и  на улице
Ткацкой...Можем даже продемонстрировать фотопортреты ваших  людей, отдельные
моменты   телефонных  разговоров,   кое-какие  адреса  и   прочее,   прочее,
прочее...Ну что вам, господин Таллер, еще нужно?
 На смуглое лицо Таллера легла болезненная бледность. Ему было  противно
даже подумать, что его переиграли.
 -   Ну   хорошо...  Допустим,  что  вы,  сучьи  дети,   взяли  меня  за
гланды...Пусть  будет  по-вашему,  но  вы  в  состоянии,  хотя  бы одну вещь
воспринять трезво?
 Кейс с деньгами мягко захлопнулся.
 - Готовы, если разговор будет по существу.
 - Да  ни черта вы не готовы! Вы себе представляете, что это за  работа?
Вам же, как  вы изволили выразиться, нужен ливер от еще живых людей, а не от
трупов. Верно?  Вы отдаете  себе отчет, с  какими проблемами нам  приходится
сталкиваться  в  поисках донора? Раньше  была  Чечня и доноров  там  -  море
разливанное  и  без  границ...А  сейчас,  что  делать? Скажите,  кто  раньше
прибывает на место той же автомобильной аварии на дороге?
 - Во всем мире - полиция и медслужбы...
 -  Представьте  себе, и  у  нас  точно  так же. Точно  так  же: первыми
приезжают милиция и медслужбы. Только в одном из двухсот случаев нам удается
оказаться  первыми.  Сейчас  в Москве ждут пересадки почек  более  10  тысяч
человек. Знаете, сколько из них доживет до операции? Два процента, уважаемые
мои прибалты! Два процента...
 - Мы ваши проблемы готовы разделить, но до известных  пределов, - мягко
начал Клявиньш. - Все  ваши  хлопоты, моральные стрессы и физические затраты
мы покрываем долларами...Понимаете: до-лла-рами! И нас не интересует, где вы
все это добро берете - в Чечне ли,  в Дагестане или на развалинах взорванных
домов. Это ваши проблемы...У вас в Минздраве и в МВД есть свои осведомители,
по сигналам которых вы попадаете к  месту  катастрофы быстрее  спецслужб...А
если  этого  нет,  значит,  мало платите своим  осведомителям...За все  надо
платить, уважаемый господин Таллер.
 - Хватит!  - Таллер  изо всей силы стукнул ладонью по  столу, вскочил с
кресла. -  Хватит меня учить, вы не у себя дома! - Из-под нарочито откинутой
в сторону полы пиджака на гостей глянула черная и отнюдь не пустая кобура.
 Гости тоже поднялись с кресел. Кейс с деньгами сполз  с колен и остался
стоять  у  ножки  стола. Тот, что  помоложе, вытащил  из кармана  бумагу  и,
развернув ее, положил на стол.
 -  Это  клинические тесты  нашего пациента, прошу учесть,  что  у  него
редкая группа крови и в этом, собственно, вся проблема...
 Клявиньш направился на выход. Обернулся, сказал:
 - Мы вам  скоро позвоним,  возможно, даже  через неделю...До  свидания,
господин профессор, весьма приятная была встреча.
 -  Да ладно, катитесь  вы к  такой-то матери,  -  махнул  рукой  Феликс
Эдуардович.
 Когда  за гостями захлопнулась дверь, он  взял в руки бутылку "Шабли" и
припал к горлышку. Пил до тех  пор, пока последняя капля не выкатилась из ее
вздутого чрева.  Он  буквально  упал в кресло, откинулся на  спинку и  долго
истуканисто  взирал на  портрет  Сеченова,  висевший  на  стене.  За  окнами
по-прежнему стучал отбойный молоток, а ему казалось, что  это у него в груди
так надсадно и методически колотится сердце...
 ...Таллер подошел к окну и осмотрел  улицу. Из-за кроны старой  липы он
увидел участок дороги, стоящий вплотную к  тротуару черный  "мерседес",  его
водителя,  с готовностью открывавшего заднюю  дверцу, куда садились Клявиньш
со своим попутчиком.  Когда машина тронулась с места, его внимание привлекла
еще одна иномарка: темно-синяя "ауди",  выехавшая  из-за угла дома. Это была
машина Брода -  по вызову Таллера она  пристроилась  в  хвосте "мерседеса" и
вскоре обе машины скрылись за поворотом. "Слишком эти скоты наглые и  ушлые,
чтобы не заметить  слежку",  - подумал  Таллер, ощущая  в груди  болезненные
толчки. "Проклятый ливер!" - выругался профессор и вышел из кабинета.
 -  Меня  сегодня не  будет,  - предупредил он  секретаршу. Вернувшись в
кабинет, он открыл оставленный визитерами кейс и высыпал содержимое на стол.
При виде зеленых стодолларовых купюр все его страхи и недомогания  мгновенно
испарились. Однако он знал  и  другое - это  временное  затишье, за  которым
последуют еще большие терзания.
 -  Будьте  вы  прокляты!  -  неизвестно  кому  сказал  Таллер  и  начал
возвращать деньги в чемоданчик.


 Одинокий дом на Мертвом поле.


 После звонка Таллера, Брод объявил сборы. Тут же вызвал к  себе Николая
и вкратце поделился информацией, полученной от шефа.
 - Нам надо этот "мерседес"  поводить по Москве и узнать его прописку, -
Брод посмотрел на часы. - Поехали, время не ждет...
 - Саня  уехал в  город за продуктами.  Я  постараюсь с ним связаться по
мобильнику и договоримся о встрече где-нибудь в центре. Его захватит с собой
Мцыри, но какую задачу перед ними ставить?  - Николай поправил завернувшийся
от наплечной кобуры ремень.
 - Оставь это мне и позови сюда Карташова.
 Когда через две минуты Сергей спустился вниз, Брод без обиняков сказал:
 - У нас без работы не останешься. Иди в гараж и выводи "шевроле".
 - Опять  будем  что-нибудь возить в  крематорий? - спросил Карташов без
энтузиазма.
 - Гоните  налегке.  Не афишируя себя, подъедите к нашей  фирме...Одинец
знает дорогу, и  там найдете  шестисотый  "мерседес". За ним надо установить
слежку...аккуратно, чтобы не мозолить глаза его пассажирам.  Если они  будут
хоть десять раз останавливаться и заходить в какие-то места, то и вы  должны
все эти десять раз фиксировать адреса.
 - А как насчет путевого листа?
 - Сейчас выпишу. Поезжайте без оружия.
 Когда Карташов выходил, ему навстречу попался Николай.
 - Одинец  тебя  будет ждать у  метро "Менделеевская",  со стороны улицы
Новослободская. У него бежевая "девятка" с темными стеклами.
 Карташов уже был у порога, когда позади раздался окрик Брода:
 - Отставить, Мцыри! Так  не пойдет,  поедем все, кроме  охраны. Те, что
шакалят у  Таллера, требуют, по-видимому, особой опеки.  Ты, Никола, заряжай
"ауди", а мы с Мцыри погоним на "шевроле".
 Когда  они  уже находились  в машине,  Брод  соединился по  телефону  с
Одинцом и переиграл маршрут.
 -  Подъезжай  к нашему  офису  на  Кропоткинский  и  припаркуйся  таким
образом, чтобы "мерседес" был позади тебя. Когда в него сядут гости, начинай
не  спеша  трогаться.   Николай   по  дороге  пристроится   между   тобой  и
"мерседесом". Мы с Мцыри тоже будем поблизости.
 Улицы были полны людей и транспорта. Брод все время поглядывал на часы.
В  какой-то момент он  взял стоящую  за сиденьем мигалку  и, открыв  на ходу
дверцу, водрузил маячок на крышу машины.
 - Врубай, Серго, на всю железку, мы здорово опаздываем!
 - А если менты?
 - Это Москва, а не Рига. Иди на обгон и под красный свет.
 Брод закурил.
 - Никогда не  бывает, чтобы хоть  один день  прошел без нервотрепки. Не
одно так другое...Очень хуевая жизнь пошла, Мцыри...
 -  Бабки легко не зарабатываются, - высказал здравую мысль  Карташов. -
Кстати, наша поездка с Саней на водохранилище не отменяется?
 - Судя  по  тому,  что  никакой  дополнительной  информации  от  нашего
человека не поступало, все пойдет по графику. У тебя какие-нибудь проблемы?
 - Да нет...Это в сто раз лучше, чем бомжевать.
 - Неужели и в самом деле ты жил на правах бомжа?
 -  Такая  скотина,  как человек,  ко  всему привыкает.  В  Москве  есть
знакомые,  к  которым я мог бы зарулить, но не  хотелось их подставлять. Кто
как устраивается. Мой бывший коллега  по отряду  Игорь Бандо тоже где-то тут
ошивается. Это я ему обязан тюрьмой и всеми прочими радостями.
 - Тоже омоновец?
 - Не  просто  омоновец, а  омоновец из  рижского ОМОНа, а  это  большая
разница.
 - Хочешь с ним поквитаться?
 - Не знаю, как получится.
 Вдруг ожила рация. Сквозь помехи раздался женский голос:
 -  Второй  конвой,  вы  меня  слышите?  На  Таганской  улице  произошло
вооруженное нападение.  Повторяю,  Таганская,  56,  две  пятиэтажки,  третий
корпус...Обстреляна машина, убит пассажир и тяжело ранен водитель.
 -  Это   милицейская  частота,  -  сказал  Брод.  -  Да  иногда  такого
понаслушаешься, хоть беги сдаваться...
 - Куда сейчас?
 - Рули направо, - Брод открыл дверцу и снял с крыши мигалку. - Кажется,
успеваем...То, что ты сказал про этого парня...как его Бандо?
 - Бандо Игорь...
 - Это требует осмысления.  Если все так, так ты говоришь, то...Впрочем,
это тебе решать...
 С Тверской улицы они свернули на Бульварное кольцо.
 - Видишь, во втором ряду "ауди"? Это Николай пытается обойти фургон.
 Карташову удалось втиснуться в крайний ряд. Слева оставалось метро.
 - Сейчас поворачивай на Волхонку, а там я тебе подскажу.
 Остоженка, хотя и не главная улица, но движение такое же, как и по всей
Москве.
 В одном месте их прижал к самому тротуару огромный рефрижератор.  Брод,
высунувшись в окно, погрозил водителю кулаком.
 - Видишь, впереди железный забор?  Желтый домик - это наша фирма. А тот
"мерседес"  тоже  сейчас станет  нашим. Мы  его сегодня  от души поводим  по
Москве...Куда ты, Мцыри, разогнался?
 - А тут знак. Парковаться нельзя.
 - Нам можно. Подай чуток вправо и встань колесами на тротуар.
 - Кажется, мы напрасно так гнали, - сказал Карташов.
 - Знаешь, как эта "шестисотка" называется?
 - А черт его знает! Никогда об этом не думал.
 - Ме-рин! Такой же громоздкий, мясистый и неповоротливый.
 - Я  бы этого  не сказал. В  тот день,  когда меня захомутали  менты, я
видел как эти машины шустрили по Дмитровскому шоссе.
 -  Стоп!  - Брод  кинул  руку  к баранке. - смотри, Серго,  наши соколы
выходят. Этот фраер в черном клифте похож на какого-то козла из Госдумы.
 Из  "мерседеса" вышел  водитель,  он  был в  темных очках  и бейсболке.
Открыв заднюю дверь,  стал ждать пока в машину не залезли те, кто только что
вышел из офиса Таллера.
 -   Видишь,  Мцыри,  где   ездят  люди,   понимающие  толк   в  технике
безопасности. Когда  будешь большим человеком, никогда не садись на переднее
сиденье. При обстреле первые пули глотает шофер и тот, кто от него справа.
 -  Я что-то  не вижу машины Одинца, -  Карташов  вытянув  шею,  обзирал
уходящий вниз Кропоткинский переулок.
 - Все в порядке, я скажу, когда надо двигаться.
 "Мерседес" тяжеловесно тронулся с места и как утюг по стиральной  доске
пополз  вперед. Мостовая и  впрямь напомнила стиральную доску - яма на яме и
ямой погоняет.  Асфальт  трещал по  швам и  во  многих  местах  из-под  него
выступала старая брусчатка.
 Брод взял в руки "мотороллу".
 - Саня, перед Садовым кольцом перестройся и уступи место Николаю.
 Потом  Брод   переговорил   со  своим  охранником.  Сказал,  чтобы  тот
пристроился позади "мерседеса".
 Они ехали по Москве больше часа. Иногда слушали  оперативные переговоры
диспетчерской  МВД и  Минздрава. Где-то  в районе Орехово-Борисово, на улице
Мусы  Джалиля, четырехлетний мальчуган выпал из  восьмого этажа. В общежитии
на Сиреневом бульваре произошло убийство. Расстреляли генерального директора
издательства "Пролог".
 На  Волоколамском  шоссе они  еще  раз  перестроились  и  теперь  между
"мерседесом" и вырвавшимся вперед "шевроле", шел Одинец на  своей "девятке".
Замыкал кавалькаду Николай.
 Они  проехали  Покровско-Стрешнево,  Трикотажное  и  вскоре оказались в
Воронках, в районе Рублево.
 - Бьюсь,  Мцыри, об заклад, что  эти  ребята отсюда.  Только  тут такие
хаты, каждый кирпич золотой.
 Карташов  повернул  голову  и  сквозь  редкий  ольшаник  увидел  чудеса
русского "классицизма":  непонятного стиля громоздкие  дома,  с  двумя-тремя
балконами,   окнами-бойницами  и  высокими  бельэтажами.  И   почти   все  -
недостроенные...
 Запищала "моторолла". Брод взял трубку, ответил паролем.
 - Понятно,  -  сказал  он.  -  Двенадцатое строение...Разворачивайся  и
подожди  нас  возле  придорожного  кафеюшника.  Саня пока пусть  останется в
стороне.
 В полутора  километрах от главной  магистрали они  увидели великолепную
белую  виллу-лебедя, среди  всеобщего  безобразия  в  стиле  новых  русских.
Единственно, что ее портило - высоченный и массивный, в три кирпича, забор.
 - Хороший прыгун без  разбега может взять эту Китайскую стену, - сказал
Карташов.  - Сначала вскочить на  мусорные баки,  оттуда на гребешок  ограды
и...там...
 - Поезжай к той рощице и посмотрим, что делается за забором.
 По  дороге они  встретили  стадо коз, которых погонял пастух. Он был  в
рваных кедах и в майке, которая, наверное, забыла, когда ее в  последний раз
стирали.
 Рощица   находилась  на  возвышении,   откуда   хорошо  просматривалась
территория строения No 12.  Кое-где, поросшая травой, ржавела сантехническая
арматура, железобетонные блоки и большой коллектор.
 - Такой же бардак,  как  и у меня,  -  сказал  Брод. -  только  конь не
валялся. Баня, наверное, тоже  не топится, бассейн без воды, сад без яблонь,
- он взял в руки радиотелефон и велел Николаю подруливать к ним.
 "Ауди" припарковалась в метрах пятидесяти от них, но из машины никто не
вышел. Брод дал охраннику указание:
 - Бери в руки видеокамеру и отсними территорию.
 Потом  он  разговаривал  с Таллером  и получил наказ -  возвращаться  в
Кропоткинский  переулок. Затем Брод связался с  Одинцом  и оповестил  того о
дальнейшем маршруте. Перед тем  как тронуться в  дорогу, Брод обвел взглядом
усадьбу и прилегающую к ней пустошь.
 - В 1937  году здесь  кнокали граждан  СССР, -  сказал он. -  Возможно,
здесь лежат косточки моего деда Исаака Львовича....
 До самого офиса они  ехали молча.  Брод из железной фляжки пил коньяк и
нещадно курил.  Карташову тоже  было  не  до  разговоров. У  него  ныло  под
ложечкой и  он с тоской вспомнил, как в таких случаях Светка приписывала ему
щадящую диету. Где она и что с ней? От невеселых мыслей отвлек его Брод.
 - Если  твой  Бандо действительно тебя так позорно подставил, давай ему
устроим   ауто-дафе...в   крематории...   За  такие  дела  надо  платить  по
гамбургскому счету. Как, Мцыри, думаешь?
 А  Карташов думал  о том,  что  говорит все это Брод  под пьяную руку и
завтра обо все забудет. Нехотя, понимая, что отвечать нужно, он сказал:
 - Москва слишком большая, чтобы без адреса и телефона найти человека...
 -  Человека найти - согласен, трудно,  а вот мразь, заразу...она сама о
себе дает знать и всюду оставляет свои паскудные следы...Вот увидишь...
 - Поживем увидим...Сейчас бы кусок колбасы и стакан молока...
 -  Потерпи,  Галка готовит украинский борщ и  обещала сделать ростбиф с
овощами.



 Подготовка к "стрелке"



 В последний момент место встречи в офисе фирмы "Оптимал" перенесли. Сам
Таллер приехал в Ангелово. В спешном порядке накрывался стол, на кухне вовсю
шкварились  и  шипели  сковороды.  Поварами  и  домработницей   тетей  Ниной
командовала сожительница Брода Галина Снежко.
 В холле  явное  главенство принадлежало Таллеру.  Он сидел в необъятных
размеров  кресле и курил. Нога  на ногу  -  черные носки, на подлокотниках -
белоснежные  манжеты,  на  груди - шикарный малиновый галстук, перетянутый в
середине золотой с бриллиантовой крошкой заколкой.
 Ждали приезда доктора  Блузмана.  Брод,  по просьбе  Галины, помогал ей
разделывать  свежего  осетра,  Николай был  во  дворе с  охраной, а Карташов
находился наверху, в  комнате.  Его участие, равно  как и  участие Одинца  и
Николая в саммите не предусматривалось.
 Одинец  взял  гитару  и,  тихонечко  перебирая струны, так же тихонечко
напевал:

 Пройдут года и я вернусь,
 Весной подснежник расцветет,
 И я в колени твои ткнусь,
 И прошепчу: ну вот и все...

 Под звуки струн Карташову многое вспомнилось, словно из какого-то омута
вынырнули образы - желанные и отвратительные.  Он  не то что вспомнил, а как
будто воочию увидел себя у здания Латвийской МВД, где они, рижские омоновцы,
вынуждены были принять бой...
 ...На  двух   "рафиках"  они   патрулировали   улицы,   примыкающие   к
прокуратуре,  вернее, к той ее  части,  которая  осталась  верной  советской
власти. А тогда, в январе 1991 года, огромная трещина рассекла общество и не
все знали, на какой стороне остаться...
 ...Они уже заворачивали с  улицы Коммунаров на Сиреневую, когда с крыши
здания МВД резанула  пулеметная  очередь. Сидящий рядом  с шофером  командир
второго взвода Игорь Бандо, толкнув плечом дверцу,  выкатился на  дорогу и с
очень неудобного положения открыл ответную  стрельбу. Карташов находился  во
второй  машине и, как  Бандо,  тоже ехал  впереди  и  тоже, увидев  трассер,
исходящий откуда-то сверху, выскочил на дорогу, увлекая за собой бойцов.
 Сначала  они ничего не поняли. Было воскресенье, в МВД, кроме дежурных,
никого больше не  было. Однако не успели они занять позицию,  как автоматные
очереди  послышались  с  третьего,  четвертого,   пятого   этажей.  Особенно
интенсивный огонь велся сверху. Карташов слышал истерический голос Бандо:
 - Гусев, мать-перемать, прижимайся к фронтону гостиницы!
 Карташов внаклонку, перебежками, пересек улицу и присоединился к группе
Бандо.  Между  ними  и  зданием  МВД  находился  монолитный  угол  гостиницы
"Рижанин".
 -  Что,  Игореха, будем делать? - их взгляды встретились. - Нас  кто-то
хочет шикарно обуть...
 -  Это гады,  националисты,  проверяют нас  на  вшивость...Видишь  сам,
наглая провокация и мы должны войти в министерство  и узнать, какая сука там
командует...
 - У нас мало патронов. Лично у меня только два полных магазина.
 - А мы канителиться не будем.  Ты со  своими  обойди  здание со стороны
прокуратуры, а я попробую прорваться через бюро пропусков.
 Но когда они попытались  выйти  из-за гостиницы,  по  ним,  со  стороны
Бастионной горки,  резанул крупнокалиберный  пулемет. Несколько пуль цокнули
по брусчатке, другие вразброс накрыли  весь  второй этаж, откуда  со  звоном
полетели бесформенные куски стекол.
 К  Карташову  подбежал бледный,  в сбившемся на  затылок черном берете,
сержант Костя Татаринов.  Тут  нас всех  положат... Я  попытаюсь с  ребятами
попасть во внутренний дворик. Прикройте...
 - Я тоже иду с вами, - сказал Карташов.
 И они рванули в  сторону  серого  четырехэтажного  здания  прокуратуры.
Боковым  зрением  он  видел  в  сквере перебежками  перемещающихся  людей  в
камуфляже, за  деревьями  - людей в  гражданской одежде. У одного из них  на
плече поблескивала телекамера.
 В проеме, между зданиями, они задержались - проход был завален досками,
старыми  бетонными  конструкциями. И  когда  они  начали  подъем  и  наконец
добрались до второго  этажа, с крыши кто-то бросил ручную гранату. Их спасло
то,  что  взрывная волна со звоном ушла в нижние  окна прокуратуры. Один  из
бойцов размашисто полоснул из автомата в сторону крыши.
 Вокруг, не переставая, стреляли и  когда  внезапно  наступила пауза, до
них долетел хриплый, вибрирующий голос Бандо.
 - Патроны где!? Где патроны, волосатики?
 Карташов  через  окно  второго  этажа  увидел  лежащего  на  лестничной
площадке милиционера.  Тот был  в тяжелом армейском бронежилете, в каске, но
стрелять из автомата явно не умел.  Это было видно по его беспомощной позе и
движению рук. Карташов, выбив стволом стекло, крикнул:
 - Эй, парень, бросай автомат, пора обедать!
 И  милиционер, как  будто только этого и  ждал:  бросил оружие в  проем
лестницы  и,  не  вставая, протянул перед собой  руки.  Дескать,  сдаюсь, не
стреляйте.
 Когда  они  оказались  внутри здания, с  оглядкой  побежали наверх.  На
последнем этаже  увидели  открытый  люк, к которому  тянулась  металлическая
лестница.
 - Подстрахуй,  -  тихо сказал Карташов сержанту,  а  сам, уцепившись за
перекладину, подтянулся на руках.
 Из открытого люка повевал обжигающий лицо ветерок. Ему  показалось, что
слышит  приглушенные голоса. Когда высунулся из  люка, увидел  двух человек,
которые   были   в  черном  камуфляже  и   черных  масках  "ночка".   Слухи,
циркулирующие последние  дни  в  отряде,  подтвердились  - в городе  орудует
какая-то третья сила.  Но  как ни крути, коллеги. Однако  уж больно хватки