бабка только в  лифте  очки  надела.  Вниз  приехало  сразу  два
мертвеца. Хорошо хоть третьего не было, нижнего "труповоза" откачать успели.
Он, видите ли, только одного товарища ожидал. Работнички.
   Я улыбнулся. Такое могло случиться только с Евгением. Челюсти, однако, от
его очередной рассказки легче не стало.
   Но все, хватит, пора вставать с раскладушки. Челюсть челюстью,  а  служба
службой. Как  в  армии,  которую  наша  милиция  в  последнее  время  сильно
напоминает.
   - Капитан Ларин! - бодро проорал Женька.
   - Я! - подделываясь под него, заорал я.
   - Вы мудак!
   - Есть!
   Я сел на раскладушку, бросил грязное  полотенце  на  подоконник  и  снова
замычал:
   - Евгений, воды...
   Женька мгновенно кинулся  в  туалет.  Заглянул  Шурик  Антипов,  опер  из
соседнего кабинета, с которым, откровенно говоря, я несколько  не  в  ладах.
Какой-то он холеный, как  собака  с  выставки.  Его  Мухомор  выдрессировал.
Шурик, апорт, Шурик, стойку, Шурик, голос...
   - Что это с тобой?
   - Оса укусила.
   - Да ладно заливать.
   Я не ответил.
   - Слышь, Кирюха. Мне шеф хочет твои дела подсунуть. Ты бы это, сам не мог
как-нибудь их списать? А то у меня завал.
   У Шурика все время завал. Он завальный парень. Завалит и стоит над душой.
   - Ладно, - махнул рукой я.
   Шурик моментально сгинул. Женька принес кружку  с  водой.  Я  прополоскал
рот, сплюнул в угол и поднялся.
   - Ну как, получше?
   - Нормально. Спасибо, друг.
   Нормально, нормально, а до щеки не дотронуться.  Придется  пару  дней  не
брится и одной кашей питаться. Надо Вике позвонить, пусть  купит  что-нибудь
из жидких кормов.
   Шеф появился как всегда неожиданно.
   - Ты где утром был?
   - Да вот тут такое дело...
   - По ножевому "робот" можно сделать?
   - Вряд ли, Степа примет не помнит.
   - Все равно сделай. Сейчас эксперты в больницу ездят, Закажи.
   Шеф вышел.
   Я, конечно, закажу, был бы толк. Наши фотороботы как желуди - все на одно
лицо, попробуй, по такому опознай кого.
   Я сел за стол,  достал  материал  по  ножевому  ранению,  нашел  домашний
телефон Степы и набрал номер. Степа жил в одной квартире с матерью и  отцом.
Вот с кем-нибудь из них я и хотел переговорить.
   Мать оказалась дома.
   - Слушаю.
   - Моя фамилия Ларин. Это из милиции. По поводу Степы.
   - Да, да, я слушаю.
   - Вы виделись с ним в больнице?
   - Да, сегодня была.
   - Вы, пожалуйста, не удивляйтесь моим  вопросам  -  дело  такое.  Он  вам
случайно ее сказал, кто его  порезал.  Знаете,  часто  бывает,  что  милиции
правду боятся сказать, а родным говорят.
   - Да, понимаю... Он, вообще-то, скрытный парень, мы с отцом не очень-то с
ним общаемся в последнее время. Нет, не говорил. Я  его  просила,  если  что
знаешь, Степушка, скажи следствию-то.  Сволочей  этих  поймать  надо.  Ты  ж
инвалидом остался. А он - ладно, ладно. Я толком-то и сама не знаю, что  там
в ларьке случилось.
   - Понятненько. Еще вопросик. Накануне он никуда из дома не звонил?  Может
стрелочку забивал?
   - Да он часто звонит. А тогда... Да, кажется, звонил. Я не знаю кому,  но
время назначал. Три часа. Я с кухни слышала. Еще удивилась. Он же  в  три  в
ларьке сидит.  Но  я  не  переспрашивала.  И  так  у  нас  сейчас  отношения
натянутые, я в его дела даже и не лезу.
   - Тургенев? "Отцы и дети"?
   - Да, наверно.
   -  Хорошо,  извините  за  беспокойство.  Если  я  что-нибудь  узнаю,   то
перезвоню.
   Я повесил трубку. Кругом Тургенев. Переходный возраст, справимся сами.  И
не учите нас жить, товарищи предки. Мы уже большие, грамотные.  А  попадутся
на чем-нибудь - ой, мамочки-папочки, выручайте, мы же ваши, кровные...
   Когда я бываю в нашем ИВС, то постоянно вижу у входа женщин. В  основном,
матерей задержанных преступников. Они часами дежурят возле дверей ради того,
чтобы хоть на мгновение увидеть свое чадо, которое привезут из тюрьмы в  ИВС
для каких-нибудь следственных действий. На дистанции в полметра,  от  машины
до входа, единственное, что можно успеть, - так  это  крикнуть:  "Сынок!"  и
махнуть рукой. Я, конечно, понимаю этих женщин. Дети есть  дети,  какими  бы
они ни были. Только не знаю, понимают ли это сами дети...
   Но  я  заболтался.  Пора  в  бой.  На   контакт.   Займемся   сращиванием
правоохранительных органов  с  уголовно-преступ-ным  элементом.  Это  сейчас
очень модно и актуально. Вперед.

   "Только здесь вы сможете полностью реализовать свои возможности! Компания
"Альянс", - гласил рассматриваемый мною рекламный плакат. Все бы ничего,  но
висел плакат на стене общественного туалета,  поэтому  возникала  неясность,
где  именно  возможно  реализовать  свои  возможности  -  в  туалете  или  в
"Альянсе". А туалет располагался рядом с рынком, прямо за оградой.  Тут  же,
за оградой, валялись ящики, на которых восседали я и коза-ностра Снегирев.
   Музыкальный фон для нашей беседы создавала Алена Апина, одна моя  хорошая
знакомая. Шучу. Бодрые гимны про Леху и "девок, у которых  было"  доносились
из рыночной шашлычной. Сращивание  с  бандитскими  структурами  проходило  с
трудом и куда медленнее, чем я бы хотел.
   - Паша, я же не прошу тебя нелегально переправить машину автоматов  через
Ирако-Иранскую границу. Для тебя и твоих головорезов мою  просьбу  выполнить
раз плюнуть. А мне неделю возиться придется, и все равно  так  ничего  и  не
узнаю.
   - Почему?
   - Как почему? Ну, ты даешь! Кто я такой? Представитель карающих  органов,
и абсолютно неизвестно, к чему  я  задаю  такие  вопросы.  А  поэтому  лучше
промолчать или сказать: "Не знаю". А кто такой ты? Представитель...  хм,  не
будем уточнять. Поэтому, если ты или твои ребятки  зададут  тот  же  вопрос,
тебе ответят без всяких там промедлений и, притом, искренне. Потому что тоже
не знают, что у вас на уме. Логика ясна?
   Паша пожал плечами.
   - Да я не о том. Зачем вам это надо?
   - Мне, Паша, это не  надо.  Мне,  честно  говоря,  уже  ничего  не  надо.
Информация у вас верная, мне дня  три,  от  силы  четыре,  осталось.  Не  до
смерти, разумеется, а до светлого мига прощания с рабоче-крестьянской. А вот
тебе это надо. Потому что вы хоть ребята и резвые, но  лишних  заморочек  не
хотите. Ни с местными властями, ни с заезжими бандитами. Почему хозяева  тех
ограбленных саратовцами ларьков в ментуру не обращались? Да потому,  что  вы
им не разрешили, если это можно так назвать. Но почему? Раз - грабеж, два  -
грабеж, потом - ножевое, а следом -  убийство.  Кое-кому  это  уже  начинает
надоедать. Местным властям тем же. А  раз  так,  рыночек  и  ларечки  вокруг
надлежит немедленно прикрыть во избежание подобных безобразий. Ну,  или  как
минимум усилить милицейскую охрану, что для вас тоже  нежелательно.  Тяжелее
будет реализовывать свои возможности и удовлетворять  потребности.  Плакатик
для чего написали? Чтобы его читали.  Вот  и  врубайся  потихоньку  в  смысл
написанного.
   Паша ничего не ответил, а лишь продолжал ковырять  землю  носиком  своего
итальянского ботинка. Затем  он  наконец  снял  свои  темные-темные  очки  и
произнес:
   - Хорошо, давайте... Я попробую. Если что - позвоню.
   - Я жду звонка сегодня. Вечером. - Я протянул Снегиреву фотографию.
   Он сунул се в нагрудный карман черного пиджака и пошел обратно на  рынок.
Нет, что ни говори, а черный цвет мне не нравится. Мрачный какой-то.
   Так. Будем считать, что заключили договор  о  творческом  сотрудничестве.
Остается ждать результатов. Но на тот случай, если  вы  не  догадались  -  я
отдал Паше фотографию Юрия Сергеевича, вернее, ее ксерокопию, которую я снял
с "несгибайки", изъятой в долг в паспортном  столе  нашего  отделения.  Юрий
Сергеевич имеет честь жить и работать на территории именно нашего отделения,
чем должен втайне гордиться. А Пашины вышибалы, я думаю,  быстренько  сыщут,
кто еще из ларечников продавал ему золото.

   В отделении, как ни странно, по мне не скучали. Потому что всем  было  не
до меня. Все были заняты делами. Большими  и  маленькими,  серьезными  и  не
очень, уголовными и административными. Женька Филиппов вместе с командой  из
РУОП занимался освобождением заложника, точнее, заложницы.
   Освобождение прошло удачно, потому как никакого похищения собственно и не
было. Какая-то крошка, поругавшись с  предками,  попросила  своего  мальчика
объявить им по телефону, что она похищена террористами и  необходимо  внести
за нее выкуп в энную сумму. Но предки оказались умнее - они не стали  класть
трубку  на  рычаг,  а  с  телефона  соседей,  через  АТС,  вычислили   номер
звонившего. Потом, ясное дело, пришли к нам. Женечка, дежуривший сегодня, на
всякий случай позвонил в РУОП, а уже  РУОП  в  свою  очередь  -  вернее,  их
ударный  механизм,  СОБР  -  при  задержании  своротил  террористу-затейнику
челюсть. И правильно. Нечего шутки шутить,  могли  бы  и  на  тот  свет  без
сопроводи-ловки отправить.
   Я, прослушав эту террористическую историю, вышел из дежурки.
   - Ларин! - остановил меня окрик в коридоре.
   - А, Игорек, привет! Ну и видуха у тебя, прямо солдат-коммандо.  Ты  тоже
по заложнице приехал?
   - Ага. Что ты такой замученный? Проблемы?
   - Да, ерунда. Увольняюсь. По собственному.
   - Что так?
   - Надоело. Зайдешь ко мне? Время есть?
   - Можно.
   - Ты и спишь в бронежилете? - спросил я, когда мы зашли в мой кабинет.  -
Жена как, не возмущается?
   - А я развелся. Ну, если точнее...  Сама  ушла.  Я,  пожалуй,  сниму  это
железо. Жарковато у тебя.
   - Валяй.
   Игорь с треском стал  отдирать  липучки  бронежилета.  Я  знал  Игоря  по
милицейским курсам, которые мы вместе кончали. Потом я попал в отделение,  а
он - в РУОП. Иногда наши пути пересекались, как сегодня, например.
   - Что новенького в отечественной оргпреступности? - поинтересовался я.
   -  В  отечественной  оргпреступности  наблюдается  усиление  группировок,
основанных по территориально-национальному  признаку.  Чеченцы,  дагестанцы,
татары.  Есть  оперативная  информация,  что  в  ближайшее  время   появится
группировка народов  Крайнего  севера.  В  качестве  оружия  преимущественно
используют помповые гарпуны.
   - Тогда они вне конкуренции. Ну, а на российском,  так  сказать,  русском
фронте?
   - Вспоминая Ленина, можно сказать, что начался  второй  передел  мира  на
сферы влияния. Это связано с ослаблением патриархов бандитизма и зарождением
новых, молодых, энергичных команд. Свято место...
   Игорек  потрепался  еще  немного,  затем  прикурил.  Старая   милицейская
привычка не делиться никакой информацией даже с тем, кому доверяешь.  Потому
что доверять никому нельзя. Лучше пошутим. Как говорил один умный человек из
нашей системы: первый враг опера - длинный язык. А уж  если  совсем  припрет
поделиться, ну, прям невмоготу как,  рассказывай  один  и  тот  же  анекдот.
Пускай думают - во, дурень шизанутый, как его в милиции-то держат?
   - А вообще-то борзеют все. На почве неразберихи, бардака, безнаказанности
и беспредела. Раньше попроще было, про "заказухи" и слыхом не слыхивали. Не,
бывали, конечно, но не каждый же день, как сейчас.
   - Какой же вывод, Игорек?
   - Какой?
   - Пойдем выпьем. Чисто символически.
   - Нормальный переход. Нет, не могу, я до утра сегодня. Да и на базу скоро
поедем. Ты-то как, серьезно уходишь или только треплешься?
   - Да тут неприятность одна случилась, вот и попросили.
   - Так переходи к нам.
   - Не хочу я никуда переходить. У вас, что ли, маразма меньше?
   - Ну, не без этого, а ты что хотел, в стерильных условиях  работать?  Так
их нигде нет.
   - Тогда я дворником пойду.
   - Ну, давай, давай, флаг в руки.
   Игорь выкинул хабарик в форточку.
   - Наших-то встречаешь?
   - Да почти все разбежались. В ментуре человек пять осталось.
   - Н-да... Полиция-милиция... Ладно, поехал  я.  Будешь  у  нас,  забегай,
кабинет знаешь.
   Игорь закинул на спину сложенный жилет.
   - Ну, бывай...
   - Погоди, - на пороге остановил я его. - Ты про Захарова Витю слыхал?
   - Естественно. Ты б еще про Малышева спросил.
   - Ну и что он из себя?
   - Я, вообще-то, авторитетами не занимаюсь. У нас - заложники,  вымогатели
мелкие. Слышал, что "обмороженный" немного, с  котелком  не  дружит.  Ну,  и
команда у него соответствующая. Набрал молодняка с одной извилиной во лбу  и
чинит беспредел. Сам, правда, никуда не лезет,  осторожный.  У  ребят  наших
есть кое-что на него, но пока никак реально  зацепиться  не  могут.  Его  бы
закрыть за что-нибудь, а потом бы раскрутили.
   - Говорят, что он трусоват.
   - Сомневаюсь. Своих он в кулаке держит. Да и в городе его побаиваются.  А
что это ты вдруг?
   Я, естественно, тоже не сказал Игорю, "что это я вдруг". Никому не  верь.
А поэтому лучше отшутимся:
   - Да, позвонил тут, пригласил на день рожденья в  ресторан.  А  я  голову
ломаю, к чему бы это? Может, ссучить меня хочет?
   - Ты смотри, не поддавайся, а то посадим.
   - Постараюсь. Но если что, ты мне камеру потеплее устроишь?
   - Без проблем. Ладно,  все,  я  полетел.  Привет  нашим,  если  встретишь
кого...

   ГЛАВА 5
   Паша позвонил в семь вечера, когда я  подшивал  очередное  безобразие,  я
имею в виду, дело.  Паша  коротко  спросил:  "Вы  сами  приедете  или?.."  Я
предпочитал "или", о чем немедленно и сообщил.
   Минут через десять под моим окном остановилась вишневая "Вольво",  и  два
интеллигентных молодых человека  под  руки  вывели  третьего.  А  еще  через
несколько секунд в мою дверь постучались.
   После моего разрешения войти интеллигенты в черных пиджаках внесли  парня
лет двадцати, подтолкнули к стулу и закрыли дверь с той  стороны,  оставшись
таким образом в коридоре. Я вышел к ним.
   - Ребята, у меня просьба. Минут десять  не  уезжать.  Посидите  в  тачке,
попейте чайку.
   Оба молча кивнули и удалились.
   Я вернулся в кабинет. Продавец опасливо смотрел на меня исподлобья, грызя
ногти.
   - Расслабься, родной. Кто ты у нас по фамилии?
   - Корнеев.
   - А звать?
   - Мишей, ну, Михаилом.
   - Основное поле деятельности - торговля?
   - А между прочим, продавец - это тоже работа.
   - Боже мой, я разве имею что-то против?! Любой труд почетен. Торгуй  себе
на здоровье, хоть до самой старости. Но... Что делать, Миша, везде есть  эти
"но"...  Никуда  без  них.  К  сожалению,  не  всем  можно   торговать.   Не
рекомендуется продавать или  скупать  наркотики,  оружие,  ну,  и  до  кучи,
ворованные вещички. Ты, значит,  с  Юрием  Сергеевичем  знаком?  Между  нами
говоря, он большой халтурщик. Я имею в виду, как стоматолог. Но в  золотишке
толк понимает. Или тоже не очень, а?
   Миша смотрел в  пол,  явно  не  спеша  с  ответом.  Наверное,  с  мыслями
собирается. Но мне-то некогда ждать, пока он там соберется.
   - Ну-ка, глянь в окно. Посмотрел? А теперь слушай внимательно,  продавец.
Мне может надоесть собственное красноречие, и тогда на основании  имеющегося
у нас договора о творческом содружестве отдам я тебя вон тем  интеллигентам.
И минут через пятнадцать я  буду  знать  все,  что  мне  нужно,  без  всякой
нервотрепки и красноречия. Идет? Не бойся, я не собираюсь  паковать  тебя  в
камеру. Разговор по душам и разбегаемся. Ты-в свой ларь, я-в свой.
   - А что рассказывать-то? - посмотрел уже не в пол, а на меня Миша.
   - Отлично, вижу деловой настрой. Степу знаем?
   - Которого зарезали? Знаю, конечно.
   - Золото он скупал?
   - Ну, как вам сказать...
   - Скупал?!
   - Да, скупал.
   - А ты?
   - Ну...
   - Быстро!
   - Скупал.
   - И сейчас скупаешь. Ты знал, что в тот день у Степы будет большая партия
золота?
   - Нет, нет, честно не знал, он никогда не говорит об этом. Мы  вообще  на
такие темы не треплемся. Сами понимаете, ни к чему.
   - У кого скупаете золото?
   - Ну, кто приносит, у того и берем.
   - Не свисти. У вас весьма ограниченный круг сдатчиков. От них могла пойти
информация?
   - Не понял.
   - Что ты не понял? Продали вам десять колечек, а пару часов спустя пришли
и отобрали. Не сами, конечно. Может такое быть?
   - В принципе, может, но я ни разу с таким не встречался. По крайней мере,
мне бы такую подлянку не подстроили.
   - А Степе?
   - Но я ж не знаю, кто ему сдавал. Но тоже вряд ли.
   - Ладно. Кто еще сдает золото Юрию Сергеевичу, кроме тебя и Степы?
   - Я знаю только одного, Стаса. У него желтый ларек в нашем ряду.  Но  его
сегодня нет.
   - Каким образом вы  проворачиваете  сделку?  Есть  какой-нибудь  принцип,
механизм?
   -  Да  нет  никаких  принципов.  Как  только  появляется  товар,  звоним,
встречаемся.
   - Где встречаетесь?
   - К нему приносим.
   - Отличненько. Но вы же не бегаете к нему из-за каждого колечка?
   - Нет, конечно. Грамм сто накопим и сдаем.
   - Молодцы, мать вашу. Посадить бы всю вашу веселую компанию.  А  впрочем,
не надо. Вас другие посадят. На перо.  Одного  уже  посадили.  Следующим  не
боишься быть?
   - Да я как-то не думал об этом.
   - Не ври, не ври, еще как  думал.  Я  вот  подозреваю,  что  как  раз  ты
следующим и окажешься. Золотишка-то много накопил?
   Миша не ответил.
   - Много, много. Пора в гости к Юрию Сергеевичу. Он вам, кстати, кариес по
блату не лечит? Со скидкой тарифа?
   - Не лечит.
   - Странно. Ну да Бог с ним.  И,  пожалуй,  вот  еще  что.  Мне  почему-то
кажется, что Степа не первая  жертва,  а?  И  если  б  "скорая"  милицию  не
вызвала, вряд ли бы он сам обратился сюда. Как ты думаешь?
   - Не знаю, - опять уставившись в пол, пробубнил Кор-неев.
   - Все ты знаешь. Просто в другие разы дело без  ножа  обходилось,  верно?
Отсюда вывод - кто-то на вашем рыноч-ке наколочку дает кому следует:  "Товар
прибыл, можно брать!"
   - Но ведь невозможно узнать, когда мы золото понесем.
   - Но случаи-то были?
   - Д-да, один. Но я вам ничего не говорил.
   - Само собой, родной. Ну, а что касается того, что невозможно узнать,  то
на это скажу - узнать можно все. Был бы творческий подход.
   - Я не знаю, - еще раз зачем-то произнес Миша.
   Я постучал пальцами по облезлой полировке своего стола.
   - Когда ты в последний раз был у стоматолога? Естественно, не для лечения
зубов.
   - С месяц назад,
   - Значит "рыжье" имеешь? Юрий Сергеевич как, с ценой не обижает?
   - Мужик не жадный. Правда, не все берет.
   - Понятно. Теперь слушай сюда. Завтра равно в одиннадцать ты у  меня  как
штык. Чтобы тебя ребята в пиджаках не привозили, приходишь  сам.  Лучше  без
родителей. И сегодня никому ни слова про то, что ты тут  был.  В  оставшееся
рабочее время можешь заикнуться, что закрома Родины полны  и  пора  заняться
сдачей. Понимаешь что к чему? Чтобы максимальное количество  народонаселения
знали, что  ты  теперь  богатенький  Буратино.  Максимальное.  О'кей?  Тогда
гуд-бай... Свободен.
   Продавец вышел. Я стукнул  по  оконной  раме  и  махнул  рукой.  "Вольво"
отъехала. Ну, что ж. С утра сгоняем к экспертам,  а  сегодня?  Сегодня  пора
немножко расслабиться. Виктория, надеюсь, ты ждешь меня?

   - Евгений, ты готов? Я не в смысле, что "готов", я в смысле - идти готов?
   - Так точно, товарищ Ларин!
   - Тогда подгребай. Жду.
   Пока Евгений будет преодолевать расстояние от своего кабинета  до  моего,
я, пожалуй, еще разок включу рекламную  паузу.  Рекламу  ворованного  золота
583-й пробы.
   На моем столе стояла довольно симпатичная штучка, взятая сегодня утром  у
экспертов напрокат. Телефонный  аппарат,  совмещенный  с  магнитофоном.  Как
водится, японский. Очень красивый, но главное - чувствительный.
   Я сел за  стол  и  нажал  кнопку  "PLAY".  Миниатюрная  кассета  бесшумно
закрутилась, и через несколько мгновений из  динамика  полился  диалог  двух
моих знакомых:
   "Да, слушаю..."
   "Юрий Сергеевич, здрасьте. Это Миша Корнеев, из голубого ларька.  У  меня
есть кое-что. Вы бы не посмотрели?"
   "Подожди секунду".
   Послышался шелест страниц.
   "Сегодня в пять. У меня не будет клиентов".
   Загудела бормашина. Вероятно, Жанночка наяривает кому-то по зубкам.
   "А