акта.
   - Можно подумать, что в Совбезе сидят дураки, - отозвался  Сергей.  -
Раньше там были умные. Взять хотя бы Ваху Бараева.  А  сейчас  на  сотню
сотрудников там приходится пятнадцать штук  генералов.  Идеальный  орган
для заговоров.
   - Откуда ты знаешь? - строго спросил Эйдинов.
   - Да они из телевизора не вылезают! Начиная от генерал-майоров МВД  и
заканчивая генералом армии из вашей родной службы безопасности. Я уж  не
говорю о главе Совбеза, который публично снял с себя генеральские  штаны
с  лампасами  и   надел   гражданские   портки   сугубо   отечественного
производства. Эйдинов машинально покосился на дверь.
   - Ей-богу, Сергей, когда-нибудь ты договоришься.
   - Не бойтесь, шеф, вас я за собой не потащу, как  и  Зубахин,  возьму
все на себя. Что же касается вашего вопроса. Диверсанты способны на все.
Причем в любой точке земного шара. Но не все. Вот  группе  типа  расчета
старшего лейтенанта Заплетина под силу осуществить подобный диверсионный
акт.
   - Что, уважаемый Сергей Максимович,  и  стало  едва  ли  не  основным
моментом, согласно которому  разработку  плана  доверили  именно  нашему
отделу.
   - Вы хотите привлечь к работе расчет Заплетина? - удивился Марк.
   - Теперь уже лейтенанта  Скумбатова,  -  поправил  его  полковник,  -
причем об их преступной деятельности известно  только  нам.  Разведчикам
дается шанс реабилитироваться. Мы спасаем их, если угодно.
   Марк с сомнением покачал головой:
   - Не знаю, что для них проще. Возможно, они захотят пойти ко дну.
   -  Но  сам  ты   так   не   думаешь,   -   проявил   проницательность
контрразведчик, - я по твоим глазам вижу.
   - Вы правы, Владимир Николаевич, не думаю. Ребята попали ни за  грош,
и мне их жалко.
   - Поедешь в командировку в Чечню, - твердо  сказал  полковник.  -  Ты
знал Заплетина и с остальными найдешь общий язык.
   - Я поеду, - спокойно отозвался Марк, - но с одним условием:  я  тоже
войду в состав отряда.
   - Сергей... - Эйдинов покачал головой. - В любом другом случае  я  бы
сказал: "Зачем тебе это надо? Куда ты лезешь?"
   - Не играйте с собственной совестью, шеф, - предостерег Марковцев.  -
Вас не устроит практически неконтролируемый  диверсионный  отряд.  И  не
играйте совестью разведчиков, заранее не доверяя им. Я пиковый король  в
вашем пасьянсе. И еще, Владимир Николаевич:  вы  не  знаете,  что  такое
дергать смерть за усы. Вам не дано понять, что чувствует диверсант, неся
за спиной рюкзак и сжимая в руках автомат. Как свистит ветер в его ушах,
как стремительно приближается земля и как  резко  гасит  падение  хлопок
парашюта за спиной. Что видит он  в  непроглядной  ночи,  что  слышит  и
чувствует, когда забывается в получасовом сне.
   На губах Марка промелькнула не поддающаяся описанию улыбка:
   - Короче говоря, я согласен, полковник.
 
34 
Чечня, 11 декабря, понедельник 
 
   Из Моздока раздолбанную колымагу производства  Львовского  автозавода
взяли в плотное кольцо БТРы с  омоновцами  и  два  "ГАЗ-66",  в  кузовах
которых находились солдаты-срочники.  Впереди  колонны  шел  милицейский
"УАЗ" с мигалками.
   Еще в  самолете  молоденький  репортер  первого  российского  канала,
ощетинившийся   небритым,   заранее   подготовленным   к    командировке
подбородком, с чувством превосходства спросил у Марковцева,  только  что
не назвав его мужиком:
   - Давно на "Комсомолец" работаешь?
   - Двадцать лет, - ответил Сергей с готовностью. А перед этим  разумно
отказался позировать перед телекамерой, которую начали "прогревать"  еще
на борту самолета.
   Ему самому не понравилась затея Эйдинова. Вернее, легенда, по которой
он, Сергей Марковцев, бежавший из мест лишения свободы преступник,  стал
спецкором газеты "Пензенский комсомолец".
   - Нас там не любят, - сказал новоиспеченный корреспондент Курашевский
Сергей Игоревич и даже представил себя с блокнотом и ручкой:  он  что-то
спрашивает и записывает. И такая при этом у него идиотская рожа...
   - Там не любят матерых и наглых журналистов, - просветил его  шеф,  -
тех, кто примелькался. А тебя, пензенского мужика, пустят  куда  угодно.
Сделай простенькое лицо, скажи пару раз -  свекла,  добыча,  и  на  тебя
махнут  рукой.  Появятся  проблемы,  обратишься  за  помощью  к   нашему
человеку. Как найти его в расположении 42-й дивизии, я тебе объясню.
   Молоденький и нервный лейтенант из пресс-центра, где  в  обязательном
порядке  отмечались  все   аккредитованные   журналисты,   действительно
отмахнулся от пензенского пачкуна: езжай куда  хочешь.  Даже  попробовал
всучить Марковцеву запылившийся бронежилет.
   С попутным "уазиком" Сергей добрался  до  станицы,  где  базировалась
рота 118-го  отдельного  батальона.  Водитель-милиционер  осадил  машину
перед зданием местной администрации и тут же умчался,  бросив  попутчику
короткое "бывай".  На  контрольном  посту  милиции,  забаррикадированном
фундаментными блоками в  черно-белую  полоску  и  мешками  с  песком,  у
журналиста проверили документы и вещи.
   Капитан с усталым лицом и покрасневшими глазами  махнул  рукой  вдоль
дороги с фонарными столбами.
   - Полета метров  прямо,  потом  поднимайся  улицей.  Первый  переулок
направо - и до самого конца. Упрешься в колючую  проволоку.  Только  там
интервью не дают. Кирсанов! - окликнул он бойца, подкладывающего дрова в
камазовский диск, приспособленный под очаг. - Проводи  корреспондента  к
связистам.
   - Да ну их на х..! - отозвался перепачканный сажей солдат  внутренних
войск.
   - Ладно, и сам дойдешь. Только шнурки дорогой не завязывай.
   Легкой, пружинистой  походкой  Марковцев  двинулся  вдоль  обгоревших
развалин, на которых были видны  свежие  выщерблины  -  следы  недавнего
обстрела. По правую сторону  до  самого  поворота  шла  низко  натянутая
колючая  проволока,  через  каждые  пять-шесть  метров   крепившаяся   к
невысоким металлическим "ежам". Поворот обозначали все  те  же  бетонные
плиты, только без предупреждающего окраса, позади них остов искореженной
взрывом легковушки. Недавно выпавший снег уже был  черен  по  непонятной
причине, а столбик  термометра  перевалил  за  отметку  в  минус  десять
градусов. Под ноги то и дело попадались булыжники,  обломки  кирпичей  и
скрученные в дугу обрезки труб. Пронзительно-тоскливый  пейзаж  в  стиле
"Безумного  Макса",  не  хватало  лишь  музыкального  сопровождения  под
черно-белый ландшафт - медленного  танго  под  нескончаемое  шуршание  и
щелчки патефонной пластинки.
   От двойного  ряда  колючей  проволоки  Марковцева  отделяло  тридцать
метров. Через заснеженный окоп переброшена шаткая доска.  Проигнорировав
ее, Марк ловко перепрыгнул на другую сторону  окопа.  Отсюда  уже  можно
было   разглядеть   часового,   насторожившегося   и    вскинувшего    в
предупредительном жесте автомат. Секундой раньше зашлась в  злобном  лае
огромная немецкая овчарка.
   Ворота в подразделении "связистов" были "прозрачными": на каркасе  из
деревянных брусков и сплошь затянутые колючей проволокой.
   - Стой! - часовой выдал наконец положенное по уставу.
   Сергей сделал больше: поднял руки на уровне плеч.
   Бетонный  дот  буквально   выбросил   на   поверхность   еще   одного
караульного. Из чернеющего отверстия наверняка нацелены  на  непрошеного
гостя стволы "калашей".
   - Я пришел к своему земляку, ребята. Я из Пензы. Долго добирался.
   Караульные разрешили Сергею приблизиться. Зашедшаяся в злобном лае  у
их ног овчарка послушно умолкла и, чуть склонив голову набок, следила за
каждым движением гостя.
   - Как его фамилия? - спросил солдат.
   Сергей указал на рацию на груди часового.
   - Ты вызови его по номеру: Один-Двенадцать.
   Чуть помешкав, караульный связался с ротой.
   - Дежурный? Это Мавзолей. Позови Один-Двенадцатого... Разбуди. К нему
из Пензы приехали... Как ваша фамилия? - спросил Марка караульный.
   - По фамилии он меня не вспомнит. Мы с ним за одну футбольную команду
болеем. Последний матч она продула.  Гол  забили  в  добавленное  время,
"внезапная смерть" называется. Вот так и скажи ему:
   "Один-ноль" и "внезапная смерть". Он заядлый болельщик, все поймет.
   - Даже я понял, - усмехнулся часовой, - вам одноглазый нужен.
 
*** 
 
   Лейтенант Скумбатов оказался худым и  высоким,  под  метр  девяносто.
Наброшенный на  плечи  бушлат  не  скрывал  его  длинных  жилистых  рук,
торчащих из рукавов майки  защитного  цвета.  На  поясе  приторочен  нож
разведчика. То, что он одноглазый,  было  видно  по  пиратской  повязке,
пересекающей лицо слева направо.
   Один-Ноль зыркнул единственным глазом на часового  и  коротко  бросил
ему:
   - Открой. - Потом сказал Марковцеву, едва взглянув на него:
   - Отойдем  в  сторонку.  -  Опустившись  по-зэковски  на  корточки  и
прикурив сигарету, лейтенант спросил, глядя в землю:
   - Кто ты такой, мужик, и чего тебе надо?
   - Я здесь, - сказал Марк, пощелкав пальцами.
   Диверсант затрясся от беззвучного смеха.
   - Неплохо сказано. Ты забыл добавить: "Ты что вконец ослеп?"
   - А мне говорили, что ты угрюмый человек. - Сергей опустился рядом  и
тоже закурил. Вообще-то он вначале рассчитывал  услышать  другой  вопрос
откуда он знает клички разведчика?
   - Кто сказал-то? - спросил Скумбатов.
   - Витя Заплетин. Всего пару слов о тебе: угрюмый, нелюдимый.  Он  при
мне пулю себе в рот пустил.
   Один-Ноль поднял с земли ветку и что-то начал чертить на снегу.
   Марк более внимательно изучил его горбоносое с резкими, пожалуй, даже
отталкивающими чертами лицо. Одноглазому на  вид  было  тридцать  два  -
тридцать три года, голова острижена наголо. Длинный и  узкий  подбородок
нетипичен для человека с  сильным  характером.  Параллельно  повязке  от
переносицы до середины щеки проходил широкий шрам; и Марк  подумал,  что
такое увечье можно получить от удара ножом в рукопашной схватке.  Сергей
многое  мог  прочесть  по  глазам,  а  в  данной  ситуации,   с   учетом
обстоятельств, прочел ровно половину.
   - Ну вот и добрались до дела, - наконец сказал одноглазый.
   - Да, - подтвердил Марк, - добрались.  Дальше  некуда,  Саня,  дальше
обрыв. Тебе нужны доказательства, что я не провокатор? Если  честно,  то
Казначеев с Тавровым после случая с Заплетиным могли  организовать  тебе
проверку на вшивость.
   - Мне не нужны доказательства, глупости все это.
   - Правильно мыслишь, - одобрил Марк.
   - Ты из ФСБ?
   - И да, и нет. Может статься, я представляю сейчас куда более высокую
инстанцию.
   - Значит, Запевала застрелился... Не бросай, я  докурю.  -  Скумбатов
взял у Марка сигарету, сделал несколько привычных и  быстрых  затяжек  и
выбросил окурок. - Тебя как зовут?
   - Сергей.
   Разведчик, в свою очередь, пристально вгляделся в лицо Марковцева  и,
видно, что-то найдя в нем для себя, покивал головой.
   - Знаешь, Сергей, я тебе верю. Не знаю почему. Наверное, потому,  что
просто хочу верить. Ведь я думал, что  Заплетина  грохнули...  Расскажи,
как это было.
   Он тоже быстро сдался, подумал Марк. И  это  плюс  разведчику,  а  не
минус. В столь простом умозаключении был скрыт  глубокий  смысл.  Ничего
копать не надо. Нужно, как  с  этой  земли,  убрать  слой  снега,  чтобы
увидеть ее, скованную холодом и с  нетерпением  ждущую  первых  весенних
дней.
   - Как это было? - переспросил Марк. - Недавно я читал  книгу  бывшего
разведчика Кеворкова, и там есть такие слова: "Он  разбился  насмерть  о
землю, которую очень любил. Пусть она будет ему пухом".
   Повторив про себя слова бывшего разведчика, Один-Ноль покивал:
   - Я должен что-то сделать, да?
   - Ты должен принять  решение.  Тебе  и  твоему  расчету  дается  шанс
реабилитироваться. Если мы вернемся из одной  командировки,  грехи  наши
забудутся. А дальше, как в кино: "Возможно, тебя наградят. Посмертно".
   - Ты сказал - мы вернемся. Что значит это "мы"?
   - Я все тебе расскажу.  Ты  говоришь  "да",  а  я  называю  тебе  имя
человека, с которым ты будешь поддерживать связь здесь, в Чечне.
   - А у меня есть выбор?
   - Есть, - с готовностью отозвался Марковцев. - Ты отказываешься, и  в
один прекрасный день расчет не возвращается из рейда. Вас  убьют  -  или
"нечаянно" свои, или боевики Давлатова. Индус потеряет  проводников,  но
обретет спокойствие. Поскольку понимает что рано или поздно ваша  с  ним
связь всплывет подобно утопленнику. Один раз вас уже купили,  почему  бы
еще кому-то не дать  за  вас  хорошую  цену?  Именно  это  и  происходит
сегодня. Кроме меня, никто тебе не заплатит больше, Саня. Никто.
   - Я так и не понял, кто ты, - настаивал на своем лейтенант.
   - Пока ты не сказал "да", для  тебя  я  музыковед  2-го  Ватиканского
собора.
   Один-Ноль хмыкнул и спросил:
   - Я должен буду что-то подписать?
   - Кровью, - отрезал Сергей. - Это сделка с дьяволом - в прямом смысле
этого слова. То же самое скажешь и своим бойцам. Им всем можно доверять?
   - Я поговорю с  каждым,  -  кивнул  одноглазый,  давая  исчерпывающий
ответ. - Нам что, ставится  задача  взять  Индуса?  -  Неподвижное  лицо
Скумбатова оживилось.
   - Это преждевременный вопрос, Саня. Задача номер один: ждать  и  быть
готовым к трудному и длительному рейду. Все инструкции получите на борту
самолета. Образно: как только  мы  пристегнемся  вытяжными  тросиками  к
лееру, с этого момента все мы - смертники.
   - Мы каждый день под богом ходим.
   - Хороший ответ, - похвалил Сергей. - Казначеев тебя не хватится?
   - Его сейчас нет в роте, будет только к вечеру.
   - Если ты не замерз, мы  поговорим  еще  минут  десять.  Человеку,  с
которым ты встретишься, передашь размеры обуви и  одежды  своих  бойцов.
Заодно отметь против каждой фамилии или номера - это  на  твой  выбор  -
индивидуальные особенности бойца. Какая специальность -  сапер,  радист,
снайпер, какой вид оружия он предпочитает, включая холодное. Все это  мы
укомплектуем персонально и согласно твоим записям.
   - У нас только один с отклонением от  нормы.  Кличка  у  него  -  Ас.
Окончил летное училище  в  Борисоглебске.  -  Чуть  помолчав,  Скумбатов
спросил:
   - Нам отдадут приказ?
   - Ты говоришь о своем подчинении разведывательному управлению?
   Одноглазый кивнул.
   - Тебя это не должно тревожить. За тебя побеспокоятся  очень  высокие
чины, - обнадежил Марковцев.
   Вставая, Один-Ноль отстегнул от пояса нож разведчика и  протянул  его
Марку.
   - Брататься будем? - улыбнулся Сергей.
   - На память.
   - Не хорони себя заранее,  парень.  -  Марковцев  передал  Скумбатову
полиэтиленовый пакете конфетами,  печеньем,  сигаретами,  на  самом  дне
лежали четыре бутылки водки. - Теперь слушай. Когда твой расчет уходит в
рейд?
   - Послезавтра.
   - Слушай, - повторил Сергей. - Я так понял, что в поселок  вы  ходите
часто. Завтра в двенадцать дня...
   - Лучше в три, - сказал Один-Ноль.
   -  Хорошо.  В  три  часа  ровно  пройдись  мимо  здания  полномочного
представителя президента. За тобой увяжется  человек  в  форме  капитана
инженерных войск. Таким образом ты и  доведешь  его  до  места,  где  вы
сможете поговорить. Не забудь, о чем я тебя просил.
   Марк  пожал  руку  командиру  разведчиков  и  впервые   увидел,   как
подмигивают  одноглазые.  Во  взгляде  Скумбатова  проскользнуло   явное
облегчение.  И  еще  одиннадцать  человек   сегодня   смогут   вздохнуть
относительно свободно, освобождаясь от непомерного груза измены. Точнее,
от ножа в спину - ножа именно в их спину, а не наоборот.
 
35 
 
   Расчет лейтенанта Скумбатова  располагался  в  отдельной  брезентовой
палатке  с  полом,  напоминающим   стлани   в   катере.   В   центре   -
печка-буржуйка. Шесть коек справа, шесть - слева. Тринадцатая, стоящая у
дальней стенки, пустовала. На ней не было даже матраса:  все  постельные
принадлежности Виктора Заплетина сдали, оставив  лишь  байковое  одеяло,
которым заправили кровать  покойного  командира.  Личные  вещи  старшего
лейтенанта забрал Казначеев, чтобы через особистов передать жене.
   Одетый в бушлат и толстые шерстяные носки Скутер лежал на  кровати  с
закрытыми глазами и ничего не видел и не слышал. Через  наушники  Скутер
внимал "Скутеру": "How Much Is The Fish?" ("Почем рыбка?").
   Пантера подложил под голову две  подушки  и  читал  вторую  половинку
разделенной пополам книги. Первую половину романа заканчивал Рубильник и
изредка беспокойно посматривал на товарища - сколько тому осталось.
   - Ты на какой странице сейчас читаешь?
   - На четыреста двенадцатой, - отозвался Пантюхин.
   - А всего сколько?
   Злодей заворочался на своем  месте  и  с  трудом  оторвал  голову  от
подушки.
   - Я сейчас порву вашу книгу! Вы или читайте, или... -  Чернов  грозно
замолчал. - Вон Скутер - лежит и молчит.
   - У него сейчас кассета кончится, и он встанет.
   - Подкидыш, ты пишешь письмо, вот и пиши.
   - Я рисую медвежонка,  -  вздохнув  и  улыбнувшись,  внес  коррективы
Найденов, склонившийся над листом бумаги. Рядом  лежал  уже  подписанный
конверт. - Дочке своей пошлю. Она медведей любит. А сын любит хищников -
пантер, тигров, акул.
   - Рисуй молча, а? Дай поспать человеку. - Злодей  накрылся  подушкой,
надеясь заглушить болтовню приятелей.
   Каркасная дверь палатки распахнулась, пропуская  командира  и  облако
пара, скользнувшее за ним.
   - О! - Подкидыш отложил авторучку и потер руки. - Один-Ноль  колобуху
получил.
   Колобухами бойцы называли посылки, колобок, мол, прикатился.
   Когда Скумбатов проходил мимо Колесникова, Удав тронул пакет снизу.
   - Водка?.. Да не одна! Товарищи офицеры, вдарим по натянутым нервам?
   Все как один собрались возле койки одноглазого командира.
   - Кто приезжал? - спросил Македонский.
   Один-Ноль пожал плечами:
   - Один очень странный человек. Запевала-то, оказывается, застрелился.
   Скумбатов  передал  товарищам  разговор  с  Марковцевым   и   оглядел
притихших бойцов.
   - Мужики, - тихо сказал лейтенант, - судя по  всему,  нас  бросают  в
какое-то пекло. Если мы выберемся оттуда, нас простят.  Или  грехи  наши
забудутся, как сказал мне новый знакомый.
   - А ротный? - спросил Найденов.
   - Не наша проблема. Этот Сергей, как я понял,  представляет  какую-то
правительственную структуру, и там  знают  о  наших  похождениях.  Одним
словом, нам предлагают сделку. Что и как будем решать, а,  мужики?  Я  -
"за". Мне все это дерьмо осточертело. Не сегодня завтра я заколю ротного
- как свинью.
   Скумбатова от этого поступка удерживали только  мысли  о  семье.  Что
будет с женой  и  ребенком,  когда  они  останутся  одни?  Нет,  они  не
пропадут, но дочка вырастет совсем другой - не такой, какой бы ее  хотел
видеть в будущем лейтенант Александр Скумбатов. А  это  ранило,  ох  как
ранило  в  самое  сердце.  Подобные  мысли  удерживали  от  опрометчивых
поступков и других разведчиков.
   Они действительно влипли всем расчетом, как сказал  Виктор  Заплетин.
Каждому самостоятельно не разорвать круг.  И  теперь  им  предложили  из
разведрасчета перевоплотиться в  штрафной  расчет.  Практика  не  новая:
смыть свои грехи кровью.
   - Тут нечего думать, - сказал Пантера. - Я иду  с  Один-Ноль.  А  ты,
Скутер?
   -  А  чего  -  Скутер?  Тут  или  всем  надо  соглашаться,  или  всем
отказываться. Правильно я говорю, Злодей? - спросил Горчихин, глянув  на
товарища.
   - Я со всеми, - Чернов ткнул локтем Найденова. - Да, Подкидыш?..  Эй,
Подкидыш!
   Найденов молчал, опустив глаза. Все смотрели на него с  оторопью.  По
лицу  Моряка  пробежала  презрительная  гримаса.  Удав   отвернулся   от
товарища, отодвинулся от Найденова  Рубильник.  Никто  не  ожидал  такой
выходки от Подкидыша,  смелого,  открытого  парня,  который  в  какой-то
степени был душой маленького отряда.
   - Мне нельзя, - тихо сказал Подкидыш, не поднимая глаз. -  У  меня...
Вы же знаете... - Он указал на стол,  где  лежало  недописанное  письмо,
недорисованный медвежонок...
   Первым на происходящее отреагировал Злодей. Он оперативно ска