  если  этот  документ  принадлежит   государственному
учреждению и предназначен для служебного пользования или...
   - Могу я взглянуть на него? - сказал судья,  и  Томасси  передал  ему
ксерокопию заявления мистера Джафета.
   - Я уверен, ваша честь не найдет на нем грифа  секретности.  Так  как
свидетель признал, что заявление послано им, я могу продолжить?
   Судья Брамбейчер кивнул. Рассерженный Кантор вернулся за свой столик.
   - Прошу вас, прочтите вслух вопрос под номером двадцать три.
   - "В каких иностранных государствах вы побывали?"
   - А теперь ответ.
   - "В Англии, Франции, Германии, Италии, Ирландии".
   - В правом нижнем углу стоит ваша подпись?
   - Да.
   - И вы писали заявление в присутствии нотариуса, под присягой?
   - Да.
   - Вы получили работу в государственном департаменте?
   - Я хотел получить только временную работу, на один год.
   - Пожалуйста, отвечайте на вопрос,  мистер  Джафет.  Вам  отказали  в
приеме на работу, временную или постоянную?
   Мистер Джафет отвел глаза.
   - Да.
   - Потому что вы солгали в вашем заявлении?
   - Мне не назвали причину отказа.
   - Дав клятву говорить правду, вы сказали суду, что никогда не были  в
Ирландии.  Дав  клятву  говорить  правду,  вы  сказали  государственному
департаменту, что бывали в этой стране. Когда же вы солгали?
   - Мои родственники со стороны отца - ирландцы,  мне  всегда  хотелось
побывать в этой стране, и, не знаю почему, я внес ее в список. Это всего
лишь ошибка, которую не стоит принимать всерьез.
   -  Однако  в  государственном  департаменте  ваша  ошибка  показалась
достаточно серьезной, раз вам отказали в приеме на работу.
   Тереке Джафет  взглянул  на  Джозефину.  Он  сказал  ей,  что  забрал
заявление, так как передумал и  у  него  пропало  желание  поступать  на
государственную службу. Как глупо все получилось. Его глаза  наполнились
слезами.
   - Мистер Джафет, вы по профессии учитель?
   - Да.
   - Вы простили бы жульничество на экзамене?
   - Нет.
   - Таким образом, вы подходите с разными мерками к себе и ученикам?
   Судья Брамбейчер не хотел, чтобы взрослый человек плакал  на  виду  у
всего зала.
   - Вы можете не отвечать на этот вопрос, мистер Джафет, - сказал он.
   - Мистер Джафет, - продолжал Томасси, - отвечая на вопрос  прокурора,
вы сказали, что некоторые учащиеся занимаются в  школе  вымогательством.
Вы видели, чтобы  подсудимый  или  кто-то  еще  брал  деньги  у  другого
ученика?
   - Нет.
   - Вы слышали об этом?
   - Да.
   - Значит, вы получили эти сведения из вторых рук, мистер Джафет.
   - Большую часть наших знаний  мы  получаем,  как  вы  выразились,  из
вторых рук, мистер Томасси.
   - Ваша честь, мы что-то углубились в философию. Я прошу вычеркнуть из
протокола последнюю фразу свидетеля и все предыдущие ответы,  касающиеся
вымогательства.
   - Вы сами задали вопрос о вымогательстве, мистер Томасси. Я не считаю
нужным что-то вычеркивать.
   - Очень хорошо. - Томасси подошел к барьеру, отделявшему присяжных от
зала, и, повернувшись к ним спиной, задал следующий вопрос:
   - Мистер Джафет, не  считаете  ли  вы,  что  настроены  враждебно  по
отношению к подсудимому?
   Последовало долгое молчание.
   - Да, - ответил наконец мистер Джафет.
   Слова "Благодарю вас" Томасси произнес, глядя на присяжных, а  затем,
сунув руки в карманы, вновь подошел к свидетелю.
   - Мистер Джафет, если бы кто-то  наставил  на  вас  пистолет,  вы  бы
рассматривали подобное действие как нападение со смертоносным оружием?
   - Боюсь, я не слишком разбираюсь в  значениях  специальных  терминов,
используемых в юриспруденции.
   - Ничего, нас интересует ваше мнение как свидетеля.
   - Да, это нападение.
   - Если бы вы видели, как кто-то приставил нож к горлу вашего сына, вы
бы назвали это нападением с использованием смертоносного оружия?
   - Разумеется.
   - Происшедшее в тот вечер  следует  рассматривать  как  нападение  со
смертоносным оружием с намерением причинить вред  или  как  драку  между
школьниками?
   Мистер Джафет задумался.
   - Нет, это была не драка.
   - Мистер Джафет, ваш сын защищался, когда на него напали?
   - Да.
   - Но вы не сказали об  этом,  давая  показания.  Вы  не  смогли  дать
объективную оценку случившемуся, не так ли?  Мистер  Джафет,  подсудимый
ударил вас?
   - Нет.
   - А вы ударили подсудимого? Вы били его по спине?
   - Я говорил об этом.
   - Вы дергали его за волосы?
   - Я говорил об этом, жизнь моего сына висела на волоске!
   - Ваш сын когда-нибудь дрался с другими подростками?
   - Думаю, что нет. Во всяком случае,  мне  известно  только  об  одной
драке.
   - Вы имеете в виду двадцать первое января?
   - Да.
   - Благодарю вас, мистер Джафет. Кантор задал только два вопроса.
   - Вы видели, как подсудимый ударил цепью вашего сына?
   - Да.
   - Были ли вы уверены в том,  что  в  тот  момент  жизнь  вашего  сына
находилась в опасности?
   - Да.
   - Благодарю вас.
   Судья Брамбейчер объявил перерыв до двух часов.
   Миссис Джафет спросила мужа, не хочет ли тот перекусить  в  ближайшем
ресторанчике.
   - Лучше поедем домой, - ответил мистер Джафет. - Моя рубашка промокла
насквозь.
   - И ты хочешь поговорить с Эдом?
   - Да.
   Миссис Джафет взяла мужа под руку, и они пошли к машине.

24.

   Войдя в гостиную, мистер Джафет снял пиджак, развязал галстук и начал
расстегивать рубашку. Эд говорил по телефону.
   - Они только что вошли. - Юноша поднял телефонную трубку над головой.
- Он хочет поговорить с моим отцом или матерью. Есть тут кто-нибудь?
   Тереке и Джозефина переглянулись.
   - Поговори ты, - сказал мистер Джафет и направился к лестнице.
   Миссис  Джафет  выслушала  тираду  Кантора,  извинилась  и  крикнула:
"Тереке, возьми, пожалуйста, трубку".
   - Кто это?
   - Прокурор.
   - Хорошо. Попроси его подождать.
   Мистер Джафет  протирал  подмышки  влажной  губкой,  когда  его  жена
заглянула в ванную.
   - Он извинялся за беспокойство.
   Мистер Джафет обтерся полотенцем, надел чистую рубашку и  подошел  ко
второму телефонному аппарату, стоявшему на столике в спальне.
   - Извините, что заставил вас ждать, - сказал он.
   Перерыв, объявленный судьей, дал возможность Кантору прийти в себя  и
влил в него новые силы.
   - Я не хотел расстраивать вашу жену, но я бьюсь  с  Эдом  уже  добрых
пятнадцать минут. Вы сможете привезти его в Уайт-Плейнс к двум часам?  Я
попробую устроить совещание в кабинете судьи.
   - Мы еще не ели. А в чем дело?
   - Я думал, вы знаете.
   - О чем?
   - Ваш сын отказывается давать показания.
   Последовала короткая пауза.
   - Разумеется, - продолжал Кантор, - мы можем вызвать  его  повесткой,
но это произведет отрицательное впечатление на членов жюри.
   - Мы приедем.
   - Поднимайтесь прямо в кабинет судьи Брамбейчера. На четвертый этаж.
   Мистер Джафет быстро сбежал по ступенькам.
   -  Джозефина,  дай  нам  что-нибудь  перекусить.  Эд,   мы   едем   в
Уайт-Плейнс.
   - Папа, я не собираюсь менять свое решение.
   - А я не собираюсь принуждать тебя идти против воли.
   - Правда?
   - Да.
   Пока мистер Джафет выпил один стакан молока, Эд справился с двумя  да
еще умял три пирожка.
   - Я не понимаю, как тебе это удалось, - удивилась миссис Джафет.
   - Папа, я слышал, сегодня ты был в ударе.
   - От кого?
   По губам миссис Джафет пробежала слабая улыбка, когда она смотрела на
своих мужчин, поправлявших галстуки перед зеркалом.

***

   Судья Брамбейчер, Кантор, Томасси и стенографистка  уже  ждали  их  в
кабинете. Судья разрешил остаться и миссис Джафет.
   - Мистер Кантор и мистер Томасси хотят, чтобы Эдвард дал показания, -
сказал судья, когда все сели за большой стол. - Я не спрашивал, намерены
ли они  вызвать  его  повесткой,  если  он  откажется  давать  показания
добровольно, но думаю,  что  подпишу  такую  повестку,  так  как  Эдвард
единственный очевидец того, что произошло в его палате в больнице. -  Он
взглянул на Эда Джафета:
   - Ну?
   Кабинет судьи, отделанный темным деревом, поневоле внушал уважение. В
кругу взрослых Эд чувствовал себя неуютно.
   - Я много думал об этом. И не хочу давать показания.
   - Я понимаю, что вы  недавно  выписались  из  больницы,  -  улыбнулся
судья. - Вам сейчас нелегко. Мы постараемся, чтобы допрос не занял много
времени. Вам надо лишь рассказать под присягой о том,  что  случилось  у
школы после танцев и в больнице. Можно сказать лишь несколько слов.
   - Ваша честь, - вмешался Кантор, - обвинению желательно,  чтобы  этот
молодой  человек  рассказал  об   обоих   происшествиях   в   мельчайших
подробностях.
   - Я пытаюсь помочь  вам  получить  свидетеля,  -  раздраженно  сказал
судья. - А вы все усложняете.  Мистер  Томасси,  полагаю,  у  вас  будут
вопросы к свидетелю?
   - Да, ваша честь.
   - Но вы не будете испытывать наше терпение?
   - Ваша честь, я не хочу связывать себе  руки  обещаниями,  данными  в
этом кабинете. Если этот юноша не будет  давать  показания  добровольно,
прокурор или я потребуем его вызова в суд. И чем скорее он  это  поймет,
тем лучше.
   - Извините, я не хотел причинять вам столько хлопот, - сказал  Эд.  -
Но для себя я уже все решил.
   Судья Брамбейчер встал, обошел стол и положил руку на  плечо  Эдварда
Джафета.
   -  Молодой  человек,  позвольте  мне   объяснить   вам,   что   такое
свидетельские  показания.  Ваш  отец  -  учитель.  Давать  свидетельские
показания - значит  учить,  сообщать  новое,  рассказывать  о  том,  что
произошло, восстанавливать истинную картину событий, возможно  известную
только вам, очевидцу, чтобы другие - судья, члены жюри присяжных - могли
разобраться в происшедшем. В этом нет ничего плохого, не так ли?
   - Нет, сэр.
   - Вот и хорошо. Вы будете давать показания?
   - Нет, сэр.
   Судья вернулся на свое место.
   - Молодой человек, поймите, пожалуйста, что  в  случае  необходимости
вас вызовут в суд  повесткой,  а  если  вы  и  тогда  откажетесь  давать
показания, мне придется расценить ваши действия как оскорбление суда.
   Миссис Джафет хотела что-то сказать, но судья остановил ее,  приложив
палец к губам, ожидая ответа Эда.
   - Сэр, я и не думал оскорблять суд. Я давал показания в другом  суде,
в Оссининге. Я не разбираюсь в юридических ухищрениях, протестах и  тому
подобном. Но я не хочу больше участвовать в этой игре.
   - Мистер Джафет, - обратился судья к отцу Эда,  -  не  хотите  ли  вы
поговорить с сыном наедине и разъяснить  ему  серьезность  проблемы,  не
имеющей никакого отношения к игре?
   - Я думаю, он...
   - Я осознаю всю серьезность проблемы, - прервал его  Эд.  -  В  конце
концов, меня чуть не задушили.
   Терпение судьи Брамбейчера начало иссякать.
   - Вы обо всем рассказали полиции. Почему же не повторить то же  самое
в суде? Если присяжные услышат ваш рассказ,  они  смогут  принять  более
объективное решение.
   - Сэр, я знаю, что произойдет, если я буду давать показания.
   - Что же?
   - Один  из  этих  джентльменов  будет  задавать  мне  вопросы,  чтобы
доказать, что Урек душил меня, другой -  что  не  душил  или  душил,  не
сознавая, что делает. Я знаю, что он хотел  задушить  меня  и  при  этом
полностью отдавал отчет в своих действиях. Я просто не хочу  участвовать
в этом спектакле, не имеющем ничего общего с...