ивинов стал  тяжелее
на подъ„м, осторожнее и перестал кидаться сломя голову во  всякие  авантюры,
чего нельзя было сказать о Петрове.
   Как трудно упрятать за реш„тку негодяя, натворившего кучу бед и  спокойно
разгуливающего на свободе, и как легко  запереть  провинившегося  сотрудника
или мелкого воришку! Неделю назад следователь арестовал девчонку, у  которой
нашли пять граммов анаши. формально состав преступления, конечно,  есть,  но
надо ж и голову иметь. Кивинов уговаривал следователя отпустить девчонку  на
подписку, но в ответ услышал гордое: "Я  выполняю  свой  долг,  а  мой  долг
сажать преступников в тюрьму". А  часом  спустя  тот  же  самый  следователь
выпустил просто так, даже не на подписку о невыезде,  вора,  задержанного  с
фомкой во взломанной квартире, не усмотрев в его действиях  криминала.  Тот,
видишь ли, адрес перепутал. А то, что он трижды судимый,  так  извините,  за
это по новой не судят, так что честь труду.
   Кивинов уже понемногу привык к таким парадоксам, в  отличие  от  Петрова,
который  после  очередного  реверанса  следователя  прибегал  к  Соловцу   с
развед„нными руками я справедливо возмущался, мол, на фига  мы  тут  задницу
рв„м, преступника разыскивая. Да пусть бы гулял, вс„ равно  отпустят.  Да  я
больше из кабинета не выйду, говаривал он, буду справки строчить.
   Соловец успокаивал Мишу, говоря, что это проблема старая, что следователя
раскрываемость не волнует, в отличие от уголовного розыска,  поэтому  каждое
раскрытое преступление одним - как серпом по одному месту другим. Но это  не
вина следователей - их слишком мало, а преступлений много, и наверняка  есть
негласное указание сверху  гробить  дела,  чтобы  не  завалить  следственный
отдел. Десятки дел в  результате  просто  приостанавливаются  по  надуманным
причинам типа болезни или за розыском подозреваемого,  которого  сами  же  и
выпускают. "Больные" или разыскиваемые, находясь на свободе, снова  "бомбят"
преступления, возбуждаются новые  уголовные  дела,  тех  снова  задерживают,
снова порой отпускают и снова  через  пару  месяцев  приостанавливают  дела.
Замкнутый цикл. Сыплются в уголовный розыск поручения следователей:  "Найти!
Задержать!  Доставить!  Срочно!"  Ну  вот,  напряглись,  нашли,   задержали,
доставили, срочно. "Ах ты, негодяй, почему  по  повесткам  не  приходишь?  В
тюрьму захотел? Вот  здесь  распишись  и  в  следующий  раз  являйся,  когда
вызывают.  Вс„.  Пш„л  вон!"  И  на  улице  задержанный,   встречая   опера,
ухмыляется: "Порядок, начальник, отпустили..."
   Опер сплюнет и пойд„т с горя водку пить - он на  этого  жука  две  недели
угробил, в засаде высиживал, и  вс„  коту  под  хвост.  Не  задерживается  и
логичный вопрос: "А на фига мне это надо?.."
   Одним словом, голова кругом. Кого надо арестовывать отпускают, кого можно
отпустить  -  арестовывают.  Как  будто  дириж„р  где-то  стоит  и  палочкой
указывает - этого сюда, этого туда. А теперь все вместе  -  раз!  Со  второй
строчки - два! Да и дириж„р не из головы мелодию бер„т, а в ноты смотрит.  А
ноты - это для  него  закон.  Фальшивить  нельзя.  А  кто  ноты  сочиняет  -
композитор. Заказан марш - будет  марш,  заказан  вальс  -  будет  вальс.  А
заказывает кто? Тот, кто деньги платит. Вот и весь механизм. И нечего голову
ломать.
   Кивинов посидел минут пять, загасил окурок и вернулся к бумагам. Зазвонил
телефон.
   -Алло, это из бюро судебно-медицинских  экспертиз.  С  кем  я  говорю?  -
раздался приятный женский голос.
   -Со мной, Светуля. Неужель мой чудный голосок забыли ваши ушки?
   -Андрей, ты что ли? Артист. А где начальник?
   -Молодец, Светик, звонишь мне, а спрашиваешь начальника.  Будем  считать,
что начальник я. Слушаю вас очень внимательно.
   Кивинов познакомился со Светой лет шесть тому назад при очень романтичных
обстоятельствах. Будучи курсантом школы милиции, он вместе с другими  поехал
в морг на вскрытие  трупа  -  без  этого  не  принимали  зач„т  по  судебной
медицине. По пути он отстал от группы, встретив одного из своих знакомых,  и
в итоге заш„л в морг с центрального входа,  где  сидели  плачущие  граждане,
тогда как всех остальных провели в прозекторскую со служебного. Покрутившись
минут пять среди гробов и не  найдя  коллег,  он  без  всякой  задней  мысли
подош„л к девушке в белом халате и на весь зал  спросил:  "Простите,  а  где
здесь экскурсии водят?" Сидевшие в  трауре  люди  оторвали  глаза  от  своих
платочков, забыв, казалось, про сво„ горе, и уставились на Кивинова  как  на
Кашпи- ровского. Девушка в халатике, поморгав глазками, запинаясь спросила:
   -А куда вы попали, знаете?
   -Конечно! В морг. Здесь наших балбесов где-то водить должны на вскрытие.
   До девушки наконец дошло, откуда появился Кивинов,  она  осторожно  взяла
его под руку и повела к служебному входу. Девушку эту  звали  Света.  Спустя
полчаса они уже пили кофе в "лягушатной" и мило беседовали,  не  обращая  ни
малейшего внимания на два выпотрошенных тела, лежавших  на  столах.  Кивинов
объяснил Свете, что абсолютно не горит желанием смотреть процесс вскрытия, а
с зач„том он как-нибудь разбер„тся. После этого Кивинов часто встречался  со
Светкой, во основном, правда, в морге,  куда  ездил  на  опознания,  или  на
местах   происшествий,   где   были   какие-нибудь   трупы.   Отношения    с
врачом-паталогоанатомом у Кивинова были, естественно, замечательные,  но  не
более.
   -Андрей, Яковлева вы отправляли?
   -Долго жить будет, только сейчас о н„м говорили. Вернее, как жить?  Тогда
в рай попад„т. Да, это наш клиент. А что тебя  волнует?  Там  же  вс„  ясно.
"Летучий голландец". Материал уже отказан.
   -Да ты понимаешь, конечно, причина смерти очевидна - падение с высоты, ни
одной целой кости. Но меня смущает  одна  деталь.  Он  упал  лицом  вниз,  и
затылок, по идее, пострадать не мог. А у него  на  темени  гематома,  прич„м
свежая, минут за десять до смерти получена, расшириться не  успела.  Похоже,
тупым предметом нанесена. Ваши е„, конечно, не заметили.
   -Да брось ты, Светка.  Он  же  пьяница,  мог  обо  что-нибудь  шарнуться.
Алкоголь в крови нашли?
   -Да, есть. Но я вам на  всякий  случай  позвонила,  думала,  может,  чего
подозреваете. А раз отказник, то и я в  протоколе  эту  шишку  указывать  не
буду. А то возбудит вам кто-нибудь сдуру глухаря. Ладно, Андрюша,  я  спешу,
извини. Забегай в морг.
   -Нет, уж лучше вы к нам. Пока.
   Кивинов повесил трубку. Аяврика он знал хорошо, тот  сидел  за  граб„ж  в
баре, полгода назад вышел, но за ум не взялся, а взялся за стакан. Непонятно
было, на что он пил" но недавно Кивинов видел его с пачкой  денег.  "Значит,
ворует", - решил  инспектор,  но  фактов  не  было,  и  Кивинов  к  Яковлеву
придраться не мог.
   То, что Миша шишку не  заметил,  ничего  удивительного  -  кому  охота  в
волосах копаться, когда вместо лица - каша? Кивинов сам один раз не  заметил
шляпку гвоздя в темени покойника, которого осматривал.
   Но то, что Аяврика грохнули, он исключав - не  та  личность.  Хотя  и  на
старуху, как говорится...

   Г Л А В А 2
   Кивинов заглянул в дежурную часть. Дежурный оформлял протокол на пьяницу,
помощник читал  Чейза.  Рядом  с  ним  стоял  необычный  предмет  высотой  в
полметра, весь покрытый ржавчиной,
   -Что это за хреновина? - поинтересовался Кивинов.
   -Да снаряд, - не отрываясь от книги, пробормотал помдеж. - Сам,  что  ли,
не видишь, уж два дня стоит.
   -И откуда?
   -С карьера  у  пруда.  Пацаны  нашли.  Мы  постового  поставили,  сап„ров
вызвали, но те так и не приехали, а тут  дожди  пошли.  Витьке  надоело  там
мокнуть, ну он его откопал да сюда и перетащил.
   -А сап„ры?
   -Так и не приезжают.
   -Так, может, он боевой?
   -Да шут его знает, но мм ж его не  трогаем.  Если  только  кто  по  пьяни
заденет.
   Кивинов опасливо осмотрел дежурку, осторожно дош„л  до  дверей  и  быстро
выскочил в коридор.
   "Лихие ребята, эти афганцы,  -  подумал  он.  -  Однако  интересно,  если
рван„т, до кабинета достанет?"
   Навстречу из своего кабинета вышел Соловец.
   -Андрей Васильевич, я на совещание, оставайся за старшего.  Ты  собирался
куда-нибудь?
   -Да вс„ равно куда, лишь бы от дежурной части  подальше.  А  что  там  за
совещание?
   -Маразм  очередной.  Отчитываться  надо,  как  перекрываем  места   сбыта
похищенного на территории. Да сейчас весь город - сплошное место  сбыта,  на
всех углах продают. Даже в Русском музее бананами торгуют.
   -Кстати, Георгич, ходят слухи, что кооператоры хранят  бананы  в  моргах,
люди травятся, есть смертельные случаи. Как ты думаешь, туфта?
   -Не знаю. Я тут купил пару, съел, так вс„ ночь покойники снились. Ну вс„,
я опаздываю.
   Кивинов заш„л к Петрову. Тот уже откуда-то приволок молодого  паренька  и
успешно колол его. Парен„к всхлипнул, вытер слезы грязным рукавом и спросил:
   -Михаил Павлович, а если я ещ„  вспомню  что-нибудь,  меня  под  подписку
отпустят?
   -С каждым названным эпизодом шансы на  подписку  резко  возрастают,  -  с
самым серь„зным видом врал Миша.
   -За что его? - спросил Кивинов.
   -Серьги рвал с девчонок, гад„ныш, а теперь вот каяться не хочет.
   -Слушай, джигит, так ты бы вставил себе серьгу в ухо, сейчас модно, да  и
рвал сколько влезет. А? Парень всхлипнул.
   -Миша, посади этого архаровца в камеру, есть дело, поможешь.
   Петров вывел парня. Кивинов задумался. С  моральной  точки  зрения  метод
Миши был несколько грубоват, но, с  другой  стороны,  и  парень,  вроде,  не
ангел. В общем, сложный вопрос. Когда Петров вернулся, Кивинов спросил:
   -Ты у Аяврика в квартире был?
   -Конечно, сам и опечатал.
   -Есть там что-нибудь интересное?
   -Да что там может быть? Хуже, чем в курятнике - вонища да грязь одна.
   -Ключ у тебя?
   -В дежурку сдал, если из жилконторы не забрали, значит, там лежит.
   -Пошли в адрес, посмотрим ещ„ разок.
   -Тебе что, делать нечего? Я  лучше  с  грабителем  закончу.  Да  и  дождь
начинается, брось ты.
   -Пойд„м, пойд„м, не ленись. Кабинет пока от никотина проветрится.
   Опера вышли на улицу.
   -Андрюха, ты думаешь, его скинули?
   -Не знаю, просто хочу квартиру посмотреть. - Зачем?
   -Миша, ты вот сейчас парня колол. Зачем?
   -Как зачем? Чтобы эпизодов больше не было, палок сразу сколько срубим.
   -Меня откровенно радует наша  система.  Ты  недавно  работаешь,  а  слово
"палка" уже на первом месте. Это я не в укор тебе лично. Ведь люди  приходят
в милицию не для того, чтобы она срубила палку,  а  чтобы  им  помогли.  Вся
жизнь у нас какая-то палочная, и не только в ментовке. Может, мы и жив„м для
палки? Родился, умер - поставьте галочку, мол, был такой-то, кто следующий?
   -Слушай, а если окажется,  что  Яковлева  убили,  мне  что  будет?  Я  же
отказник печатал.
   -Что, что - выкинут из органов к ч„рту. Да не бойся, шучу, и так работать
некому.   Получишь    выговор,    это    мелочи,    у    меня    уже    штук
пятнадцать-шестнадцать. А с Яковлевым разбер„мся, я тоже думаю, он сам упал.
Ты с соседями не беседовал?
   -Нет, заяв много было. Труп оформил, и вс„. Может, участковый сходил?
   -Не смеши. Ему это надо? Сдох подопечный - меньше возни с проверками.  Ну
вот, доползли.

   Квартира Аяврика была опечатана. Миша сорвал свою печать,  открыл  дверь.
Однокомнатное убожество. Великолепный  проект,  великолепное  содержание.  В
советской стране не должно быть богатых. Ну-с, поглядим.
   Кивинов заш„л на кухню - груда бутылок, сгнившее варево, стайка тараканов
на косяке. Извините, ребята, за беспокойство, но хозяин вас  баловал,  ну-ка
кыш!
   Бутылочек не сдавал, значит, было на что  жить.  Так,  а  что  у  нас  на
лоджии? Вот скамеечка. Удобно: встал - и прыг. "Как безмерно оно, притяженье
земли", кажется, так Лещен- ко пел. Только  зачем  тут  скамеечка  с  кухни,
когда рядом ящик стоит? Встал бы на  него.  Ну,  а  что  в  комнате?  Мебель
типично советская -  стол  и  тахта.  Вс„.  Прекрасно.  Советскому  человеку
роскошь ни к чему. Соль рассыпана, солонка на полу, как будто случайно.  Что
ей тут солили, непонятно. Стол, что ли,  пустой?  Нет,  Аяврика  пришили  не
профессионалы, и это радует. Скамеечку подставили - сам, мол,  прин„с,  соль
рассыпали, чтобы собачка не унюхала лишнего. Дураки.  Докуда  вас  собака  в
городе привед„т? Правильно, до ближайшей остановки,  где  нагадит  и  облает
прохожих.
   Хорошо хоть сдуру письмо предсмертное не  оставили,  как  в  книжках:  не
ищите, мол, виноватого я  сам,  честное  слово!  Из-за  любви.  Да,  Аяврик,
кому-то ты помешал, а у нас не забалуешь - чуть что, и в окно, без парашюта.
Пока долетишь, пойм„шь - был неправ. Хорошее слово - неправ. Неправ, и  вс„,
до свидания.
   Кивинов посмотрел в окно. Дождь лил стеной.
   -Прид„тся тут ночевать.
   -Делать, Андрюха, тебе нечего. Все вымокнем, пока верн„мся.
   -А я и не спешу.
   Так, что дальше? Пораскинем мозгами, как покойный  Яковлев.  Прихожая.  С
не„ начинать надо, как в учебниках сказано. Курточка типа "Китай - Польша  -
Турция", рваная чуть-чуть. Кармашки. Это святое дело, там самое  интересное.
"Беломор" - Георгичу подарю. Зажигалочка "Крикет" - себе оставим,  хиповать.
А это что? Бумажка. Ого, круто. Хорошая бумажка.  Сч„т  ресторана  "Плакучая
ива". Это на Стачек, русско-испанский, за валютку. На  сколько  он  покушал?
Сто сорок два бакса, однако. Явно не огурцы. Кто ж тебя поил, родной? Хочешь
сказать, что сам? Не  поверю.  Наследство  получил  от  бабушки  в  Америке?
Сомневаюсь, нет у тебя бабки. А собственно, какое ваше дело,  товарищ  опер,
откуда у меня валюта? Я свободный человек, статью  88-ю  отменили,  так  что
дело не пришь„те.
   Да не собираюсь я дело шить, ты же умер, упал. Сам. Вот и лежи в  могиле.
А сч„т я заберу, надо же, как культурно. Мучас грасиас, заходите  ещ„.  Даже
дата стоит. "Миша, когда он  выпал?  Совпадает.  Это  после  ресторана  тебя
скинули? Вс„, нечего тут больше делать."
   -Миша, ставь свою лейблу на дверь и отчаливаем, хотя  постой,  вс„  равно
дождь. Давай по квартирам пройд„мся, может, кто  что  видел.  Сейчас  вечер,
многие дома должны быть, только, Миша, ради Бога, вежливо - сначала ксиву, а
уж потом в морду. Тьфу ты, пардон, потом вопросы. Давай, ты вниз, я наверх.
   -Лихо. Вверху - один этаж, а внизу семь.
   -Хорошо, поровну поделим, пошли. Спустя полчаса коллеги воссоединились на
четв„ртом этаже.
   -Ну как там? - спросил Кивинов.
   -Есть кое-что. Парень с пятнадцатой  квартиры  около  двенадцати  ночи  с
собакой гулял, видел, как "Волга" белая подкатила. Аяврик с водителем  вышли
- ив подъезд. Аяврика он хорошо знает, тот в стельку  был.  Парень  подумал,
что его просто кто-то до дома подв„з.
   -Номер "Волги", конечно не запомнил?
   -А на фига ему. Правда, надпись  на  стекле  разглядел  -  знаешь,  модно
сейчас под крышей лепить - "феррари", а на капоте две кляксы зел„ных.  Тачка
как раз под фонар„м остановилась.
   -Да, маловато. Ладно, дождь кончился, пошли.

   -Ты, умник, свои умозаключения при себе держи. Тебе что, больше  заняться
нечем? Сколько у тебя на территории краж квартирных? А грабежей? Вот  ими  и
занимайся. У нас и так завал с тяжкими. А в прокуратуре  на  глухари  взгляд
один - мы возбудим, вы раскрывайте. Им проще возбудить глухое убийство,  чем
потом отписываться, что не доглядели.
   -Георгич, это вс„, конечно, правильно, но я  же  не  предлагаю  тебе  мои
мысли в прокуратуру передавать. А Аяврик, хоть и паразит по  жизни  был,  но
вс„ ж жить-то, наверно, хотел. Между прочим, он постукивал  мне,  но  ничего
полезного - кто  где  самогон  гонит.  Слушай,  а  может,  в  убойный  отдел
позвонить, Борисову, заинтересовать, а?
   -Ты совсем заработался. У них с очевидными убийствами завал, а ты  хочешь
невозбужд„нное подсунуть. Кончай, я тебе говорю, вон ваучеры кто-то у старух
отбирает, говорят, в маске или в чулке. Пропас„т у сберкассы  и  в  подъезде
сумку рв„т. Уже восемь глухарей. Вот и лови бойца этого.
   -Я вс„-таки позвоню.
   -А, - махнул рукой Соловец, - делай как хочешь. Кивинов  вышел.  Соловец,
конечно, по-своему прав - его за низкую раскрываемость на  каждом  совещании
долбят. Да и работать некому. Из десяти человек, полагающихся  по  штату,  в
85-м отделении работало четверо  -  он,  Петров,  Дукалис  да  детский  опер
Волков. И у каждого куча материалов, заявлений и  преступлений.  Тут  не  до
жиру.
   Кивинов  заглянул  к  Дукалису.  Тот  что-то  стучал  на  машинке,  смоля
"Беломор".
   -Представляешь, -  произн„с  он,  увидав  Кивинова,  -  до  чего  дожили?
Приходит ко мне сейчас мадам, симпатичная, двадцать лет, Дукалис заглянул  в
блокнот, - Юлией звать. Судимая по малолетке за граб„ж.  Понимаете,  говорит
скромно так, мне помощь нужна в интимном вопросе, а сама мн„тся вся.  Я  ей,
мол, всегда готов оказать. Да нет, говорит, я о другом.  В  общем,  я  после
освобождения и никуда не устроиться. Денег нет, мать больная, надо  операцию
делать, валюта нужна. У вас связей нет в гостиницах хороших, чтоб меня  туда
взяли? Я сначала не понял -  зачем,  спрашиваю.  А  она:  ну  что  вы  такой
недогадливый, вс„ за этим. За валюту. Тут, конечно, до меня доп„рло. А  что,
сама не можешь? Сейчас контор ваших полно. Вы понимаете,  мне  же  много  не
надо. Вы не волнуйтесь, за мной не пропад„т, я ж судимая, вашу  кухню  знаю.
Информация через меня проходить будет, глядишь, и вам перепад„т что.
   -Ну, а ты? - спросил Кивинов.
   -Что я? Обещал, конечно, пристроить, хотя как, ума не приложу.
   -Позвони Бомареву, в "Карелию". Может, подскажет чего.
   -Позвоню.  Странно,  вс„-таки,  проститутка  приходит  в  милицию  работу
искать. Рассказать -  никто  не  поверит,  хотя  с  нашей  жизнью  -  ничего
удивительного.
   Кивинов вернулся к себе, набрал номер, спросил  Борисова  -  опера  22-го
убойного отдела, курировавшего Кировский район, и в  двух  словах  рассказал
историю про Аяврика.
   Как  и  предполагал  Соловец,  ответ  был  однозначным  -  "кончай  мурой
заниматься". В районе уже 183  убийства,  не  хватает  ещ„  с  самоубийством
возиться. Лучше ОПД  свои  проверь,  чтоб  справок  побольше  было  -  скоро
комиссия нагрянет.
   Кивинов вздохнул и положил трубку. А может, правда, справки писать? И  не
лезть никуда. Вс„ равно никому ничего не надо.  Аяврику,  по  крайней  мере,
точно.
   В кабинет постучались.
   -Войдите, - отозвался Кивинов.
   На пороге возникла уникальная в сво„м роде  личность  Анатолий  Сергеевич
Крылов,  выражаясь  протокольным  языком,  лицо  без   определ„нного   места
жительства и занятий. Год назад Толя - мужик сорока с небольшим лет -  выйдя
из мест лишения свободы, где пребывал два года за хулиганство, понял, что  с
пропиской в городе Питере у  него  прол„т,  ввиду  отсутствия  жилплощади  и
родственников. Поэтому он,  не  долго  думая,  приш„л  в  85-е  отделение  и
предложил  свои  услуги  в  качестве  внештатного  сотрудника  в  обмен   на
возможность гулять по городу и не быть задержанным за нарушение  паспортного
режима. В то время в уголовном кодексе ещ„ имелась такая статья.
   В отделении Толя нарвался на Кивинова, который, выслушав бомжа, предложил
ему более подходящий вариант - помочь с поселением в общежитии и устройством
на работу. Толя отреагировал на предложение бурным отказом, заявив,  что  на
советскую власть спину гнуть не собирается. Кивинов тут же понял,  что  Толя
по натуре просто лентяй. Как впоследствии выяснилось, он  ещ„  был  лентяем,
любящим выпить.
   Короче говоря, Кивинов расстался с Крыловым по-деловому и условился,  что
Толя будет в силу своего положения заниматься сбором  полезной  для  милиции
информации, а Кивинов в долгу не останется - станет помогать  тому  бороться
за сво„  существование  в  демократическом  обществе.  Постепенно  отношения
Кивинова с  бывшим  подсудимым  перешли  на  полуприятельские  рельсы.  Толя
нередко посещал отделение, а иногда и оставался ночевать в  кабинете  опера,