женное
тело  противника.  Черные  волосы  Зурра  разметались  по земле,  лицо
испачкано в пыли.
   - Вуа, - простонал он. - Не надо сордо.
   Лан и сам не был уверен, что скажет старшим о случившемся.
   - Хорошо. Не станешь трогать Муну?
   - Нет.
   Поднявшись с  земли,  Зурр потер ушибленную руку.  Его маленькие,
глубоко посаженные глаза блеснули, будто черные звездочки, вызывающе и
задорно.
   - Зурр будет лучший охотник!
   - Нет,  я  буду  лучший!  Ты не попал в зверька!  - крикнул Лан и
повернулся к дереву, в котором недавно торчала стрела.
   Но стрелы   уже  не  было.  Бесследно  исчезли  также  и  Муна  с
волчонком.


Вождь и жрец

   Наступила стужа.  Устье пещеры  почти  совсем  завалили  камнями,
оставив небольшое отверстие для выхода наружу.
   За короткий день женщинам с трудом удавалось набрать  сучьев  для
костра, чтобы хватило на ночь: зимой огонь прожорлив.
   Охотники по нескольку раз на день уходили проверять ловушки, но с
наступлением  холодов  зверей  стало  мало.  Возвращались окоченевшие,
злые:  только изредка удавалось добыть зайца,  лисицу, а то и вонючего
шакала.
   Вот и сегодня молчаливо  глядят  соплеменники,  как  обмороженные
охотники один за другим перебираются через завал и угрюмо устраиваются
у огня.
   Принесли лишь  большую,  с  разодранным  боком  рыбу,  отнятую  у
горластых голодных ворон на продуваемом ветрами песчаном берегу реки.
   Голый малыш  прополз  между ног взрослых и начал ковырять пальцем
белое, рыхлое, неприятно пахнущее мясо.
   Зурра недовольно  заворчала,  и мать детеныша поспешно подхватила
легонькое тельце сына.
   Трудное дело    разделить    скудную   добычу   между   голодными
соплеменниками.  Придирчивые глаза ревниво следят за руками Зурры. Она
медлит,   долго   примеривается,   прежде  чем  ударить  рубилом.  Она
наслаждается своей властью над людьми. Ей нравится, когда соплеменники
заискивающе заглядывают в глаза, стараются угодить, услужить.
   Строгая очередность соблюдается при дележе добычи.  Первый кусок,
по   обычаю,   получает  вождь,  потом  жрец,  затем  охотники  в  той
очередности,  как сидят они вдоль  стены  у  жертвенного  огня.  Потом
вдовы, одинокие женщины и в последнюю очередь старики и старухи.
   Чем ближе к концу дележа,  тем  меньше  и  хуже  остаются  куски.
Бывает,  что  старой  Уруне  или  глухой  хранительнице огня вообще не
достается доли.
   Только Мудрый  Аун  получает  пищу  в  числе  охотников  да вдова
умершего вождя Яна - после жреца...
   Люди собирались  у  костра,  чтобы  не  пропустить своей очереди.
Темные сосредоточенные лица, внимательные настороженные глаза.
   Зурра оглядела соплеменников и сказала негромко и уверенно:
   - Теперь,  Яна,  твое место там,  где вдовы.  Все знают, что дочь
твоя кормит зверя, не хочет отдать его племени, как я сказала.
   - Это детеныш! - крикнула Муна. - Маленький волчий детеныш.
   Черный Ворон,  до  сих  пор  безучастно сидевший у костра,  вдруг
грозно поднял от огня свой страшный взгляд.
   - Люди  таж забыли Слово предков на радость дивам ночи.  Я слышу,
как детеныши спорят...
   Первые слова его напоминали предгрозовое дуновение ветерка, но по
мере  того,  как  он  поднимался  на  ноги,  медленно,   неестественно
медленно, голос его крепчал и, наконец, загремел, словно горный обвал.
   ...- Скоро,  скоро наступит страшная  пора  Оггру.  Дивы  захотят
много жертв. На кого падет выбор?.. На тех, кто не может добывать пищу
для племени и сучья для огня!..
   Всем корпусом  Черный  Ворон  повернулся туда,  где стояли хромой
старик Оор со своим каменным билом и больные, немощные старухи.
   ...- На тех,  кто вредит племени, помогает дивам! - повернулся он
к Муне и Яне.
   Девочка поспешно юркнула за спину матери.
   ...- До сих пор Яна получала свою долю за мной.  Теперь ее  место
вместе  с  остальными вдовами,  если только...  - тут жрец ухмыльнулся
своей страшной улыбкой,  - если только никто из охотников  не  захочет
уступить ей место перед собой.
   Сказав это,  Черный Ворон обмяк,  безвольно опустил плечи и  стал
медленно оседать на пол, будто вмиг заснул.
   Тишина воцарилась в пещере.
   Яна беспомощно  оглянулась  на  соплеменников.  Люди обеспокоенно
зашевелились,  опуская глаза.  Страшные,  голодные  времена  стояли  у
жилища племени.  Кто решится пустить впереди себя лишнего? Кто решится
перечить жрецу?
   - Я  уступаю  место  вдове  вождя,  -  послышался негромкий голос
Мудрого Ауна.
   - Разве  ты охотник,  Аун?  - не поднимая головы тихо прошелестел
жрец.  - Давно уж охотники  в  племени  таж  не  зовутся  материнскими
именами.
   Среди охотников кто-то  угодливо  хохотнул.  Одобрительный  ропот
послышался из темного угла, где стояли женщины.
   Удрученная, с низко опущенной головой,  Яна медленно двинулась  в
конец людской цепочки.
   - Справедливо! - промолвила Зора, жена охотника Желтого Клыка.
   - Нет!  - отчетливо сказал Большой Орел,  вождь. - Гордый Лунь из
пещеры предков слышит наши голоса...  Пусть  вдова  Яна  получает  еду
впереди меня.
   Никто не возразил вождю.  Только  Черный  Ворон  медленно  поднял
голову,  оглядел охотников у костра,  как бы отыскивая среди них того,
кто только что говорил, и снова бессильно уронил голову на грудь.
   В напряженной, недоброй тишине делила добычу Зурра.
   Когда подошла очередь старого  Оора  получить  свой  кусочек,  он
сказал смиренно:
   - Пусть эта доля будет принесена в жертву диву Солнца.
   Один за  другим  молчаливо  расходились  люди  по  своим  углам в
обширной пещере.  У огня остался только вождь.  Он задумчиво поправлял
головешки в костре. К нему подсел Мудрый Аун.
   - Позволь, вождь, сказать тебе...
   - Говори, Аун, говори, Мудрый.
   - Справедливо поступил ты, да во вред племени...
   Большой Орел удивленно поднял брови.
   ...- Охотники недовольны.  Нельзя защищать слабого перед сильным,
когда сам не самый сильный.
   - Не пойму я тебя... Сам-то ты?..
   - Я  стар,  не много Новых Солнц видеть мне.  А ты вождь,  тебе о
племени думать...  Еще  скажу:  берегись  Черного  Ворона.  Молод  ты,
неопытен, плохо думаешь...
   Беспокойство охватило вождя.  В чем-то прав Мудрый Аун,  только в
чем, не понять ему.
   С этого   вечера   начался    разлад    в    племени,    поползли
недоброжелательные разговоры о неопытности, о неудачливости вождя.


Лан и Муна

   Мудрый Аун  оказался  прав.  После столкновения вождя со жрецом в
племени начались  раздоры.  При  неудаче  на  охоте  люди  говорили  о
молодости и неопытности вождя,  осуждали его за терпимость в отношении
своенравной девчонки Муны, не пожелавшей отдать волчонка.
   Другие шептались  о  несправедливости Зурры при дележе добычи,  о
неправильном толковании жрецом Слова  предков.  Некоторые  высказывали
робкое  недовольство,  когда  лучшую  добычу  Черный Ворон забирал для
жертвоприношений.
   Если раньше  Лан и сам не прочь был поохотиться за волчонком,  то
после своей стычки с Зурром и особенно после того,  как отец его встал
на  защиту Муны и ее матери,  ему казалось,  будто и он всегда защищал
волчонка и его покровительницу.
   На другое утро Муна выбрала удобный момент и шепнула Лану:
   - Хочешь, покажу, где живет детеныш волка?
   - Нет, Зурр может подглядеть. Ты мне скажи, я найду сам и дам ему
еды.
   Муна заколебалась было, но все-таки решилась.
   Лан не сразу пошел к тайнику.  Перебрался через ручей,  присел на
камень,  как бы согревая озябшие ноги,  огляделся и помчался к поляне.
Логово волчонка находилось в крохотной норе,  поблизости  от  родника.
Вход в нору загораживал большой камень, и найти ее было нелегко.
   Волчонок сидел тихо. Как видно, он привык к своему одиночеству.
   Лан отвалил   камень  и  заглянул  в  нору.  В  темном  полумраке
светились недобро две зеленоватые точки - глаза зверя.
   Мальчик опасался нового нападения. Одной рукой, обернутой шкурой,
он собирался загородить выход,  если звереныш задумает удрать,  второй
осторожно  положил  у  края  норы  кусочек  рыбы и большую обглоданную
кость.
   Пленник не сдвинулся с места.
   Очень хотелось поглядеть,  как звереныш  станет  есть,  но  ждать
долго опасно, и Лан с сожалением подвинул камень на прежнее место.
   Едва стихли шаги,  волчонок заскулил в тоске и  беспокойстве.  От
незнакомого  угрожающего запаха человека хотелось бежать,  но камень у
входа не поддавался усилиям звереныша.
   От пищи  исходил  вкусный,  манящий  дух  и  в  то же время пахло
незнакомцем.
   Зверек забился  в  самый  дальний угол и затих.  Однако в темноте
логова запах пищи казался особенно сильным.  Близкая еда властно звала
его к себе.
   Не раз  настороженно  приближался  волчонок  к  лакомым   кускам,
мучительно  истекая  голодной  слюной и,  наконец,  схватил и уволок в
дальний угол рыбу.  Потом долго  и  сладостно  грыз  и  ласкал  языком
большую  кость,  пока  не превратилась она в короткий,  не поддающийся
зубам обрубок.
   Теплая дрема  накатила  на  волчонка.  Грезилось  ему  то  мягкое
палевое брюхо волчицы-матери,  то веселые и ласковые руки Муны.  И уже
мерещилось,  будто  от рук Муны и от волчицы исходит одинаковый запах,
запах мяса и рыбы, - съестного.
   Когда Лан возвратился,  Аун уже поджидал его, сидя у огня. Старик
не торопил мальчика,  пока тот грелся,  не спросил, где он был, только
изредка поглядывал на него сбоку умными спокойными глазами.
   Лан невысок,  но крепок телом. Широкий вздернутый нос придает его
лицу  лукавое  выражение.  Волосы  и брови цвета осенней жухлой травы,
глаза внимательные и по-детски смешливые.
   Старому Ауну  нравятся  его  глаза  -  в  них  крошечным огоньком
светится ум. Старик радуется, когда слова, полные смысла, пробуждают в
мальчике интерес.
   Несколько раз  неподалеку  появлялась  Муна,  но   спросить   про
волчонка при Мудром Ауне не решалась.
   Наконец, кряхтя, старик поднялся и пошел к лазу в пещеру предков.
Лан последовал за ним.
   Факел тускло освещал выбитые на скале картины, по которым Аун уже
не раз "говорил" Слово предков.
   Оба молчали.
   Лан мысленно повторял торжественные и наполовину непонятные фразы
в строгой последовательности, как заучил со слов старика.
   Вот чадное пламя осветило последнюю картину и остановилось.
   - Когда старый Аун видит Слово предков,  ему хорошо. Когда старый
Аун  видит  ясное  небо  в  начале  дня,  ему  хорошо.  А когда хорошо
Маленькому Орлу?
   - Маленькому  Орлу  хорошо,  когда  много  еды...  - ответил Лан,
подстраиваясь к торжественно-раздумчивому тону старика.
   - Маленький Орел еще мал,  чтобы понимать "хорошо". Хорошо, когда
радуются все люди таж,  когда удачная охота,  когда спят дивы,  -  это
так.  Но  великие  предки знали другое...  Мать Олениха умела угадать,
когда дивы неба сделают бурю,  Хромой  Тигр  научил  отгонять  братьев
Оггру,  хранителей пещеры мертвых,  от раненых, Смелый Ястреб на камне
выбивал рисунки кабанов,  оленей,  чтобы охота была  удачной...  Разве
Маленькому Орлу не хорошо,  когда приходит Новое Солнце?  Или когда он
смотрит на Муну, дочь Яны?
   Лан отшатнулся от старика. На миг тот показался ему дивом. Как он
узнал о том, о чем еще не сказаны слова?
   - Хорошо, - прошептал он. - Отчего это, Мудрый Аун?
   - Оттого, что ты скоро станешь охотником... А теперь иди...
   Стоял один  из  последних погожих дней поздней осени.  Ярко сияло
солнце.  Буйная радость жизни захлестнула  мальчика.  Заметив  горстку
сверстников на склоне любимого холма,  залитого солнечными лучами,  он
издал протяжный охотничий клич:  "Ийо-о-о!" - и стремительно ринулся к
ним.  Звонко ломался ледок под ногами,  холодный воздух щекотал грудь.
Единым махом перепрыгнул через широкий  ручей  и,  продравшись  сквозь
кусты, выскочил на поляну.
   Блеклая трава,  прибитая  к  земле  ветрами  и  дождями,  ласкала
щиколотки ног мягкой теплотой.
   Зурр и Рон стояли друг против друга,  упершись лбами, и старались
свалить один другого.  Кун,  Дан и Зор прицельно швыряли камни в ствол
корявого дерева.
   Неподалеку Муна и Ляда возились с горластыми суетливыми малышами.
   Со всего маху Лан налетел  на  Зора.  Оба  покатились  по  мягкой
шуршащей траве, хохоча и тормоша друг друга.
   Неожиданно крепкая нога втиснулась между  ними:  Зурр  стоял  над
Ланом.
   - Вах-ха! Зурр будет лучший охотник!
   Лан вспыхнул, вскочил и стал боком к противнику.
   Тот сначала легонько толкнул его в плечо.  Лан перехватил руку  и
уперся. Зурр навалился всей тяжестью тела и вдруг вместо сопротивления
почувствовал рывок вперед,  и вот уже оба  на  земле.  Мелькают  руки,
ноги.
   Ребята суетятся  вокруг,  приседают,  заглядывают,   кто   первым
прижмет соперника коленом.
   Мальчишки рады бы помочь Лану, да нельзя - поединок.
   Зурра не любят,  сторонятся его в играх, потому что, рассвирепев,
он  забывает  о  своей  недюжинной  силе.  Над  ним  посмеиваются   за
косноязычие и тугодумие.
   Лан же - заводила всех развлечений, всеобщий любимец и весельчак.
   Но в  этот  раз ему не повезло.  Зурр крепко ухватил Лана сзади и
опрокинул на землю, придавив коленом.
   - Лан на земле, вах-ха! Зурр будет лучший охотник!..
   Потом, усталые и разморенные теплом,  долго лежали  мальчишки  на
пахучем ворохе листьев и веток, и писклявые голоса малышей то уплывали
в дремотную даль,  то назойливо звучали где-то совсем рядом, над самым
ухом.
   От отчаянного визга Лан и Зор вскочили одновременно.
   То, что увидели они, было страшно. Несколько крупных серых волков
и среди них особенно громадный с седой мордой,  отбив кучку  мальчишек
от остальных малышей,  неторопливо гнали их вверх по ручью, в то время
как другая часть стаи обходила беглецов со стороны холма.
   Ребятишки рассыпались  по склону и ничего не видели,  кроме своих
преследователей,  страшных зверей,  от которых,  казалось,  невозможно
убежать.
   Остальные малыши в сопровождении Муны и Ляды с истошными  воплями
мчались к жилищу.
   Мельком глянув на  сверстников,  замерших  в  растерянности,  Лан
издал боевой клич ломким от волнения голосом.
   И вот  уже  вся  ватага,  схватив  что   было   под   руками,   с
воинственными криками бежит на выручку мальчишкам. На бегу они швыряют
камни вдогонку волкам, но слишком далеко, и камни не долетают.
   Из-за пригорка   навстречу   детенышам  выскочила  вторая  группа
волков,  и обезумевшие от страха  малыши  резко  повернули  вправо,  к
ручью,   по   крутому   склону.  Мгновение,  и  один  из  мальчуганов,
оступившись, кувырком покатился по откосу, и в следующий миг ближний к
нему волк бросился на упавшего.
   К этому времени  расстояние  между  волками  и  преследующими  их
подростками  сократилось  настолько,  что несколько камней упало среди
зверей.
   Камни и отчаянные крики заставили волков неспешно отступить.
   Лан видел,  как один крупный волк - это был Меченый,  со  светлым
шрамом   на  плече  -  легко  уносил  за  пригорок  тельце  маленького
соплеменника.
   "Тот самый, что унес моего брата", - мелькнуло в голове Лана.
   До сих пор еще ни разу не нападали волки  на  людей  так  дерзко.
Зима  с  ее  голодом и холодом для людей и для зверей стояла на пороге
Солнечной долины.


Изгнание из стаи

   Серые лесные волки собирались в стаю.
   Пролетело теплое обильное лето, подрос молодняк.
   Студеные ветры с севера торопят обитателей долины в путь. Высоко,
к  самым  снегам  на вершинах,  ушли козы и бараны По первому снежку в
ущелья двинутся кабаны,  косули,  олени. Лишь могучие лоси останутся в
лесу и быстроногие зайцы.
   Даже многочисленной волчьей стае не всегда по силам справиться  с
лосем,  а  заяц - не добыча для голодных волков,  да и попробуй поймай
его по глубокому снегу.
   Бывает, голод  заставляет  стаю  подниматься  в  предгорья и даже
выше,  в горы, но трудно волку, прирожденному степняку, настигнуть там
добычу:  козлы, косули, бараны легко взбираются по скалам, недоступным
ему.  Приходится хитрить,  устраивать засады.  Не  обойтись  тут  и  в
одиночку или малочисленной группой.  Вот почему каждую зиму собираются
они в большую стаю.
   Старый седой вожак с волчицей и сеголетками - основа стаи.  К ним
присоединился выводок волка-трехлетки и несколько одиноких холостяков.
Среди  них  громадный,  чуть-чуть  уступающий  вожаку волк с меткой на
плече.
   Это был пятилетний зверь, в длину почти двухметровый.
   Уже не раз Меченый вступал в бой с вожаком за главенство в  стае.
В  начале  прошлой  зимы,  когда стая гнала антилоп к зарослям,  где в
засаде притаились волчицы с молодняком,  Меченый  осмелился  опередить
вожака.
   Некоторое время они покусывали  друг  друга  на  бегу,  а  потом,
озверев, схватились насмерть.
   Охота сорвалась.
   Клочья шерсти  летели  во  все стороны.  У вожака из уха хлестала
кровь,  Меченый  поджимал   жестоко   укушенную   лапу,   но   схватка
продолжалась,  пока  волчица,  старая  подруга вожака,  не подоспела к
месту боя.
   Меченый отступил, но тогда с ним ушла часть стаи.
   В тот год ему не везло.  Сначала стая трижды потерпела неудачу  в
охоте  на  сайгаков.  Потом,  уже сильно изголодавшиеся,  по глубокому
снегу волки погнали лося-великана.
   Не рассчитали сил.
   Защищаясь, лось копытами убил трех молодых  волков  и  двухлетнюю
самочку, которая проявляла привязанность к Меченому.
   Голодная стая тут же сожрала всех четверых неудачников.
   Опять потянулись голодные и холодные дни и ночи.
   Однажды в лесу они набрели на пиршество другой стаи, стаи вожака.
   Вожак решился  на  невероятное  -  напал  на  спящего  в  берлоге
медведя.  Волкам удалось порвать горло сонному великану раньше, чем он
проснулся.
   Меченый наблюдал,  как  волки  его  стаи,  поджав  хвосты,  робко
приближались к насытившимся уже победителям. Их не прогнали, и Меченый
остался один.
   Он гонялся  за зайцами,  жрал дохлую рыбу,  выброшенную рекой,  а
когда голод не оставил ему иного выхода, он загрыз и съел лисицу.
   О! Теперь  это  был  не  тот зверь,  который претендовал на место
вожака в стае.  Шерсть свалялась,  ребра выпирали наружу, брюхо словно
прилипло к позвоночнику.
   Вот тогда-то и встретился ему одноглазый шакал.
   Меченый сначала  пошел  за шакалом,  собираясь сожрать и его,  но
очень уж противный запах исходил  от  старого  могильщика,  пожирателя
трупов.
   Шакал вывел  его  к  норам  сусликов,  они  оказались  не   очень
глубокими,   и  волку  удалось  откопать  несколько  спящих  грызунов.
Одноглазый удовольствовался жалкими объедками.
   Не беда!  Сегодня - жалкие объедки,  завтра - обильные остатки от
барана.  Возле волка-одиночки,  как и возле тигра, можно прокормиться.
Этот сильный зверь справится с крупной добычей.
   Так и  стали  они  охотиться  вместе.  Старый  шакал  одному  ему
известными  тропами  повел  Меченого  в  горы,  к теплому перевалу,  к
незамерзающему горному озеру. В зимнюю пору тут, бывало, собиралось на
водопой немало копытных.
   Места эти и вправду  оказались  благодатными:  волк  и  шакал  не
голодали.
   И теперь,  к новой зиме,  Меченый выглядел  таким  же  гладким  и
сильным, каким он был год назад.
   В начале зимы он снова примкнул к стае вожака: инстинкт неодолимо
толкал его к сородичам. Вожак не прогнал одинокого волка, но относился
к нему настороженно.
   Эта осень была для Меченого удачной: он добыл свинью, подкараулил
на водопое горного барана,  унес двух детенышей человека. Сейчас вожак
уже не справился бы с ним, совсем сдал старый волк...
   В тот день  стая  устремилась  по  свежим  следам  стада  свиней.
Меченый  бежал  рядом,  отставая от вожака на полкорпуса.  У оврага он
ненароком толкнул седого волка плечом и присел на задние лапы,  ожидая
взбучки, но старик чуть ощерился, и только.
   Обнаглев от  безнаказанности,  Меченый  смело  обошел  вожака   и
впереди всех устремился вперед.
   Рассвирепев, старый вожак догнал и куснул нарушителя закона стаи.
   И опять между ними в