х,  в  воротах,  замки  висячие   и
патентованные, стальные и никелированные.
   - Простите, но вы не читаете газет.
   - Как то есть не читаю, когда я читаю?
   - А там было написано, что с  сегодняшнего  дня  все  замки  должны  быть
открыты. Ключей больше вообще не потребуется.
   - Отка, я сейчас тебя стукну, - говорит весело Адам и нечаянно смотрит  в
окно.
   Улыбка с его лица немедленно исчезает, потому что у табачной  лавки,  где
продаются также и газеты,  он  видит  сцену,  которая  сильно  его  волнует.
Приземистая женщина да„т там подзатыльник черноволосому  мальчику.  А  потом
ещ„  один  подзатыльник.  Наконец  она  бросает  ему  пачку  газет.  Мальчик
поднимает их и бежит по тротуару. Вот он уже затерялся в толпе.
   Ничего в этом нет особенного. Мать приучает к  порядку  своего  сына.  Но
только ведь это не просто какой-то там мальчик, а его смертный враг - Шара.
   - Куда ты уставился? - спрашивает Отка и тоже подходит к окну.
   - Никуда, - отвечает Адам вдруг обрадованно. Наконец-то  он  хоть  что-то
знает о Шаре. Это - мальчишка, как любой другой, и, значит,  дома  ему  тоже
доста„тся.
   - Адам, я тебя стукну, - заявляет Отка, и по е„ сверкающим глазам  видно,
что она так и собирается сделать.
   36
   Тереза вызывает Отку в коридор и громким  ш„потом  рассказывает  ей,  что
было вчера в кино.  Она  беспокойно  оглядывается,  до  сих  пор  негодуя  и
сердясь. Да ничего хорошего не было! Лучше бы уж  он  не  встретился  на  е„
жизненном пути! И зачем только она влюбилась? Что, собственно, случилось? Да
этот е„ герой в кино слишком громко смеялся, когда никто вообще не  смеялся.
Люди оглядывались на него, и Тереза прекрасно понимает, что они думали.  Как
можно смеяться, когда на экране не  происходит  ничего  смешного?  Ну  разве
можно ей с таким встречаться? Нет, нельзя.  Даже  если  бы  он  был  писаным
красавцем, и разве можно за такого выйти замуж? Нет, и  думать  об  этом  не
стоит.
   - Барышня Тереза...
   Тереза  вопросительно  смотрит  на  Отку.  Серебряные  волосы  е„  слегка
побл„скивают.
   - А вы не могли заткнуть уши?
   - Сначала я делала вид, что этого смеха я не слышу. Но потом чем  дальше,
тем больше я его слышала.
   - А забыть нельзя?
   - Всю ночь я хотела забыть об этом смехе, специально даже  не  спала,  но
ничего не получилось. Так ничего и не получилось. Вс„ время  я  слышала  его
смех.
   - Тогда, наверно, ничего не поделаешь, - уступает Отка.
   - Ничего не поделаешь. До сих пор я думала, что у меня у самой не хватает
образования. Но по сравнению с ним  я  очень  даже  образованная.  Отка,  ты
слушаешь меня?
   - Слушаю.
   - Ну что ж  мне  теперь  делать?  -  говорит  барышня  Тереза  несчастным
голосом.
   Она смотрит на Отку и вдруг видит перед собой маленькую девчушку, которая
ещ„ как следует  и  расти  не  начала.  Видит  детское  личико,  ещ„  совсем
беззаботное. Тереза вдруг опомнилась: и  кому  это  она  вс„  говорит?  Кому
жалуется? Тон е„ меняется:
   - Вот это анекдот, не правда ли? Мальчик сме„тся, а сам не знает над чем.
   - А я тоже очень люблю смеяться, - призна„тся Отка.
   - Ну давай посме„мся вместе, - говорит  Тереза  и  сме„тся  так,  что  их
слышно на четв„ртом этаже. И Отка сме„тся  вместе  с  ней,  сме„тся  звонким
прерывистым смехом, будто сыплются монеты.
   37
   Почтальон   пода„т    Отке    голубоватый    конверт    с    разноцветной
красно-сине-белой  каймой.  Чудесный  конверт!  И  кроме  того,  это  письмо
спешное, доставленное авиапочтой из самой Югославии.
   - Это от наших, - ликует Отка, когда почтальон объясняет ей, сколь редкое
письмо он вручает ей.
   Только вот конверт надписан на имя пана Владимира Сука, так  что  Отке  с
Адамом прид„тся сдержать сво„  любопытство,  пока  пан  Сук  не  верн„тся  с
Моравы. К счастью, ждать недолго, вот-вот они уже должны приехать.  Но  Отке
просто письма мало, ей хочется чего-то ещ„. Она любит письма  вручать.  Отка
спрашивает  почтальона,  а  нет  ли  какого  письма  для   барышни   Терезы.
Оказывается, нет. Но у почтальона имеется какое-то  официальное  уведомление
для пана Венцла. Отка довольна и этим. Но уведомлением  завладевает  Адам  и
сразу же отправляется в мастерскую к  пану  Венцлу.  Адаму  такое  поручение
очень кстати, потому что ему надо срочно поговорить с паном Венцлом.
   Пан Венцл, едва взглянув на уведомление, клад„т его на край своего  стола
под металлическую гирьку. Там таких писем много.  Настольная  лампа  бросает
резкий свет на детали разобранного  будильника,  который  пай  Венцл  сейчас
ремонтирует. Вокруг лежат мелкие инструменты, сейчас пан Венцл возьм„т их  в
руки и начн„т ремонт.
   Адам  снова  спрашивает  пана  Венцла  о   Шаре.   И   тот   подтверждает
предположение Адама. Да, мать у Шары вдова, она работает в табачном  киоске,
где продаются и газеты, в двух шагах от мастерской  пана  Венцла,  старается
держать мальчика в ежовых рукавицах, но удержать  не  может.  Мальчик  очень
упрямый и делает что хочет. Пан Венцл уже натерпелся от него.  Как?  Да  вот
однажды Шара прин„с в  мастерскую  чинить  часы,  которые  наш„л  где-то  на
свалке, но при  этом  вс„  хотел  украсть  у  него  табличку:  "Не  трогайте
маятники". Подумать только, ну зачем ему понадобилась такая  табличка!  Адам
улыбается во весь рот, он очень обрадован этим рассказом. Шаг  за  шагом  он
открывает загадки Шары. Сначала ему казалось, что  этот  мальчишка  даже  не
мальчишка, а какой-то злой дух, связанный с подземельем. Потом он понял, что
вс„ гораздо проще. Шара ест, пь„т и спит, как любой другой мальчишка. И  как
и все, ходит в школу, учит уроки, разносит газеты, моет посуду. И его  мать,
когда ей захочется,  может  побить  его.  Короче  говоря,  это  обыкновенный
мальчишка,  хотя,  может  быть,  он  и  отличается  от   других   упорством,
упрямством, изобретательностью, силой и ловкостью. Это Адам призна„т, в этом
он сам убедился.
   - Пан Венцл, - говорит Адам и смотрит на старого  мастера  с  просьбой  в
глаза.
   - Тебе чего?
   - А вы не могли бы подарить мне эту вывеску?
   - Бери, она мне уже давно не нужна.
   - Но Шаре-то вы е„ не отдали.
   - Потому что он хотел е„ взять сам, а тебе могу и отдать.
   - Спасибо вам.

   - Я даже не спрашиваю, что ты с ней будешь делать, потому  что  делать  с
ней, на мой взгляд, нечего.
   - Ну, это я уж придумаю.
   - Ну хорошо, придумывай, - кивает головой старый часовщик.
   38
   Настоящий базар и непередаваемая суматоха воцаряются в доме  Суковых  как
только те  привозят  Владю.  Квартира  перев„рнута  вверх  ногами,  возгласы
приветствия, шум,  разбросанная  одежда.  Крик  малыша.  Проходит  некоторое
время, прежде чем ребята привыкают к этому внезапному беспорядку.
   - Очень хорошо, что вы дома, - кричит т„тя, - не прид„тся искать  вас  по
радио!
   - Зачем же снова искать? - отвечает с достоинством Отка.
   Волосы у т„ти теперь растр„паны, от прич„ски ничего не осталось, но  лицо
сияет так, будто она выиграла миллион.
   - Пойдите взгляните на Владю, - предлагает т„тя.
   - Да, посмотрите на Владю, - приглашает детей и дядя. И он вес„лый,  хотя
глаза у него усталые.
   Но что дети видят? Малыша со сморщенным личиком,  о  котором  ничего  ещ„
сказать нельзя. Он даже и на реб„нка пока не похож.
   - Ведь он красивый? Правда? - спрашивает т„тка.
   - Видали вы такого красавца? - продолжает дядя.
   - Да, красивый, - отвечает, соблюдая приличие, Отка.
   - Да, - невежливо отвечает Адам.
   - Скоро я ему покажу аэродром, - обещает дядя.
   - А я его сейчас перепеленаю, -  говорит  т„тя  и  развязывает  узелок  с
реб„ночком.
   В пел„нках Владя кажется ещ„ меньше, а может  быть,  он  и  действительно
меньше, чем надлежит быть малышу. Но это только кажется ребятам  из  Выкани.
Новые родители ничего такого не замечают. Т„тя собирается  расстелить  сухую
пел„нку, но в руки бер„т е„ неловко. И совсем уж неловко заворачивает Владю.
   - Т„тя, пусти меня, - говорит Отка и сама бер„тся за пел„нку.
   Несколько ловких движений, и пел„нка там, где ей надо  быть.  Владя  даже
переста„т пищать и робко моргает.
   - Отка, это просто замечательно! - хвалит е„ т„тя. В эту минуту она  даже
не вспоминает, что Отка пеленала Яхимка, наверно, уже тысячу  раз,  если  не
больше. Ведь с весны мама ходила в поле каждый день.
   - Владя понял, что он дома. - Дядя делает новое открытие.
   - Скорей всего, - бормочет Адам.
   - Отка, погляди, правда, Владя похож на меня! -  восклицает  т„тя.  -  Ты
обрати внимание, и нос, и брови, и глаза. Неужели не видишь?
   - Я не умею различать, - говорит Отка.
   - Вот удивительно, - присоединяется Адам, хотя никто так и  не  понимает,
что удивительно.

   - Мы должны сообщить всем друзьям и знакомым, что у нас - сын Владимир, -
говорит дядя, который любит всякие торжества.
   - А что вы здесь без нас делали? - спрашивает т„тя.
   - Мы были на Граде.
   - И заходили к Прокопу.
   - Мы играли, наводили порядок.
   - У нас и минуты спокойной не было.
   - Я так устала, - говорит в заключение Отка.
   39
   А что принесло детям письмо из Югославии?  Какие  они  получили  приказы?
Немедленно возвращаться в Выкань!  Родители  уже  тоже  спешат  на  самол„те
домой, так что скоро они там встретятся и будут жить все вместе, как раньше.
Яхимек наверняка уже скучает, а куры  и  кролики  прямо  голодают.  Родители
скучают о детях и думают, что дети тоже по ним скучают. Хватит  уже  бродить
по свету.
   - А откуда они знают, что мы скучаем? - удивляется Отка.
   - Они думают, что мы Выкань так же любим, как и они.
   - Это правда, - задумывается Отка, - только им,  наверное,  ещ„  скучнее,
потому что они от Выкани дальше.
   - Ну, не думаю.
   - Почему ты не думаешь?
   -  Расстояние  ничего  не  означает.  Что  пять  километров,  что  тысячи
километров. Всюду скучают одинаково.
   - Адам, я очень рада, что ты вс„ знаешь, -  сверкает  глазами  Отка,  она
явно довольна.
   Только Адам знает не вс„. Дядя продолжает читать письмо. В том селении, у
Нового Сада, была буря, но не  какая-нибудь  особая,  югославская,  а  самая
обыкновенная, только  сильная.  Родители  каждый  день  вспоминают  о  своей
деревне и не могут уснуть даже на мягкой постели. И  только  в  самом  конце
письма была одна-единственная строчка о том, что отец снова стал победителем
в пахоте.
   После чтения письма дядя помолчал, и дети тоже притихли. Значит,  Антонин
Краль, тракторист из Выкани, умеет пахать лучше всех на свете.
   И в пахоте никто с ним не может сравниться. А ведь свет велик. Дети  даже
не могут себе представить, какой свет большой. Пахарей на н„м  хватает  -  в
том числе таких пахарей, которые умеют хорошо пахать.
   Лучше всех знает мир дядя Сук, потому что он знает четыре части света.  И
всюду видел, как люди пашут землю, только он никогда не считал пахоту особым
искусством. А теперь начинает об этом раздумывать. Ведь не всякая пахота как
пахота.
   - Скажи,  пожалуйста,  -  обращается  он  к  Адаму,  -  когда  происходят
соревнования в пахоте, что там измеряют? На что обращают внимание?
   Адам сме„тся. Ещ„ бы ему этого не знать! Ведь он же сын чемпиона мира!
   - Каждый получает по одинаковому куску поля.
   - Но это ясно, - кивает дядя.
   - Грядка должна быть одна к одной,  все  одинаковые,  ровные,  одинаковой
глубины, одинаковой ширины, и нигде не должно быть видно жнивья.
   - Это я тоже понимаю.
   - Ты ещ„ о ч„м-то забыл, - добавляет Отка. -  Очень  важно,  каков  конец
поля. Это всегда у отца хорошо получается. Ни одного  уголочка  не  оста„тся
невспаханным.
   - Мне вс„ это кажется совсем не трудным, - сме„тся дядя. - Но,  наверное,
я ошибаюсь.
   - У отца есть свой собственный плуг. Но летать, я думаю, вс„ же труднее.
   - Летать интересно, я очень люблю летать. А  ваш  отец,  наверное,  любит
пахать, - говорит дядя Сук, и по нему видно, что именно так он и думает.
   - А меня вот очень радует Владя, - заявляет т„тя, которая пахотой  совсем
больше не интересуется. - Вот сейчас накормим его и отправимся гулять.  Надо
же ему показать Прагу.
   40
   Адам свободен. А Отка с т„тей составляют процессию,  которая  следует  за
коляской Влади. Вся процессия направляется в центр города.  А  дядя  остался
дома изучать какой-то иностранный язык,  потому  что  всюду  хочет  понимать
людей и объясняться с ними. Адам очень радуется своей свободе. Ему нужно кое
о ч„м подумать. И к тому же у него есть свои планы: он собирался заглянуть в
табачный киоск в надежде застать там одного Шару. Минуту  назад  он  заметил
его мать у входа в магазин самообслуживания.
   Пожалуй, Адаму следует  подготовиться.  Нужно  бы  принять  вызывающий  и
недружелюбный вид. Но, с другой стороны, не к чему показывать, что он  хочет
драться. Адам вообще-то драться и не хочет. Значит, какой  вс„-таки  у  него
должен быть вид? Бесстрашный. Да. И слегка насмешливый. А если Адам застанет
Шару, когда тот будет помогать своей  матери?  Надо  будет  тогда  дать  ему
понять, что прид„тся обслужить и его, Адама, если он того пожелает. А Адам и
на самом деле пожелает, пусть Шара почувствует, что у Адама  сейчас  большая
власть, чем у Шары. Вывеску, которую Адам взял у пана  Венцла,  он  бер„т  с
собой, хотя пока ещ„ и не знает, что он с ней сделает.
   И вот Адам входит в лавку. Это маленькое помещение,  на  прилавке  стопки
газет, сзади полки с пачками сигарет, на стенах плакаты. За прилавком  Шара.
Но Адам сразу же замечает, что  и  в  табачной  лавке  Шара  чувствует  себя
хозяином. Лицо у него замкнутое и  чужое,  в  глазах  ни  малейшего  испуга,
выражение скорее внимательное, чем бдительное. Драться он не стремится,  это
видно сразу.
   Адам выбирает открытку и  платит  за  не„.  Шара  бер„т  крону,  спокойно
возвращает сдачу, не теряя своего достоинства. Правда,  голос  его  немножко
приглуш„н и  дышит  он  чуть  прерывисто,  как  и  Адам.  Но  Шара  явно  не
растерялся.  Это  Адам  должен  признать.  Чувство  превосходства  у   Адама
исчезает. Положение снова ноль-ноль. Враждебность у Адама  постепенно  тает,
затаившись где-то глубоко внутри.
   Адам вспоминает о табличке, которую он взял у пана Венцла. Он вытаскивает
е„  и  ещ„  раз  читает:  "Не   трогайте   маятники".   Табличка   красивая,
металлическая, белая эмаль с ч„рной надписью. Он клад„т  е„  на  прилавок  и
говорит:
   - Смотри, что я тебе прин„с!
   Шара смотрит на табличку, густо краснеет, и в глазах  у  него  появляется
какое-то робкое выражение, Адам теперь замечает, как у него отстают уши.
   - Я не могу е„ взять, - наконец отвечает Шара. ~ Ты не наш.
   - Подумаешь, не ваш, я ведь прин„с вывеску не кому-нибудь, а тебе.
   - А почему ты мне е„ прин„с? - насторожился Шара.
   - Потому что мы с тобой так здорово подрались!
   - Что ж, можно и ещ„ подраться! - Шара снова успокоился. Краска  от  лица
отливает, и оно снова становится естественно бледным.
   - А я еду завтра домой, - говорит Адам. - Как приеду, тогда и подер„мся.
   - Ладно.
   - А вывеска?
   - Оставь е„ здесь.
   - Ну, до свидания.
   - До свидания!

   Адам выходит на улицу и только теперь немного успокаивается. Как странно,
он больше сме„тся, чем ругается. Впрочем, так  и  должно  быть.  Этот  Шара,
наверное, такой же, как Ежка Альтман. Наверное, и он всегда дер„тся  честно.
А против такой драки ничего Адам не имеет. У настоящего мальчишки  не  могут
быть только друзья. Наверняка будут и противники. Но только они должны  быть
такими, чтоб стоило с ними соперничать. И теперь ясно, что Шара  может  быть
хорошим противником.
   41
   Т„тя не хочет, чтобы первый вечер с Владей  прош„л  буднично,  как  самый
обыкновенный вечер. Как можно отметить такое торжество?  Она  решает  купить
торт, сделать красивые бутерброды. Будет чай, фруктовый сок,  а  может,  кто
захочет и вина. Семья Суковых стала больше! А это надо  отметить.  Пусть  об
этом событии не забудут и дети из Выкани. Но, наверное, и этого мало... Отка
считает, что на таком торжественном событии должны присутствовать и  друзья.
Т„тя удивл„нно смотрит на не„. О каких таких друзьях она говорит? Ведь они в
сво„м доме почти никого не знают. Друзья с работы? Те живут далеко.  Их  они
уже не успеют пригласить.
   Тогда Отка называет пана Венцла и барышню Терезу. Почему бы им не прийти?
Это ведь не только друзья Отки я Адама, они также и  т„тины  друзья.  Только
т„тя об этом ничего не знает, у не„ ещ„  не  было  времени  поближе  с  ними
познакомиться.
   - Пана Венцла? Хватит с меня его часов, - хмурится т„тя, -  а  о  барышне
Терезе у меня сво„ мнение.
   - Ну почему бы нам их не позвать? - говорит вдруг дядя. - Пусть  о  нашем
событии знает как можно больше людей. Пусть все знают, что сегодня нас стало
на одного больше.
   - Хорошо, - соглашается наконец т„тя.
   И вот приходит пан Венцл, чисто выбритый, в т„мном костюме и от этого ещ„
более старый. Он сначала извиняется за свои часы, что они так громко бьют, и
обещает снять их со стены, которая у них общая... Места на других  стенах  у
него ещ„ хватит. А если потребуется, он на время остановит все часы... если,
например, маленький Владя не сможет из-за них спать.
   - Нет, что вы, что вы, - говорит т„тя  так  любезно,  что  Отка  даже  не
узна„т е„. - Пусть малыш привыкает к шуму с малолетства. Мы ведь в Праге,  а
не где-нибудь в деревне.

   - Мы его любим больше  всех  детей  на  свете,  -  заявляет  дядя.  -  Но
воспитывать его мы будем хладнокровно.
   Приходит и Тереза, и е„ серебряная голова сияет в  квартире  Суковых  как
ясная луна. Каждому с милой улыбкой она говорит что-нибудь вес„лое.  А  т„тю
она навсегда заво„вывает тем, как забавляет Владю:  она  чирикает,  мяукает,
пищит и делает вс„ это так очаровательно, что малыш вдруг начинает проявлять
внимание. Т„те даже кажется, что Владя улыбнулся, хотя это наверняка простой
материнский самообман. Тереза успевает подморгнуть и Отке, а когда никто  не
видит, шепнуть, чтобы она о ней не беспокоилась. Завтра вечером Тереза снова
ид„т в кино. Е„ пригласил один молодой авиамеханик.
   - Ты знаешь, кто такой авиамеханик?
   - Нет, не знаю, - отвечает Отка.
   - Это как пилот, хотя и не пилот.
   - Ага, значит, он главный в самол„те, когда самол„т не летает.
   - Да, - вздыхает Тереза и бер„тся за  бутерброд.  Отка  тоже  бер„т  себе
бутерброд и с радостью наблюдает, как пан Венцл разговаривает  с  е„  дядей,
капитаном Суком. Оба держат в руках рюмки и смотрят  друг  на  друга,  будто
знают друг друга сто лет и будут знакомы по меньшей мере  до  самой  смерти.
Отка вдруг вспоминает, что, возвращаясь с прогулки, она встретила  Шару.  До
сих пор Отка вс„ удивляется этой встрече. Неужели она ещ„ ничего не  сказала
Адаму? Да, пожалуй, не рассказала. Теперь она бросается к нему.
   -  Адам,  -  тянет  его  Отка  за  рукав.  Адам  поворачивает  голову   и
вопросительно смотрит на не„, у него полон рот.
   - Я встретила Шару.
   - Ну и что?
   - Да ничего. Только я его носом к носу встретила.
   - Ну и что?
   - Да ничего. Только он больше не такой сердитый. Я  думала,  что,  увидев
меня, он будет хмуриться. А он смотрел на меня как ни в ч„м не бывало.
   - А ты что? Недовольна?
   - Да, я ведь вс„-таки укусила его за ногу.
   - Ладно, эту драку предоставь мне.
   - Адам! - Голос Отки звучит угрожающе. - Ты что? Помирился с Шарой?
   - Откуда ты вдруг взяла? И дальше мы будем драться.
   - А что вс„-таки случилось?
   - Я теперь знаю, что можно ждать от Шары.
   - А что ты можешь от него ждать?
   - То же самое, что от Ежки. Драку как драку. Ясную и честную.
   Т„тка зов„т гостей к столу и спрашивает, чем их угостить? Спрашивает пана
Венцла, Адама, Терезу, только об Отке забывает. Отка  сначала  обижается,  а
потом говорит сама:
   - А почему ты меня не спрашиваешь, что я буду есть?
   42
   Дети не знают, что им делать в последнюю пражскую ночь. На улице светло и
шумно, на небе мириады зв„