ельстве
Скворцовой.
   - Нет, - уверенно ответил Постнов.
 
*** 
 
   Катя вынула из секретера деньги, сберегательную  книжку,  на  которую
Николай Григорьевич ежемесячно переводил оговоренную заранее сумму.  Она
была фиксированной - пять тысяч рублей  в  месяц  -  и  не  менялась  на
протяжении вот уже полутора лет.
   Пока Катя не знала, куда ей  идти,  главное,  подальше  и  побыстрее,
чтобы уже через час ее не было в Москве. Спохватившись, она  достала  из
книжного  шкафа  томик  Сергея  Есенина,  где  хранился  паспорт  с   ее
фотографией на имя Екатерины Александровны Демьяновой. Этот паспорт  она
предусмотрительно не сдала вместе с отчетом о проделанной полгода  назад
работе.
   Завтра, хотя нет, лучше через день нужно будет связаться с  Эйдиновым
и во что бы то ни стало узнать о Сергее.
   - Дожал Марковцев, черт бы его побрал! - выругалась Катя.
   Она попыталась  представить  Сергея  в  камуфлированной  униформе,  в
грубых ботинках, с автоматом в руках, лысым - о господи! -  он  побрился
наголо перед операцией, словно оперировать должны были его голову.
   Вроде бы она ничего не забыла, но чувство, что упущена  очень  важная
деталь,  все  больше  заставляло  Катю   хмуриться.   Паспорт.   Деньги.
Сберкнижка. Пара белья. Пистолет на месте, в сумочке,  без  него  опасно
выходить из дома. На всякий случай сняла его с предохранителя.
   Что еще?..
   Что-то очень важное.
   Но сосредоточиться не дает чувство реальной опасности и  беспокойство
за наглого диверсанта, которого вот сейчас она бы никуда не отпустила. С
ним не страшно, он не опора, он - свая,  человек  слова.  Чести?  Скорее
совести, как сказал бы про него начальник профильного отдела.
   "Я не обрабатываю тебя, я делаю предложение. За мной стоит система, и
она в случае чего уничтожит тебя".
   "Как в воду глядела",  -  Катя  покачала  головой,  в  очередной  раз
окидывая взглядом комнату и перебирая в уме паспорт, пару белья, деньги,
пистолет, без которого нельзя выходить из дому, ключи - без них тоже  не
уйдешь.
   Ключи...
   Ключи?
   При чем тут ключи?
   Вот они, на крохотном брелоке, и от квартиры, и от машины.
   Телефонный звонок вернул Скворцову из рассеянного состояния.  Выждав,
она сняла трубку после четвертого звонка.
   - Алло?
   - Катя? Как здоровье?
   Сердце в груди девушки заколотилось: вот  оно,  вот  оно...  И  стало
страшно.  И  автоматически  включился  защитный  рефлекс:  на   японском
аппарате Скворцова нажала клавишу "REC", запись.
   - Спасибо, Николай Григорьевич, поправляюсь потихоньку.
   - Молодчина! Тогда я не стану тебя беспокоить. Мне  нужна  рапортичка
на Эйдинова от... - Пауза. - От 26 ноября. Куда-то у меня запропастились
первые две страницы. У тебя остались магнитофонные записи?
   Катя бросила взгляд на календарь в виде плаката, откуда  ей  улыбался
симпатяга Дима Маликов. 26  ноября  приходилось  на  воскресенье,  а  по
выходным она никогда не  писала  донесения,  разве  что  составляла,  но
датировала  всегда  рабочим  днем,  в  данном  случае  это  должен  быть
понедельник.
   - Остались, Николай Григорьевич.
   - Отлично! Примерно через часок к тебе заглянет один человек,  отдашь
ему бумаги, хорошо?
   - Хорошо.
   - Договорились. Выздоравливай, Катя.
   Скворцова остановила запись,  вынула  из  деки  крошечную  кассету  и
положила ее в сумочку.
   Пусть она и Сергей Марковцев совершили пару ошибок, но  Постнов  имел
дело с агентом военной контрразведки. Он сказал - через час. Значит, его
человек будет здесь гораздо раньше. Обычный трюк на опережение.
   Не теряя больше времени, Катя подхватила со стула  пакет,  перекинула
через плечо ремешок сумки и вышла из квартиры, закрыв оба замка.
 
50 
 
   Алим Юсупов и Николай Постнов были одногодками, оба в ФСБ работали  в
одном отделе, но в разных  группах.  Чем  время  от  времени  занималась
группа капитана Юсупова, будущий фаворит руководителя  Совбеза  даже  не
догадывался, а знал наверняка. Ему самому прочили  место  среди  угрюмых
оперативников,  но  кровь  как  таковую  он  переносил  лишь  на  экране
телевизора, да и там она виделась ему тошнотворной массой темно-красного
цвета.
   Юсупову было плевать, какого  кровь  цвета,  главное  -  цвет  купюр,
которые он получал в виде премиальных, либо через бухгалтерию, либо, как
сегодня, без подписи и пересчета. Алим работу свою ценил и уважал.
   В этот день он был одет в простенькую двустороннюю молодежную  куртку
со светоотражающей полосой, на ногах высокие кроссовки,  козырек  теплой
бейсболки скрывал верхнюю  часть  лица.  Даже  на  небольшом  расстоянии
Юсупова можно было принять за подростка, чему способствовала редкая, как
у монголов, поросль на подбородке и худощавое телосложение. Голос его  к
тому же был по-юношески высок.
   С задания он никогда не возвращался  на  машине  -  лишняя  волокита.
Городские дороги и пробки на них порой  имеют  свойства  капкана.  Но  к
станции метро  "Электрозаводская"  он  приехал  на  своей  "четверке"  и
оставил ее возле ресторана "Янтарь", поставив на сигнализацию.
   Еще находясь в салоне  машины,  Юсупов  извлек  из  заплечной  кобуры
вороненую "беретту" базовой 950-й серии с удлиненным  стволом,  навернул
на нее классический глушитель и дослал патрон в патронник.
   Алим знал толк в оружии. Пистолет, который он заткнул за  пояс  брюк,
был небольшим и удобным, под патрон сравнительно малого калибра  -  6,35
миллиметра. И отдача при стрельбе минимальна, и выбросить  такой  ствол,
72-го года выпуска, не жалко. За те деньги, что он получил от  Постнова,
можно купить несколько подобных. Пусть в  народе  говорят,  что  "ТТ"  -
оружие киллеров, настоящие мастера своего дела используют  более  легкие
пистолеты, но не менее убойные.
   Юсупов неплохо знал этот  район.  Нужны  и  ему  дом  по  Барабанному
переулку уже показался  из-за  очередного  здания.  Обычная  пятиэтажка,
квартира, судя по номеру, находится на первом этаже. Однако Алим ошибся:
в доме, где проживала Катя Скворцова, первый этаж был техническим, в нем
располагались парикмахерская, фотоателье "Кодак" и продуктовый  магазин.
Быстро сделав перерасчет, капитан решил, что квартира номер 51 находится
в четвертом подъезде на третьем этаже.
 
*** 
 
   - "Станция "Электрозаводская".  Следующая  станция  "Семеновская",  -
тщательно выговорил хорошо поставленный женский голос.
   Задумавшись,  Женя  Заплетина  едва   не   проехала   свою   станцию.
Расталкивая входящих в вагон пассажиров, она выбралась на платформу.
   Морозный воздух  московских  улиц  бодрил,  быстро  и  умело  выгоняя
тоскливое состояние. По пути Женя зашла в продуктовый  магазин  и  долго
выбирала на витрине между вафельным тортом в шоколаде  и  очень  дорогой
"Прагой". В конце концов решила раскошелиться.
   - Еще что-нибудь будете брать? - улыбнулась молоденькая продавщица.
   - Нет, спасибо.
   Через десять минут неторопливой ходьбы она уже  стояла  перед  дверью
квартиры  Скворцовой,  нажимала   кнопку   звонка,   слыша   за   дверью
переливчатую трель телефона. Позвонив еще два раза, открыла дверь своими
ключами.
   - Катя! - Не разуваясь, девушка прошла до конца прихожей и  заглянула
в гостиную. Позвала еще раз:
   - Катя?
   Снять трубку и ответить на телефонный звонок она не  успела:  аппарат
прекратил трезвонить, едва девушка закрыла за собой дверь.
   Раздевшись, Женя зашла в комнату,  оттуда  на  кухню.  Если  бы  Катя
отлучилась надолго, она бы оставила  записку.  Значит,  скоро  будет.  А
может, она решила сбегать в магазин? И там, как и только что Женя, купит
торт "Прагу"? От этой невероятной мысли девушка тихо рассмеялась.
   Она  поставила  чайник  на  плиту,  сполоснула   заварочный   чайник,
приготовила  две  чашки.  По-хозяйски  поправила  на  окнах   занавески,
выглянула во двор. На улице гуляла детсадовская группа. Дети резвились и
походили на маленьких симпатичных дракончиков, выдыхающих облачки  пара.
Часто поскальзываясь, к подъезду подходил молодой человек в кроссовках и
спортивной куртке. Взгляд его скользнул по окнам, задержавшись на том, у
которого стояла Женя. Ей даже показалось, что парень  кивнул  ей.  Может
быть, это Катин знакомый? Или сосед, решила она, отходя от окна.
   Но первое предположение оказалось более верным  -  скоро  в  прихожей
раздался звонок, и девушка, прежде чем открыть дверь, увидела в  дверном
глазке искаженный силуэт  парня  -  с  невообразимо  большой  головой  и
сужающимся книзу туловищем. С опозданием, но пришло неприятное  чувство,
напомнившее Жене то утро, когда не стало Виктора. Незнакомый мужчина так
же смотрел в ее окна.
   Чуть поколебавшись, Женя повернула головку замка и приоткрыла  дверь.
И тут же услышала  размноженный  эхом  подъезда  звук  хлопнувшей  внизу
двери.
 
*** 
 
   Скворцова  вставила  ключ  в  замок  зажигания  и  в  течение  минуты
прогревала двигатель. На заднем стекле ее "восьмерки" перегорела спираль
обогрева, и через него, покрытого слоем  инея,  ничего  не  было  видно.
Сдавая назад, Катя по-мужски выглядывала из-за приоткрытой  двери  и  на
всякий  случай  посигналила  двум  подросткам  позади  машины.   Хлопнув
дверцей, девушка легко преодолела оставленный после грейдера навал снега
и выехала на оживленную в этот час Семеновскую Большую улицу.
   Она всегда курила в машине  и  не  могла  объяснить  себе  непонятную
страсть к сигарете за рулем. Рука  сама  тянулась  к  пачке,  утапливала
прикуриватель, опускала стекло. Вот  и  сейчас,  направляясь  в  сторону
Измайловского шоссе, Катя ждала щелчка прикуривателя.
   - Ты тоже перегорел, что ли? - Она на миг опустила  глаза  и  поймала
взглядом раскачивающийся на цепочке брелок с ключами.
   И  тут  же,  без   предупредительного   сигнала,   на   полном   ходу
перестроилась в левый ряд, подрезав "Волгу",  и  вдавила  в  пол  педаль
тормоза. Переднеприводную "восьмерку"  вынесло  на  встречную  полосу  и
развернуло на  сто  восемьдесят  градусов.  Скворцова  переключилась  на
вторую передачу, выровняла машину  и,  уйдя  от  столкновения  с  джипом
"Чероки", чинно шествующим впереди, понеслась прямо по осевой.
   Ключи! Конечно же, ключи. Сегодня должна приехать  Женька,  а  у  нее
запасной комплект. Вот что, оказывается, все время не давало ей покоя!
   Один шанс из тысячи, что Женя приедет именно в это время.  Один  шанс
из ста, что киллер не знает жертву в лицо. Один шанс  из  миллиона,  что
пистолет будет в руках чистюли Постнова.
   Ловко управляясь с машиной, Скворцова правой рукой достала из кармана
сотовый телефон и набрала свой домашний номер. Пять. Десять.  Пятнадцать
длинных гудков. Слава богу...
   Теперь  главное  -  перехватить  Женю,   следуя   ее   предполагаемым
маршрутом.
   На  пересечении   с   Медовым   переулком   она   заставила   немного
поволноваться водителя темно-вишневого "Москвича". На приличной скорости
Скворцова проехала этот перекресток  на  желтый.  Следующий  -  ее.  Она
свернула в Барабанный переулок.  Теперь  напрямую  к  дому  пешком,  так
быстрее, чем объезжать через дворы.
   Выходя из машины, Катя переложила пистолет  в  карман  пальто.  Легко
касаясь рукой ограждения, в спортивном стиле преодолела это препятствие.
Уже видны гуляющие во дворе дети, еще немного, и откроются второй, потом
третий и четвертый подъезд, в котором была ее квартира.
   Катя  показалась  в  проеме  между  домами  в  тот   момент,   когда,
оглядываясь, в подъезд входил незнакомый парень в  куртке.  В  окнах  ее
квартиры дрогнула занавеска. Это могло означать что  угодно,  вплоть  до
того,  что  человек  в  спортивной  куртке  не  имеет  к  делу  никакого
отношения, а в квартире не Женя,  а  именно  тот,  кого  послал  Николай
Постнов. Но с шестым чувством не поспоришь, оно звенело в ушах  красивым
именем: Женя.
   - Стой!
   От быстрого бега горло вытолкнуло негромкий выкрик, который  услышали
только дети и воспитательница детского  сада.  Не  останавливаясь,  Катя
достала пистолет и передернула затвор. Только  пистолетный  выстрел  мог
привлечь к окну Женю и спугнуть или хотя бы отвлечь на время убийцу.
   -  Уводи  отсюда  детей!  -  Скворцова  на  ходу  бросила  взгляд  на
воспитательницу, лет сорока с небольшим полную женщину. - Быстро!
   Рука с пистолетом поднялась вверх. Но выстрел не прозвучал. "Макаров"
иногда делает осечки.
   Катя снова передернула затвор,  выбрасывая  патрон.  Сейчас  она  уже
достигла подъездной двери и глубоко выдохнув и подняв оружие  к  правому
плечу рывком распахнула дверь и нырнула в полусумрак парадного.
   - Женька, не открывай! - крикнула она.
   Отголосок ее голоса прокатился по этажам и на пару коротких мгновений
соединился с двумя негромкими хлопками.
   "С глушителем", - пронеслось у нее в голове.
   От стремительно накатившего отчаянья рука с пистолетом  дрогнула.  Но
Скворцова быстро взяла себя  в  руки  и  ответила  тремя  оглушительными
выстрелами в проем  между  лестничными  маршами.  Она  костьми  ляжет  в
подъезде, но не выпустит отсюда убийцу.
   В три приема Катя одолела один марш, потом второй.  На  втором  этаже
она снова дала знать о себе, нажимая на спусковой крючок и выкрикивая:
   - Сергей! Толя! Берите его! Я на улицу.
   И снова выстрелила, теперь уже не так быстро добравшись до очередного
пролета.
   Она гнала Юсупова на пятый, последний этаж, откуда  был  только  один
выход: на чердак, а через него на крышу. Жильцы, конечно же, не  откроют
дверь незнакомцу, тем более после прогремевших выстрелов, если только...
   Черт... Он может совершить "подвиг Заплетина", выпрыгнув из  окна  ее
квартиры.
   Опасения Кати исчезли сразу же после знакомых уже  глухих  хлопков  и
лязга металла.
   "Быстро он добрался. - По  характерному  звуку  она  определила,  что
убийца стрелял в навесной замок чердачной дверцы. - Ну все, друг, теперь
ты мой".
   Еще один пролет,  пройденный  за  считанные  мгновения,  и  ее  глаза
выхватили из приоткрытой двери неподвижное тело девушки, которая лежала,
подмяв под себя руку.
   - Тварь! - выругалась Скворцова, послав  полный  ненависти  взгляд  в
сторону зашедшейся в скрипе двери чердака и  послав  в  проем  еще  одну
пулю.
   Теперь нельзя терять ни минуты. Дорога у Юсупова одна: с  крыши  вниз
по пожарной лестнице, расположенной с торца здания,  куда  выходят  окна
квартир четвертого подъезда. Через чердак в соседние подъезды  путь  ему
заказан ввиду распоряжения местной администрации,  обязавшей  управдомов
повесить замки не только на подвалах и подсобных  помещениях,  но  и  на
чердаках. А все замки вешаются изнутри подъезда.
   Скворцова бежала вниз, вырывая с корнем пуговицы на  пальто,  которое
стесняло  ее  движения,  потом  совсем  сбросила  его.   Она   отчетливо
представляла,  где  в  данный  момент   находится   убийца.   Пока   она
поднималась, тот достиг окна, ведущего на крышу, а теперь  он  у  самого
карниза... Сейчас его рука касается высокого, как в  бассейнах,  выступа
пожарной лестницы... Он не станет  спускаться  обычным  способом,  сразу
поймет, что по гладким поручням можно быстро соскользнуть вниз.
   На выходе из подъезда Катя поменяла обойму. Воспитательница  детского
сада успела отвести детей к концу двора. Широко расставив руки и  нелепо
приседая, она словно пыталась  закрыть  собой  маленьких  воспитанников,
погоняя их и то и дело оглядываясь:
   - Быстрее! Быстрее!
   Она снова увидела девушку, выбежавшую из подъезда в свитере,  джинсах
и с пистолетом в руках. Две-три секунды, и та скрылась за углом здания.
   Юсупов и хотел соскользнуть по трубчатым поручням пожарной  лестницы,
но помешал злосчастный выступ, за  который  зацепилась  его  куртка.  Он
понимал,  что  теряет  время,  пытаясь  отцепиться,   мозг   лихорадочно
подсказывал, что этот путь к отступлению уже непригоден.
   Женщина, чьи предупредительные выстрелы  и  крики  он  слышал,  была,
конечно же, одна.  В  первые  мгновения  Алим  действовал  инстинктивно,
спасаясь на верхних этажах. А чуть позже, когда  он  выстрелил  в  дужку
чердачного замка, понял, что подсознательно выбрал оптимальный  вариант:
если бы он начал спускаться, то медленно, осторожно,  теряя  драгоценные
мгновения, а с крыши он легко в  считанные  секунды  уйдет  по  пожарной
лестнице.  Дома  здесь  были  однотипными,   а   наблюдательный   Юсупов
машинально отмечал все мелочи, проходя мимо застроек.
   И вот, когда он был в паре  секунд  от  спасения,  ему  помешал  этот
злополучный выступ.
   ...Наконец он изо всей силы дернулся назад, оставляя на сварочном шве
кусок светоотражающей полосы, и почти скрылся  за  карнизом  -  на  виду
оставалась лишь его голова и верхняя часть спины.  В  нее-то,  целясь  и
удерживая  пистолет  обеими  руками,  с  острого  угла  агент  Скворцова
посылала пулю за пулей. Ее стрельба по мишеням всегда отличалась хорошей
кучностью, и сейчас с расстояния в пятнадцать метров лишь  три  из  семи
выпущенных за две секунды пуль ушли в "молоко".
   Алим, чье правое плечо и шея горели нестерпимым огнем,  поскользнулся
последний раз в своей жизни и,  перевалившись  через  карниз,  с  жутким
воплем полетел вниз.
   Катя чуть отступила назад, провожая глазами наемного  убийцу.  Многое
бы она отдала за то, чтобы созерцать этот незабываемый  полет  в  другом
исполнении. Чтобы расколовшийся об  асфальт  череп  принадлежал  Николаю
Григорьевичу Постнову.
   Не замечая, что продолжает держать  пистолет  на  виду,  в  опущенной
руке, Катя, теперь уже медленно,  очень  медленно  возвратилась  в  свой
подъезд, поднялась на третий этаж и опустилась рядом с Женей.
   - Прости... - прошептала она, коснувшись ее мягких каштановых волос.
   Нелепая, ненужная смерть. И от того еще более ужасная.
   Скворцова не замечала, что  происходит  вокруг,  что  подъезд  как-то
странно ожил, что рядом стоит соседка тетя Зина и что-то говорит ей.
   - Что? - Катя подняла на нее полные слез глаза. - Вызвали  милицию?..
Да, да, хорошо. Спасибо.
   Пересилив себя, она достала сотовый телефон и набрала номер отдела.
 
51 
 
   Эйдинов позвонил домой  и  предупредил  Людмилу,  что  задержится  на
работе. Положив трубку, с  неудовольствием  припомнил  детали  беседы  с
Постновым. Владимир Николаевич честно и откровенно  признался  ему,  что
услуги Сергея Марковцева в Дальнейшем могут не понадобиться.  Но  сейчас
ему казалось, что это говорил не он, а совсем  другой  человек,  который
почему-то кривил душой, исходя из чисто технических соображений.
   Нет, надо разобраться в  себе,  в  Марке,  понять  этого  непонятного
человека хотя бы наполовину. Слишком поверхностным виделся расклад,  при
котором  Сергей  Марковцев  -   опасный   преступник,   террорист.   Эти
определения витали в воздухе в  виде  слов,  ложились  на  бумагу...  но
отскакивали от сердца.
   А все началось, как казалось полковнику, со смерти Виктора Заплетина,
которая  несомненно  оставила  рубец  на  сердце   Сергея.   И   Сергей,
беспокойная душа, перекинулся на целый расчет. А если бы это была  рота,
батальон? А дивизия? У-у...  -  Эйдинов  качнул  головой,  понимая,  что
думает не о том.
   "У нас с вами одно дело!"
   Черт возьми, как  ловко  сказано.  И  ответить  нечем.  Марковцев  бы
ответил. Причем, как всегда, вложил бы в свои слова еще и скрытый смысл.
   Эйдинов вспомнил, как читал донесение Кати Скворцовой,  когда  пришла
неожиданная весть о "смерти" Сергея. "Уходить лучше на день раньше,  чем
на десять лет позже". Именно этими словами Марк начал игру с  профильным
отделом военной контрразведки, держа в голове хорошо проработанный  план
побега. Он опередил ход мыслей если не  целого  отдела,  то  оперативной
группы Петрова. Покойного Петрова, туда ему и дорога.
   На  ум  снова  пришли  слова  Марковцева,  сказанные  им   во   время
окончательного  анализа  операции   по   уничтожению   учебного   центра
Давлатова. До заброски оставались считанные часы.  Сергей  от