ийлике, у меня возникла идея. А Кийлике шепнул в ответ:

- У меня тоже идея.

Затем выяснилось, что это была одна и та же идея, а именно: мы решили
помочь колхозному механику преодолеть возникшие трудности.

После этого мы пошли ко мне домой и обсудили все детально.

Я сказал:

- Чему в молодости не выучишься, того в старости не узнаешь. Обучим сначала
телят пользоваться насосом. А Кийлике в ответ:

- Дело в шляпе. У вас как раз две телки. Так как механик Вальдемар Кару
своим насосом больше не интересовался, потому что уже работал над новым
изобретением, мы погрузили платформу на тачку и привезли к телятам для
ознакомления. А на следующий день, возвращаясь из школы и проходя мимо
поля, где росла репа, прихватили с собой несколько репок, чтобы
использовать их в случае необходимости. Кийлике сказал:

- Как всем известно, животные не понимают словесных объяснений, поэтому я
выдумал такой план: ты заманишь телку на платформу, а я сразу же дам ей
репу. Тогда телка подумает, что взбираться на самодействующую поилку
хорошо, и в дальнейшем будет лазить на платформу даже безо всякой репы. И
если дело так пойдет, то вскоре у нее выработается привычка, которую мы
сможем назвать рефлексом Кийлике.

Мне слова Кийлике не понравились.

- Это почему же рефлекс Кийлике? - спросил я. - С таким же и даже большим
успехом это может быть рефлекс Сихвки. Телки-то наши. Но, как написано в
зоологии, все-таки правильнее будет назвать это рефлексом Павлова, потому
что он провел такие опыты раньше нас.

Но Кийлике стал возражать:

- Рефлексы Павлова - у собак или рыб. С телками Павлов никогда не
экспериментировал. В тяжких условиях царского режима у него и не могло быть
такой большой лаборатории, в которой поместились бы телки.

Умный уступает - говорит старинная пословица, поэтому я не стал больше
спорить с Кийлике. К тому же мы пришли к соглашению назвать рефлекс
"рефлексом Сихвки-Кийлике". Однако, когда мы приступили к самой работе и я
хотел заманить телку по кличке Мери на платформу, из этого ничего не вышло,
потому что телка выхватила у меня репу из рук. Взяв другую репу, я бросился
бежать к платформе, но телка, как и следовало ждать от животного, тут же
догнала меня и слопала вторую тоже.

После двух неудачных попыток мое настроение упало. Потому что Кийлике
смеялся, а впридачу ко всему я еще вляпался в нечто такое, чего на выпасе
хватает с избытком. Я сказал:

- Больше я в этом не участвую. Пойдем, отвезем платформу назад в сарай к
Кару.

Но Кийлике и слышать об этом не хотел, он сказал, что всякое начало бывает
трудным и что, может быть, нам больше повезет, если мы сначала накормим
телок.

Тогда мы взяли тачку и отправились снова на поле за репой. И так несколько
дней подряд. И телки, Мери и Мусти, лопали репу что было сил, иногда
занимались этим даже стоя на платформе.

"Мы не знаем наперед, как нам в жизни повезет..." - поют иногда по радио, а
также гости заведующего маслобойней, и это действительно так. Разве могли
мы знать наперед, что репа приучит Мери и Мусти не взбираться на платформу,
а ходить следом за мной и Кийлике!

Теперь я и подошел к тому, почему я третий день подряд опаздываю. И это
вовсе не от того, что я ленюсь или долго сплю. Виноваты телки по кличке
Мери и Мусти, которые, увидев, как я утром иду в школу, перепрыгивают через
проволочную ограду выгона и выказывают настойчивое желание идти со мной.
Как известно из книги Оскара Лутса "Весна", уже у Тоотса были неприятности,
когда он принес в школу щенка. Стоит ли говорить, что было бы, если б я
явился на урок математики в сопровождении телок Мери и Мусти. У скотины и
разум скотский, говорит бухгалтер Мятас, и он совершенно прав. Мне не
удалось объяснить Мери и Мусти, что в школе не лакомятся репой, а изучают
математику, где лишь проценты и дроби, и еще учат английский язык, где все
пишется по-одному, а произносится по-другому.

"Не становись изобретателем!" - сказал колхозный механик Вальдемар Кару,
когда у него не приняли самодействующий аппарат для подковки лошадей. А я
еще добавлю, что не становись и помощником изобретателя. Особенно, когда у
тебя такой приятель, как Кийлике, который для того, чтобы телки его теперь
не узнавали, ходит мимо нашего выпаса, надев длинное пальто брата.

ПОЧЕМУ Я НЕ ПОБЫВАЛ В БАШНЕ КИК И КиК[1]



(Объяснительная записка Агу Сихвки директору школы)

Чтобы честно рассказать все, как было, я должен начать с того камня с
дыркой, который я нашел, когда председатель совета отряда Сильви Куллеркупп
вывесила в школьном коридоре лозунг: "Кто посадил дерево, тот прожил жизнь
не напрасно" и велела всем принести из леса по дереву - клен, ясень или дуб.

Камень был найден на Лисьей горе, откуда мы приносили деревья для посадки,
и сразу привлек к себе внимание благодаря красивой круглой дырке.

Топп сказал:

- Если сквозь эту дырку продеть веревку, этим камнем можно упражняться в
метании молота. Каур сказал:

- Если отправиться жить в Африку, то такой камень можно надеть на шею. А
Кийлике сказал:

- Теперь Сихвка опять может завести бабушкины часы. - При этом он имел в
виду, что камень с дыркой вполне может заменить свинцовую гирю, которую я в
ночь под Новый год расплавил для гадания.

Но тут Кийлике допустил ошибку, потому что, когда учитель истории товарищ
Пюгал увидел мою находку, он пришел в страшное волнение, сказал, что
заговорили ушедшие в забытье тысячелетия, и изумился, как это я не понял,
что имею дело с топором каменного века.

Поскольку отметки по истории еще не были выставлены, Кийлике, Топп и Каур
сразу сообразили, что из топора можно извлечь пользу.

Топп сказал:

- На самом деле я сразу понял, что это настоящий каменный топор каменного
века. Я хотел сказать ребятам, что им можно упражняться в метании топора,
но оговорился.

Кийлике сказал:

- И я тоже сразу распознал орудие каменного века. Только я с первого
взгляда не понял, это каменный топор для тесания или каменный топор для
рубки деревьев.

А Каур:

- Меня все-таки немного сбило с толку, что у него нет топорища.

И все они лезли под руку к учителю товарищу Пюгалу оттеснив меня совсем в
сторону.

Мне это не понравилось, и я сказал:

- Интересно получается! Если вы все такие большие знатоки каменного века,
почему же вы сами не откопали какой-нибудь каменный топор? Этот, во всяком
случае, нашел я.

И на сей раз правда восторжествовала, потому что учитель подтвердил:

- Правда, Сихвка. Ты, ты. Так я и сообщу в исторический музей.

Теперь я и подошел к тому, с чего, собственно говоря, и следовало начать:
за удивительную находку меня премировали бесплатной учебной поездкой в
Таллин и еще тремя рублями на расходы. И Кийлике тоже, потому что он
помогал мне выкапывать то дерево, под которым мы обнаружили каменный топор.

Когда мы ехали в поезде, учитель, товарищ Пюгал, пообещал, во-первых,
сводить нас в исторический музей, где представлена богатая экспозиция
недалекого прошлого. А потом в орудийную башню Кик и Кек, где представлена
богатая экспозиция далекого прошлого. И если останется время, то еще в
чешский луна-парк, где, правда, нет ни экспозиций, ни прошлого, но зато
есть карусель и кривые зеркала. Но когда поезд прибыл в Таллин, учитель
вспомнил, что у него имеется несколько неотложных дел, и сказал:

- Самостоятельно ходить по музеям гораздо интереснее, чем под руководством
учителя. - И велел нам быть в восемь часов вечера на вокзале.

Когда учитель уехал на такси, я сказал Кийлике:

- Делу время, потехе час. Поскольку мы обязаны поездке в Таллин и трем
рублям именно древней истории, пойдем прежде всего в орудийную башню.

Но Кийлике возразил:

- Я думаю, что прежде нам следует сходить в луна-парк. - И пояснил, что,
как писали в газетах, луна-парк скоро уедет, а опасаться, что подобное
может случиться с башней Кик и Кек, не приходится.

И мы пошли в луна-парк, где, как выяснилось, имелись не только карусель и
кривые зеркала, но и тир, кегли, маленькая железная дорога и автомобили,
которые может водить каждый.

Возле карусели, где высоко на цепях висели креслица, Кийлике закинул голову
вверх и спросил:

- А знаешь ли, Сихвка, какие действуют силы, когда карусель кружится? Я не
знал.

- Именно эта самая центробежная-центростремительная сила, о которой говорил
учитель физики, когда крутил над головой ведро с водою.

Теперь и я вспомнил тот урок физики. И воду, которая не выливалась из
ведра. И я понял, что нет ничего страшного в том, что мы не пошли сперва в
исторический музей, потому что и здесь можно потратить деньги на учебные
цели. Я сказал:

- Эту центростремительную-центробежную ты, Кийлике, хорошо тут подметил.

А Кийлике:

- Давай заплатим по двадцать копеек и посмотрим, как эти силы действуют на
человека.

И мы купили на деньги, отпущенные на учебную поездку, два билета, а после
еще два. На нас эти силы подействовали вполне нормально, чего нельзя было
сказать обо всех катавшихся. И когда мы пошли на автодром, здоровье у нас
было в полном порядке.

Если возле карусели встречались и дети, то в очереди на автодром стояли
главным образом взрослые. Мне это показалось странным, и я сказал:

- Хорошенькое дело, для детей организуются аттракционы, а приедешь сюда с
учебными целями - впереди, как и всегда, взрослые.

Но Кийлике был настроен миролюбиво и сказал:

- На это не стоит сердиться. Ведь и они пришли сюда не веселиться. Им
возраст позволяет сдать экзамен на водительские права. У кого нет своей
машины, те учатся вождению здесь.

На автодроме было двенадцать автомобилей, и, когда включили ток, все они
стали двигаться, так что тем, кто катался, оставалось только крутить руль.

Как и прежде, возле карусели, Кийлике опять вспомнил один урок физики.

- Как ты думаешь, что можно увидеть, если одна машина наедет на другую?

- Гайки, винты и куски железа, - сказал я. Но Кийлике возразил:

- Это если бы машины были обычные. А у этих машин предохранительная
резиновая обкладка вокруг. Здесь ты увидишь сохранение энергии. Если одна
машина налетит с разгона на другую, у нее разгон уменьшится. Но этот разгон
не исчезнет, потому что теперь другая машина, которая получила толчок,
будет двигаться быстрее.

Чтобы получше объяснить мне эту штуку с энергией, Кийлике купил билет и
взял меня пассажиром. И когда какая-нибудь машина оказывалась поблизости,
он налетал прямо на нее, чтобы и там поняли, как обстоит дело с энергией. А
затем я заплатил шестьдесят копеек и взял Кийлике пассажиром, потому что
повторение - мать учения, и чего Васятка не выучит, того Василий знать не
будет.

Когда мы ушли с автодрома, у нас оставалось у каждого от трех рублей по
рублю. И я сказал:

- Что было, то было, но оставшиеся деньги мы должны потратить на историю.

И Кийлике кивнул:

- Точно моя мысль. Только прежде еще зайдем в тир.

В тире стреляли из духовых ружей в цель. Но не в круглую бумажную мишень, а
в тоненькие палочки. Кто разбивал одну палочку, получал розу на проволочном
стебле. Кто две - получал зеркальце. А если расщеплял все три палочки, то
на прилавок выкладывали целую пачку жевательной резинки. Кто ни разу не
попадал, не получал ничего. Это заставило меня задуматься.

- Послушай, Кийлике, - сказал я, - Давай лучше уйдем! Каждый выстрел стоит
двадцать копеек, так что через пять выстрелов ты останешься без копейки. И
деньги не будут использованы на учебные цели.

Но Кийлике возразил:

- Как не будут? Ведь прицел основан на той теореме, что через две точки,
которыми у ружья являются прорезь и мушка, можно провести только одну
прямую. - И поскольку я не мог этого припомнить, он сам напомнил мне о том
дне, когда учитель геометрии пришел на урок в класс, держа под мышкой ружье,

И я, конечно, тут же вспомнил теорему. И ружье тоже - двуствольное,
тринадцатого калибра. Фирма "Беккер". И когда Кийлике купил три пули, я
сделал то же самое, потому что еще сорок копеек оставалось на историю, а
геометрия тоже нужный предмет.

Но когда мы стали стрелять, выяснилось, что, хотя с геометрией все в
порядке, нельзя сказать того же самого про пневматическое ружье. Ибо, как
мы ни целились, ни одна палочка не разлетелась. И если бы Кийлике не достал
из кармана рогатку и не выпустил с ее помощью последние пули, мы бы даже
розы на проволочном стебле не получили.

Теперь же мы на двоих получили зеркальце, у которого с оборотной стороны
была картинка, изображавшая дикий Запад. А впридачу мы еще узнали, что если
пуля летит мимо, дело не в геометрии, а просто ружье неисправно.

Пионер везде и всегда говорит правду, вот я и рассказал, почему мы не
побывали в орудийной башне Кик и Кек, где выставлено далекое прошлое, и в
историческом музее, где показывают недалекое прошлое. Если бы Кийлике сразу
же воспользовался своей рогаткой, у нас остались бы деньги и для билетов в
музей.

На правду никто не сердится, гласит пословица, но историк товарищ Пюгал
рассердился, обвинив нас в легкомыслии и бессмысленной трате денег, потому
что он и слышать не хотел, что не было никакого легкомыслия и бессмысленной
траты,

Век живи, век учись - гласит другая пословица. И это верно. Когда мы найдем
еще один каменный топор, то первым делом сходим на премиальные деньги в
исторический музей.

КАК МЫ ДРЕССИРОВАЛИ МОРСКОГО ДРАКОНА



(Объяснительная записка Агу Сихвки директору школы)

Чтобы рассказать честно все, как было, я должен опять-таки начать с того,
что в нашем классе появился новый ученик, Март Обукакк, который здорово
умел подражать жужжанию овода. Однажды на перемене, когда мы бегали во
дворе, потому что спорт полезен для здоровья, и случайно оказались на
берегу Банного пруда, новый ученик Обукакк сказал:

- Надо бы прийти сюда после уроков поплавать. Никто из нас не поверил, что
новичок Обукакк говорит это всерьез. Я сказал:

- Не прыгай в воду в незнакомом месте! В октябре температура воды тут ниже
пяти градусов. Топп сказал:

- На середине пруда глубина шесть метров, а если и не столько, то два метра
наверняка. А Кийлике пообещал:

- Я съем свою шапку, если Обукакк действительно войдет в воду.

Но тут подошли к пруду девчонки, и мы вынуждены были сменить тему и начать
брызгать на них водой, чтобы они отошли подальше, - девчонкам опасно ходить
по берегу пруда. А после звонка, когда уже начался урок математики,
откуда-то сзади передали моему соседу по парте Кийлике свернутую бумажку,
оказавшуюся письмом, в котором сообщалось:

"Плавание в шесть часов. Захвати с собой шапку".

Письмо Обукакка заставило меня задуматься. Я сказал:

- А вдруг этот псих действительно полезет в воду. Тогда тебе и впрямь
придется съесть шапку, Но Кийлике покачал головой и заявил:

- Я в октябре падал в пруд. Я знаю, что это значит. Добровольно туда сейчас
никто не полезет.

После этих слов я уже не спорил, потому что поверил жизненному опыту
Кийлике. Но иногда жизненный опыт подводит, потому что, когда мы в шесть
часов или чуть позже пришли к школьной бане, Обукакк в резиновом костюме
уже барахтался в воде и, конечно, не вопил от холода, благодаря своему
костюму.

Видя столь подлое поведение Обукакка, Кийлике побледнел. И когда Обукакк
вылез на берег, Кийлике процедил сквозь зубы:

- Это не в счет! Так не честно! Так можно и зимой полезть в воду. На тебе
же резиновый костюм. Но Обукакк засмеялся и заявил:

- Раздет я буду или одет - об этом речи не было. Речь шла лишь о том, чтобы
войти в воду.

Тут Кийлике еще больше помрачнел, потому что стало ясно: он попал впросак.
И действительно, об этом не было разговору, наденет ли что-нибудь Обукакк,
когда полезет в воду. Но никто не обратил внимания на огорчение Кийлике,
всех гораздо больше интересовал резиновый костюм новичка. Потому что хотя у
Топпа есть трубка для подводного плавания, а у Каура маска и ласты, такого
резинового костюма, который не пропускает воду, никто раньше не видел.

Как мы вскоре установили, костюм состоял из двух частей. И поскольку
резиновая блуза на спине Обукакка сидела мешковато, Топп заметил:

- Костюм-то, наверняка, не твой? Но Обукакк ответил:

- Ну и что с того. Я всегда могу взять костюм, когда брата нет дома, лишь
бы он ничего не узнал.

После этого мы стали обсуждать, какую пользу может принести костюм,

- Имея такой костюм, можно вволю повеселиться, - сказал Кийлике, Он считал,
что иной раз, когда у пруда много народа, Обукакку следовало бы высунуть
голову из воды и поблеять бараном.

Обукакка подобные шутки не интересовали.

- Тогда ты мог бы замаскироваться под дракона, - посоветовал Кийлике и
рассказал об одном озере в Англии, где живет такое чудовище.

Но Обукакк не желал маскироваться и под дракона.

- Мне не надо прибегать к маскараду, чтобы повеселиться, - сказал Обукакк.
- Мне будет достаточно весело, когда Кийлике начнет есть свою шапку. И он
засмеялся: "Хи-хи-хи!" - и велел Кийлике намазать козырек маслом, чтобы
легче было глотать.

Забота подобна камню на шее - гласит старинная поговорка, и когда мы с
Кийлике возвращались в интернат, он совсем приуныл. Но где самая большая
беда, там и помощь ближе всего. И когда мы шли мимо кооперативного буфета,
у меня возникла прекрасная идея.

- Послушай, Кийлике, - сказал я. - Ну-ка, улыбнись! Тебе вовсе не
обязательно есть именно фуражку. Но Кийлике не улыбнулся.

- Ты думаешь, что лыжную шапочку съесть легче? - хмуро спросил он,

- Тебе и лыжную шапочку есть не придется. Вообще не ешь шапку. Съешь лучше
шляпку. - И я показал ему на витрину, где были выставлены "грибы",
сделанные из очищенного яйца, на которое надета шляпка из разрезанного
пополам помидора.

Кийлике сразу же повеселел, и мы тут же купили два гриба, по двадцать
копеек штука, положили в карман и побежали назад к школе.

- Слышь, Обукакк, - сказал Кийлике. - Радуйся и ликуй, я пришел, чтобы
выполнить свое обещание, Но прежде чем приступить к делу, хотелось бы
узнать, что я должен съесть, фуражку или шляпку.

Обукакк от удовольствия заикал, И засмеялся:

- Хи- хи! А какая разница? В деревне говорят фуражка, шапка, в городе -
шляпа. А вообще-то все одно - головные уборы.

Тогда Кийлике повернулся ко мне:

- Ты слыхал, Сихвка? Обукакк разрешает мне вместо шапки съесть шляпку. Ты -
свидетель.

А Обукакк захохотал еще пуще, так что даже стал красным как свекла:

- Ха-ха! Разрешаю! Но если тебе одному будет скучно грызть шляпку, то твой
приятель Сихвка может войти в долю. - И пообещав в таком случае еще хоть
три раза искупаться в пруду, Обукакк чуть не лопнул от смеха.

Кийлике не стал терять времени, вынул из кармана гриб и впился в него
зубами. Я, разумеется, последовал его примеру.

Глядя, как Кийлике поедает шляпку из помидора, Обукакк потерял всякое
желание смеяться.

- Вы ведь должны были съесть свои шапки! - взвизгнул Обукакк, а мы
спросили, чьи же мы едим. И сообщив, сколько они стоили и где мы их купили,
велели Обукакку снова облачиться в резиновый костюм, как он обещал.

Теперь я и подошел к тому моменту, когда мы подумали, что было бы жаль
пустить Обукакка просто так за здорово живешь барахтаться в пруду. И что
если Обукакк не согласится изображать дракона, мы могли бы поселить в пруду
искусственное чудовище, которое Обукакк смонтировал бы в воде.

На следующий день, когда уроки кончились, Кийлике сказал: "То, что можно
сделать Сегодня, не откладывай на завтра!" - принес из канцелярии ключ от
школьной мастерской, и мы приступили к делу.

- Резиновый шланг отлично заменит туловище дракона, - сказал Кийлике и снял
со стены мотоциклетный воздухопровод.

- Малярная кисть - хвост, - сказал Каур. Топп шарил глазами по сторонам,
высматривая, куда девался бараний череп, который на последнем уроке
зоологии отвалился от подставки и был отослан в мастерскую для починки.

Терпение и труд все перетрут - гласит старинная пословица, и это верно,
потому что дракон получился совсем как настоящий, и это подтверждается тем,
что когда Топп показал