е:  в  их  пронзительно-разряженной  (или   заряженной?)
атмосфере головокружение обеспечено.
   Поэтому необходимо их регулярно сплескивать на кого-нибудь - хоть  на
домашнюю черепаху, если нет более подходящего объекта.
   Я обнаружила, что давно стою рядом со  своим  другом.  Ну,  возможно,
всего несколько минут, но  явно  с  абсолютно  отсутствующим  выражением
лица. Лицо же Андрея, напротив, выражало насмешливое внимание  -  и  это
вполне объяснимо.
   - Так, девочка, - подытожил он ситуацию, -  по  машинам  и  поедем  к
нам... то есть к тебе. Лично я проголодался, а на голодный желудок может
такое померещиться, что никакой психиатр  не  справится.  Такой  вариант
меня не устраивает, хотя бы потому, что мы это уже проходили...
   Текст как текст, но мне он не понравился по двум пунктам.  Во-первых,
из-за оговорки: "к нам, то есть к тебе". Возможно, я капризничаю, но мне
бы хотелось, чтобы была выбрана какая-то одна линия поведения, хотя бы в
плане совместимости. Практически Андрей жил  у  меня,  а  к  себе  домой
попадал лишь тогда, когда по каким-либо  причинам  -  чаще  всего  из-за
служебных дел, - не мог или не хотел находиться в моем обществе.  Вопрос
о том, чтобы  объединить  наши  апартаменты,  даже  не  поднимался:  моя
однокомнатная квартира в сугубо  спальном  районе  и  комната  Андрея  в
коммуналке и тоже  отнюдь  не  в  центре  в  сумме  давали  нечто  убого
двухкомнатное, опять же в  стороне  от  цивилизации.  К  тому  же  вновь
переезжать и терпеть связанные с этим процессом неудобства мне  хотелось
меньше всего на свете.
   Да если бы даже и хотелось, то перед этим было бы необходимо оформить
наши отношения как полагается. А до этого дело еще явно не дошло. Андрей
был женат  первый  и  последний  раз  ровно  неделю,  причем  тогда  ему
только-только исполнилось восемнадцать лет. Могу себе  представить,  что
это был за брак,  если  почти  четверть  века  спустя  мой  друг  нервно
дергался при одном только слове "свадьба". А меня формальности просто не
волновали: два брака, один из которых  кончился  разводом,  а  второй  -
скоропостижной смертью мужа,  надежно  застраховали  от  матримониальных
иллюзий.
   Нечто в этаком духе подразумевал Андрей, когда  бросил  "это  мы  уже
проходили", и подобный намек мне  не  понравился  во-вторых.  Да,  после
смерти мужа и вынужденного переезда я была, мягко говоря, неадекватна, и
самой невинной странностью в тот период у меня было  практически  полное
отсутствие  аппетита.  Но  психиатр  мне  все-таки  не   понадобился   -
справилась,  пусть  с  помощью  Галки  и  того   же   Андрея,   но   без
специалистов-мозгокрутов. А уж сейчас тем  более  справлюсь,  и  незачем
лишний раз напоминать о том, что было.
   Слегка обиженная, я решила хранить гордое молчание всю дорогу домой.
   Андрей несколько раз взглянул на меня не без интереса, но на рожон не
полез и выяснять отношения не стал. То ли отложил на потом, то ли вообще
решил пренебречь. Согласно одной из его замечательных теорий, настроение
у женщин меняется каждые полчаса, и главное - это переждать  ненастье  и
воспользоваться теплом и светом. Не знаю, как  с  другими,  но  со  мной
такая политика, как правило, не приносит  положительных  результатов,  я
предпочитаю выговариваться сразу. Тем более,  что  плохое  настроение  у
меня бывает крайне редко. Особенно в последнее время.
   - Вот что непонятно, - нарушил  молчание  Андрей.  -  Дом  заперт,  а
впечатление такое, что никто оттуда не  уезжал.  На  участке  ничего  не
убрано, подсобные помещения не заперты - заходи, кто  хочет,  бери,  что
нравится...
   - Ты тоже заметил? - вежливо осведомилась я, не желая вот так,  сразу
расставаться со своей законной обидой.
   - "Тоже"? - явно изумился Андрей. - Ты хочешь сказать, что и тебе...
   - Представь себе, и мне это показалось странным, хотя я, конечно,  не
сыщик и не следователь.
   - Я только хотел сказать, что ты, выходит, не так рассеянна, как  это
может  показаться.  Надеюсь  только,   что   наши   опасения   несколько
преувеличены и все на самом деле в порядке. Но...
   - Но ты у нас оптимист, - подхватила я. - Причем не по  жизни,  а  по
анекдоту.
   - Какому еще анекдоту?
   - Старому. Пессимист говорит: "Ой, как плохо, плохо-то как, да что  ж
так плохо?" А оптимист ему отвечает: "Хуже будет!"
   Андрей в ответ только улыбнулся и пожал плечами.  Понятное  дело,  на
его прежней работе оптимизм был несколько неуместен, а  на  будущей  мог
тем более помешать. Осторожность - дело другое, она всегда кстати.
   - А ведь если бы я не внес поправку и мы бы поехали "к нам", -  вдруг
сказал Андрей, паркуя  машину  у  дома,  -  ты  бы  заподозрила  меня  в
покушении на твою драгоценную свободу. Я не прав?
   Я открыла рот, чтобы возразить, и... и снова его закрыла. К сожалению
- или к счастью, - он почти всегда оказывался прав. Или  просто  понимал
меня лучше, чем я сама себя понимала. Хотя что значит "просто"?  Понять,
чего я хочу в данную конкретную минуту, - более чем сложно.
   Сложнее может быть только одно: в разговоре со мной оставить за собой
последнее слово. Но Андрею и это почти всегда удавалось. Выводы из  этих
замечательных наблюдений я предпочла не делать.
   Пока не делать.

Глава 5

ПОГОВОРИМ О СТРАННОСТЯХ ЛЮБВИ

Наташа

   Ну что ж, на сей раз ему, похоже, повезло. Одним удачным ходом  решил
сразу несколько проблем. То есть решить-то нужно было  одну  -  главную:
сохранение привычного образа жизни. Но  попутно  ликвидировались  всякие
досадные мелочи, которые не столько мешали, сколько портили  настроение,
причем достаточно регулярно. Теперь нужно только сохранять  хладнокровие
- и никто ничего никогда не узнает. Даже если будет очень стараться.
   Рано или поздно родственники спохватятся и помчатся на дачу выяснять,
в чем дело. Вот тут и настанет время осуществить второй  этап  плана,  а
характер его работы, слава тебе  Господи,  дает  возможность  обеспечить
практически любое алиби. Хотя кто в наше время заинтересуется  банальной
квартирной кражей? У милиции хватает забот посерьезнее.
   Так, кажется, никаких видимых улик не осталось. Все в таком же  точно
виде, в каком было при жизни хозяйки. Может, просто ушла куда-то. - и  с
концами.
   Мало ли в газетах публикуют объявлений о тех, кто ушел из дома  и  не
вернулся.
   Одним объявлением будет больше - только и  всего.  Дверь  заперта  на
"родной" замок - значит, взлома не было. Из дома ничего не пропало  -  и
кража исключается.
   Скоро поселок совсем опустеет, потом  выпадет  снег...  Возможно,  до
ноября ее никто не хватится:  привыкли,  что  сидит  на  даче  до  самых
морозов. Ну и ладно.
   Его привычки и нормальная личная  жизнь  стоят  намного  дороже,  чем
чья-то жизнь.
   Это даже не обсуждается.
   - Как это нет на даче? - в четвертый или даже в пятый раз  ошарашенно
переспросила Елена, которой я по телефону изложила итоги  нашей  поездки
за яблоками. - А где же она?
   К сожалению, я на этот вопрос  ответить  не  могла.  И  вообще  мы  с
Андреем надеялись, что тетя Таня отыщется дома, живая и невредимая.  Так
что растерянность Елены была для нас неприятным сюрпризом.
   - Может быть, она ушла к кому-то в гости на весь день?  -  неуверенно
предположила я. - Ключа-то на месте не было.
   - А записка была?
   В ответ на мое красноречиво изумленное молчание Елена быстро поведала
систему - здорово, надо сказать, отлаженную - общения со внешним миром в
отсутствие телефона. Если тетя Таня куда-то отлучалась, то выставляла на
крыльцо одну из заранее подготовленных  картонок  с  текстом.  Например:
"Ушла в магазин". Магазин в поселке был один, и пройти к  нему  от  дачи
можно было либо за пять минут по тропинке,  либо  за  четверть  часа  по
улицам. Если было сухо, выбирали первый путь, если грязно - второй,  так
что разминуться было невозможно. Картонка "Ушла к тете  Маше"  означала,
что искать  хозяйку  нужно  на  соседнем  участке,  куда  удобнее  всего
проникать через дыру в заборе...  если  не  боишься  собак.  Если  же  с
собаками отношения  сложные,  то  лучше  сделать  крюк  и  пройти  через
калитку: на гостей оттуда местный пес по прозвищу  Бек  не  бросался,  а
просто облаивал. Ну и так далее.
   - Никаких картонок на крыльце не было, -  уверенно  сказала  я,  -  и
собачьего лая с соседнего участка я не слышала.
   - Наверное, тетя Маша переехала в Москву, -  все  так  же  растерянно
откликнулась Елена. - Но мама-то  собиралась  пробыть  на  даче  еще  по
меньшей мере месяц. Странно... А бумаги и карандаша на крыльце  ты  тоже
не видела?
   Как выяснилось, бумага с карандашом клались рядом  с  картонками  для
того, чтобы нечаянные гости могли оставить  хозяйке  свое  сообщение.  В
основном, конечно, это делалось для соседей:  калитка  у  тети  Тани  не
закрывалась, дом был по-настоящему открытым. Но на сей раз все выглядело
совершенно по-другому. И с точки зрения Елены, очень подозрительно.
   - Мама ведь дверь запирает только на ночь. Сколько раз я ей говорила,
что по нынешним временам это опасно. А она - ни  в  какую:  я,  твердит,
стала плохо слышать, и если буду не на террасе, а в комнате, то стучи не
стучи - без толку. Ну, в крайнем случае ключ под половицей оставляла.  А
тут я уже ничего не понимаю. Странно... Знаешь, я сейчас же туда еду!
   - Может быть, лучше кому-нибудь из твоих мужчин поехать? - предложила
я.
   - Попроси сына или мужа. Вечер уже, что ты там одна будешь делать?
   Елена вздохнула:
   - Да у меня дома сейчас нет никого. Максим со своей красоткой уехал в
гости, вернется поздно... если вообще придет. У мужа срочная работа,  он
всю ночь будет на студии. Нет, придется мне...
   - Да и что толку ехать в  Белые  Столбы  сейчас,  на  ночь  глядя?  -
спросила я, представив себе сложность  и  опасность  такой  поездки  для
Елены. - А вдруг твоя мама действительно  поехала  в  Москву?  К  врачу,
например. Или к кому-то из друзей. Тогда  она  к  вечеру  вернется  либо
домой, либо на дачу. Нет, по-моему, нужно подождать до завтра. Сейчас ты
даже машину не найдешь.
   Снова глубокий вздох.
   - А утром откуда  машина  появится?  Поеду,  заночую  там  в  крайнем
случае...
   - С ума сошла! - возмутилась я. - Сама же сердилась на тетю Таню, что
она чуть ли не одна в пустом поселке сидит  -  и  на  тебе!  Подожди,  л
что-нибудь придумаю, посоветуюсь тут кое с  кем.  А  ты  пока  звони  по
больницам - вдруг найдешь.
   - Хорошо, - сдалась Елена. - Я тебе еще позвоню, ладно?
   - Обязательно!
   Я положила трубку  и  добросовестно  пересказала  разговор  Андрею  и
Павлу.
   Милочка сразу по приезде удалилась на кухню и занялась приготовлением
еды - по ее словам, чтобы не мешать серьезной беседе. А по-моему,  чтобы
побыть одной и предаться своим грезам без помехи. Странная  она  сегодня
все-таки. Ну, да Бог с нею, своих проблем хватает.
   Помимо пересказа, мужчины потребовали от меня комментариев. Например,
кто такой Максим и почему муж по ночам околачивается на какой-то студии.
С Максимом все было просто: это сын Елены от первого брака, благополучно
отслуживший в армии и устроившийся охранником в... Ну, подробнее об этом
позже.
   А коротко: в очень хорошее место устроился, дай Бог  нам  такое  всем
вместе и каждому в отдельности. По молодости Максим еще  не  представлял
себе, кем он хочет быть, но  точно  знал,  кем  быть  не  хочет:  нищим.
Женился он совсем недавно, причем Елена от молодой невестки  была  не  в
восторге.
   С мужем было вообще интересно. Начнем с того, что я, например, его ни
разу в глаза не видела, хотя Елена вышла за него года два  назад.  Вышла
молниеносно, причем еще  за  месяц  до  бракосочетания  утверждала,  что
мужчины - это переходное звено от обезьяны к  человеку  и  что  женщина,
доверяющая  свою  судьбу  представителю  сильного  пола,  достойна  лишь
глубокого сожаления. Гораздо умнее, говорила  она,  пойти  в  зоопарк  и
нанести визит вежливости тигру: по крайней мере,  все  произойдет  очень
быстро, а удовольствия при этом будет ничуть не меньше, чем от  свидания
с мужчиной. И - на тебе. Мало того что стала замужней женщиной, так еще,
похоже, гордилась этим, а супруга своего откровенно обожала.
   То, что я ее избранника ни разу не видела,  в  общем,  не  так  уж  и
удивительно. В эти два года мне было не до чужих мужей, да и  вообще  ни
до чего.
   Странно то, что не познакомила с ним даже Галку - двоюродную сестру и
вообще близкого человека. Нет,  Елена  не  прятала  своего  ненаглядного
Санечку, наоборот, время от времени приглашала  нас  в  гости  именно  с
целью продемонстрировать новообретенное сокровище родным и  близким.  Но
сокровище виртуозно уворачивалось от знакомства под  самыми  что  ни  на
есть благовидными  предлогами:  в  основном  ссылаясь  на  занятость  по
работе.
   Трудился Санечка на  телевидении,  но  кем  и  в  какой  программе  -
оставалось загадкой, по-моему, даже для Елены.  Во  всяком  случае,  она
никогда не могла дать внятного ответа на этот, прямо  скажем,  не  самый
сложный  вопрос.  А  сам  он  время  от  времени  туманно   намекал   на
параллельную занятость в какой-то  очень  серьезной  организации.  Лично
меня эти намеки только смешили: не будет  серьезный  человек  баловаться
таким примитивным очковтирательством. Ну да  в  каждой  избушке  -  свои
игрушки.
   Все  это  я   конспективно   изложила   Андрею   и   Павлу,   которые
переглянулись, сделав, по-видимому, какие-то свои выводы.
   - Крыша, - изрек Павел. - Интересно, где он работает на самом деле?
   - У нас? - предположил Андрей. - Так фиг ведь узнаешь...
   - Мы-то с тобой точно фиг узнаем, раз стали дезертирами.  Тем  более,
что он может вообще нигде не работать.  Например,  владеть  палаткой  на
рынке через подставное лицо.
   - Или быть посредником по поставке киллеров желающим, - развил  мысль
Андрей.
   - Или содержать подпольный бордель...  Друзей  явно  понесло.  Я  же.
только хлопала глазами, переводя взгляд с одного на другого. И ведь  нет
никакой уверенности, что они шутят!
   - Ну и ладно, - подвел черту Андрей. - Мы свое дело  сделали,  родных
проинформировали. Сегодня возвращаться туда бессмысленно, а завтра видно
будет.
   Но все-таки интересно, что могло случиться со старушкой?
   - Остынь, - посоветовал Павел. - Через  пару  дней  пойдем  работать,
будешь такие загадки разгадывать непрерывно. Побереги силы.
   Из их разговора я половины не поняла, поэтому, естественно, полезла с
вопросами:
   - Что еще за крыша? При чем тут это?
   - А еще  была  когда-то  лично  знакома  со  шпионом,  -  не  упустил
возможности поддеть меня Андрей. - Крыша - это...  крыша.  Лучше  скажи,
как там с едой?
   Может, помочь надо?
   - Намек поняла, - отозвалась я. - Через полчаса все будет готово.  Да
и Мила, наверное, там, на кухне, уже одна соскучилась. Пойду включусь  в
процесс.
   А вы тут разберитесь со столом...
   На самом деле это было самой трудной частью работы. Теоретически стол
в  комнате  раскладывался,  но  на  практике  делать  это  категорически
отказывался.
   Задумано все было чрезвычайно элегантно: небольшой круглый стол  типа
журнального,  но  чуть-чуть  повыше,  который  легким   движением   руки
превращался в овальный обеденный. Беда заключалась в том,  что  сработан
этот уникум был в начале века и за свою долгую жизнь  испытал  множество
всяких злоключений. Дерево то рассыхалось, то разбухало, то  трескалось,
то покрывалось пятнами неизвестного происхождения. Чтобы укротить  стол,
требовалось немало терпения и изобретательности.  Но  расстаться  с  ним
было выше моих сил: он входил в коллекцию  детских  воспоминаний,  да  и
приятно было эдак небрежно обронить в разговоре:
   - Что вы хотите - карельская береза. Почти антиквариат.
   Так что я оставила мужчин сражаться с "почти антиквариатом",  а  сама
отправилась на кухню, где Мила,  по  моим  представлениям,  должна  была
закончить приготовление салата. Но меня ожидал сюрприз: нетронутые овощи
лежали на кухонном столе, а  Мила  сидела  над  ними  в  позе  скорбящей
Мадонны и крайне неумело пыталась курить где-то добытую сигарету.
   - Прекрати, - материнским тоном сказала я,  отбирая  у  нее  табачную
палочку. - Курящая женщина,  да  будет  тебе  известно,  все  равно  что
падшая.
   Мужчины не любят, когда от дамы несет табаком, как от унтер-офицера.
   - Но ты же куришь, - рассеянно отозвалась Мила.
   Скрупулезно подмечено. Курю. Но  другим  тем  не  менее  не  советую,
потому что привыкнуть к этой гадости - легче легкого, а  вот  избавиться
от вредной привычки - мягко говоря, затруднительно.
   - А ты не бери с меня дурных  примеров,  -  посоветовала  я.  -  Бери
хорошие.
   И вообще с чего ты вдруг схватилась за сигарету?
   - Да так... - неопределенно протянула Мила. - Я,  кажется,  закончила
книгу.
   - Так это же здорово! - восхитилась я. -  Я  бы  колесом  от  радости
ходила.
   Десять лет труда, это ведь не жук начихал на скатерть.
   Мила смяла в пепельнице почти целую сигарету и снова вздохнула:
   - А я думаю, что многое можно было бы написать  по-другому.  Добавить
поэзии, ведь об екатерининском веке столько всего написано. А у  меня  -
документы и диалоги. Наверное, нормальным людям это будет скучно...
   Я воззрилась на нее с неподдельным  изумлением.  Интересно,  что  она
имеет в виду, когда говорит о "нормальных людях"? Если то же, что  и  я,
например, то поэзия тут ни с какого боку не проходит.
   - Не уверена, - сказала я.  -  Нормальные  люди  как  раз  поэзию  не
жалуют.
   Возьми Андрея. Или Павла.
   Ответом мне послужил глубокий вздох и затянувшаяся пауза. После  чего
Мила так же невесело произнесла:
   -   И   вообще   я   не   думаю,   что   взялась   за   свое    дело.
Женщина-писательница...
   Я подскочила как ужаленная. Мила случайно наступила  мне  на  больную
мозоль. Скептическое отношение мужчин к  женскому  творчеству  вообще  и
интеллекту в частности я еще как-то могу стерпеть.  Привыкла.  Но  когда
такую же ахинею несет женщина, причем женщина безусловно  талантливая...
Воля ваша, тут никакой выдержки не хватит.
   - Ты еще Ахматову вспомни, - ехидно посоветовала я. - Та тоже  любила
такие пассажи. Насчет женщин.
   - То есть? - заинтересовалась Мила.
   - А то и есть. Вспомни  ее  замечательное  четверостишие:  "Могла  ли
Биче, словно Дант, творить или Лаура жар  любви  восславить?  Я  научила
женщин говорить, но. Боже, как их замолчать заставить?"
   Мила улыбнулась:
   - Оказывается, ты интересуешься поэзией?
   - А ты думала - только детективами?  -  разозлилась  я.  -  Представь
себе, даже сама когда-то стихи писала. Если бы за это деньги платили, по
сей день бы рифмовала с утра до вечера.
   - Вот и для тебя все сводится к деньгам, - печально заметила Мила.  -
А я бы так хотела иногда посидеть до утра,  почитать  стихи,  послушать,
как их читают мне... Просто так. Поговорить...
   У меня в голове смутно  забрезжила  догадка,  но  Мила  не  дала  мне
додумать до конца и поднесла пальцы к вискам:
   - Извини, у меня так разболелась  голова...  Я  молча  сняла  часы  и
кольцо и встала у Милочки  за  спиной.  К  числу  моих  немногочисленных
достоинств относится способность снимать боль: в голове, в шее, в спине.
Когда-то знакомый  экстрасенс  научил  меня  делать  пассы  над  головой
страждущих  и  тем  самым  избавлять  их  от  страданий.  Пару  раз  мне
действительно удалось  снять  приступ  радикулита  и  высокое  давление.
Откуда-то у  меня  появились  навыки  мануальной  терапии.  Единственный
человек, которому я не  могу  помочь,  -  это  Галка.  Она  же,  кстати,
утверждает,  что  никакой  я  не  мануальный  терапевт,  а  обыкновенная
шарлатанка. Но ведь другим помогает!
   Помогло и Милочке: через несколько минут моих  пассов  она  перестала
держаться за виски и  немного  расслабилась.  В  этот  момент  на  кухню
заглянул Андрей - поинтересоваться,  н