ыми
железом дверями. Что там за ними? Может быть, там живут гномы или  подземные
феи?
   На этот вопрос нет ответа. И Отка с Адамом  идут  наверх  к  лифту.  Адам
читает табличку, где написано, что в лифт дети одни  входить  не  должны.  А
Отка, та сразу же заговаривает с рослой  девушкой  с  серебряными  волосами.
Девушка как раз открывает лифт и приглашает ребят войти. Отка входит, а Адам
отказывается. Нет, он поднимется наверх раньше, чем лифт.
   - Как тебя зовут? - спрашивает девушка с серебряными волосами.
   - Отка, - отвечает девочка. - Мы здесь жив„м у Суковых.

   - Ты уже ходишь в школу?
   - Нет. Но мне, наверное, теперь уже  прид„тся.  Нельзя  же  не  ходить  в
школу.
   - Ничего, всем приходится куда-нибудь ходить. Я вот  хожу  на  работу,  -
улыбается девушка с серебряными волосами, и Отка чувствует  себя  с  ней  на
дружеской ноге.
   Отке даже кажется, что они подруги. Конечно,  та  немножко  постарше,  но
Отке это не мешает. Она всегда  больше  любила  взрослых,  чем  малышей,  за
исключением, пожалуй, братишки.
   Лифт  наверху  останавливается.  Отка  ид„т  по  коридору,  а  девушка  с
серебряными волосами возвращается назад, на этаж ниже. Адам уже около  лифта
и дочитывает такую же табличку, какую он начал читать  ещ„  внизу.  По  нему
даже не заметно, что он спешил.
   Затем ребята вместе по лесенке забираются на чердак. Чердак  как  чердак,
ничего особенного. Их больше не удивляет огромное, покрытое пылью  помещение
под черепичной крышей. Нет, но кое-что вс„-таки привлекает  их  внимание.  В
полуоткрытом окне сидит огромный кот.
   - Такого кота я в жизни не видела, - говорит Отка.
   - Я тоже.
   - Сколько же ему лет?
   - Семь, не меньше.
   Отка ещ„ раз смотрит на семилетнего кота, зов„т  его  "кис-кис"  и  потом
убегает  за  Адамом,  который  уже  спускается  вниз.  Кот  смотрит  на  них
стеклянными глазами, не шевелясь.
   8
   Наконец Отка принимается за свои хозяйские  обязанности  -  не  Адаму  же
стоять у плиты! Она посылает Адама в подвал за картошкой, а сама  собирается
идти за молоком. Адама за молоком не  пошл„шь,  потому  что  это  на  другой
стороне улицы. Ведь мальчишки и так бегают сломя голову, того гляди, попадут
под машину. А Отка улицу перебежит как мышка - никто и не заметит.
   Адам отправляется в подвал, потому что не хочет ссориться с Откой. А Отка
стоит на тротуаре и внимательно смотрит на  проезжающие  машины  и  трамваи,
выбирая момент, чтоб перейти улицу.  Но  машины  мчатся  и  мчатся,  трамваи
звенят, и Отка никак не может двинуться с места. Рядом с ней останавливается
мальчик, чуть повыше Отки. Он минутку смотрит  на  девочку,  а  потом  вдруг
решительно заявляет:
   - Сейчас как дам тебе!
   Отка  поворачивается,  смотрит  на  нахального  мальчишку  и  громко  ему
отвечает:
   - Да я тебя одним мизинцем повалю!
   Мальчик пялит на не„ глаза, ничего не понимая.
   - Ты что, не знаешь, что такое мизинец? - насмешливо спрашивает его Отка,
будто сочувствуя ему. - Это такой пальчик, - и показывает ему  мизинчик,  да
такой маленький, что его едва видно.
   Мальчик с удивлением смотрит на свой мизинец  на  одной  руке,  потом  на
другой, потом поворачивается и проходит мимо Отки, будто вовсе е„ не видя.
   Но вот Отка опять слышит чей-то голос. На этот раз с приличной высоты:
   - Ты что, хочешь перейти улицу? Отка смотрит вверх и замирает. Перед  ней
огромнейший негр. С усами и удивительно белыми зубами.
   - Да, хочу, - кивает Отка и робко пода„т ему руку. Негр ид„т  так  ловко,
что ни одна машина их не задевает.
   И ни от одной не приходится им убегать. Так они  и  переходят  на  другую
сторону. Отка даже опомниться не успевает.
   - Передавай привет папе с мамой, - говорит негр  уже  на  другой  стороне
улицы.
   Отка забывает его поблагодарить, и она тут же начинает себя укорять,  как
только об этом вспоминает. Но вот она уже стоит  в  очереди  за  молоком,  и
думать ей об этом больше некогда, потому что подходит е„ очередь.
   9
   Дойти до чуланчика, где лежит  картофель,  для  Адама  сущий  пустяк.  Он
представляет себе: вот он  спускается  вниз,  проходит  несколько  шагов  по
т„мному коридору, открывает дверь, находит  чулан  Суковых  и  перекладывает
несколько картофелин из ящика в сумку. Сколько же их взять?  Семь  штук  или
десять? Пожалуй, лучше десять. Сам он съест шесть да Отка штуки  четыре.  На
самом деле получается вс„ иначе.
   В коридоре какой-то незнакомый мальчишка чистит свой велосипед. Возможно,
даже и не чистит, а просто  им  любуется,  ведь  велосипед  и  так  блестит:
красный лак, металл и кожа. Мальчишка чуть побольше  Адама.  У  него  ч„рные
кудрявые  волосы,  но  лицо  почему-то  бледное-бледное,  как  стена.  Адаму
становится не по себе, когда он видит его.  Поэтому  он  ид„т,  стараясь  не
смотреть на мальчика, и  вс„-таки,  проходя  мимо,  спотыкается  о  переднее
колесо.
   - Где твои глаза? - спокойно говорит ч„рный мальчишка.
   - Ты что-то сказал? - не сразу понимает Адам.
   - Это - мой велосипед.
   - А я разве его отнимаю?
   - Проваливай, - говорит странный мальчик. Адама всего тряс„т  от  злости.
Кровь бросается ему в лицо, волосы встают дыбом, а мысли так и путаются. Вот
он сейчас положит сумку и даст волю рукам  и  ногам,  тогда  этому  грубияну
несдобровать. Это же не человек, а какая-то деревяшка, кукла с  мочалкой  на
голове.

   Глаза Адама обладают  удивительным  свойством:  они  то  увеличивают,  то
уменьшают предметы. И окрашивают их в самые разные цвета. Адам видит  своими
глазами мир то прекрасным, то совершенно  отвратительным.  Иногда  этот  мир
твердо стоит на  ногах,  а  иногда  спотыкается  на  обе  ноги.  И  выглядит
совершенно кривым. То же происходит и с людьми. Этот вот  т„мный  мальчик  в
глазах Адама сейчас перекручен как червяк, да и весь коридор, скорее,  похож
на зигзаг.
   Ясное дело: сейчас Адам с ним драться не будет,  потому  что  в  пражском
доме драться нельзя, но злость на этого мальчишку вс„-таки оста„тся. Ничего,
он спрячет е„ подальше, чтобы всегда была под рукой, как только понадобится.
   10
   Адам задумчиво перебирает картошку. И похоже, не  видит  е„.  Достоинство
деревенского мальчика оскорблено, к тому же  надо  думать  о  возвращении  в
квартиру. Ведь снова прид„тся  проходить  мимо  этого  чернявого  мальчишки.
Неизвестно, может, тот ему ещ„ влепит. Может, вс„-таки прид„тся и подраться.
Ведь этот чернявый наверняка будет задираться. Да, вс„-таки может получиться
драка. А Адаму драться не хочется, ведь он не у себя  дома,  а  как-никак  у
т„тки.
   Но вс„ происходит совсем не так. Адам входит с сумкой картошки в  коридор
и осматривается. Смотрит направо - ничего не видно, только  т„мный  коридор,
смотрит налево - обитая железом дверь.  Дверь  чуть  приотворена,  виднеется
электрический свет.
   Адам клад„т сумку на пол и сразу же обо  вс„м  забывает.  Даже  о  драке,
которая может произойти наверху. Ж„лтый свет притягивает его как магнит. Что
там такое? Что скрывается за тяж„лой дверью?  Тогда  он  толкает  дверь.  Он
должен войти внутрь. Вся его мальчишеская фантазия тянет его туда. Да и  что
может случиться? Каждая дверь куда-нибудь вед„т.
   Действительно, внутри  ничего  страшного.  Просторное,  грубо  окрашенное
помещение, такое большое, что хоть устраивай балы, если бы только пол был не
таким шероховатым. Под потолком электрическая лампочка с  простым  абажуром,
какая-то старая мебель, корыта, большой кусок телефонного кабеля,  несколько
умывальников, пять в„дер, чей-то сундук и три ящика.  Что-то  вроде  склада.
Любопытство Адама таится где-то в самом дальнем уголке его  существа.  Скажи
кто-нибудь Адаму, что он любопытен, никогда бы не  поверил.  Но  вдруг  Адам
вспоминает о задании принести картофель, вспоминает  о  неприятной  встрече,
которая жд„т его, и намеревается уйти. Но  не  тут-то  было.  Тяж„лые  двери
прямо перед его носом с грохотом закрываются, и огромная щеколда опускается.
   Адам оказывается в западне.
   11
   Но Адама не так легко испугать! Он  стоит  на  месте  и  делает  глубокий
вздох. Воздух сюда проникает через вентилятор в потолке.
   Что же ему вс„-таки делать? Прежде всего Адам испытает сам себя.  Спокоен
ли он? Да, спокоен. Есть ли у  него  терпение?  Конечно,  есть.  И  мужества
хватит наверняка. Хватит ли у него изобретательности? Вне всякого  сомнения.
А раз у него есть изобретательность, то рано или поздно он отсюда выберется.
Адам бер„тся  за  ручку,  толкает  дверь,  простукивает  стены,  осматривает
бетонный пол, лезет по лесенке к вентилятору, но  пока  вс„  безрезультатно.
Спасения нет. Единственный выход - превратиться  в  муху  и  вылететь  через
щ„лочку вентилятора. Только вот в муху Адам превратиться не может, и поэтому
ему оста„тся одно - исследовать повнимательнее этот подвал.
   Кое-какая еда здесь,  наверное,  найд„тся.  Адам  замечает  бочку  кислой
капусты и три банки  маринованных  огурцов.  Как  долго  он  на  этом  может
продержаться? Неделю или две? Адам  решает,  что  еду  он  будет  экономить.
Только ему прид„тся взять себя в руки, потому что кислую капусту он любит  с
малолетства. В деревне он почти каждый день забирался  в  погреб  и  ел  там
капусту. И отдохнуть здесь есть где. Лучше всего можно устроиться  в  старом
кожаном кресле, которое так и зов„т, чтобы  на  н„м  посидели.  На  ночь  он
постелит себе в корыте. Положит туда несколько матрацев,  -  вот  постель  и
готова.
   Адаму приходит в голову, что теперь у него впереди  уйма  времени  и  нет
никакого смысла сердиться, огорчаться или волноваться. Ни  крики,  ни  слезы
тоже не помогут. Любопытство прид„тся отбросить. Главное сейчас  -  проявить
терпение и сохранить спокойствие. Только почему-то все эти  мысли  Адама  не
успокаивают. Он снова осматривает подвал, заглядывает во все углы, а сам вс„
следит краешком глаза: не подош„л ли кто к  двери?  Так  проходит  несколько
минут, и Адам чувствует себя здесь чужим ещ„ больше,  чем  раньше.  Его  уже
теперь ничто не интересует. Ни старое кресло, ни весы, которые здесь стоят в
бездействии, ни старый заслуженный шкаф.  Адам  уже  начинает  сердиться  на
себя. И зачем он сюда заш„л? Такое могло случиться только с  ним.  Вечно  он
лезет куда не надо. Но ещ„ больше он сердится на того, кто его здесь  запер.
И кто это мог быть? Единственно, чернявый мальчишка, который наверху  чистил
свой велосипед. Почти наверняка это он! Кому  ещ„  нужно  запереть  Адама  и
заставить сидеть за этой железной дверью? Никому. А что сейчас делает  Отка?
Заметит ли она, что у не„ нет картошки? И что Адам куда-то  пропал?  Да  так
надолго. Почему Отка не ид„т и не освобождает Адама? Ведь сам  он  не  может
этого сделать! Ей давно пора уже прийти, ведь она же  его  сестра,  пора  бы
хватиться. Если б пропала Отка, Адам давно пош„л бы е„ разыскивать! Впрочем,
этого не пришлось бы делать. Разве Отка пошла бы одна? Нет, побоялась бы.  А
вот Адаму, ему ничего не страшно.  Он  даже  способен  какое-то  время  жить
здесь, в подземелье. Честное слово, способен? Точно! И тут  Адам  улыбается,
настроение его улучшается, и он вдруг осозна„т, что прошло не так  уж  много
времени. Отка, конечно, опомнится и начн„т его искать.
   12
   Отке нужна картошка, а картошки нет. Тут она замечает, что нет  и  Адама.
Куда же он девался? Почему не прин„с ей картофель? Отка, волнуясь, спешит  в
подвал. В подвале она действительно находит сумку  с  картофелем,  но  Адама
почему-то нигде нет. Коридоры подвала пусты, Адам как под землю  провалился.
Отка чувствует  себя  в  подвале  маленькой  и  беспомощной.  Ей  становится
страшно: вдруг она потеряется  и  тоже  провалится  куда-нибудь?  Кто  потом
станет искать их обоих?
   Отка выбегает на улицу и бежит  туда,  единственно  откуда  может  прийти
помощь. К пану Венцлу, часовщику. Уж он-то знает,  как  себя  вести  в  этом
подвале. Пан Венцл приходу Отки обрадовался.  Он  быстро  сметает  с  рукава
металлические крошки и ид„т вместе с Откой. Вернее, не ид„т, а бежит, потому
что Отка тоже бежит.
   - Единственно, где он может быть, так это в бомбоубежище, -  говорит  пан
Венцл, когда они отходят от кладовки Суковых и не  видят  Адама  в  соседних
помещениях. Пан Венцл бер„тся за железный запор, и двери открываются.  Прямо
перед ними стоит живой Адам.
   - Что случилось? - вдруг разревелась Отка.
   - Ничего, - отвечает Адам. - Кто-то здесь меня запер.
   - Ты ощупай себя. С тобой вс„ в порядке?
   - Мне никто ничего не сделал.
   - Вот пожалуюсь на тебя т„те Яне и дома тоже. - Отка плачет не унимаясь.
   - Ну хватит, Отка. Ничего не случилось, - говорит ей часовщик.
   Отка постепенно смолкает, но успокоиться никак не может.
   Конечно, Адам сам виноват. Зачем он пош„л в убежище? Кто ему велел?  Ведь
он сам туда пош„л, собственными ногами. Но наконец Отка вынимает из  кармана
носовой платок, да„т его Адаму и говорит примирительно:
   - Вот тебе платок, вытри мне слезы.
   Адам вытирает ей сначала левую щ„чку, потом правую и внимательно при этом
Отку оглядывает. Ему жалко зар„ванную Отку, но он говорит ей совсем другое:
   - А правый глаз плакал у тебя больше, чем левый.

   13
   Вместе с часовщиком Венцлом Адам доходит до дверей дома. Убедившись,  что
Отки нет поблизости, мальчик шепчет:
   - Пан Венцл...
   - Что тебе?
   - Вы знаете, у этого мальчишки лицо белое, как стена, а волосы совершенно
ч„рные, и он чистит в нашем доме велосипед. Кто это такой?
   - Это Шара.
   - Бывает такое имя? Шара?
   - Он, что ли, запер тебя в бомбоубежище?
   - Не знаю, кто меня запер, но никак не удивлюсь, если это он.
   - Ладно, давай забудем об этом.
   - Ладно, - отвечает Адам и бежит за Откой.
   14
   Картофель варится, над крышкой сгущается пар, и дети сейчас  смеются  над
тем, как Адам торчал в бомбоубежище,  а  Отка  искала  его.  Теперь  это  им
кажется простой игрой в прятки. И все события  кажутся  теперь  прекрасными,
интересными, красочными и захватывающими.  Полумрак  таинственности  уже  не
страшит, а, скорее, даже  привлекает.  Ещ„  никак  нельзя  распознать  руку,
которая  опустила  щеколду;   ещ„   труднее,   конечно,   установить,   кому
принадлежала эта рука. Но Адам уже может дать волю своему  остроумию,  может
награждать таинственного незнакомца  множеством  ругательных  и  насмешливых
слов, называть его и "пройдохой", и  "мошенником",  и  "плутом",  и  "адским
отродьем". Отка в восторге  от  всех  этих  слов,  она  очень  любит  всякие
прозвища и негодует на себя, что не может вспомнить ни одного из них.
   Когда звонит в дверь почтальон, она открывает ему сама. Адама к двери она
не подпускает. Что, если опять  потеряется?!  Почтальон  оглядывает  Отку  и
немного медлит. Эта девчушка кажется ему  очень  маленькой,  и  наверняка  в
голове у не„ полно всякой детской чепухи. Почтальон легко узна„т,  что  Отка
гостит у Суковых и что она приехала из деревни. А знает  ли  пан  почтальон,
где находится деревня Выкань? Нет, почтальон этого  не  знает,  разве  можно
знать все деревни страны? Правда,  он  сам  тоже  родом  из  деревни  и  так
случается, что они с этой маленькой девчушкой быстро находят общий язык.
   - Какая у меня теперь жизнь? - жалуется ей  почтальон.  -  На  деревья  я
смотрю только в бинокль, а зайцев представляю себе красными.
   - Что вы! - сме„тся Отка. - У нас зайцы, скорее, голубые.
   - Ну вот видишь, - ворчит почтальон, - а самое главное - каждый день  мне
приходится подниматься на верхние этажи,  потому  что  люди,  которые  живут
внизу, писем почти не получают. Все адресаты почему-то на верхних этажах.  И
все письма со срочной доставкой. Ты не знаешь барышню Терезу?
   - Может быть, и знаю.
   - Да, наверное, знаешь. У не„ серебряные волосы.
   - Знаю, знаю. Сегодня она меня поднимала в лифте.
   - А сейчас е„ нет дома. Ты можешь передать ей вот это  письмо?  Наверняка
от какого-нибудь кавалера.
   - Ладно. Я е„ покараулю и сразу же передам.
   Отка страшно довольна, что почтальон оказывает ей  доверие,  она  кажется
себе очень важной и  письмо  нес„т  как  святыню.  Адаму,  конечно,  она  не
разрешает на конверт даже и взглянуть, не то  чтоб  прочитать,  что  на  н„м
написано. А Адам ведь грамотный, проучился в школе уже пять лет.
   15
   Впрочем, Адам занят своими делами. Звонит телефон. Адам сначала пугается,
а потом оглядывается по сторонам. Кто должен подойти  к  телефону?  Конечно,
он. Отка разговаривает у дверей с почтальоном, т„тя на работе, дядя где-то в
Египте. Кому же, как не ему, снять трубку, если телефон звонит не переставая
и с  каждой  секундой  вс„  настойчивее?  Телефон  словно  заставляет  Адама
ответить, пока на другом конце провода всерь„з не рассердились.
   Он робко приближается к телефону и прикладывает трубку к  уху.  Трубка  к
уху так и прилипает. И микрофон находится прямо перед губами у Адама. Только
голос в трубке кажется в первую минуту неразборчивым, словно кошка мяукает.
   Адаму до сих пор разговаривать по телефону не приходилось. Но  он  видел,
как это делают другие.
   Адам говорит:
   - Да!.. - А потом снова: - Да, прошу вас... - А потом снова: - Прошу.
   И наконец различает слова:
   - Ты что, дурак? Кого это ты вс„  время  просишь?  -  Мальчишеский  голос
звучит задиристо.
   - Я разговариваю по телефону, - отвечает Адам, вс„  ещ„  растерянно.  Ему
пока невдом„к, что по телефону тоже можно ругаться.
   - Ну ты, скотина деревенская!
   - А чего тебе, собственно, надо? - собирается с духом Адам.
   - Здорово ты мне попался, а? - насмехается мальчишеский голос.
   - Я? - Адам начинает кое-что понимать.
   - Ты, конечно. Здорово я тебя запер, а?
   - Значит, это ты, Шара? Да?
   Никто не отвечает. На другом конце провода молчание.

   - Я тебя вижу. Ты - Шара.
   - Как ты можешь меня видеть, ты, деревенщина?
   - Смотри не попадайся мне!
   - Ты тоже смотри! А то так тебе поддам, что света белого не увидишь.
   - А я сделаю из тебя котлету.
   - Полетишь от меня. Спина - спереди, брюхо - сзади.
   - А ты, задира, охромеешь, окосеешь, окривеешь.
   Адам больше не может сообразить, что будет с Шарой, когда он его изобь„т.
   Но у Шары тоже, видно, не хватает дыхания, потому  что  на  другом  конце
провода молчание. Адам ещ„ некоторое время прислушивается к тишине в  трубке
- не долетит ли какое-нибудь запоздавшее словечко, -  но  тщетно.  Тогда  он
клад„т трубку туда, где она всегда лежит.
   Трубка давно на месте, но Адам  места  себе  вс„  ещ„  не  находит.  Ему,
собственно, бросили перчатку, враг сказал:
   "Иду на вы". Где-то совсем рядом с Адамом жив„т чернявый Шара и объявляет
ему войну. Хорошо, что Адам хотя бы знает своего врага - раз уж  он  у  него
появился. Хуже было бы, если бы он  его  не  знал.  Ему  пришлось  бы  тогда
подозревать каждого мальчишку на улице.
   Адам понимает, что вообще-то без врага не обойд„шься. На  Выкане  им  был
Ежка Альтман, с которым они слышать друг о Друге не могут. А здесь вот Шара.
Адаму он уже на  первый  взгляд  противен,  поэтому  вызов  он  принимает  с
удовольствием. Хуже было бы, если б Шара его вообще не интересовал.  Хорошо,
что при мысли о Шаре он злится: значит, во время драки сил хватит.
   Вражда по телефону не привлекает Адама.  Здесь  нужно  отбиваться  только
словами, а в этом он не очень сил„н. Лучше стать друг против друга и смерить
противника вызывающим взглядом. А потом кинуться на него.
   Возвращается  от  двери  Отка  с  письмом  для  Терезы  взволнованная   и
счастливая  своей  миссией.  И  сразу  же  понимает,  что  с  Адамом  что-то
произошло. Мальчику  явно  не  по  себе.  Пальцы  у  него  шевелятся,  будто
собираются кого-то схватить, а глаза блуждают где-то далеко.
   - Адам! - восклицает Отка.
   - Я уже знаю, кто запер меня в бомбоубежище.
   - Кто?
   - Да этот мальчишка с нашего этажа, Шара.
   - Я его не знаю.
   - Лицо белое, волосы ч„рные.
   - Ну, этого так остав