м помог?
   - Мне помогла русская история, - улыбнулась Мария Николаевна Муромцева. -
Но это - уже другой сон, который приснился мне после Рождества.

Глава 30

   Три дня спустя доктор Коровкин проснулся в своей  постели  -  в  чудесной
комнатке летнего флигеля. Проснулся он рано. Деловито и радостно пели птицы,
веселые солнечные лучи проникали сквозь  занавешенное  кисеей  окно,  воздух
благоухал жасмином и сиренью. Таким счастливым Клим Кириллович не чувствовал
себя, кажется, целую вечность.
   Не удивительно - время в заточении длится слишком  долго.  Каждая  минута
тянется как резина-и чем напряженнее человек думает, тем  минуты  становятся
длиннее.
   Доктор Коровкин лежал в своей постели, закинув руки за голову, и мысленно
перебирал события минувших дней.
   Как неожиданно его арестовали! Как он терялся в догадках о причинах столь
стремительных  и   жестких   действий   со   стороны   властей!   Сотрудники
военно-морской контрразведки не отвечали на его вопросы, пока  везли  его  в
город. И он не мог даже предположить, что на первом  допросе  ему  предъявят
невинную бумажку, которую он вручил Карлу Ивановичу Вирхову для того,  чтобы
тот выяснил смысл нацарапанных на ней цифр.
   Если б он знал, к чему приведет поручение Муры, он не пошел бы на  поводу
у капризов девушки! Ему объяснили, что непонятные цифры и латинские буквы  -
часть секретной информации, украденной с Кронштадтской  базы.  Спрашивали  у
него, с кем из офицеров он знаком,  разбирается  ли  он  в  двигателях,  как
попала к нему записка, где он  был  в  момент,  когда  произошла  авария  на
испытании опытного образца двигателя для субмарины?
   Клим Кириллович понял, что речь  идет  о  взрыве,  который  они  с  Мурой
наблюдали, возвращаясь с пляжа.  Но,  как  порядочный  человек,  он  не  мог
впутывать девушку в опасное дело. Не мог он упоминать ее имя  и  в  связи  с
князем Салтыковым: да, он не был знаком  с  князем,  но  княжеская  Псалтырь
побывала и в его, ив Муриных руках. И самое неприятное -  он  никак  не  мог
объяснить допрашивающим, как у него оказался  листок  с  цифрами,  врученный
младшей профессорской  дочкой.  В  то,  что  записка  найдена  им  случайно,
дознаватели отказывались верить, но вели себя  они  достаточно  сдержанно  и
корректно.
   Какую ужасную бессонную ночь пришлось ему провести в  раздумьях  о  своем
будущем! И все его страхи оказались напрасными!
   В середине следующего дня его пригласили на допрос  -  вернее,  на  очную
ставку. В кабинете, где вчера его истязали  вопросами,  сидели  нахохлившись
еще два господина. Одного из них, небольшого роста, с  перевязанным  плечом,
доктор не знал. Зато другой - человек в мятом  сером  костюме,  с  огромными
вислыми рыжими усами - кого-то напоминал.
   - Известны ли вам эти люди? - обратился к доктору следователь.
   - Вот этого господина, кажется,  встречал  в  дачном  поселке,  -  указал
неуверенно Клим Кириллович на господина с усами. - А второго - не  знаю,  не
видел.
   - А вы, милостивый  государь,  -  кивнув  в  сторону  доктора,  обратился
следователь к агенту Сэртэ, - узнаете этого человека?
   - Кажется, встречал, - неохотно подтвердил серый господин.
   - Господин Коровкин, - пояснил следователь, - на ваше счастье у нас  есть
собственноручное признание этого господина  о  том,  что  он  подбросил  вам
бумагу, о которой мы вчера вас расспрашивали.
   - Подбросил? - Растерянный Клим Кириллович воззрился на агента  Сэртэ.  -
Он мне подбросил?
   Изумление доктора было так велико, что он перестал владеть своим голосом,
и следователю послышалась в его вопросе угроза нападения.
   - Только не  вздумайте  поколотить  негодяя  прямо  здесь,  -  потребовал
следователь, вставая перед доктором. - Все необходимое мы выясним  сами.  Вы
же напишете обязательство явиться по первому нашему вызову,  если  возникнет
такая необходимость. А она обязательно возникнет. Пока же вы свободны.
   Доктор Коровкин вздохнул - все происходило так быстро,  так  молниеносно.
Он сразу же поехал на "Виллу Сирень", где все обитатели встретили  его,  как
героя. Он рассказал о своих злоключениях  и  заодно  услышал  от  Муромцевых
рассказ о ночном приключении Муры. Оказывается, девушка среди ночи  услышала
далекий собачий лай, и ей показалось, что лает Пузик. Она  встала,  тихонько
оделась, стараясь не разбудить бедную  Брунгильду.  От  ночной  сырости  она
проста накинула найденный в коридорчике Глашин платок. Тихонько выбралась из
дома и пошла по направлению звука, и по счастью встретила  графа  Сантамери,
он  приехал  накануне  отъезда  еще  раз  взглянуть  на   чудесную   природу
балтийского взморья. Вместе они и нашли собаку, которую  кто-то  привязал  к
дереву. Хорошо, что граф имел при себе оружие, не так страшно было, впрочем,
злоумышленник благоразумно не показался им на глаза.
   Хотя сказанное было подтверждено Прынцаевым, доктор не верил  ни  единому
слову Муры, а она старательно отводила взгляд,  встречаясь  с  ним  глазами.
Клим Кириллович понял: она  чувствует  себя  виноватой  за  то,  что  с  ним
случилось. Он ждал  момента,  когда  они  смогут  остаться  наедине  и  Мура
расскажет ему совсем другую историю.
   Его  очень  интересовало,  где  же  она  взяла  листок,  в  котором,  как
утверждала военно-морская контрразведка, содержалась секретная информация  с
Кронштадтской  базы?  Неужели  его  ей  подбросили?   Доктор   уже   начинал
догадываться, что Мария Николаевна скрывала ото всех что-то важное.
   Тем более что уже вчера, когда  Ипполит  Прынцаев  привез  газеты,  стало
ясно, что на взморье происходят серьезные события.  Про  несчастного  Пузика
ничего не писали. Зато в  одной  маленькой  заметочке  говорилось  о  поимке
важных преступников:
   "Белый камень - удаленный от  излюбленных  мест  отдыха  дачников  уголок
северного побережья Финского залива. Там и произошло в ночной  час  событие,
которое  позволило  раскрыть  шпионский  заговор  против  России.  Благодаря
бдительности  одного  из  дачников,  полиция  нагрянула  к  Белому  камню  и
обнаружила двух подозрительных мужчин. Злодеев незамедлительно схватили. При
них обнаружили неопровержимые улики  их  преступной  деятельности.  А  также
собственноручное  признание  негодяев  в  том,  как  они  осуществляли  свой
злодейский замысел. Непосредственно возле места поимки  шпионов  появился  и
господин N, которого часто видели в компании с французским военным атташе".
   Странная заметка! Когда это происходило? Даты указаны не были. Доктор сел
на кровати и посмотрел  на  часы.  Спать  абсолютно  не  хотелось.  Зато  он
почувствовал, что не  отказался  бы  от  завтрака.  События  последних  дней
совершенно нарушили распорядок жизни дачников, и милая Глаша  уже  обижалась
на то, что никто не поднимается к первому завтраку - зачем же она встает  ни
свет ни заря, собирает на стол?
   Доктор привел  себя  в  порядок,  ощущая  переполняющую  его  бодрость  и
энергию, и, надев легкий летний костюм, вышел из  флигеля.  На  пороге  Клим
Кириллович зажмурился от бьющего в глаза, еще не жаркого солнца,  потянулся,
почувствовал,  как  двинулись  на  спине,  плечах  и   руках   уставшие   от
неподвижности мышцы. Нет, определенно пора заняться физической  культурой  -
появится Ипполит, надо будет спросить у него, есть ли  в  поселке  теннисные
корты.
   Клим Кириллович медленно направился к дому, объятому тишиной. Он старался
как можно тише ступать по ступеням и как можно бесшумнее отворить  дверь  на
веранду.
   Первый завтрак был уже на столе, а за столом, как ни странно, уже  сидела
Мария Николаевна Муромцева.
   - Доброе утро, милый  Клим  Кириллович,  -  приветствовала  она  доктора,
намазывая ломтик белого хлеба маслом.
   - Доброе утро, Мария Николаевна, вам тоже не спится?
   - Я все думаю о Зизи, - печально сказала Мура,  -  мне  ее  очень  жалко.
Такая талантливая девушка и так ужасно погибла.
   Оба помолчали.
   - В газете написано, что она утонула - лодка  перевернулась,  -  вздохнул
доктор. - Сколько же раз надо писать  и  говорить  о  том,  чтобы  соблюдали
осторожность на воде!
   - Мне кажется, что лодка перевернулась не случайно,  откуда  мог  взяться
порывистый шквал в ясную погоду? - высказала свое предположение Мура.
   - Но ведь  был  свидетель,  он  же  потерпевший,  сопровождавший  Зинаиду
Львовну.  Сам  едва  спасся.  Может  быть  много  объяснений:  неожиданность
падения, испуг, неумение плавать, отяжелевшая одежда. Жаль, что газеты имеют
привычку скрывать имена свидетелей за инициалами. Кто такой И. X.?
   - Думаю, Холомков. - Мура покраснела.  Доктор  недоверчиво  воззрился  на
девушку:
   - Нет, не может быть, они не могли быть знакомы.
   Мура ничего не отвечала.
   - Хотя в его красоте есть нечто демоническое, - осторожно продолжил  Клим
Кириллович, - то есть не в смысле Мефистофеля или  Вельзевула,  нет,  просто
какая-то червоточинка... Я, надеюсь, ничего не сказал лишнего?
   Мура промолчала, наблюдая, как к столу  подходит  Глаша  с  молочником  в
руке.
   - Барышня, - обратилась к ней немного взволнованная горничная, - даже  не
знаю, как вам сказать.
   - Что, Глаша? Говори, - улыбнулась Мария Николаевна.
   - Понимаете, там, у калитки - Петя. Он спрашивает, можно ли войти.
   - Зачем же он спрашивает! - засмеялась Мура.  -  Столько  времени  где-то
пропадал, а теперь еще спрашивает! Несносный мальчишка!  -  Последние  слова
она  произнесла  уже  с  меньшим  воодушевлением,  заметив  темное  облачко,
наползающее на лоб Клима Кирилловича.
   Глаша вышла.
   - Милый доктор, - зашептала Мура, - не сердитесь. Я чувствую  себя  перед
Петей виноватой. Знаете, я думала, что он - главный злодей. Из-за меня  даже
папа хотел мчаться в Петербург, чтобы Петю арестовали, а  вас  выпустили.  И
Петя никогда не приезжал к саркофагу. Белобрысый вожак студентов - не он!
   Доктор рассмеялся, он уже знал детали ночного расследования, проведенного
профессором на даче Муромцевьгх. Впрочем, тайну своего ночного объяснения по
поводу трагедии Пети Родосского Николай Николаевич  и  Полина  Тихоновна  не
открыли и ему.
   - Хорошо, хорошо, надеюсь, с утра он  не  будет  таким  задиристым.  А  я
обязуюсь молчать, - пообещал Клим Кириллович готовой огорчиться не на  шутку
Муре.
   В этот момент дверь на веранду  открылась,  и  на  пороге  предстал  Петя
Родосский. Он излучал счастье -  чистое,  без  единого  пятнышка,  лицо  его
светилось радостью. В руках он держал граммофон. Следом  за  ним,  повиливая
хвостом, заглянул Пузик, но зайти на веранду не решился.
   -  Доброе  утро,  Мария  Николаевна,  доброе  утро,  Клим  Кириллович,  -
раскланялся Петя. - Я принес граммофон Зизи... Вот она обрадуется!
   Он прошел к столику, на котором граммофон стоял раньше, и  водрузил  свою
ношу на место.
   - Здесь, на крышке, есть гравировка, -  объяснил  он,  -  "Очаровательной
Зизи Алмазовой".
   Он немного смутился, увидев суровые взгляды доктора и девушки.
   - Идите сюда, милый Петя, -  позвала  Мура,  -  хорошо,  что  вы  пришли.
Садитесь с нами чаевничать. Или вы хотите кофе?
   Петя послушно подошел к столу и сел, поглядывая то на Муру, то  на  Клима
Кирилловича.
   - Где вы пропадали, Петя? - спросила девушка.
   - Я.., я.., я.., я был немного болен, - потупился зардевшийся студент,  -
но теперь уже все прошло. Так, ерунда.
   - А мы уж в догадках терялись - куда вы пропали? Мы очень волновались.
   Петя покраснел еще больше и покосился на доктора. Клим Кириллович со всей
возможной серьезностью пил чай и старательно жевал бутерброд. Кажется, он не
иронизировал, не усмехался.
   - Я не думал, что мое отсутствие может кого-то обеспокоить, -  застенчиво
признался счастливый студент.
   - Где же вы раздобыли граммофон Зизи? - спросила Мура.
   - Не поверите, - округлил глаза Петя, - купил. Причем очень дешево.
   - Ворованное всегда сбывается по дешевке,  -  не  утерпел  доктор.  -  Вы
хорошо сделали, хотя скупка краденого карается  законом.  Но  теперь  у  нас
останется эта вещь на память о Зизи, а мы вас не выдадим.
   - На память? - спросил Петя. - Она уехала?
   - Да, и очень далеко, - ответила, не глядя на довольное лицо Пети,  Мура.
- Оттуда не возвращаются.
   - Жаль, - Петя отхлебнул кофе из чашки и продолжил:
   - Я так и знал, что она последует  за  графом  Сантамери.  Он  ведь  тоже
уехал?
   - Да, - подтвердила Мура, - он уехал уже два дня назад.
   - Счастливый! - мечтательно произнес Петя. - В нем что-то  есть,  недаром
он нравился Зинаиде Львовне. Богатый, состоятельный  -  разве  он  не  может
помочь талантливой русской девушке обрести славу на сцене? Что ему  какие-то
небольшие деньги, если он готов был целое  состояние  грохнуть  на  какой-то
камень! Если он уехал, значит,  ему  удалось  купить  саркофаг  Гомера?  Мне
Прынцаев рассказывал про саркофаг.
   - Да, - кивнула  Мура,  -  история  завершилась  благополучно.  Фамильная
ценность графа Сантамери отправилась в путь на родину. В город  Сент-Омер  в
департаменте Па-де-Кале.
   - Сантамери уехал в Сент-Омер? -  Доктор  Коровкин  лукаво  посмотрел  на
девушку. - Что-то похожее есть в этих словах, вам не кажется?
   - А почему бы не отправить саркофаг прямо на  родину  Гомера?  -  спросил
озадаченно Петя Родосский. - Что ему делать во Франции?
   - Ну вот, совсем уж кофе остыл, придется снова греть, - сказала с  легкой
досадой Глаша, трогая рукой медный бок кофейника. - А все опять из-за  этого
нехристя Гомера.
   Все невольно засмеялись.
   - А знаешь, Глаша, - улыбнулась Мура, - я теперь уже  не  так  уверена  в
том,  что  Гомер  -  нехристь.  Если  он  описал  в  своей  "Иллиаде"  войну
тринадцатого века, то к тому времени  христианство  существовало  тринадцать
столетий!
   - Вы  все  перепутали,  Мария  Николаевна,  -  возразил  с  гордым  видом
всезнающего учителя Петя Родосский, - Троянская война-то была в  тринадцатом
веке до Рождества Христова!
   - Да? - спросила серьезно Мура. - Вы так уверены?
   Петя смотрел во все глаза на профессорскую дочь и старался понять,  шутит
она или нет, морочит ему голову или говорит всерьез?
   - Давайте лучше я отвечу, в чем я уверен, - прервал паузу Клим Кириллович
Коровкин, - я уверен в том, что с такими знаниями, милая  Мария  Николаевна,
вам не поступить на историческое отделение Бестужевских курсов. Не  подумать
ли вам о каком-нибудь другом поприще?
   - У меня нет никаких талантов, Клим Кириллович.  -  Лукавая  улыбка  Муры
предназначалась только Климу Кирилловичу, и только он мог понять ее.
   - Вы ошибаетесь, - ответил доктор, - один  талант  у  вас  есть  точно  -
способность оказываться в самом эпицентре удивительных событий. И  приводить
эти события к неожиданному финалу.
   - Да-да, - к удивлению Муры, подтвердил Петя Родосский и снова покраснел,
- я совершенно согласен с доктором. Как жаль, что в России женщины не  могут
заниматься сыскным делом! У вас бы это хорошо получилось!
   Мура и Клим Кириллович в полном изумлении уставились на Петю Родосского.
   Он машинально крошил обеими руками печенье,  кусочки  которого  падали  в
чашку с горячим кофе.
   - То есть я хотел  сказать,  что  вами  руководит,  может  быть,  область
подсознательного, что вы делаете все как бы по велению внутреннего голоса, -
замямлил Петя смущенно, - из любви к отцу,  чтобы  его  не  огорчать,  чтобы
заслужить его одобрение.., ну в общем...
   -  В  общем,  мы  опять,  кажется,  докатились  до  Фрейда,  -  угрожающе
нахмурился доктор Коров-кин,  -  не  морочьте  девушке  голову.  Да  и  сами
выбросьте фрейдистскую чепуху из головы.
   Он встал из-за стола и  оглядел  Муру.  Через  минуту  она  встряхнулась,
приподняла левую бровь, отчего стала еще более забавной, чем всегда.
   - Я подумаю над вашими словами, Петя, - пообещала она, -  хотя  отцу  это
вряд ли понравится - он противник эмансипации
   - Самое главное, чтобы  это  понравилось  Отцу  Небесному,  -  неожиданно
вступила в разговор Глаша. - "Восстают цари земли и князья совещаются вместе
против Господа и против Помазанника его. Расторгнем узы их и свергнем с себя
оковы их. Живущий на небесах посмеется". Псалом второй. Аминь.
Конецъ



   Елена БАСМАНОВА
   ТАЙНА ЧЕРНОЙ ЖЕМЧУЖИНЫ



   ONLINE БИБЛИОТЕКА  tp://www.bestlibrary.ru

Анонс

    На  фоне  проходившего  в  сентябре   1902   года   в   Санкт-Петербурге
Международного  съезда  криминалистов  разворачиваются  события,  в   центре
которых оказывается  неугомонная  Мура  Муромцева  Острый  ум  прирожденного
сыщика позволяет ей приоткрыть завесу над очередной Тайной Века

   Для того чтобы детектив из примитивного трамвайного чтива  превратился  в
настоящую Литературу, необходимо, как минимум, три  вещи:  крепкий  сюжет  с
неожиданной  развязкой,  добротный  язык  и  "живые"  персонажи.   Все   эти
составляющие в полной мере имеются в детективах Елены Басмановой  -  и  даже
больше: читая ее романы, ты как будто погружаешься в атмосферу того времени,
сидишь  за  одним  столом  с  милыми  и  галантными  героями,  участвуешь  в
расследовании? Одним словом, перед вами - настоящий детектив?
   Дмитрий Вересов.

Глава 1

   "Фильдеперсовые чулки  опошляют  катехизис  революционера!"  Как  он  мог
сказать такое вслух, при всех! Он - руководитель, человек мудрый и  опытный,
бесстрашный и мыслящий, истинный авторитет в петербургских эсеровских круга.
Ведь  именно  он  когда-то  разглядел  в  своенравной  генеральской   дочери
человека, способного усвоить передовые взгляды, выйти  за  границы  затхлого
мещанского мирка  и  деятельно  приближать  новое  время.  То  время,  когда
варварская Россия, удушаемая азиатским самодержавием,  вырвется  на  простор
свободы.
   Как долго они встречались наедине, беседовали, с воодушевлением обсуждали
хорошо  продуманную  Платоном  концепцию  государства;   кое-что,   конечно,
устарело за две с лишним тысячи лет, но многое  пережило  века,  не  потеряв
своей  ценности!  А  Аристотель,  ученик  Платона!  Европейское  просвещение
предало   его   заветы,   нынешнее   либеральное    искусство    выродилось,
деградировало...
   Татьяне Зонберг казалось, что именно такие беседы,  уносившие  их  в  мир
высоких идей, сблизили ее с руководителем группы, и она вошла  в  число  его
особо доверенных лиц. Тех, из которых и могли бы быть избраны достойные  для
уничтожения тиранов и сатрапов! И он, которому она  так  доверяла,  которого
почти боготворила, любое приказание которого готова была исполнить, нанес ей
такой удар! Он  сказал  это  почти  в  конце  встречи,  в  присутствии  всей
конспиративной  группы,  собравшейся  подальше  от  глаз  столичных  шпиков:
"Фильдеперсовые чулки опошляют катехизис революционера!"
   Не может быть, чтобы он заглядывал под юбки своих  верных  соратниц!  Это
ему,  наверное,  нашептали,  напели,  надули  в  уши  ее  соперницы!  Мелкие
завистницы! Интриганки! Пресные замарашки!
   Возмущению Татьяны Зонберг не было предела. Она  в  одиночестве  покинула
собрание и устремилась на железнодорожную станцию.
   И вот  теперь  она  ехала  в  отдельном  купе  поезда,  уносившего  ее  к
Петербургу. Легкое покачивание и уверенный перестук колес не  могли  отвлечь
ее от гневных отповедей, так и не высказанных подругам-эсеркам.
   Они забыли, что она - дочь генерала Зонберга! Они забыли, что она  по  их
же настояниям - и против своей воли!  -  вместе  с  матушкой  таскается,  по
светским раутам, улыбается врагам - дутым сановникам и министрам,  чванливым
князьям и безмозглым сенаторам, тупоголовым жандармским и полицейским чинам!
И все для того, чтобы дождаться момента, когда товарищи по партии доверят ей
убийство какой-нибудь из высокопоставленных  персон!  Для  того,  чтобы  она
могла в нужный момент, без затруднений, оказаться рядом с намеченной жертвой
и, с улыбкой вынув из ридикюля смертоносную бомбу, швырнуть ее в ненавистную
опору самодержавия - даже если придется и сам