винку. Он тоже молчал, делая вид, будто
увлечен  наблюдением за тем,  как взвивается над трубкой струйка дыма.
Каждый ждал, пока заговорит, другой. Первая нарушила молчание Ма:
 - Есть что-нибудь новое?
 - Уполномоченный партизанского штаба  должен  был  спуститься  на
парашюте.
 - К нам?
 - Да.  Его  пароль:  "Кажется,  жизнь  здесь не так уж плоха.  Не
правда ли?"
 Снова воцарилось   молчание.   Ма   нервно  скомкала  травинку  и
отбросила прочь.
 - Зачем  этот  человек  послан сюда?  Разве нельзя справиться без
новых людей?.. Или, может быть, и в штабе уже считают меня ненадежной?
 У Вэй сделал последнюю затяжку и выколотил трубку.
 - Тебя?..  Ты  при  всех  обстоятельствах  должна  оставаться   в
стороне.  Работы здесь хватит на всех. Ты же понимаешь, что, даже уйдя
отсюда,  враги, конечно, оставят тайную агентуру. Нужно сохранить твою
репутацию в их глазах.
 - Я больше не моту! Позволь мне открыться девушкам.
 - Нет,  нет!  Это  слишком опасно.  Мало ли что может случиться с
ними...  Чем меньше знает человек,  тем ему самому легче. Ты не можешь
возложить  такое  бремя  на  плечи  девушек,  каждая  из которых может
очутиться в руках полиции, как уже очутилась Цзинь Го. Зачем им знать?
 Ма задумалась и медленно едва слышным голосом проговорила:
 - Если бы ты знал, как это трудно! - Она грустно опустила голову.
 - Знаю, но уверен в тебе и спокоен за тебя.
 - А я боюсь за тебя больше,  чем если бы ты  был  там,  с  твоими
товарищами, в открытом бою.
 - Меня тут никто не знает.  Никто  не  может  донести,  что  я  -
командир,  ты,  Го Лин и Тан Кэ - студентки,  мать - учительница.  Для
окружающих мы те, за кого себя выдаем...
 - Когда прибудет этот товарищ из штаба? - перебила Ма.
 - Мне кажется, сегодня.
 - Сегодня?!
 Он ласково сжал ее пальцы:
 - Крепись!  Чем тяжелей тебе сейчас, тем выше ты поднимешь голову
потом...

8

 Цзинь Фын потеряла счет поворотам.  Иногда она останавливалась  у
очередного  извива  катакомбы  и тщательно ощупывала своими маленькими
руками стены.  Ее пальчики осторожно ползли по стене все выше и выше в
надежде  найти  наконец  выбитую  в  стене  стрелу.  Выше и выше...  И
все-таки недостаточно высоко. Цзинь Фын была такой маленькой девочкой!
Тот,  кто  выбивал эти указатели в подземных ходах,  не рассчитывал на
детей. Несколько раз Цзинь Фын чудился свет выхода, и она из последних
сил бросалась вперед. Но никакого света впереди не оказывалось, только
новое разветвление или снова глухая шершавая стена земли и  все  такая
же черная тишина подземелья.
 Какой смысл метаться без надежды найти выход?!
 Один раз ей пришла такая мысль.
 Но только один раз.
 Она прогнала ее,  в который раз подумав о том, как поступил бы на
ее месте взрослый партизан. Позволил бы он себе потерять надежду, пока
сохранилась хоть капля силы?
 Сандалии девочки были давно изорваны,  потому что она то  и  дело
натыкалась  на  острые  камни  подошвы  оторвались  -  сна  шла почти
босиком.
 Кожа на руках была стерта до крови о шершавые стены...
 По звуку шагов,  делавшемуся все более глухим,  Цзинь  Фын  своим
опытным  ухом  различала,  что  уже  недалеко до стены.  Неужели опять
тупик?  Опять бежать назад в поисках выхода?  Она не  хотела  признать
положение безнадежным...
 Когда она ненадолго присаживалась на землю,  чтобы хоть  немножко
отдохнуть,  то мысленно повторяла все, что ей сказал купец в магазине.
И,  повторив и убедившись в том,  что ничего не спутает,  она задавала
себе вопрос: а успеет ли она передать подпольщикам в миссии это важное
поручение?  Что случится с партизанами в миссии,  если она опоздает?..
Что с ними будет?!
 Цзинь Фын  в  страхе  прижимала  к  пылающим  щекам  похолодевшие
ладошки.
 Она еще  раз  поднялась  с  земляного  пола  галереи  и  еще  раз
заставила  себя  идти  вперед.  А  идти  становилось все тяжелей,  все
труднее было передвигать израненные ноги.  К тому же мысль о том, что,
кажется,  она опять приближается к тупику,  приводила ее в смятение. И
тут,  ей вдруг почудился звук...  Звук  под  землей?..  Это  было  так
неожиданно,  что  она  не  поверила  себе.  Тем не менее это было так:
кто-то шевелился впереди, в черном провале подземелья.
 - Кто здесь? - спросила она, невольно понизив голос до шепота.
 Никто не отозвался. Но это не могло ее обмануть.
 - Кто тут?
 И на этот раз таким же осторожным шепотом ей ответили:
 - Мы.
 "Мы"! Человек был не один! Значит, отсюда есть выход!
 У Цзинь  Фын закружилась голова,  она схватилась за выступ стены,
сделала еще несколько неверных шагов и,  почувствовав  рядом  с  собой
тепло человеческого дыхания, остановилась. Ей хотелось заплакать, хотя
она ни разу не плакала,  с тех пор как пришла к партизанам. Даже когда
убили Цзинь Го...  Но сейчас...  сейчас ей очень хотелось заплакать. И
все-таки она не заплакала:  ведь "красные кроты" не плакали никогда. А
может быть, она не заплакала и потому, что, опустившись на землю рядом
с кем-то, кого не видела, тотчас уснула.
 Ей показалось,  что  она  едва успела закрыть глаза,  как веки ее
опять разомкнулись,  но,  словно в чудесной сказке,  вокруг нее уже не
было  промозглой  темноты подземелья.  Блеск далеких звезд над головой
сказал ей о том, что она на поверхности.
 Свет звезд был слаб,  но привыкшим к темноте глазам Цзинь Фын его
было  достаточно,  чтобы  рассмотреть   вокруг   себя   молчаливые   н
неподвижные   фигуры   сидевших  на  корточках  детей.  Вглядевшись  в
склонившееся над ней лицо мальчика, Цзинь Фын узнала Чунь Си.

 Глава восьмая

1

 Женщина, называвшая   себя   Адой,   сидела    на    веранде    в
кресле-качалке,  и  в  руке  ее дымилась почти догоревшая сигарета,  о
которой она, видимо, вспомнила лишь тогда, когда жар коснулся пальцев.
Она отбросила окурок, но уже через минуту новая сигарета дымилась в ее
руке, и снова, как прежде, она, забыв о сигарете, не прикасалась к ней
губами.  Сейчас,  когда никто за нею ен наблюдал,  она уже не казалась
такой молодой и сильной. Горькая складка легла вокруг рта, и в глазах,
лучившихся недавно неистощимой энергией, была только усталость.
 Ада задумчиво смотрела в сад. Но как только на дорожке показалась
Ма,  рука Ады,  державшая сигарету, потянулась к губам, складка вокруг
рта исчезла, глаза сощурились в улыбке.
 Когда Ма,  подходя  к  веранде,  увидела  гостью,  ее  лица  тоже
претерпело  превращение:  на  нем  не  осталось   и   следа   недавней
задумчивости.  Она постаралась изобразить на лице приветливость в тоже
опустилась в кресло.
 Сумеречная полутьма   быстро   заполняла   веранду,   и  женщинам
становилось уже трудно следить за выражением лиц друг друга.
 После долгого молчания,  убедившись в том,  что,  кроме них,  тут
никого нет, мисс Ада неожиданно проговорила:
 - Перестаньте играть со мной.
 Ма почувствовала,  как струя колкого холода сбежала в пальцы, как
ослабли  колени.  "Вот  оно!  -  подумала  она.  -  Значит,  я  все же
разоблачена".
 Хотя полумрак  скрывал  лицо Ма,  ее собеседница по мелким,  едва
уловимым признакам угадала впечатление,  произведенное ее словами.  Не
вставая  с  качалки  и  подавшись  всем  корпусом  вперед,  она быстро
проговорила:
 - Мне кажется, что жизнь здесь не так уж плоха. Не правда ли?
 Это было так неожиданно:  пароль партизанского уполномоченного  в
устах  предательницы,  гоминдановской  шпионки!  Ма  не могла удержать
возгласа удивления.  Она ждала от гостьи чего угодно,  только не этого
пароля.
 - Повторите...  пожалуйста,  повторите,  - растерянно проговорила
она.
 - Вы мне не верите?
 - Это так... неожиданно...
 Женщины молчали.  Ада почувствовала, как трудно Ма довериться ей,
Аде,  хотя Ма и не вправе была подозревать ее, произнесшую пароль. Она
наклонилась к Ма и, глядя ей в глаза, горячо заговорила:
 - Мое настоящее имя Мэй,  я дочь прачки, много лет назад уехавшей
на заработки за океан.  Я вернулась на родину для того,  чтобы  отдать
народу  все свое знание иностранцев,  свою решительность и ненависть к
интервентам,  беспощадно эксплуатирующим мой народ...  Прошлой  ночью,
когда  я  вылетела  для прыжка в районе близ Сюйгоу,  меня выследили и
выслали навстречу полицейскую шпионку Аду - тоже китаянку. Мне удалось
устранить ее,  взять документы, переодеться - и вот я здесь под именем
Ады. На наше счастье, настоящая Ада, как и я, только что прибыла из-за
границы и ее почти никто здесь не знал в лицо...
 - И никто не знает,  что настоящей Ады  нет?  -  спросила  Ма,  с
восхищением глядя на собеседницу.
 - Никто не знает. Даже наши. Партизаны, узнав, что убитая одета в
синий  комбинезон,  решили,  что  погибла  я.  И я не имею возможности
опровергнуть это... Ну, теперь вы знаете, кто я?
 - Это так... удивительно...
 - Но вы верите мне?
 - Да... конечно...
 Ада-Мэй поднялась и,  шагнув к Ма,  протянула ей руку.  Ма,  не в
силах больше сдерживать охватившее волнение, отвернулась, чтобы скрыть
выступившие на глазах слезы:
 - Я так истосковалась по праву смотреть людям в глаза!
 - Но мы с вами не скоро еще сможем позволить себе это!  Мы должны
сохранить  доверие врагов и на то время,  когда их здесь уже не будет.
Разве вы сомневаетесь в том,  что они будут  продолжать  борьбу  всеми
средствами,  какие  смогут  использовать?  Их  агентура  будет,  здесь
непременно! И мы с вами... да, мы с вами должны ее знать!
 Ма слушала молча,  с плотно сжатыми губами. Ада-Мэй крепко пожала
руку Ма и огляделась.
 - Ни один человек здесь не должен знать, кто я. Слышите?
 Ма не успела ничего ответить - Ада-Мэй приложила палец к губам. В
комнату входил Биб. Ма поспешно вышла.
 - Вы осмотрели окрестности? - спросила Биба Ада-Мэй. - Необходимо
помнить: на нас лежит ответственность за жизнь таких людей, как Баркли
и Янь Ши-фан.
 Бибу очень   хотелось  разразиться  длинной  тирадой,  но  взгляд
Ады-Мэй остановил его, и он ограничился тем, что проговорил:
 - Лишь   только   высокие   гости  переступят  порог  миссии,  их
драгоценные особы будут в безопасности. Миссия превратится в крепость.
 Биб подошел к двери и, распахнув ее, крикнул:
 - Кароль! Эй, Кароль!
 С помощью  Кароля  Биб  продемонстрировал  Аде-Мэй  все  средства
защиты,  какими располагала миссия.  Из-под  полосатых  маркиз,  таких
мирных на вид,  спустились стальные шторы, пулеметы оказались скрытыми
под переворачивающимися креслами.
 - Миссионеры были предусмотрительны, - сказал Биб.
 - Да, миссия - настоящая крепость, - согласилась Ада-Мэй.
 Она стояла, погруженная в думы.
 - Вы никогда не замечали: самые интересные открытия делаются нами
неожиданно?  -  проговорила  она.  -  И...  как  бы это сказать...  по
интуиции.
 - О,  интуиция  для агента все!  - согласился Биб.  - Мы должны с
первого взгляда определять человека.  Вот,  например, я сразу разгадал
повариху Анну, еще раньше, чем у нас были улики против нее.
 - Опасный враг! - сказал Кароль.
 Ада-Мэй не спеша закурила и, прищурившись, оглядела агентов:
 - Больше вы никого не приметили?
 - А что? - Биб замер с удивленно открытым ртом.
 - Так,  ничего...  - неопределенно ответила она.  - Я приготовила
вам маленький сюрприз.
 - Мы сгораем от любопытства.
 - Дичь  слишком  неожиданна и интересна.  Я покажу ее вам,  когда
капкан захлопнется.
 - О мисс Ада,  я легко представляю себе, как это замечательно! Мы
уже знаем, на что вы способны, - улыбнулся Биб.
 - Вот как?!
 - О да, мы слышали о вашем поединке с красной парашютисткой.
 - Скоро  я  начну  действовать,  следите  за  мной,  -  продолжая
неторопливо пускать дым,  сказала она.  - Это может оказаться для  вас
интересным.
 - Мы уже видим: высшая школа!
 - Сегодня мой капкан не будет пустовать.
 - И,  судя по охотнику,  дичь будет крупной, - угодливо улыбнулся
Биб.
 - Вот что,  - нахмурившись, сказала Ада-Мэй, - я вас все же прошу
проверить парк, все окрестности миссии. Сейчас же, сию минуту...
 Оба агента нехотя вышли.
 Женщина опустилась  в  кресло  и,  уперев  локти  в подлокотники,
сцепила пальцы.  Ее подбородок лег на руки.  Она глубоко задумалась  и
долго  сидела  не  шевелясь.  Потом  бесшумно поднялась и тихо пошла в
кухню.

2

 От яркого света лампы,  отбрасываемого  сверкающим  кафелем  стен
кухни, Ада-Мэй зажмурилась.
 У Дэ с удивлением посмотрела на гостью.
 - Здравствуйте, тетушка У Дэ! - сказала та.
 - Говорят,  нанялись к  нам,  -  с  обычной  для  нее  суровостью
буркнула в ответ У Дэ.  - Поздравить вас не могу.  Придется вам лечить
всякую дрянь. Иностранцы ведут себя с нами, как с неграми у себя дома.
Если бы сын не служил здесь, никакая нужда не загнала бы меня сюда.
 - А я думала, вы верующая католичка.
 - О да,  было время - я верила в бога.  И в чудеса его верила. Но
старый Чан избавил меня от этого лучше,  чем  пропаганда  коммунистов.
Зло  взяло верх над добром.  Темные ангелы царят над миром,  а не бог.
Ну,  а переходить в сатанинскую веру мне  поздно.  Вот  мой  У  Вэй  и
радуется  теперь тому,  что его старая мать стала неверующей.  Не знаю
только, как быть перед смертью: перед кем исповедаться и кто причастит
меня,  чтобы апостол Петр не захлопнул перед моим носом врата рая?  Не
могу же я обречь мою нетленную душу на вечные муки в аду, куда попадут
все гоминдановцы! Это плохое общество для честной китаянки.
 Гостья рассмеялась было,  но,  пристально  поглядев  на  старуху,
обеспокоенно сказала:
 - Вы очень бледны. Наверно, устали?
 - Голова болит, доктор. Временами кажется, будто их у меня две. И
сердце... вот...
 У Дэ взяла руку гостьи и приложила к своей груди.
 Та прислушалась к биению ее сердца.
 - У меня есть для вас лекарство, - сказала она.
 - Ах,  лекарства!  -  У  Дэ   безнадежно   отмахнулась.   -   Все
перепробовала.
 - Я вам кое-что дам. Я хорошо знаю, что значит больное сердце.
 - В ваши-то годы - сердце?
 - Разве жизнь измеряется календарем? - Молодая женщина вздохнула.
-  На  мою  долю выпало достаточно,  чтобы износить два сердца...  - И
вдруг потянула носом как  ни  в  чем  не  бывало.  -  На  ужин  что-то
вкусненькое?
 У Дэ сочувственно покачала головой.  Ее проворные руки освободили
угол кухонного стола появился прибор.
 - Теперь я могу вам признаться,  - весело сказала Ада-Мзй,  - что
не ела уже два дня... A вам... вам следует принять вот это.
 И Ада-Мэй дала старой У Дэ порошок.

3

 Ма выключила свет и осталась  в  темноте.  Ей  хотелось  обдумать
создавшееся положение.  Голова кружилась от сбивчивых мыслей. Все было
так сложно и странно...
 В комнате  долго  царила  тишина.  Издали,  по-видимому из кухни,
изредка долетал  звон  посуды.  Ма  закрыла  глаза  и,  кажется,  даже
задремала.  Но  вот  ее заставил вздрогнуть скрип осторожно отворенной
двери,  луч света упал поперек комнаты.  Ма не шевельнулась. В комнату
вошла женщина,  назвавшая себя агентам Адой,  а ей, Ма, назвавшая себя
Мэй.  Не замечая Ма,  она на цыпочках приблизилась к телефону и  после
некоторого раздумья,  как если бы силилась что-то вспомнить, прикрывая
рот рукой, неуверенно сказала в трубку:
 - Коммутатор военной миссии?..  Дайте сто седьмой...  О,  это вы,
капитан?!  Все в порядке...  Категорически прошу:  теперь  же  оцепите
миссию.  Никто ни под каким предлогом не должен сюда проникнуть. После
приезда наших гостей отмените  пропуска  всем,  вплоть  до  полиции  и
жандармерии.  Слышите:  никаких  пропусков!  -  Ада-Мэй  оглянулась на
дверь.  - Подождите у аппарата.  - Она положила трубку,  одним прыжком
оказалась  у  двери  и быстро ее отворила.  Там никого не было.  То же
самое сна проделала и с другой дверью, с тем же результатом. Вернулась
к телефону.  - Слышите?.. Нет, нет, это так - маленькая проверка. Нет.
Мне никого не нужно. Довольно Биба и Кароля. Да, больше ничего.
 Она повесила трубку и закурила. Долго стояла у телефона.
 Ма оставалась в своем темном уголке - неподвижная, со сцепленными
пальцами похолодевших рук.  Страх лишил ее сил.  Мысли путались.  Было
ясно одно: та, что выдает себя за уполномоченного партизанского штаба,
- изменница. Это, наверно, вражеская шпионка, которой удалось овладеть
паролем партизан.
 Ма с трудом поднялась и, шатаясь, пошла к выходу.

4

 В миссии   шли  приготовления  к  приему  высоких  гостей.  Убрав
комнаты,  освобожденные постояльцами,  Тан Кэ и Го  Лин  спустились  в
столовую. Они знали, с какой придирчивостью Ма осмотрит стол, и, чтобы
избежать ее  замечаний,  накрывали  его  со  всей  тщательностью.  Но,
по-видимому,  в  данный  момент  хлопоты  горничных  даже как будто не
касались Ма.  Она не входила в дом,  предпочитая оставаться  в  парке.
Когда  сквозь  деревья  мелькал огонь освещенного окна,  она втягивала
голову в плечи и как потерянная бродила  по  самым  дальним  дорожкам.
Иногда, решившись приблизиться к дому, она заглядывала в окно и видела
девушек,  хлопочущих  у  стола,  видела  Аду-Мэй,   Биба   и   Кароля,
проверявших стальные ставни и оружие. Все путалось у нее в голове. Она
не знала,  что же ей предпринять для того,  чтобы спасти товарищей  от
разоблачения.  Надо  скорей  рассказать  все  У Вэю.  С этой мыслью Ма
поднялась  на  ступени  заднего  крыльца.  И  тут  же   навстречу   ей
распахнулась дверь.  Ма оказалась в полосе яркого света,  падающего из
кухни.  На пороге стояла Ада-Мэй. Она молча взяла Ма за руку и ввела в
дом.
 - Одевайтесь,  сейчас приедет Янь Ши-фан,  - повелительно сказала
она.
 Ма, двигаясь как автомат и глядя  перед  собою  пустыми  глазами,
пошла в комнаты.
 У ограды раздался гудок  автомобиля.  Агенты  переглянулись  и  с
возгласом "Баркли!" бросились в сад.

 Ада-Мэй погасила свет и подошла к окну.  Сквозь раздвинутую штору
ей было видно все, что происходит в саду.
 В аллею въехал броневой автомобиль и остановился перед домом.  Из
броневика вышли Янь Ши-фан и Баркли.  Советник окинул взглядом  здание
миссии  и  направился  к  крыльцу.  Двое солдат с автоматами на ремнях
остановились у дверей.
 Ада-Мэй задвинула штору и отошла от окна.
 В комнату вошли Баркли и Янь Ши-фан в сопровождении  Сяо  Фын-ин.
Баркли,  казалось,  ничуть  не  удивился,  увидев  китаянку.  Он  даже
удовлетворенно кивнул головой и,  обращаясь к  ней,  как  к  знакомой,
сказал:
 - С сегодняшнего дня за порядок здесь  отвечаете  вы.  Вы  будете
представлять   нас  в  миссии  его  святейшества  папы...  Надеюсь,  в
остальном вы инструктированы?
 - Да, сэр.
 - Мы с генералом Янь пробудем здесь до утра.
 - Очень хорошо.
 Вошла Ма. Ада-Мэй тоном хозяйки сказала ей:
 - Покажите господам их комнаты.
 Янь Ши-фан и Сяо вышли. Баркли задержался.
 - Должен  вам  сказать,  - обратился он к Аде-Мэй,  - что события
развиваются совсем не так,  как нам хотелось бы.  Тишина на  фронте  -
перед  бурей.  Красные  готовят  генеральный штурм Тайюани.  Положение
чрезвычайно серьезное.  "Красные кроты" до сих пор не  уничтожены.  Не
исключено, что Тайюань падет. Мы, конечно, не сложим оружия, но борьба
примет иные фермы - уйдет под землю.  Подготовьте почву для  работы  в
тылу.   Мы   с   Янем   улетаем  завтра.  Вы  будете  тут  действовать
самостоятельно.

 Глава девятая

1

 Очнувшись от охватившего ее короткого забытья,  Цзинь Фын  быстро
сообразила,  где  она  и  что  должно  теперь делать.  Не было надежды
вернуться в  миссию  святого  Игнатия  подземными  ходами.  Оставалось
проделать  этот  опасный путь по поверхности земли.  Это не легко,  но
другого выхода нет. Она, не раздумывая, отправилась в путь.
 Цзинь Фын успела только подойти к окраине,  когда раздался сигнал
полицейского часа.  После этого сигнала никого из города и в город без
специального   пропуска   не  пускали.  Патруль  стоял  у  того  места
разрушенной стены, где раньше были ворота, и проверял пропуска. Справа
и  слева  от  пролома в стене поле было загорожено колючей проволокой.
Девочка в отчаянии остановилась: она опоздала в миссию.
 Обдав Цзинь   Фын  пылью,  по  направлению  к  городским  воротам
промчался  военный  грузовик.  В  отчаянии  она  взмах