ры. Вокруг все дышало спокойствием и миром. Эта
свежесть, серовато-голубые тона начинавшихся сумерек, и вообще все вокруг
говорило о том, что место было выбрано правильно. Метров за шестьдесят от нас
виднелось что-то вроде... берега реки? Да, только без воды - это было похоже на
русло высохшей реки. Может быть, оно не всегда бывает сухим, может быть, раз в
году оно превращается в реку в пустыне? Во всяком случае, песок на берегу как
нельзя лучше подходил для ночлега. Мы подошли поближе и каково было наше
изумление - тут оказалось полно пейота! Под зарослями кустарника было множество
ростков священного кактуса, они располагались поодиночке и группами до
пятнадцати штук. У некоторых на макушках виднелись распустившиеся цветы.
Сомнений не было, выбранное нами место было домом Хикури, Великого Духа,
обитавшего в пейоте, по поверьям виррарика - одного из воплощений Голубого
Оленя, Тамаца Кахуллумари! На миг мне показалось, что ночевать здесь будет
слишком опасно, но потом передумал - все-таки место достаточно спокойное и
тихое. Присутствие Духа места ощущалось каждой клеточкой тела. Мы уже здесь,
сказал я себе, мы пришли к Духу, и Дух с нами. Я лишний раз убедился, что
действовать безрассудно или легкомысленно в месте обитания Духа просто опасно.
     Предупредив членов группы, чтобы они не прикасались к Хикури, я направился
вместе с ними к руслу высохшей реки, осторожно обходя кактусы. Русло было сухим,
но я понял, что оно живое - ясно чувствовалось присутствие Духа Воды. Да, место
вполне подходило цля ночлега, и если бы приключилось что-нибудь неприятное, мы
всегда могли вернуться сюда и оказаться под защитой Духа этого места.
     Мы занялись сбором хвороста и прочего горючего всего, что годилось для
создания дома Татевари. Собирая хворост, мы стремились избежать встреч с
опасными или ядовитыми животными, а также не пораниться о колючки, и в то же
время продолжали тренировать внимание, чтобы достичь состояния повышенного
осознания. Как только хвороста оказалось достаточно, мы поставили палатки, и
впервые за день поели (хотя кое-кто решил даже сейчас не нарушать поста).
     Все мы находились в каком-то особом состоянии духа. Мне даже не нужно было
ничего говорить - все и так вели себя как можно тише, стремясь не нарушать
спокойствия и умиротворенности пустыни. Каждый занимался своим делом, избегая
лишних разговоров, стремясь не рассеять внимание. Надвигалась ночь. Да,
наконец-то, подумал я, мне удалось привести в это святое место тесно сплоченную
и хорошо подготовленную группу единомышленников. Интересно, что еще ждет нас за
этой открывшейся дверью?
     Мы вышли на небольшую полянку и стали ждать наступления полной темноты.
Некоторые остались стоять, другие легли на землю. Мы молчали, неотрывно
всматриваясь в сгущавшуюся темноту, стремясь слиться со скалами и кустарником,
отбрасывавшими все более длинные тени. Мы стремились впитать в себя пульсацию
пустыни, настроиться на ее волну, слиться с ней. Только это и ничего больше. Мы
понимали, что если мы не шелохнемся, если мы не нарушим тишины, просто "будем
здесь", то станем частью пустыни, частью заката. Наше шумное повседневное "я"
постепенно растворялось в тишине и спокойствии пустыни.
     Стемнело, наш взгляд обострился, и мы поняли, что эта тьма иллюзорна - на
самом деле, мы могли видеть в ней! Благодаря какому-то голубоватому свету,
разлитому в воздухе, мы могли различать формы и тени - не нужно было даже
включать фонарики. В конце концов; мы сами ничем уже не отличались от теней.
Воздух был теплым, именно теплым, не горячим и не холодным. Взглянув на часы, я
понял, что прошло уже несколько часов, но для нас время остановилось. Я осознал,
что настало время для действия - мы уже слились в единое целое, которое у нас
было принято называть муэгано. И как это произошло, никто так и не понял,
просто, ничего не говоря, без чьей-либо команды или знака, люди начали
сползаться друг к другу, образуя муэгано. Я взглянул на небо, и подумал о том,
что каждый раз, когда мне кажется, что я уже видел самое прекрасное, что только
может быть в мире, он преподносит мне что-то новое, еще более прекрасное - и
так, видимо, будет всегда, до самой смерти. Чистое, звездное небо пересекала
полоска Млечного Пути. От всего сердца возблагодарив Источник жизни за явленное
нам чудо и возможность наслаждаться его красотой в этом пустынном месте, мы
начали готовиться к новому действу.
     Прежде всего, нужно было разжечь огонь. Это сделал я, действуя осторожно,
как учили меня мои индейские братья, живущие в горах. Такое ритуальное
возжигание, если соблюсти все детали до тонкостей, всегда открывает двери для
общения с твоим Первопредком, самой древней из всех Сил, Огнем Татевари. Ночь в
пустыне прошла под пение песен о Силах, в ритуальных танцах и медитации при
безмолвном созерцании огня. Перед рассветом некоторые улеглись спать, а другие
остались разговаривать с Великим Предком, испрашивая у него совета или помощи,
благодаря его от всего сердца за свет и тепло, его ниерика. Никто не захотел
скрыться под пологом палатки, настолько было хорошо под открытым небом.
     А здесь очень хорошо чувствовалось присутствие Силы. Сам Дух Хикури
присутствовал здесь, подталкивая нас в мир зеркал, где мы можем увидеть
отражения наших сердец и самой жизни - как сияющую внутреннюю сущность, так и их
угасшие тени.
     На другой день мы практиковали внимание первого и второго уровня, изучали
прилегавшую местность, чтобы быть в состоянии всегда вернуться на "наше место".
Оказалось, что упражнения стали выполняться гораздо эффективнее, чем прежде -
вероятно, благодаря самой энергетике места. Чувствительность восприятия и
желание достичь цели многократно возросли, мы легче преодолевали привязанность к
тоналю, легче видели и воспринимали явленное нам. Мы готовились к битве,
предстоявшей этой ночью.
     В соответствии с характеристиками энергетики и яичными качествами членов
группы, я разбил ее на два самостоятельных отряда: менее подготовленные и
дисциплинированные воины были отправлены на правый фланг, а более подготовленные
и сосредоточенные на духовном продвижении - на левый. Каждый отряд разбил свой
лагерь и развел свой костер на расстоянии примерно трехсот метров друг от друга.
     На первом этапе, который должен был начаться за пару часов до наступления
сумерек и продлиться примерно до конца заката, обоим флангам предстояло
действовать совместно, предприняв самую яростную атаку на фетишей личностного
эго. Этот враг очень силен, и я не был уверен, что нам наверняка удастся
одержать победу. Затем отряды должны разделиться: левый фланг приступит к
выполнению ритуальных практик, обеспечивающих доступ в иную реальность, к
осознанию иного "я", правый же фланг займется отработкой техники нестандартного
подхода к освоению привычной реальности. Таким образом, оба отряда займутся
двумя основными задачами воина, а по сути, двумя основными сферами мира и
личности: тоналем и нагуалем. Вечером битва с фетишами личного эго была в полном
разгаре: воины поодиночке удалялись в пустыню, и с того места в высохшем русле,
где я расположился, был отлично слышен ее шум! Это было впечатляющее зрелище.
Хотя в глубине души я сомневался, что все бойцы вернутся победителями, скорее
всего, придется еще не раз увидеть возвращение чудовищных фетишей, в очередной
раз торжествующих свою победу над настоящей жизнью. Представив себе, как эта
орда чудовищ врывается в наш лагерь, я содрогнулся от ужаса. Вот воины
потянулись назад в лагерь, и - о чудо! - это были мои друзья, пережившие тяжелую
битву, заставившую напрячься все их существо до глубины души, только
освободившиеся от бремени фетишей. Хотя, к сожалению, торжествовать было еще
рано - надвигалась ночь, а у нас было еще столько дел!
     Отряды собрались вместе, и каждый получил свое задание. Я отправился с
теми, кто должен был сражаться на левой стороне сознания и мы попрощались с
правым отрядом. Это был очень волнующий момент - все понимали, что на этот раз
успех каждого отряда в значительной мере зависит от достижений другого отряда.
     Итак, правая группа осталась в русле ручья, а мы расположились лагерем
примерно в трехстах метрах от них, чтобы в случае необходимости можно было
слышать друг друга, не напрягаясь и не повышая голоса. Исполнив ритуал
возжигания огня, мы приступили к делу. Как всегда действие началось с созерцания
пламени и достижения состояния внутреннего умиротворения. Затем мы начали
призывать силы этой местности: мы раскрыли перед ними свои души, и начали
пробуждать осознание второго "я", осознание нагуаля. Мы исполнили ритуальные
песнопения и действия, позволяющие пересечь границу между двумя сторонами
сознания. О том, что мы увидели за этой чертой, я, к сожалению, не могу поведать
многого, так как это слишком личное переживание (не смотря на то, что наши
сознания поддерживали постоянный контакт друг с другом).
     Для меня эта ночь и в самом деле была решающей в жизненном плане - я должен
был разрешить самые важные вопросы своей личной жизни, касающиеся моей работы с
группами учеников и с индейцами. И я получил на них ответы! Но каждый ответ
давался мне только после тяжелого боя, подчас слишком тяжелого. Каждый раз,
получив очередной ответ, я хотел передать его моему другу Рене, чтобы он
напомнил мне его впоследствии. Эти ответы дались мне слишком тяжким трудом,
чтобы позволить себе забыть их после возвращения направую сторону сознания.
Особенно тяжелая эмоциональная ситуация сложилась после того, как я почти
получил ответ на третий вопрос, касающийся душевного баланса между моими
душевными привязанностями и моим долгом воина и учителя - настолько обострились
ностальгия, связанная с непосредственным восприятием мистического, и ее верный
спутник - чувство одиночества.
     И тут я повернулся к Ла Унарре и мои спутники тоже развернулись к горе,
кое-кто даже начал показывать на нее пальцами, не в состоянии сдержать свое
изумление, - Священная Гора светилась! Из ее вершины исходили широкие световые
лучи, словно там были установлены прожектора. Рафаэль поднялся и двинулся по
направлению к горе, бросив остальным: "Мы должны идти туда, она призывает нас!"
Остальные некоторые время колебались, не зная, что делать. Было ясно, что это
призыв, но как можно отправиться в такое опасное путешествие ночью?! Даже днем
нужно было бы потратишь не меньше пяти часов, чтобы добраться до подножия горы,
а сколько еще нужно, чтобы забраться на вершину?
     Я сказал им, что мы позже примем этот вызов, а пока нужно сражаться здесь,
на этом месте. Тем не менее, все воины ощущали острую потребность в том, чтобы
двинуться к горе, даже ночью. Виррарика говорят, что на Хумун Куллуаби водятся
не только Голубой Олень и другие добрые Силы пустыни, но и Какаярес, многоликие
демоны пустыни. Мы принадлежим к западной цивилизации, и, в силу своего
воспитания, не слишком верим в существование богов и демонов, однако мы можем
признать, что в мире существуют неизвестные нам силы и энергии, присутствие
которых особенно чувствуется в таких местах, как это. А если так, то какая
разница, как называются эти силы местными жителями? Хотя вроде бы ничего
страшного нам не грозило, все-таки нужно было вести себя осторожнее.
     Наш марш продолжался около часа, и за это время нам пришлось навидаться
всякого, однако мы держались плотной группой и сумели дать должный отпор всем
напастям. И все это время, пока мы не вернулись в лагерь, Дворец Правителя
испускал сияние.
     Наконец, уже после пяти утра, после нескольких часов пребывания на левой
стороне сознания, мы легли спать.
     Примерно в восемь утра мы проснулись, и первым чувством была радость от
того, что мы остановились на этом месте: каждый из нас получил несколько важных
уроков, способствующих дальнейшему продвижению по пути духовного развития. Затем
мы почувствовали неодолимое желание узнать, что же случилось с правой группой.
Мы устремились ко второму лагерю, и можете представить себе радость нашей
встречи!
     Они тоже провели время недаром и в доказательство пропели несколько
куплетов из духовной песни, сочиненной в эту ночь.
     Затем мы плотно позавтракали под лучами яркого утреннего солнца.
Дворец
     Мы снова двинулись цепочкой по пустыне и вскоре миновали полуразвалившиеся
дома заброшенного шахтерского поселка Реал де Каторсе. Путь к Ла Унарре лежал
через цепочку голых холмов (хотя большинство возвышенностей в той местности
покрыто изумрудной травой). По мере того, как мы поднимались все выше в гору,
воздух становился прохладней и влажнее. Перед нами открывалась все более широкая
перспектива тянущихся по пустыне холмов - ни деревца, ни дома, ни путника,
только заблудившийся ослик маячил где-то вдалеке. Оставались только мы,
пилигримы. Я почувствовал прилив гордости: мы шли тем же путем, что и тысячи
странников за многие века до нас. Мы, как и они, шли в поисках Духа, по той же
земле, под теми же небесами. Мы не слишком отстали от этих путников, ибо
карабкались вверх вовсе не ради спорта и не развлечения ради. Это было
органической частью нашего пути, нашего духовного восхождения, начавшегося много
лет тому назад. Мы тоже шли к Духу - мы тоже шли искать своего Голубого Оленя.
     Однако я пока еще многого не знал, хотя и мог уже ясно чувствовать. Так, из
космогонических легенд виррарика я знал, что эта гора - место, где творились
чудеса, но знания этого оказалось недостаточно - я просто ощущал, что за этими
скалами, за этим песком, скрывается нечто такое, что может открыться только
тому, кто знает правильное заклинание.
     Подъем становился все круче. Время от времени узкая, почти незаметная
взгляду тропинка, по которой мы следовали, разделялась надвое у сходившихся
холмов. Вершины Дворца отсюда не было видно, верхушки холмов загораживали ее. Я
встал в "голову" цепочки, чтобы не сбиться с пути - иначе мы могли забрести на
вершину совсем другой горы! "Прогулка внимания" продолжалась, и становилась все
более напряженной. Я оглянулся и с радостью обнаружил, что цепочка не распалась
- всем членам группы удалось выдержать единый ритм, мы двигались, как единое
целое. Наконец-то эти люди научились двигаться правильно! На меня нахлынула
волна ощущения причастности к единому энергетическому телу, словно мы оказались
внутри огромного силового пузыря. И в самом деле, мы превратились в единое тело,
целостность которого поддерживалась силой внимания. Эго дремало, и так
восхитительно было чувствовать себя членом группы. Как писал Октавио Паз: "Нет
тебя, нет меня, есть только мы". Но мы были связаны не только между собой - мы
стали частью гораздо большего целого, Тлалтипак (Земли), или, как называют
территорию виррарика, Татей Урианака. А через нее мы пребывали в гармонии со
всем миром. Да, когда ощущаешь себя связанным с этой Матерью, путешествие не
может наскучить. У нас не оставалось места для жалости к себе или тщеславия - мы
были поглощены тем, что открывалось нашим глазам и другим чувствам, мы полной
грудью вдыхали горный воздух. Вперед!
     Наконец, перед нами предстала вершина горы Дворца. Мы двинулись вперед, все
отчетливей понимая, почему эту гору называли священной. Это была святыня, где
появился на свет Тамац Кахуллумари. Ощущение повышенной энергетики местности все
возрастало, создавалось впечатление, будто мы приближались к реактору, только
излучаемая энергия была неопасной, скорее, она навевала какое-то умиротворение.
Мы чувствовали, что с каждой минутой наше существо меняется - на шумы внимания и
ограниченное видение повседневной жизни накладывалось внутренне осознание.
     Мы преодолели последнее препятствие на пути к вершине - склон был столь
крут, что мы не видели цели своего путешествия, его загородила скала. Наконец,
мы оказались наверху, и перед нами простерлась бескрайняя панорама пустыни.
Перед нами лежала Хумун Куллуаби. Воздух был совершенно прозрачен и вид
открывался вплоть до самого горизонта. Крошечные деревеньки, которых и на картах
не найдешь, нисколько не портили пейзажа. Тут правила только природа, только
Дух. Я оглянулся на своих спутников, и понял, что они тоже до глубины души
потрясены этим зрелищем. Глаза блестели, чувствовалось, как сильно повлияло на
каждого из нас путешествие. Да, та прогулка перевернула каждого из нас!
     Повсюду виднелись следы пребывания виррарика: круглая площадка, где они
совершали приношения Предку Огня, и сами приношения - стрелы, нерика, оленьи
рога, свечи, шоколад, зеркала, и прочее. Я распорядился, чтобы никто ничего
не-трогал, чтобы не прикасались даже к камням.
     По вершине Дворца Правителя проходила трещина, рассекающая ее на две, резко
отличные друг от друга, половины. На левой, где лежали приношения, виррарика,
судя по всему, совершали свои жертвоприношения. Мы же стояли на правой половине,
примерно в трехстах метрах от "сферы виррарика". Свалив на землю нашу поклажу и
разведя костер, мы приготовились принести жертву Силе Горы. На этот раз в
приношение вкладывался совершенно особый смысл, которого мы не могли предвидеть
раньше. Каждый произнес свою молитву в одиночку, по-своему, в том месте, которое
казалось ему наиболее удобным. И это была кульминация нашего путешествия в этом
храме, созданном самой Природой.
     Было уже поздно, и мы решили заночевать на вершине. Собрав "топливо",
соорудили из камней кольцо и разожгли внутри костер. Больше делать было особенно
нечего, и мы сидели вокруг костра, беседуя о том, о сем, о наших жизнях, нашей
борьбе, о наших переживаниях, которые мы испытали на этом пути. Никто из нас не
забудет этого двойного путешествия - телесного и духовного.
     Ночью стоял ужасный холод, дул ледяной ветер. Мир повернулся к нам другой
стороной, мистической и необъяснимой. Мы почти не спали в эту ночь. Утром нужно
было возвращаться домой.
     Когда лучи солнца коснулись вершины горы, я вылез из спального мешка,
сказал "Доброе утро!" утру, пустыне и Святой Горе, и тут же начал составлять
план на обратный путь. Мои спутники еще спали, и я решил немного пройтись.
Повинуясь какому-то бессознательному импульсу, я отправился на левую сторону
вершины и тут вздрогнул, не веря своим глазам: наяву ли это, или во сне? По
склону горы поднималась группа индейцев, явно направлявшаяся к вершине - вот
этого я не ожидал! Конечно, повсюду были следы индейцев, но кто бы мог подумать,
что в тот момент, когда мы уже собирались покинуть гору, здесь появятся они!
     Индейцев было девять, они были одеты типично для виррарика: вышитые брюки,
яркие рубашки с распахнутым воротом, шляпы с перьями, заплечные рюкзаки с
провизией и прочими необходимыми вещами. Я снова не мог не восхититься их
походкой, которую столько лет изучал - насколько точен был ритм и шаг! Они
двигались в полной тишине. На лицах лежал отпечаток духовного подъема,
говорившего о том, что восхождение на Ла Унарре - всего лишь завершающая часть
многодневного физического и духовного пути.
     Я так и остался сидеть на корточках, пытаясь определить, нет ли среди
виррарика моих знакомых. Похоже, никого! Эти индейцы явно были из другого
поселения, в котором я никогда не был. Взглянув на своих спутников, я увидел,
что они еще спят, и, следовательно, не могут помешать индейцам - можно было
слегка расслабиться. Индейцы молча прошли мимо меня, мы только приветственно
подняли руки. Разумеется, ведь это кульминация их паломничества, тут не до слов
и всякого рода вежливостей. Впрочем, я видел только их тела - их сознание было
где-то далеко, в мирах, которые, возможно, были недоступны даже мне.
     Совершенно молча, не глядя друг на друга, они двигались ритмично и
синхронно, направляясь прямо к месту жертвоприношений. Повинуясь какому-то
импульсу, я повернулся и увидел, что проснулся один из моих спутников - как раз
тот, кто лучше всего умел обращаться с вниманием и имел опыт общения с
виррарика. Я слегка кивнул ему, подзывая поближе. Мы стали наблюдать за
вир