риметы, поняв, что уже здесь бывал.  Теперь  я
знал точно, где я находился, хотя вопрос "почему?" оставался открытым.
   - Заходите, - пригласил сторож.  -  Телефон  на  стене.  Разумеется,  вам
придется заплатить.
   Я кивнул с отсутствующим видом, поискал бумажник или мелочь и не нашел ни
того, ни другого. Ночной сторож внимательно наблюдал за поисками.
   - Вас что, обчистили?
   - Похоже на то.
   - А вы не помните?
   - Нет. - Я взглянул на телефон. - Заплатят там, куда я звоню, - предложил
я.
   Он кивком дал мне понять, что не возражает.  Я  снял  трубку  и  внезапно
понял, что если позвоню  домой,  то  нарвусь  на  автоответчик.  Можно  было
отключить его на расстоянии, но  тогда  я  не  смог  бы  перевести  счет  за
разговор на свой номер.  Вздохнув,  я  набрал  номер,  выслушал  собственный
голос, говорящий, что меня "нет дома, пожалуйста, сообщите, что передать", и
проделал необходимые операции по отключению автоответчика. Сторож недовольно
спросил, что это я делаю.
   - Пытаюсь дозвониться до телефонистки, - ответил я, снова набирая номер.
   Телефонистка позвонила ко мне домой и ответила, что номер не отвечает.
   - Пожалуйста, попытайтесь еще раз, - попросил я. - Там моя сестра, но она
спит. Надо ее разбудить.
   Спальня Лиззи находилась рядом с моей, где и звонил телефон.  Я  мысленно
приказал ей проснуться, устать от трезвона, встать и  снять  трубку.  Давай,
Лиззи.., давай, просыпайся, ради всего святого!
   Казалось, прошли века, пока я  не  услышал  ее  сонный  голос:  "Слушаю".
Телефонистка по моей просьбе спросила  ее,  согласна  ли  она  заплатить  за
разговор с братом, мистером Крофтом, из Саутгемптона.
   - Роджер? - изумленно спросила Лиззи. - Это ты? А  я  думала,  что  ты  в
Карибском море.
   - Это Фредди, - сказал я.
   - Но ты не можешь быть в Саутгемптоне. Это  корабль  Роджера  приходит  в
Саутгемптон.
   Объяснить ей все сразу было невозможно, да и сторож  жадно  ловил  каждое
слово - Лиззи, - сказал я с  отчаянием,  -  приезжай  и  забери  меня.  Меня
обокрали и вообще. Я побывал в воде и замерз ужасно, и еще ударился головой,
и, честно говоря, чувствую себя хуже некуда. Ключ на крючке у двери во двор.
Пожалуйста, приезжай.
   - Господи! Куда?
   - Поезжай по основной дороге, ведущей в Ньюбери, но  поверни  на  юг,  на
шоссе А34. По нему доедешь до поворота на Винчестер. Дальше на  Саутгемптон,
там есть указатели. Когда туда приедешь, сверни к причалу,  к  переправе  на
остров Уайт Там кругом указатели. Я здесь, на причале. Переправа  на  остров
чуть дальше по дороге. Я сейчас пойду туда и буду тебя ждать.
   - Ты что, дрожишь? - спросила она. Я закашлялся.
   - Привези одежду. И немного денег.
   - Фредди... - неуверенно начала она.
   - Я знаю, - сказал я терпеливо. - Сейчас середина ночи. Тебе  понадобится
минут сорок пять, чтобы...
   - Но что случилось? Я  была  уверена,  что  ты  спишь,  но  почему-то  не
отвечаешь на звонок. Как ты попал в Саутгемптон ?
   - Не имею понятия. Лиззи, послушай меня, просто приезжай.
   Она приняла решение.
   - Переправа на остров Уайт. Причал в Саутгемптоне. Сорок пять минут.  Еще
пять на то, чтобы одеться. Держись, приятель. Кавалеристы, подъем!
   - Киношников стоит призвать к ответу.
   - По крайней мере ты не потерял чувства юмора.
   - Здесь довольно близко.
   - Скоро буду, - сказала она и положила трубку.
   Я поблагодарил ночного сторожа и сказал, что за мной приедет  сестра.  Он
заметил, что следовало бы позвонить в полицию.
   - Лучше поеду домой, - сказал я и вдруг понял, что мне ни разу не  пришла
в голову мысль  обратиться  за  помощью  в  полицию.  Начнут  задавать  кучу
вопросов, на которые у меня не найдется такой же кучи ответов. Не найдется у
меня  и  сил,  чтобы  сидеть  на  жестком  стуле  в  полицейском  участке  и
пересчитывать синяки. Источник моих злоключений находился не в Саутгемптоне,
а в Пиксхилле, и, хотя я совершенно не помнил,  как  попал  оттуда  сюда,  я
смутно припоминал, что приехал на "Ягуаре" на ферму и звал Харва.
   Все несчастья начинались у меня на ферме, у моих собственных дверей,  под
моими фургонами, в моем  бизнесе.  Мне  нужно  было  домой,  чтобы  во  всем
разобраться.
 
Глава 7 
 
   Лиззи, как водится, пришла на помощь своему младшему брату.
   Сторож разрешил мне большую часть времени до ее приезда  провести  в  его
плохо отапливаемой сторожке и даже  подогрел  чашку  чая,  чтобы  я  не  так
дрожал. Пес тем временем не сводил с  меня  подозрительного  взгляда.  Когда
стрелки на часах приблизились и двум, он сказал,  что  ему  пора  на  обход,
поэтому мне придется уйти. Я поблагодарил его и пошел.., вернее, поплелся по
дороге к переправе и сел на асфальт в тени одного из  зданий,  прижавшись  к
стене и обхватив колени руками. Пожалуй,  я  никогда  себя  так  паршиво  не
чувствовал.
   Неподалеку, на другой стороне дороги, я видел решетчатый железный  забор,
за которым блики света играли на темной воде. Сначала я смотрел на  все  это
безразлично, потом призадумался. Наверное, немало наберется таких мест,  где
в темноте можно сбросить в воду человека в полубессознательном  состоянии  и
никто ничего не заметит. В одном только Саутгемптоне можно выбирать любое на
протяжении нескольких миль.
   Появился "Фортрак",  замедлил  ход,  нерешительно  заехал  на  стоянку  и
остановился. Я встал, придерживаясь за стену,  и,  сделав  несколько  шагов,
вышел на освещенное место. Лиззи разглядела  меня  и,  выскочив  из  машины,
подбежала ко мне. За несколько шагов она остановилась,  потрясенная,  широко
раскрыв глаза.
   - Фредди?
   - Не может быть, что я так уж плохо выгляжу, - запротестовал я.
   Она не стала рассказывать мне, как я выгляжу. Она подошла,  положила  мою
руку себе на плечо и помогла добраться до машины.
   - Сними мокрую куртку, - скомандовала она. - А то умрешь от простуды.
   Ненамного лучше, чем утонуть, подумал я, но промолчал.
   Забравшись в уютную маленькую машину, я переоделся во все сухое,  включая
меховые сапоги и самую теплую мою куртку. Уж если Лиззи берется за дело, она
не делает ничего наполовину.
   Я попросил ее подъехать по возможности поближе к сторожке. Ночной  сторож
и собака были дома и с подозрением посмотрели на нас. Когда я предложил  ему
деньги за первый телефонный звонок, а также за его  хлопоты  и  доброту,  он
сначала возмущенно отказался, показав себя добрым, старым англичанином.
   - Возьмите, - попросил я. - Я вам должен. Выпейте за мое здоровье.
   С трудом скрывая радость, он нерешительно взял банкноту.
   - Вряд ли это поможет, - заметил он. - Воспаления легких вам не миновать.
   Если верить моему самочувствию, он был недалек от истины.
   Лиззи ехала домой тем же путем, что и в  Саутгемптон,  время  от  времени
поглядывая на меня. Постепенно  я  перестал  дрожать,  даже  внутри  у  меня
потеплело, но  одновременно  навалилась  страшная  усталость.  Мне  хотелось
одного - лечь и заснуть.
   - Что же случилось ? - спросила Лиззи.
   - Поехал на ферму.
   - Ты сказал, что только закроешь ворота.
   - Разве? Ну и.., кто-то ударил меня по голове.
   - Фредди! Кто?
   - Не знаю. Когда я очнулся, меня как раз сбрасывали в воду.  Еще  хорошо,
что я вообще очнулся. Она со страхом посмотрела на меня.
   - Тебя что, хотели утопить?
   - Понятия не имею. - Как начал соображать, я только об этом  и  думал.  -
Если бы меня хотели убить, то почему бы не дать мне  еще  разок  по  голове?
Зачем тащить меня в Саутгемптон? И  если  они  хотели  меня  утопить,  то  в
Пиксхилле есть вполне подходящий пруд.
   - Кончай шутить.
   - Да уж придется, - согласился я. - Все, что помню, так  это  как  кто-то
сказал: "Уж если от этого он не заболеет, тогда его ничем не проймешь".
   - Какая-то чушь.
   - Как сказать.
   - А сколько их было?
   - По меньшей мере двое. Иначе зачем разговаривать?
   - Ты уверен, что они именно это сказали?
   - Вполне.
   - А какой акцент? Голос не узнал?
   - Нет, - ответил я сначала на второй вопрос. - Что касается  акцента,  то
не итонский. Простонародный, так сказать.
   - Надо сообщить в полицию, - заявила Лиззи. Я промолчал,  а  она  слишком
пристально и долго смотрела на меня, что небезопасно даже на пустом шоссе.
   - Надо, - настаивала она.
   - Смотри на дорогу.
   - Ты поганец.
   - Угу.
   Однако она сосредоточилась на дороге и благополучно доставила нас  домой.
А я тем временем размышлял, стоит ли заявлять в  полицию  и  какая  от  того
может быть польза.
   Потребуется сделать заявление.  Они  могут  начать  проверять  у  ночного
сторожа, действительно ли я выбрался  из  воды  в  Саутгемптоне.  Я  мог  бы
сказать им, что еще за пять минут до случившегося  не  знал,  что  поеду  на
ферму, так что о каком-либо предварительном заговоре не могло быть  и  речи.
Просто я появился совсем некстати, и мне быстренько помешали  выяснить,  кто
там был и зачем.
   Полагаю, что и идея отвезти меня в Саутгемптон возникла  неожиданно.  То,
что меня бросили в воду живым, но без  сознания,  показывало,  что  им  было
наплевать, останусь я жив или погибну.., вроде как  они  на  тот  момент  не
решили, как лучше поступить, и положились на случай.
   Бессмысленно, как сказала Лиззи. Любой, а полиция тем более, поверил бы в
это с трудом. И что они могут сделать? Не могут же они охранять меня днем  и
ночью, особенно если потенциальные убийцы так  нелогичны.  Если  я  еще  раз
неожиданно не зайду в тень, кому придет в голову снова нападать на меня?
   Вероятно,  большая  часть  этих  убогих   рассуждений   была   следствием
сотрясения мозга.  Но  скорее  здесь  имела  место  врожденная  неприязнь  к
настойчивым допросам, когда казалось, что виновником  преступления  является
жертва.
   Я осторожно потрогал затылок, вздрогнув от боли. В голове  глухо  гудело.
Кровь, если она там и была, смылась водой. Волосы высохли.  Просто  шишка  и
боль, но никаких открытых ран или вмятин в черепе. По сравнению  с  травмами
во время стипл-чейза моя была из серии "до свадьбы заживет". Получить травму
на скачках означало проваляться в постели по меньшей мере три недели.  Я  же
рассчитывал проваляться до утра. И еще, пожалуй, не  поеду  в  Челтенгем  до
четверга. Вот и все.
   Мы довольно  быстро  добрались  до  дома.  Саутгемптон  был  ближайшим  к
Пиксхиллу морским портом, где можно было выбросить  бесчувственное  тело,  и
его унесет отливом еще до рассвета.
   "Кончай об этом думать", - приказал я себе. Я жив, обсох, а с  кошмарными
снами можно подождать.
   Лиззи повернула на дорожку, ведущую к дому, и  тут  мы  увидели  зрелище,
приведшее нас в полное оцепенение.
   Мой "Ягуар",  мой  дивный  автомобиль,  был  вогнан,  видимо  на  большой
скорости,  в  вертолет  Лиззи.  Две  великолепные   машины   переплелись   в
металлическом объятии,  все  перекореженные  и  изуродованные.  Смятый  верх
"Ягуара" буквально протаранил кабину  вертолета,  шасси  которого  были  так
погнуты, что он  всем  весом  навалился  на  "Ягуар".  Винт  наклонился  под
каким-то диким углом, а одна лопасть уткнулась в землю.
   Единственное, чего не случилось, так это взрыва и пожара. Во всех  других
отношениях две прекрасные машины,  в  которые  мы  вкладывали  свои  души  и
которые доставляли нам такое удовольствие, были мертвы.
   Наружные огни на  доме  горели,  освещая  обломки.  До  какой-то  степени
зрелище было впечатляющее - этакий сверкающий союз.
   Лиззи резко затормозила машину да так и осталась сидеть, прикрыв  ладонью
рот,  замерев  от  потрясения.  Я  медленно  вылез  и  пошел  к  этой   куче
металлолома. Но сделать ничего было невозможно. Потребуется  кран  и  тягач,
чтобы разорвать это стальное объятие.
   Я подошел к стоящей у машины Лиззи. Она все причитала: "Бог ты  мой.  Бог
ты мой" и старалась не разреветься.
   Я обнял ее, она прижалась ко мне и заплакала.
   - Почему? - Она с трудом выговорила это слово. - Ну почему?
   Что я мог ей ответить? Была только боль за нее, за себя, за  окончательно
уничтоженные прекрасные машины.
   У Лиззи горе очень быстро трансформируется в ненависть и жажду мести.
   - Убью этого подонка. Возьму и убью, перережу горло.
   Она обошла вертолет, ударила по нему кулаком.
   - Я влюблена  в  эту  чертову  машину.  Я  ее  люблю.  Я  прикончу  этого
подонка...
   Я вполне разделял ее чувства. И еще я подумал, что  по  крайней  мере  мы
сами живы, правда в моем случае едва-едва, но и это уже неплохо.
   - Лиззи, - предупредил я, - отойди, там горючее в баках.
   - Ничем не пахнет, - сказала она, однако подошла ко мне. - Я так зла, что
сама сейчас взорвусь.
   - Пойдем в дом, выпьем чего-нибудь. Мы вместе подошли  к  черному  входу.
Стекло в двери было выбито.
   - Только не это, - простонала Лиззи. Я подергал ручку. Открыто.
   - Я ведь закрывала дверь, - сказала она.
   - Гм.
   Войти все равно придется. Я прошел в гостиную и попробовал включить свет,
но выключатель был сорван со стены. Так что все разрушения мы  могли  видеть
только в лунном свете.
   По-видимому, работали в ярости, топором. Вещи были не  просто  сломаны  -
разбиты на части. Света хватало, чтобы видеть разрубленную  мебель,  осколки
настольных  ламп,  останки  телевизора,   разрубленный   надвое   компьютер,
порезанное кожаное кресло и  щепки  вместо  моего  антикварного  письменного
стола.
   На первый взгляд ничего не уцелело. Разорванные книги и  бумаги  валялись
на полу. Нарциссы, которые я нарвал для Лиззи, были раздавлены каблуком.  От
старинной вазы, в которой они стояли, остались только осколки.
   Мои фотографии со скачек были сорваны  со  стен  и  разорваны  в  клочья.
Мамина коллекция редких птиц из китайского фарфора была разбита вдребезги.
   Почему-то именно птицы расстроили Лиззи больше всего. Она сидела на полу,
вся в слезах, прижимая  жалкие  осколки  к  губам,  как  будто  стараясь  их
утешить, и оплакивала детство, наших родителей, ту часть жизни, которую  уже
не вернуть.
   Я пошел бродить по дому, но все остальные комнаты были в порядке. Значит,
пострадала только одна, главная, где жил я.
   Телефон на моем столе уже никогда  не  зазвонит.  Из  автоответчика  тоже
сделали два. Я пошел в машину и оттуда позвонил Сэнди Смиту, разбудив его.
   - Извини, - сказал я.
   Он приехал, успев только набросить китель на пижаму,  так  что  виднелась
волосатая грудь. Он долго благоговейно рассматривал гибрид  из  вертолета  и
"Ягуара", потом пошел в дом, захватив с собой фонарь.
   Луч света упал на Лиззи, птиц, слезы.
   - Неплохо поработали, - заметил Сэнди, а я кивнул. - Доброе утро, мисс, -
обратился он к Лиззи, несколько неподходящее выражение в данной ситуации, но
намерения у него были наилучшие. - Знаешь, кто  это  сделал?  -  спросил  он
меня.
   - Нет.
   - Настоящий вандализм, - заключил он. - Мерзость.
   Меня мучило предчувствие, заставлявшее болезненно сжиматься сердце,  и  я
попросил его отвезти меня на ферму.
   Он сразу сообразил, чего я боюсь, и немедленно согласился. Лиззи  встала,
держа в руке крыло и голову птицы, и заявила, что поедет с нами, не можем же
мы оставить ее здесь одну.
   Мы поехали на машине Сэнди, с мигалкой, но без сирены. Ворота во двор все
еще  были  открыты,  но  фургоны,  как  я  увидел  с  огромным  облегчением,
целехоньки.
   Контора закрыта. Мои ключи исчезли давным-давно, но, насколько можно было
видеть сквозь окна, внутри все три комнаты выглядели как обычно. Несмотря на
открытую дверь, столовая тоже не удостоилась внимания.
   Я пошел в сарай. Инструменты на месте. Ничего не  тронуто  Я  вернулся  к
Сэнди и Лиззи и отчитался: все цело, никого нет.
   Сэнди смотрел на меня как-то странно.
   - Мисс Крофт, - проговорил он, - сообщила мне, что  кто-то  пытался  тебя
убить.
   - Лиззи! - возмутился я. Лиззи сказала:
   - Констебль Смит спросил, где мы были, когда все это..,  весь  этот  ужас
произошел. Так что хочешь не хочешь, а мне пришлось ему рассказать.
   - Я не уверен, что меня  действительно  пытались  убить,  -  сказал  я  и
вкратце поведал Сэнди, как очнулся в Саутгемптоне. - Может, меня  и  отвезли
туда, чтобы иметь время потрудиться у меня в доме.
   Сэнди задумался, машинально застегнул китель и объявил, что, учитывая все
обстоятельства, пожалуй, ему стоит доложить начальству.
   - Нельзя подождать до утра? - попросил я. - Я бы поспал немного.
   - У тебя два мертвеца с прошлого четверга, - заметил Сэнди,  -  а  теперь
это. Фредди, мне нагорит, если я не доложу.
   - Два покойника - совпадение.
   - Но твой дом - не совпадение.
   Я пожал плечами и стоял, прислонившись к его машине, пока он звонил. Нет,
говорил он, никто не умер, никто не пострадал, кроме  имущества.  Он  назвал
мой адрес  и  выслушал  указания,  которые  впоследствии  передал  мне.  Два
детектива в штатском вскоре прибудут.
   - Когда это - вскоре? - спросила Лиззи.
   -  Там  в  Винчестере  заварушка,  -  объяснил  Сэнди,  -  так  что   как
освободятся.
   - Почему вы сказали, что никто не пострадал? - возмущенно спросила Лиззи.
- Фредди пострадал. Сэнди оценивающе посмотрел на меня.
   - Пострадал - для него означает переломанные ноги и кишки наружу.
   - Уж эти мужчины! - сказала Лиззи.
   - Ты хочешь, чтобы я позвал доктора Фаруэя? - спросил меня Сэнди.
   - Нет, не хочу.
   Выслушав мой решительный отказ, он улыбнулся Лиззи.
   - Ну, что я говорил?
   - Который час? - спросил я.
   Сэнди и Лиззи одновременно взглянули на часы.
   - Половина четвертого, - ответил Сэнди. - Я звонил в штаб в три  двадцать
шесть.
   Я все еще стоял у машины Сэнди и никак не мог решить, что же мне  дороже,
моя фирма или мой дом.  Неприятности  могли  не  кончиться  уже  причиненным
ущербом.  Когда  имеешь  дело  с  таким   бессмысленным   вандализмом,   как
раздавленные нарциссы, пытаться что-то логически  предусмотреть  бесполезно.
Злобный ум, желание швырять в окна камнями, грабить, уничтожать просто  ради
процесса - все это естественные свойства необузданной  человеческой  натуры.
Вот цивилизация и общественное сознание - понятия искусственные.
   Боковая дверь дома Харва выходила прямо во двор фермы. Мы видели, как  он
вышел оттуда, в джинсах, на  ходу  засовывая  руки  в  рукава  куртки,  явно
обеспокоенный.
   - Фредди! Сэнди! - Он немного успокоился. - Один из моих ребятишек  пошел
в туалет и разбудил меня, чтобы сказать, что во  дворе  полицейская  машина.
Что случилось? - Он посмотрел на фургоны, мирно стоящие на своих  местах,  и
снова удивленно переспросил:
   - Что случилось?
   - Какое-то хулиганье ворвалось в мой дом, - объяснил  я.  -  Мы  приехали
посмотреть, не побывали ли они и тут, но, к счастью, нет.
   Харв снова разволновался.
   - Я не так давно тут все проверял, - сказал он. - Все было в порядке.
   - Когда именно? - спросил я.
   - Ну, где-то около десяти.
   - Гм, - заметил я, - а часом позже ты случайно не выходил?  И  ничего  не
слышал? Он отрицательно покачал головой.
   - Вернувшись, я немного посмотрел футбольный матч по видео и лег спать. -
Он все никак не мог успокоиться. - А что?
   - Я приехал сюда где-то в половине двенадцатого. Ворота были  открыты,  и
по двору кто-то ходил. Думал, это ты.
   - Нет, так поздно я не выходил.  Ворота  закрыл  в  десять.  Все  к  тому
времени уже вернулись, так ведь?
   - Спасибо, Харв.
   - Но кто же был здесь в полдвенадцатого? - потребовал он ответа.
   - В том-то и дело, что не знаю. Вблизи я никого не видел, так что  узнать
не мог.
   - Но если они ничего не сделали... - Харв нахмурился, - то зачем они сюда
явились?
   Хотелось бы знать ответ на этот вопрос,  но  я  не  был  готов  высказать
единственное пришедшее мне на ум предположение. Оно было логичным,  пожалуй,
даже  чересчур  логичным   для   полтергейстовской   бессмысленности   всего
произошедшего в этот вечер.
   Сэнди и Лиззи на пару поведали Харву о моем морском купании. Харв  пришел
в ужас.
   - Ты же мог утону