меном, популярным в новостях CNN: с политическим терроризмом, с
воинствующими группировками всякого рода сепаратистов и фундаменталистов.
В сущности, различие давно уже носит условный и формальный характер. Ведь
и классическую сицилийскую мафию, которую за пределами Италии принято
считать чисто- уголовной, многие итальянцы рассматривают как региональное
движение, "суверенитет" в специфической упаковке. А такие, вроде бы,
"политические" организации как североирландская ИРА, баскская ЭТА или
албанская ОАК по структуре, тактике, источникам финансирования и по
"законам"
   (которые они навязывают окружающим с помощью террора) ничем не
отличаются от гангстерских синдикатов. Латиноамериканские наркокартели
активно эксплуатируют латиноамериканский национализм с присущей ему
зоологической ненавистью к "гринго" (североамериканцам), умудряясь
подключать к своим пропагандистским кампаниям виднейших представителей
интеллигенции. Их коллеги в негритянских районах США взяли на вооружение
черный расизм "Пантер" и симбионистов. Наша "Ичкерия" - коктейль из того
же самого национал- сепаратизма, ваххабитского воинствующего ислама
(который вообще-то не признает этнических различий), работорговли и
фальшивых долларов.
   Согласно классическому определению государства, насилие есть его
прерогатива.
   Альтернативный источник систематического организованного насилия
воспринимается как альтернативная государственность. И фактически так оно
и есть. Мафия - своего рода государство- паразит, у которого за счет
полезных функций непомерно разросся аппарат насилия.
   Субъективно член мафии не является нарушителем закона,
противопоставляющим свою личную волю обществу и государству (как герой
"Преступления и наказания").
   Обычный преступник принимает решение: украсть или не украсть? убить или
не убить? Это и есть тот выбор, который делает (или не делает) его
преступником.
   Выбор члена мафии совсем другой. Он совершается в тот момент, когда
человек принимает подданство альтернативного государства, отождествляет
себя с ним и разделяет ответственность за то, что оно творит.
   По идее, такие структуры должны довольно быстро рассасываться в
условиях благополучной капиталистической экономики - не российской,
конечно, а западноевропейской или американской. Однако на практике часто
наблюдается обратное. Воплотившаяся тень обретает собственную жизнь.
Реликтовые структуры не только консервируются, но успешно воспроизводятся
и даже распространяются, деформируя общество далеко за пределами
собственной социальной базы. И роль либеральной юстиции в этих
внеэкономическом чудесах трудно переоценить.
   Но сначала - историческое уточнение.
   Существенное и принципиальное отличие мафиозного клана от настоящего
феодального заключается в том, что в свое время феодализм был естественной
и единственно возможной общественной организацией. До самого своего
исторического заката он выполнял полезные функции. И тогдашние высшие
сословия не только "отрабатывали"
   хлеб, изымаемый у крестьян, но и способствовали культурному прогрессу
(пусть и медленному по нынешним меркам). Мафия же носит
чисто-паразитический характер.
   Существование ее вредно не только для общества в целом, но и для тех
групп (меньшинств), из которых она вырастает и которым "покровительствует"
- в действительности же только консервирует традиционную отсталость. (Вот
почему переработка "Ромео и Джульетты" под гангстерский боевик - все-таки
не модернизация, а дебилизация: к Шекспиру ничего не добавляет, только
низводит его героев и все произведение до уровня убогой субкультуры, см.
главу 7).
   Формируются замкнутые круги: в контролируемых мафией районах невозможно
нормальное экономическое развитие; следовательно, у честолюбивой молодежи
нет другого пути, кроме как в банды; следовательно, невозможно
нормальное...
   Торговля наркотиками, оформившись в отрасль, начинает бороться за
расширение сбыта; то есть за то, чтобы все больше молодежи вовлекалось в
наркоманию; а возрастающий спрос стимулирует производство... Причем раз
запущенный механизм уже не особенно нуждается в злой воле приставленных к
нему людей. Известно, что целый ряд влиятельных мафиози (и наших, и
итальянских) выступал против торговли наркотиками. Для кого-то это была
лицемерная самореклама, но никак нельзя исключить искренние побуждения у
тех, чьи близкие пострадали от наркотиков. Есть христианская точка зрения:
что в любом (или почти любом) преступнике остается нечто человеческое...
Но в перспективе это не имеет значения. Гангстерский синдикат, который
отказывается от наркобизнеса, резко снижает свою рентабельность и
проигрывает в конкурентной борьбе. Поэтому мафия будет торговать
наркотиками безотносительно к тому, что думают об этом конкретные
"крестные отцы". Самоподдерживающийся патологический процесс не поддается
мягкому терапевтическому воздействию - он требует вмешательства хирурга,
то есть продуманной стратегии силового воздействия. И строиться она должна
прежде всего на четком понимании того, что есть организованная
преступность и в чем ее отличие от обычной.
   Конечно, традиция нормального капитализма тоже дает о себе знать, и
каждый мафиозо, сколько-нибудь сохранный интеллектуально, задумывается
(особенно с возрастом) о том, чтобы легализоваться, стать уважаемым
бизнесменом. Об уважении (т. е. о социальном статусе) мы еще поговорим. А
сейчас напомним контраргумент от "экономикс". Отбирать заработанное у
других при прочих равных условиях легче и выгоднее, чем предпринимать что-
либо самому; и торговля героином, несомненно, прибыльнее любой легальной
торговли. (см. гл. 8) Вот два мотива, которые борются в сознании мафиозо
как в сознании Панурга, когда он не мог решить, жениться ему или нет.
   Здесь, как водится в реальной, нерасчлененной жизни, ключевым фактором,
смещающим экономическое равновесие в ту или иную сторону, будет фактор
внеэкономический - юстиция. Легкость криминального "заработка" должна
компенсироваться его опасностью. Если риск зашкаливает за определенную
черту, недозволенная деятельность перестает рассматриваться как
рациональный бизнес, в который можно вкладывать капитал - и становится
уделом "отвязанных" маргиналов, мало способных к созданию устойчивых
организованных структур.
   Именно такого эффекта - с точностью до наоборот! - добиваются либералы
в сфере правосудия.
   Минимизируя риски, либеральная юстиция действует как страховая
компания, предохраняющая гангстерские синдикаты от "утечки мозгов",
распада и растворения в легальной экономике.
   Парадокс "вращающихся дверей". В США была разработана специальная
система "вращающихся дверей", суть которой именно в том, чтобы преступники
не отбывали в действительности того наказания, которое им назначено судом.
Таким образом судебное решение (которое нужно "уважать") просто лишается
смысла. Данные по изнасилованиям приводились в начале главы. Как пишет
профессор Виталий Квашис, специально изучавший статистику Министерства
юстиции США, 30% убийств совершалось "переданными на поруки, осужденными
условно или освобожденными под "честное слово"(36) Те же "вращающиеся
двери" (под другими названиями) неплохо вращаются и в Европе. Например,
шведский бандит-неонацист Тони Ульссон грабил банк и расстреливал
полицейских (двоих, уже обезоруженных, убили выстрелами в затылок) в то
самое время, когда тюремное начальство выпустило его на свободу...
   для участия в театральном спектакле. (37)
   Парадокс адвоката. Что представляет собой адвокат, защищающий члена
мафии на деньги мафии? Чем он отличается от других профессионалов,
нанимаемых преступным сообществом - от химика, разрабатывающего новый
синтетический наркотик, или от проститутки, которую подкладывают нужным
клиентам из политиков? Можно ли допускать такого человека к секретным
материалам, содержащимся в уголовном деле?
   Конечно, можно. И военного атташе враждебной державы можно допускать на
ядерный объект - взяв с него подписку о неразглашении чужих секретов своим
работодателям.
   Парадокс голландской тюрьмы. Законодательство развитых стран
естественным образом ориентировано на их собственное население. Для
среднего голландца даже голландская тюрьма, где кормят по ресторанному
меню и на выходные отпускают домой - все равно наказание. Однако ядро
организованной преступности рекрутируется совсем из другой среды. Для
алжирского араба, албанца или для нашего соотечественника, получившего в
Нидерландах убежище непонятно от кого, тамошняя тюрьма является
санаторием. Причем дело не только в материальном достатке, но и в системе
ценностей. Для большинства голландцев полицейский - это помощник,
уважаемый специалист. Насилие - нечто чрезвычайное, враждебное принятому
распорядку жизни. Для тех, кто вчера приехал в Амстердам из тридевятого
царства, тот же полицейский - враг, "легавый". Правдивые показания в суде
- "предательство". А насилие - нормальный способ разрешения конфликтов как
внутри семьи ("А вот я вчера свою-то поучил маленько" - "Ну, молодец!"),
так и за ее пределами.
   Юридическая наука занимается чем угодно, но не этими кричащими
противоречиями.
   Слепа не только сама Фемида - слепы ее ученые секретари.
   Между тем, либеральные политики очень точно выделяют в законодательных
хитросплетениях ключевые звенья. Вот как фракция "Выбор России"
блокировала принятие Закона о борьбе с организованной преступностью.
Претензии: "требование к владельцам денежных средств или имущества
доказывать законность их происхождения противоречит принципу презумпции
невиновности... Право скрывать от обвиняемого и его адвоката сведения о
свидетелях и экспертах не позволяют обеспечивать принцип состязательности
и равноправия сторон..." (38)
   Действительно! Представьте себе, что может произойти в зале суда, если
друзья обвиняемого заблаговременно не узнают адреса свидетелей! А если
узнают - тогда все "принципы"
   будут обеспечены автоматически. Например, "состязательности" свидетеля,
его жены и детей с теми, кто поджидает их в подъезде.
   Между прочим, наши газеты с похвалой отзываются об американской
программе защиты свидетелей. Спору нет - она технически совершенна. Только
никто не задается простым вопросом: почему вообще в цивилизованном
обществе законопослушный гражданин должен всю жизнь прятаться как заяц,
меняя фамилии, места жительства и профессии?
   Но главное: либеральная юстиция упорно игнорирует специфику
организованной преступности. Она видит в членах группировок частных лиц,
совершающих (или не совершающих) конкретные уголовно наказуемые деяния. С
таким же успехом войну в Персидском заливе можно было бы рассматривать как
перечень личных конфликтов между мужчинами разных национальностей,
единовременно обострившихся на территории Кувейта.
   В полевых условиях довольно трудно определить степень личной вины:
нажимал ли вражеский солдат на курок, командовал "пли" или только подносил
патроны. Более того: само понятие личной вины теряет смысл, поскольку речь
идет об отлаженной технологической цепочке, в которой результат невозможен
без совершения целого ряда промежуточных операций, причем каждый, кто их
совершает, прекрасно осведомлен о конечной цели.
   А разумный полководец на войне стремится не к тому, чтобы "наказать"
каждого конкретного неприятельского солдата, но прежде всего к
дезорганизации вражеской армии как структуры.
   Борьба современного либерального государства с мафией очень эффектна на
экране телевизора - в боевиках. Но насколько она эффективна? Ведь само
слово "борьба"
   можно понимать по- разному. Академическая дискуссия - тоже борьба, как
и любое спортивное соревнование. Но спортсмен будет совершенно по- разному
бороться с соперником на чемпионате - и с бандитом, который ворвался к
нему в дом. Именно так американцы и англичане сражались с Гитлером и
нацистской агентурой. Судебные процессы не продолжались по десять лет с
бесконечными кассациями. Обвиняемых не освобождали под поручительство
ближайшего отделения НСДАП. Зондер- командам не позволяли приезжать из
Германии, чтобы среди бела дня расправляться с неугодными свидетелями или
с журналистом, опубликовавшим антифашистскую статью. Все поправки к
Конституции США не защитили проживавших там японцев от массового
интернирования по одному только подозрению (кстати, не подтвердившемуся) в
том, что они могут сочувствовать врагу.
   Обычный в таких случаях контраргумент: неприятель на войне носит форму
и говорит на чужом языке. А наклеить на гражданина ярлык принадлежности к
преступному сообществу - значит, отступить от принципа презумпции
невиновности, и далее по кругу, см. выше. Конечно, в судебной практике
возникает множество неоднозначных ситуаций: гражданин утверждает, что
давно порвал с мафией, но так ли это на самом деле, и не служит ли его
легальный бизнес прикрытием для криминального? Но ведь и во время войны
шпионы и саботажники тоже притворяются лояльными гражданами. Что же
касается мафии, то многие ее члены не только не скрываются, но напротив -
афишируют принадлежность к "альтернативному государству" и ранг,
занимаемый в "теневой иерархии". Существует целый ряд внешних признаков,
по которым случайный собеседник или официант в ресторане быстро опознает,
с кем имеет дело. Популярность "крестных отцов" сопоставима с
популярностью спортсменов или артистов. И это закономерно: феодализм (даже
патологический)
   оценивает личность по месту в иерархии, а систематическое
организованное насилие теряет смысл, если непонятен его источник: кого
бояться и у кого просить покровительства?
   И профессионалы из правоохранительной сферы не глупее прочих граждан.
   "Все криминальные структуры у меня в компьютере, как только поступит
приказ, я их всех соберу на стадион и наведу порядок" (Начальник
московского областного УВД - ТВ- программе "Времечко").(39) А вот
замечательное признание (из разряда "фрейдовских оговорок") в криминальной
хронике газеты "Время". Речь идет об очередном "заказном" убийстве.
   "По первоначальной версии милиции, г-н Климентьев входил в руководство
так называемого екатеринбургского ОПС "Уралмаш". Однако пресс- служба
самого "Уралмаша" сразу же открестилась от погибшего, заявив, что, по их
данным, он имел отношение к другой, "центровой" преступной группировке."
(40) Вы можете сказать, что это специфика нашего убогого недокапитализма.
Но, например, в Великобритании специфика еще откровеннее. Вот описание
тюрьмы Мэйзон, где террористы добились для себя особого статуса - сверх-
льготного (даже по английским меркам). "Уголовники содержатся отдельно и
выполняют всю черную работу по территории. Террористы, считая себя
"политическими", пачкать рук не желают. Все они в своих блоках абсолютно
свободны. Камеры не закрываются даже на ночь... Двухнедельные
рождественские каникулы... В блоке, как правило, оказывается кто-то из
партийных боссов. Он и в тюрьме босс. Без его согласия ни один заключенный
блока не выполнит не только распоряжение охранника, но и самого начальника
тюрьмы... Самый страшный для администрации - "грязный протест" (мажут
дерьмом стены). При угрозе такого протеста администрация готова пойти на
любые уступки..." На каждого из заключенных правительство тратило 90 000
фунтов в год при зарплате, например, учителя - 15 000. Заметьте, что
понятие "уголовники"
   (те, что "выполняют черную работу") в данном случае обманчиво.
Террористы - точно такие же уголовники, их "партия" существует за счет
рэкета и наркобизнеса, "идея" заключается в том, чтобы убивать людей
другой национальности и вероисповедания, и даже методы тюремного
"протеста" характерны для убогого люмпена, но они считают себя выше
обычных, "традиционных" преступников. И эта претензия профессиональных
убийц официально поддерживается государством.
   Понятно, что для получения льгот в качестве террориста нужно
зарегистрироваться таковым. А оплачивают льготы своими налогами нормальные
граждане - в том числе и те, чьи родственники были разорваны на куски
бомбами террористов.
   Итоги подводит начальник пресс- службы тюрьмы Марк Мак- Кейфи:
   "Именно у нас молодые зеленые мальчики становятся не только накачанными
боевиками, но и идейными фанатиками, Например, у нас в тюрьме очень
сильная и разветвленная организация ИРА" (41)
   Верное умозаключение, которое никак не отражается на работе его
учреждения.
   Таким образом, проблема мафии - прежде всего в том, что правящие круги
мирятся с ее существованием. Преступность как таковая, разумеется,
неискоренима в нашем грешном мире, однако ее конкретные организованные
формы уязвимы как всякая структура. Это задача техническая.
   И ее мало сказать не решают - не пытаются решать. Почему?
 
 
   1* Гуревич А.Я. М.Блок и "Апология истории" - послесловие к кн. Блок М.
Апология истории. М, Наука, 1986, с. 196.
   2* Ершов Ю. Клинтона с миром не отпустят. - Время МН, 13.04.2000.
   3* Квашис В. "Вращающиеся двери" поставили на прикол - Щит и меч,
5.04.1994 4* Рабле Ф. Гаргантюа и Пантагрюэль. Кн. 2, гл. 10. М, Правда,
1981, с. 146.
   5* "О!", журнал Севы Новгородцева, 1995, ј 1, с. 51.
   6*Зимин Н. Преступление без наказания. - Сегодня, 5.10.1995.
   7* Надеин В. Суд над футбольной звездой расколол Америку. -Изв,
6.10.1995.
   8* ТВ- программа "Дежурная часть" - РТР, 16.04.1998.
   9* Резник Г. Журналист смешит адвокатов. - 15.05.1998.
   10* Адвокат в авторитете. Интервью И. Кучме. - Супермен, 1997, ј 6.
   11* Резник Г. Цит. соч. Между прочим, специфической адвокатской этикой
интересовался Ф.М. Достоевский: см. "Нечто об адвокатах вообще..." -
Дневник писателя, СПб, Азбука, 1999, с. 70 и далее. Там же - удивительно
актуальная характеристика суда присяжных: "Суд и госпожа Каирова", с. 119.
   12* Бернэм У. Суд присяжных заседателей. М, Кафедра ЮНЕСКО по правам
человека; изд-во Мос. Независимого института международного права, 1995,
с. 22, 27.
   13* Присяжные с уголовным прошлым оправдали гангстера - МК, 11.11.1998.
   14* Заподинская Е. Похитители депутата нашли подход к присяжным. -
Коммерсант, 31.10.1998.
   15* Закон о смешных правах - Экран и сцена, 1999, ј 8.
   16* Нельзя отнимать жизнь у человека (по мат-лам AFP) - Сегодня,
6.10.1994.
   17* Смертная казнь: чему учит история. - Московские новости, 13.12.1987
и др.
   18* Пономарев П. Население не доверяет российской милиции. Интервью Д.
   Масленникову - НГ, 30.01.1990; Квашис В. Цит. соч.; Джонсон П. Люди
жаждут отмщения - За рубежом, 1994, ј 14 (перепечатка из "Wall street
journal Europe").
   19* Криминальная Россия, современные хроники. Дело Смеяна. - НТВ,
19.11.1995.
   20* Индиряков В. Цит. соч.
   21* Приставкин А. Мне вернулись сны о войне. Интервью МК, 6.06.1995.
   22* Цит. по: Санин Г. Заложники и журналисты вернулись в Буденновск. -
Сегодня, 22.06.1995.
   23* ТВЦ, новости, 11.01.1998.
   24* Михайлова С. Высшая мера непопулярности - Время, 7.04.2000.
   25* Крашенинников П. Смертная казнь - это кровная месть. - ЛГ, 1999, ј
27; Михайлова С. Цит. соч.
   26* Джонсон П. Цит. соч. Индиряков В. Сначала защитите граждан, а потом
милуйте убийцу - Российская газета, 12.07.1995 27* Бернэм У. Цит. соч.
   28* Присяжные с уголовным прошлым... -Цит. соч.
   29*Егоренко А. В подворотне нас ждет маньяк. - Изв, 8.10.1999.
   30* Там же.
   31* Агата Кристи. Автобиография. М, Вагриус, 1999, с. 520.
   32* Ратушинская И. Хлопок одной ладонью - Сегодня, 11.12.1999.
   33* Гражданская война среди заключенных - Известия, 29.04.2000.
   34* НТВ, Сегоднячко, 14.10.1999.
   35* Крашенинников П. Цит. соч.
   36*Квашис В. Цит. соч.
   37*Фьельнер-Патлах И. Возвращение "артиста" -НГ, 3.07.1998 38* Журавлев
П. Организованная преступность может спать спокойно. - Сегодня, 11.11.1994.
   39* НТВ, Времечко, 7.03.1995.
   40* В Екатеринбурге погиб "авторитетный" боксер. - Время, 12.04.2000.
   41* Английская камера - не рай. Но близка к этому. - Общая газета,
1995, ј 13.