закрытую группу индейцев виррарика, которая в
течение пятилетнего периода несет колоссальную ответственность за организацию
всей религиозной жизни общины. Это включает в себя проведение ежегодного
Паломничества в пустыню, на Хумун Куллуаби и в другие святые места. Каждая
община имеет свою собственную группу хикарерос, которая организует и
осуществляет религиозную деятельность независимо от других таких групп, хотя в
целом даты и типы проводимых церемоний совпадают. Группа включает в себя от
пятнадцати до тридцати человек, не считая маракаме, выступающего в качестве
естественного лидера группы. Так как в каждой общине есть несколько маракаме,
хикарерос выбирают сильнейшего из них для выполнения задач по руководству своей
группой. За время своего пребывания в группе хикарерос, каждый ее член выполняет
значительное число обязанностей. Среди них, например, выделяется урукуакаме -
тот, кто ведет за собой во время путешествия, указывая другим правильную дорогу.
Очень часто работа эта исполняется самым старым человеком в группе. Каждая из
подобных функций определенным образом связана с той или иной из священных
сущностей, поэтому в дополнение к своему обычному имени каждый из хикарерос
принимает в качестве своего имени название одной из изначальных сил, которые
сформировали мир таким, как он есть, и определили всему свою функцию: Татевари,
Тайау, Кахуллумари, Урианака. Тот из хикарерос, кто всегда идет впереди маракаме
(в том числе и во время путешествий), а также отвечает за объекты силы, которые
используются исполнителем ритуальных песен во время церемоний, именуется
наурратаме. Каждое из таких названий имеет свой смысл и свою историю, а также
особые, соответствующие ему виды деятельности в рамках ритуальной активности
группы.
     Через пять лет хикарерос передают свои обязанности новым хикарерос, которые
будут отвечать за следующий цикл. Большинство новых хикарерос выполняет свои
обязанности по собственной воле, хотя некоторым они даются в качестве поручения.
Для большинства принадлежность к этой избранной группе означает привилегию
прожить часть жизни ближе к Духу. Некоторые из них по завершении пятилетнего
цикла присоединяются к новой группе хикарерос или продолжают работать очень
близко со "своим" маракаме, который также слагаете себя обязанности по
руководству хикарерос через пять лет. Даже те, кто был выбран "насильно", через
короткое время находят духовную семью среди своих компаньонов, с которыми к
концу цикла они оказываются в очень близких отношениях.
     Внутри общины индейцев виррарика хакарерос образуют отдельную группу уже в
силу того, что ведут особый образ жизни, в основе которого лежат ритуалы общения
с Духом. Свои встречи они проводят в церемониальном центре Калихуэй, называемом
на их собственном языке тукипа. Там всегда должен гореть огонь, так как Татевари
- основное божество, он рассматривается в качество первой и древнейшей из сил,
предшествующий даже Прадеду Хвосту Оленя.
     Хикарерос много путешествуют, потому что священная территория индейцев
виррарика очень велика. Она включает в себя не только пустыню Сан Луис Потоси
(Хумун Куллуаби), но также и святые места штата Дуранго (Хаурраманака), озеро
Чапала (Рапавийаме), океан (Татей Арамара) владычицы вод Найарит (Татей
Матиниери), а также знаменитый Теотихуакан, колыбель тольтекской культуры. Они
должны совершать ежегодные жертвоприношения во всех этих местах и в каждом из
них отправлять соответствующие ритуалы. Но все это вовсе .не избавляет их от
необходимости ежедневно бороться за выживание, - сеять зерно и собирать урожай.
Они не получают никакого жалования; наоборот, все эти путешествия, все их
приготовления, все те предметы, которые они используют в ритуалах, требуют очень
больших расходов, и хикарерос приходится платить за все это из собственных
карманов, зачастую столь же пустых, как и карманы остальных индейцев виррарика.
Из меххх хикарерос больше других работает и путешествует как раз маракаме. В то
время, как обычные хикарерос помогают друг другу в выполнении многочисленных
функций, а некоторые из них в каких-то случаях могут и не совершать походы к
святым местам, маракаме должен принимать участие в каждом паломничестве, так как
без него ритуалы просто не могут быть совершены.
     Само название "хикарерос", по-видимому, очень древнее. Я считаю возможным
связать это наименование с тем фактом, что они собирают кактус пейот, то есть
Хикури или Хикули. В работах Лумхольца, написанных в конце прошлого века, они
называются hikuleros, что звучит практически как хикарерос., хотя сам автор так
ничего и не поняла их деятельности, ибо не сообщает о ней ничего существенного.
Эта возможная связь подтверждается также тем, что в настоящее время в
повседневной жизни они часто зовутся пейотерос. Несмотря на все сказанное выше,
когда я спросил моих "теокарис" (братьев, друзей) хикарерос, что означает это
наименование их группы, то получил такой ответ:
     - Тайау, почему вы называете себя хикарерос?
     - Уууу, это идет с давних времен! Послушай, вот, к примеру, наша группа. Мы
называемся хикарерос, потому что мы сохраняем традицию. Не только потому, что
это нам нравится, но и потому, что мы обязаны это делать; благодаря нам традиция
не будет утеряна, ибо в тот день, когда обычаи умрут и традиция прервется, мы,
виррарика, тоже погибнем, как если бы нам дали яда! Поэтому мы, хранители
традиции, все вместе образуем хикара Бога. В этой чаше хранятся знание и
важнейшие обычаи наших прапрадедов!
     Перед тем, как начать рассказ о Паломничестве на Хумун Куллуаби, я должен
сказать несколько слов о той группе хакарерос, членом которой я был и вместе с
которой совершил Паломничество.
     Санта Мария представляет собой общину индейцев виррарика, затерянную в
наиболее недоступной части гор, в районе глубоких ущелий и высоких вершин; люди
из внешнего мира проникают туда крайне редко. Если общины индейцев виррарика
сохранялись в изоляции благодаря как географической среде, так и своим обычаям,
то Санта Мария представляет собой лучший образец во всех отношениях, так как
община эта наиболее недоступна физически, а ограничения на посещение этих мест
посторонними людьми особенно суровы. В этом она отлична от остальных общин, где
присутствие людей из внешнего мира не такая уж редкость - их посещают бродячие
ремесленники и торговцы. К ней нельзя добраться по проселочным дорогам из
Закатекас, как это наблюдается, например, в случае с общиной Сан Андрее
Коамиата. Именно в Санта Марии традиции оказались сохраненными в своем наиболее
ортодоксальном виде и почти без каких-либо внешних примесей. Однако Санта Мария
имеет особую значимость не только в силу своего географического положения. В
некотором смысле это центр духовной вселенной индейцев виррарика, так как,
предположительно, именно здесь родился Татевари, что делает это место одним из
центров космогонии виррарика. Это с особой ясностью проявляется в том, что
индейцы виррарика из других общин время от времени предпринимают путешествия в
Санта Марию, которая, таким образом, оказывается целью посещений паломников,
стремящихся "сделать приношение", получить одобрение или совет от одной из
мировых Сил.
     Именно в этой общине, центре истории и космогонии народа виррарика, я
столкнулся с наиболее чистым и сильным выражением выжившего тольтекского духа: с
магической вселенной индейцев виррарика.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. В МИРЕ ТОЛЬТЕКОВ
ГЛАВА ШЕСТАЯ. АНТИЭТНОГРАФИЯ В ДЕЙСТВИИ
     Ниже я привожу фрагменты из отчетов о моих полевых исследованиях,
относящихся к моей жизни среди индейцев виррарика. Я не буду детально
рассказывать о моих пятнадцатилетних взаимоотношениях с этим миром, я просто
расскажу о некоторых типичных случаях из моего опыта, которые соответствуют
основной цели этой книги. Мои намерения не являются чисто академическими, я не
пытаюсь создать всестороннее и всеобъемлющее исследование, я даже не пытаюсь
дать сколько-нибудь цельное описание культуры индейцев виррарика. Это всего лишь
мои воспоминания, которые помогут читателю лучше понять некоторые особенности
необычного образа жизни и способа существования индейцев виррарика, а также
уяснить суть использовавшегося мной для работы с индейцами комплекса
"антиэтнографических" методов.
     Ко времени моего первого контакта с индейцами виррарика, я еще
интересовался этнографической наукой, но уже тогда мне было ясно, что
академическая этнография и ее теоретические рамки вряд ли помогут мне в поисках
контакта с Духом. Еще работая по изучению индейцев нахуа, я начал применять в
своих исследованиях некоторые методы антиэтнографии, которые со временем стали
определять все, что я делал среди индейцев. Мое стремление жить и работать среди
виррарика с самого начала мотивировалось моей собственной внутренней
неуспокоенностью. Я направлялся к ним не изучать их, не собирать их фольклор и
не за какой-нибудь экзотикой, а в поисках подходящих путей для моего
собственного внутреннего роста. Я хотел приобщиться к другим формам знания и
испытать их на себе. Речь идет о том знании, что неизвестно современным людям и
которое индейцы ревностно охраняли на протяжении веков и тысячелетий.
     Западный мир уже знаком с основными чертами культуры виррарика, благодаря
разнообразным работам и исследованиям, написанным с разной степенью глубины и
завершенности. Большинство этих исследований внушает безусловное уважение,
особенно если принять во внимание все то, что исследователям пришлось вынести
для их написания. Им пришлось затратить много времени и труда для того, чтобы
добраться до этих крайне малодоступных мест, найти информантов, провести
интервью и сделать все необходимые записи, найти переводчиков, а затем изложить
результаты своих исследований в письменной форме. Опубликованные в конце
прошлого века труды Лумхольца поражают степенью открытости и любознательности,
проявленной этим исследователем. Они были написаны в ту эпоху, когда
"недоразвитость" индейцев считалась чем-то самоочевидным, и поэтому даже не
обсуждалась. Тем не менее, и такие исследователи как Фюрст, Зинги Бенитез внесли
свой вклад в изучение образа жизни и мышления индейцев виррарика.
     Несмотря на всю серьезность подобных работ и самые лучшие намерения их
авторов, большинство исследователей осталось лишь сторонними наблюдателями, они
не жили в том мире, который стремились узнать. Подобное наблюдение извне не
рассматривается как что-то предосудительное представителями академической науки.
Они разделяют уверенность всей рационалистической западной культуры в том, что
совсем не обязательно пережить что-либо самому для того, чтобы изучить это;
достаточно лишь наблюдать, регистрировать и классифицировать какие-либо явления,
находить в них некие закономерности. В случае с этнографами существует целый
спектр теоретических подходов, которые, как считается, помогают им в понимании
реалий, являющихся предметом этнографического исследования. Исследования эти
исходят из посылки, согласно которой существует лишь одна единственная
реальность, а точка зрения западной науки является самой правильной. Подобная
посылка отрицает возможность существования таких аспектов реальности, которые не
могут быть обнаружены простым внешним наблюдением.
     Один из основных недостатков этнографических исследований заключается в
том, что этнограф ничем не отличается от любого другого современного человека:
он верит, что все воспринимаемое им и есть то, что на самом деле происходит и
наблюдателем чего он является. Таким образом, когда мы наблюдаем за отправлением
ритуала и видим индейцев в сидячем положении с головами между колен, мы можем
сказать: "После танцев члены группы выглядели очень уставшими, и сели
отдохнуть", - не замечая, что эти люди вовсе не ощущают себя уставшими, и не
предполагая, что они могут быть заняты очень интенсивной работой на таком уровне
реальности, о котором мы даже не подозреваем. В своем высокомерии мы
воспринимаем как непреложный факт то, что все, чего мы не видим собственными
глазами, на самом деле просто не существует. Этнографы формулируют свои
объяснения, рассуждения и теории, исходя из увиденного и из собственных
интерпретаций увиденного. Их убежденность в собственной правоте основана на
мнении, что реальность именно такова. Однако исследователи не могут принимать в
расчет того, чего не заметили сами. Информанты-индейцы отвечают только на те
вопросы, которые им задают, а люди с западным мировоззрением обычно не знают,
как правильно спрашивать об основополагающих моментах космовидения. В результате
разговор будет вращаться вокруг тех вопросов, которые кажутся важными
этнографам, но которые совсем не обязательно касаются действительно
фундаментальных аспектов вселенной индейцев. Ситуация дополнительно осложняется
тем обстоятельством, что многие индейцы, и в особенности как раз те из них, кто
сильнее прочих вовлечены в духовные занятия, наделены потрясающей способностью
говорить назойливым иностранцам именно то, что от них хотят услышать. Они знают,
что таким образом смогут поскорее отделаться от надоедливых чужеземцев.
     Поэтому, несмотря на огромные усилия и самую искреннюю заинтересованность
ученых, созданные даже самыми квалифицированными этнографами труды и
исследования о миропонимании индейцев оказываются никак не связанными с
внутренними процессами, протекающими в этом самом мире, - хотя сами этнографы и
не имеют об этом никакого представления. Они там побывали, они задали все
вопросы, они видели все описываемое своими собственными глазами, но так и не
осознали, как мало во всем увиденном им удалось понять. Интерпретации, сделанные
с точки зрения западной мысли, не способны на что-либо большее, чем стать еще
одним отражением этой же самой западной мысли, но спроецированным вовне, а затем
воспринимаемом в качестве самой реальности.
     Тот исследователь, который не принимает участия в исследуемой жизни и не
преображается в ходе исследования в другую личность, не способен и воспринять
другую реальность, которая в этом случае проходит перед его глазами
незамеченной. Он видит только самого себя и свой собственный мир. Он не осознает
того, что излагая свои собственные, никак не связанные с другим миром
интерпретации и наблюдения, он на самом деле изобретает и свой собственный мир,
имеющий мало общего с реальным миром индейцев, и представляющий собой скорее
слепок с его собственного мира - мира современной западной культуры.
     Следовательно, для проникновения в восприятие этого другого мира, он должен
отделить себя от своего собственного "я", от собственной истории, от
собственного имени для того, чтобы обрести возможность преобразиться и стать
одним из тех, других. Только так он может избавиться от зеркала, оказывающегося
ловушкой для его собственного восприятия, от зеркала, которое отражает его
собственные идеи о мире - всегда, воспринимаемые в качестве единственной
реальности.
     Для исследователя связанная с преодолением порога восприятия проблема
заключается в том, что он оказывается в ловушке одного определенного способа
видения, основанного на той модели описания мира, которой он научился от других
членов своего общества, начиная с самого раннего детства. Такое ученичество
опирается на передаваемое через обучение описание мира, которое обучаемый
принимает за единственную реальность. Это описание заставляет человека
неосознанно проецировать свои представления о реалиях мира на существа и
предметы, составляющие внешний мир. В этом смысле шаман, привычный к восприятию
мира как пространства, где сосуществуют многочисленные реальности, стоит много
выше современного человека. Из сказанного следует, что индейцы, упоминающие в
своих рассказах такие аспекты реальности, которые, нарушают логику повседневного
мира, вовсе не потеряли способность логично мыслить и не погрязли в невежестве
или суевериях, на самом деле они научились на собственном опыте тому, что разные
реальности обладают разной логикой. Человек знания или шаман может даже уметь
перемещаться в иные миры, а иногда и стирать на время грань между мирами.
     В основе моей многолетней работы с коренными американцами, а также с
исследовательскими группами (деятельность которых я координировал), лежало как
раз настоятельное желание обучиться способам преодолевать по собственному
желанию - "прыжком" - порог восприятия. Мы учимся проникать в отдельную
реальность, открывающуюся нашему восприятию, когда мы оказываемся способны
отделить себя от собственного отражения, от представления о нашем мире, истории
нашей жизни и нашей собственной значимости. Поскольку я оказался способен
совершать такие "прыжки", то могу утверждать, что этот другой мир действительно
существует. Способность воспринимать его может помочь нам уяснить доселе
непонятную природу мира индейцев и мира в целом, которая охватывает как явления
повседневной жизни, так и события необычайные. Проникновение в отдельную
реальность открывает перед нами возможность воспринимать удивительные феномены.
Свидетелем некоторых вы можете стать, если примете непосредственное участие в
магическом ритуале или церемонии наравне с индейцами. Другие поразительные
явления откроются перед вами в виде способных чрезвычайно обогатить ваше
осознание альтернативных реальностей, лежащих в основе наших межличностных
отношений, нашего интимного мира и сферы нашей работы. Так вы узнаете, что ваш
повседневный мир содержит в себе и свою собственную отдельную реальность, и свои
собственные параллельные миры, хотя мы о них и не подозреваем. Не будучи
подверженным влиянию невротических фантазий, толкающих к поиску абсолютных
истин, я надеюсь представить вашему вниманию всего лишь описание того, что
происходит в мире индейцев, и того, что я видел и делал среди этих людей, с
которыми мы имеем счастье существовать в один исторический период. В тот самый
момент, когда я пишу эти строки, они живут на одной планете с нами, в это самое
мгновение исполняя свои церемонии и ритуалы для того, чтобы вступить в контакт с
Духом тетя же способом и с теми же целями, что и их предки, древние тольтеки -
тысячу лет назад.
     Из всего своего опыта работы среди коренного населения, ведущего свое
происхождение от тольтеков, я беру - в качестве примеров - три эпизода, которые
могут рассматриваться как три момента моего "врастания" в их мир, и моей
эволюции как человеческого существа. Эти моменты не относятся ни к началу, ни к
завершению моей работы среди виррарика. Первый эпизод представляет собой
описание одной из моих первых попыток приблизиться к этому миру, однако уже он
содержит в себе некоторые интуитивно антиантропологические черты. Второй - это
момент перехода, в котором мое намерение проникнуть в магический мир индейцев
просматривается уже вполне ясно и находит выражение в серии целенаправленных
действий. Это подобно стуку в невидимую дверь, роль стука играют мои поступки.
Третий момент - когда дверь открывается и я, наконец, достигаю того же
восприятия, что и те, кто создал этот таинственный мир, который я так долго
искал и который так долго от меня ускользал.
     Из этих трех отрывков первый относится к тому времени, когда я был
студентом, изучавшим этнографию, поэтому стиль здесь более формальный и менее
естественный, чем у двухпоследующих. Этой неудивительно, принимая в расчет то,
что эпизоды эти разделяет почти десять лет. Я включил его для иллюстрации того,
как сильно изменилось мое видение мира, когда я изменил свое отношение к миру и
постарался уподобить его мировоззрению индейцев. Итак, ниже приведены три
эпизода из моих приключений в особом мире, населенном лучшими из доживших до
наших дней представителей тольтекского сообщества: индейцами виррарика.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ЗАТМЕНИЕ НА ЛА УНАРРЕ
     Описанная ниже религиозная церемония - одна из многих подобного рода,
совершаемых индейцами виррарика. Для этой этнической группы, как и для многих
других в Мексике, практ