ахожу, что именно сон скорее есть настоящая смерть,  а  то,  что
называется смертью,  быть  может,  и  есть  жизнь?  Во  сне  жизнь  моего  Я
прерывается,  в  смерти  этого  нет;  ибо,  если  бы  при   этом   перестало
существовать мое Я, наступило бы уничтожение. Из могилы нет возвращения,  но
после сна мы возвращаемся к своему Я. Но скажите, жизнь ли  это,  когда  нет
мысли о том, что живешь, хотя бы в течение данного мгновения40?
   51. Дело в том, что в сущности настоящая  смерть  содержится  и  в  самой
жизни.  Мы  бываем  мертвы,  совершенно  мертвы  половину  нашей  жизни  без
преувеличения, без иносказания,  но  в  буквальном,  истинном  смысле  слова
мертвы. Тысячу раз в день, если вы внимательно посмотрите на самих себя,  вы
увидите, что за мгновение перед тем в вас  было  не  больше  жизни,  чем  до
вашего рождения; что в вас не было ни малейшего сознания своих поступков, ни
даже ощущения своего существования. Где же тут была жизнь? Жизнь  дерева,  в
лучшем случае жизнь зоофита41, даже не жизнь одушевленного  существа  и  уж,
конечно, не жизнь существа разумного.
   52. Жизнь то и дело ускользает от нас, затем она возвращается, но было бы
неверным утверждать, что мы живем  непрерывно.  Жизнь  разумная  прерывается
всякий раз, когда теряется сознание. Чем больше таких  минут  забвения,  тем
меньше жизни сознательной, а если нет ничего, кроме таких минут, это и  есть
смерть. Чтобы умереть таким образом, не  нужно  уходить  из  этой  жизни,  а
другой смерти, конечно, нет. Смерть в жизни - только и есть смерть.
   53. Однако условимся. Когда я говорю:  сознание,  я  подразумеваю  не  то
идеологическое сознание,  на  котором  построена  современная  философия,  -
простое  чувство  нашего  существования42.  Я  подразумеваю  иное  сознание,
благодаря которому мы не только чувствуем, что живем, но  и  знаем,  как  мы
живем. Я подразумеваю дарованную нам власть во всякую данную  минуту  влиять
на минуту грядущую, творить самим свою жизнь, вместо того чтобы предоставить
ее собственному течению, как это делает скотина. Окончательная утрата  этого
сознания - вот что убивает безвозвратно, и знаете ли почему? Потому что  это
и есть вечное проклятие. Может ли разумное существо навлечь на себя  большую
муку, чем небытие?
   54. То, что язычники называли мудростью, добродетелью, высшим  благом,  -
все это мы называем небом.
   55. Я очень хорошо знаю, откуда ко мне приходят дурные мысли;  одни  лишь
сумасшедшие думают, что знают, откуда к ним приходят хорошие43.
   56. Христианское милосердие: разум,  лишенный  способности  относиться  к
самому себе.
   57. Хорошо устроенный ум так  же  естественно  тяготеет  к  верованию,  к
подчинению,  как   дурно   устроенный   ум   отвергает   всякое   верование,
сопротивляется всякому подчинению.
   57-а. Философ делает из Бога закон, гармонию, вселенную, не знаю что еще;
затем говорит:  божество  невозможно  постигнуть.  Думаю,  что  так.  Как  я
постигну этого Бога - несвязного,  умноженного  до  бесконечности,  разум  и
материю одновременно? Но это совсем не тот Бог, который  есть  сущий44,  это
Бог, которого создали вы. Из самой простой идеи вы сделали самую сложную; по
правде говоря, удивительно, что вы не знаете как вбить ее себе в голову.
   57-б. Мы знаем лишь небольшую частицу нашего бытия, ту, которая относится
к настоящей жизни; мы хорошо знаем, что оно продолжается гораздо  дольше,  и
при всем этом - неслыханное дело! - мы хотим постигнуть закон нашего бытия и
во всей его полноте.
   58. Пантеист называет  мир  "Вс„"45.  Он  предполагает  его  совершенным.
Причину и начало всего он находит во "Всем". Это  "Вс„"  вечно,  бесконечно,
разумно,  оно  охватывает  все  времена,  все  пространства.  Наконец,   все
атрибуты, которые деист находит в боге, пантеист находит в своем "Вс„".
   Ну, пусть будет так. Система совершенно последовательная и которую  можно
строго доказать. Стоит только  признать  "Вс„"  -  и  остальное  будет  лишь
необходимым выводом из установленного таким образом начала.
   Но все это, очевидно, сводится к замене  одного  слова  другим,  так  что
Спиноза мог быть весьма религиозным и, без сомнения, был  таковым;  в  самом
деле, читая его, поневоле увлекаешься чем-то чрезвычайно благочестивым,  что
видно сквозь математическое дерзновение его аргументации  и  производит  тем
большее впечатление, чем менее его ожидаешь.
   Впрочем,  пантеизм  есть  во  всяком  преувеличенном  преклонении   перед
природой; силясь видеть сознание всюду, превращают все в  сознание  и  таким
образом оказывается, что вся вселенная есть  единый  великий  разум,  как  у
пантеиста. Посмотрите на Бонне, Палея46 и других.
   59. Инстинкт животный и инстинкт человеческий - две совершенно  различные
вещи. Первый - это импульс физический, или  чувственный;  второй  -  смутное
восприятие разума, которое смешивается с  ощущением  лишь  потому,  что  оно
смутно, но на самом деле оно совершенно от него отличное.  Человек  обладает
инстинктом не так, как обладает им животное;  это  исключало  бы  разум;  он
обладает им свойственным ему одному образом. В человеке инстинкт сам по себе
ничего не определяет; он действует в нем лишь в соединении  с  его  разумом,
энергию которого иногда усиливает, а иногда и ослабляет. У животных инстинкт
является единственной основой всей их активности; именно поэтому власть  его
в них так сильна, а в некоторых случаях  как  будто  превосходит  даже  силу
человеческого разума47.
   60. Что нужно для того, чтобы ясно  видеть?  Не  смотреть  сквозь  самого
себя.
   61. Что такое христианство? Наука жизни и смерти48.
   62. Что такое общественный порядок?  Временное  лекарство  от  временного
недуга.
   63. Что делают законодательные, политические, юридические и  им  подобные
учреждения? Они исправляют зло, ими же вызванное49.
   64. Кем стали варвары, разрушители древнего мира? Христианами.
   65. Чем сделался бы мир, если бы не пришел Иисус Христос? Ничем.
   66. Случалось ли кому-нибудь видеть во сне, что дважды два -  пять?  Нет.
Зачем же говорить, что во сне мы не пользуемся нашим разумом?
   67. Как поступают с мыслью во  Франции?  Ее  высказывают.  В  Англии?  Ее
применяют на практике. В Германии? Ее переваривают. А как поступают с ней  у
нас? Никак; и знаете ли, почему?
   68. Люди воображают, что находятся в обществе, когда сходятся  в  городах
или в других  огороженных  местах.  Как  будто  тесниться  один  к  другому,
сбиваться в кучу, держаться стадом, как бараны, - означает жить в обществе.
   69. Лет пять тому назад я встретил во  Флоренции  человека,  который  мне
очень понравился50. Я провел с ним только несколько часов; часов, не больше,
правда, очень приятных и очень хороших; и я не сумел еще  извлечь  из  этого
человека всей  пользы,  которую  можно  было  извлечь.  Это  был  английский
методист, обосновавшийся, кажется, в миссии на юге Франции; но когда я с ним
познакомился, он только что возвратился из Святой земли. В нем было странное
смешение пыла и благочестия,  живого  интереса  к  великому  предмету  своей
заботы  -  религии,  и  безразличия,  холодности,   спокойствия   ко   всему
остальному. В галереях Италии великие произведения искусства  его  почти  не
трогали, но маленькие саркофаги времен  первых  веков  Церкви  особенно  его
занимали. Он их рассматривал и размышлял о них с воодушевлением;  в  них  он
видел что-то святое, трогательное и глубоко поучительное, и он погружался  в
размышления, которые они у него вызывали. Итак, я провел  с  этим  человеком
лишь несколько часов - время совсем непродолжительное почти мгновение; с тех
пор я не имею о нем никаких известий.  И  что  же!  С  этим  человеком  я  в
настоящее время общаюсь больше, чем с кем бы то ни было. Не проходит и  дня,
чтобы я не вспоминал о нем; и всегда с волнением, с  мыслью,  которая  среди
моих  столь  великих  печалей  меня  ободряет,  среди  столь  многочисленных
разочарований  меня  поддерживает.  Вот  настоящее  общество  для   разумных
существ; поистине, вот как две души влияют друг  на  друга:  пространство  и
время здесь не могут ничего поделать.
   70. Часто слышно, как про старика говорят - он впал в  детство,  бедняга!
Нет, дело в том, что он еще не вышел из детства. Взгляните на его жизнь:  он
всегда был ребенком, и теперь он продолжает быть только тем, чем всегда был.
   71. Блажен бы был  человек,  если  бы  он  мог  возвращаться  назад.  Это
невозможно! Установленный  порядок  требует,  чтобы  он  все  продвигался  и
продвигался вперед, ни единого шага назад, вперед беспрестанно, и  чтобы  он
копил (на свою голову) грех за грехом. Но после смерти, тогда -  да,  именно
тогда - божественное милосердие - надо на него уповать  -  позволит  ему  на
мгновение остановиться,  пересмотреть  прошедшее  время,  может  быть,  даже
немного отступить назад.
   72. Однако вы знаете, что существует христианское вероисповедание; оно не
признает чистилища; оно хочет, чтобы мы, поджавши ноги, прямо перескочили бы
из этой жизни в ту, другую, где все  непреложно,  невозвратно,  неисправимо.
Жестокое учение, еще более жестокое, чем ложное51.
   73. Если вы захотите  узнать,  что  такое  душа  животных,  то  (простите
пожалуйста) обратите внимание на то, что происходит в вас  самих  в  течение
половины дня, и вы получите об этом некоторое представление.
   74. Заметьте, что и самое умное животное ничего не  доказывает.  Если  мы
иногда и видим колебания животного перед переходом к действию и как  бы  его
размышления, то ведь не знаем предела его ощущений и как  далеко  они  могут
зайти в тех существах, которые руководствуются только ими. Животным  присуща
подражательность чисто  чувственная,  почти  механическая,  и  если  бы  нам
удалось ее вполне понять, она объяснила бы нам все, что  в  них  происходит,
так что не осталось бы ни  малейшего  основания  для  непонимания.  Мы  сами
подражаем множеству вещей совершенно машинально, вовсе того  не  подозревая;
бессознательно перенимаем привычки людей, с которыми живем; присваиваем себе
их приемы, подражаем их движениям и даже их интонациям.  В  этом  выражается
наша чисто животная природа.
   Что касается до некоторой способности  к  совершенствованию,  которую  мы
находим у животных, то для объяснения ее нет нужды  прибегать  к  ощущениям;
достаточным объяснением служит закон органической жизни.  Разве  у  растений
нет своих привычек? Мы могли бы привить им и новые, если бы лучше  знали  их
строение, - это составило бы воспитание растений; значит  и  здесь  было  бы
движение вперед, как и у животного.
   Бюффон и другие натуралисты говорили приблизительно то же. Но  необходимо
обратить особое внимание на  соображение,  доставленное  нам  опытом,  нашей
собственной природой. Ибо самое важное для нас -  понять,  что  вовсе  не  в
течение всего дня человек остается человеком; до этого далеко.
   Бюффон, если мне не изменяет память, отрицая у животных всякое разумение,
приписывает им в то же время  своего  рода  сознание  собственного  бытия52.
Странная мысль! Всегда ли я сам имею это сознание? Более того, не  нужно  ли
мне сделать  известное  усилие,  чтобы  придти  к  этому  сознанию?  Неужели
животное обладает чем-то таким, чем и я не обладаю постоянно? Вздор!
   75. Будем повторять непрестанно: как можем мы быть несчастными? Разве  мы
не сотворены по образу Божьему53?
   76. Да, все отражается в сознании. Нет в природе того закона, который  не
повторялся бы в моем Я. Все явления физического мира воспроизводятся в  мире
интеллектуальном. Мысль внутри себя воспроизводит все движения  природы.  Но
мысль знает, а природа не знает. Жизнь мысли есть  познание,  жизнь  природы
есть пассивное движение54. Когда мысль перестает  сознавать,  она  перестает
существовать. Вот почему Спаситель сказал: Вечная жизнь состоит в том, чтобы
познать тебя, Отец мой55.
   77. Человек на протяжении всей своей жизни  может  верить  в  уничтожение
своего бытия; но за минуту до смерти он в него никогда не верил и никогда не
поверит. В то самое мгновение,  когда  он  чувствует,  что  распадается,  он
чувствует, что продолжает  существовать.  Вот,  я  полагаю,  великое  начало
всеобщей устойчивости сущего, на этот раз выраженное в высшей степени нашего
Я56.
   78. В природе есть пластическая сила, творящая одни формы.  Это  и  есть,
вероятно, истинное жизненное начало, заключающее  в  себе  все  естественные
силы. Нигде она не проявляется так наглядно, как в кристаллизации: там нужно
ее изучать и  о  ней  размышлять.  Действительно,  странное  это  явление  -
кристаллизация57. Чистая  геометрия!  И  обратите  внимание,  так  действует
природа  при  образовании  первоначальных  тел:   необъятный   предмет   для
размышления.
   79. Есть сила разума и есть соответствующая ей сила воображения. Не ближе
ли подходят эти две силы всемирной природы к  силе  творящей,  не  лучше  ли
всего подражают ей? Весьма возможно.
   80. Что делают, совершая молитву? Даруют жизнь своей душе: труд  поистине
божественный. Тот же, кто даровал жизнь бесчисленному  множеству  душ,  тот,
кто не перестает даровать ее вечно, тот, кто до  скончания  веков  не  будет
делать ничего иного, как всегда  и  везде  распространять,  сеять  жизнь,  -
является ли он Богом или нет, я вас об этом спрашиваю?
   81. Что такое разум? Я не знаю иного разума, кроме  своего  собственного;
его же не называю разумом; я называю его ничтожеством: скажите, разве  я  не
властен над ним?
   82. Думаете ли вы, что человек от  природы  лучше  понимает  смерть,  чем
рождение? Конечно, нет. Он видит, как  вокруг  него  существа  образуются  и
разрушаются, и,  среди  прочих,  -  существа  ему  подобные;  он  не  знает,
существовали ли они  ранее  в  ином  образе  -  прежде,  чем  обрести  образ
нынешний; он не знает, будут ли они жить, если его утратят; однако он думает
некоторым образом постичь смерть, поскольку он ее боится. Боится  он  отнюдь
не страдания, поскольку он не знает, будет ли страдание; также боится он  не
уничтожения, поскольку что  же  устрашающего  в  прекращении  существования?
Выходит, он узнал, не знаю как, что после смерти он еще будет жить. Но он не
знает, какой будет та, другая жизнь, и жить этой новой  жизнью,  и  образом,
отличным от образа настоящего, кажется ему ужасным. Вот еще одно из  великих
преданий,  зародившееся  в  незапамятные  времена  точно  так  же,   как   и
фундаментальные идеи  человеческого  ума,  которые  он  также  не  сам  себе
даровал, но которые должны были быть ему  сообщены  в  то  время,  когда  во
вселенной создавалось разумение.
   83. Но что же такое смерть? Не что иное, как то мгновение в  целом  бытии
человека, когда он перестает ощущать себя в своем теле, - и ничего более.
   84. Ни бессмертие души, ни ее бесплотность не могут быть строго доказаны.
Но что может быть доказано, так это ее существование после  того  мгновения,
которое  мы  называем  смертью;  и  ничего  более  не  нужно  для   всеобщей
нравственности58.
   85. Христианин непрестанно переходит с земли на небо и с неба на землю, и
кончает тем, что поселяется на небе.
   85-а. Имеется больше законных верований, чем сомнений: вот  что  означают
возвышенные слова Св. Павла: милосердие всему верит59.
   86. Никто не считает себя вправе что-либо получить, не дав себе труда  по
крайней мере протянуть за этим руку. Одно есть только исключение -  счастье.
Считают совершенно естественным обладать  счастьем,  не  сделав  ничего  для
того, чтобы приобрести его, т.е. чтобы его заслужить.
   87. Единственный способ верить в Бога - надеяться на него: вот почему тот
не верует, кто не молится60.
   88. Христианское бессмертие - это жизнь без  смерти,  а  вовсе  не  жизнь
после смерти61.
   89. Вы любили этого недавно умершего человека, вы его почитали. Сейчас же
для вас он является  печальным  воспоминанием,  воспоминанием  печальным  и,
может быть, светлым одновременно. Но вы его больше не любите, вы его  больше
не почитаете, вы лишь его помните. Да и как  же,  в  самом  деле,  любить  и
почитать прах? Но если бы случайно этот человек еще жил, не  знаю  где  -  в
каком-нибудь отдаленном краю, в какой-нибудь неизвестной стране? Если бы  он
лишь отсутствовал, как многие ваши друзья? Почему же в таком случае  вам  не
испытывать к нему тех же чувств, которые вы испытывали прежде? Я не  вижу  к
тому  никаких  препятствий.  И  вот  поклонение  святым.  Верить   серьезно,
добросовестно в бессмертие души и не  почитать  достойных  нашего  почитания
людей лишь потому, что они  не  живут  здесь,  на  земле,  -  разве  это  не
абсурдно?
   90. Помните ли вы, что было  с  вами  в  первый  год  вашей  жизни?  Нет,
говорите вы. Так что же странного в том, что вы не помните, что было с  вами
до вашего рождения?
   91. Нам предписано любить ближнего, но почему? Для того чтобы  мы  любили
кого-нибудь, кроме самих себя. Это не мораль, это просто логика. Что бы я ни
делал, между истиной и мной всегда становится что-то: это что-то  -  я  сам;
истину заслоняю я себе сам. Поэтому есть одно только средство открыть  ее  -
устранить себя. Не худо бы почаще повторять себе то,  что,  знаете,  однажды
сказал Александру Диоген: отойди, друг, ты заслоняешь мне солнце62.
   92. Только око милосердия ясновидяще: вот вся философия христианства63.
   93. Что производят люди при совместной  жизни?  Азот:  они  убивают  друг
друга64.
   94. Чувствуете ли  вы,  как  зарождается  в  вас  истина?  Нет.  А  ложь?
Конечно65.
   95. Все мое существо возмущается при мысли о том,  что  Богу  приписывают
какую-нибудь неспособность. Это делают всякий раз, когда  представляют  себе
вечные  законы,  недвижимый  порядок,  предустановленную  гармонию,   вечную
материю, монады, элементы или что-либо в ином роде. Всегда предполагают, что
Бог не способен устранить это, говорят об этом или нет.
   96. Декарт, как известно,  не  мог  переносить  мысли  об  ограниченности
божественного могущества66. Что же  касается  меня,  то  я  не  могу  в  нем
усомниться; страх, который я всегда испытывал перед этой мыслью, был звездой
моей жизни.
   97. Какое ни дать определение органическому существу,  оно  всегда  будет
вполне применимо  к  земному  шару.  Природу  разделили  на  органическую  и
неорганическую. Небесные тела не могут быть отнесены ни к той, ни  к  другой
категории, а принимая во внимание безмерность пространства,  в  которых  они
движутся, их пока что превратили просто в математические точки. Что касается
той планеты, на которой мы живем, мы знаем лишь одну ее наружную оболочку, и
эта оболочка стала предметом обширной науки. Что вы можете возразить  против
этого? Разве эмпиризм не вполне удовлетворен таким разделением? Чего же  вам
больше67?
   98. Вы все, не испытывающие доверия к христианству, -  вы  считаете  себя
очень сильными. Так знайте же, что даже этой силы, которой вы так  кичитесь,
ввиду того освещения,  в  котором  вам  представлено  христианство,  гораздо
больше заложено в том, чтобы быть христианином, нежели в том,  чтобы  им  не
быть. Вас страшат предрассудок и суеверие; и что же, именно в неверии, а  не
в веровании и заключаются предрассудок и суеверие. Скажите, как вы сделались
таким, какой вы есть? Не так ли, как народ становится христианином? Разве вы
не так, как  народ,  повторяете  катехизис,  не  понимая  его?  То,  что  вы
излагаете с такой уверенностью,  -  не  воображаете  ли  вы,  что  сами  это
придумали? Бедные люди! Оглянитесь: не приходской  ли  священник  вас  этому
научил?
   99. Когда философ произносит слово человек, всегда ли  он  хорошо  знает,
что он хочет сказать? Не думаю.
   100. Человек родится так же, как и другие животные; он отличается от  них
только  организацией,  свойственной  ему  одному  и  благодаря  которой   он
составляет особый вид в животном  царстве.  Это,  конечно,  еще  не  человек
разумный, т.е. человек образованный, - ос