и  не  тысячами,   но  миллионами.  Человеческой
дьяволиаде и этого мало -- вот и создаются  средства уничтожения,  способные
сразу же отправить  на тот  свет миллиарды человеческих особей, подобные той
пятисотметровой  океанской  волне, которую гуманист Андрей Сахаров предлагал
при помощи  супербомбы  обрушить на побережье  Калифорнии. Их подкрепляют  и
скрытые убийства, осуществляемые тем же человеком во имя  призрачной  выгоды
немногих,  денежной " элиты  " /  да простит  мне читатель в  данном  случае
некорректное  использование   термина!   /.   Только  табачная  индустрия  "
никотиновых баронов " преблагополучно отправляет на  тот свет ежегодно свыше
четырех  миллионов  человек! А что  уж  говорить о систематическом спаивании
сотен миллионов, о неисчислимой армии молодых людей, попадающих повседневно,
неуклонно   и   неодолимо  в  лапы  наркотической  зависимости.  Здесь,  как
говорится,   мы   впереди  планеты  всей  при  явном  попустительстве  наших
властителей, этих калифов на час.
   Природное, доброе начало в человеке порою заставляет его ужасаться всем
содеянным. Но  ставшая реальностью  физиологическая аномалия скрыта ныне под
таким покровом Изиды, под такими вековыми наслоениями эстетических иллюзий и
ложных  идеологических  и  нравственных  представлений, что вернуть  процесс
вспять уже никогда и  никому не удастся,  если не  произойдет /  с мой точки
зрения  -- вполне  реальное и  прогнозируемое /  чудо одухотворения зверя  в
нынешнем цивилизованном обличье.
   Впрочем, мудрейшие из рода человеческого, которых я считаю посланниками
божественной истины,  вместе с  "  Кандидом " Вольтера всерьез сомневаются в
возможности подобно озарения Зверя -- драматичнейших из ошибок природы.
   Тварь,  которая вкусила власть  над другими во имя власти, но не во имя
выживания  вида  или рода  /  вспомните  о  роли  вожака  волчьей  стаи  или
предводителя  прайда! /, познавшая, что  других можно не только  есть, но  и
пытать физически и нравственно, стравливать друг с другом во имя " идеи ", "
национальной  цели ", не только провоцировать массовое взаимоистребление, но
и всеобщую  бойню концентрационных лагерей и вымирание целых этносов на пире
во  время чумы немногих  счастливцев,  "  развитых",  " цивилизованных ", не
сможет стать иной по своей физиологической сути.
   Если,   конечно,  объединенная  мощь  созданных  человеком  же   науки,
искусства,  веры  не вернет  ему пластичность нормального  живого организма,
способного познать  мудрость, красоту и божественное величие природы. Или же
мы дойдем  то той  зловещей пропасти, когда сработает опять -- таки животный
инстинкт сохранения и самосохранения  рода. " Люди всегда дурны, пока их  не
принудит к добру необходимость", - заметил Никколо Макиавелли.  Соглашаясь с
ним, мы не только тешим себя еще тлеющей надеждой, но и делаем все для того,
чтобы  из  нынешнего  человеческого, несовершенного материала  возродились "
доблестные мужи ", способные предвидеть эту необходимость и выработать новую
модель человека как органически пластичного, а потому  бессмертного, равного
Богу существа.
   И,  наконец,  третьим  универсальным  физиологическим  признаком  живой
природы является ее цикличность. Она характерна как для каждой  особи, так и
для вида, представленного ею. Физиологическая норма -- прохождение через все
стадии развития,  от  зарождения  и  адаптации  новорожденного к  окружающим
условиям до расцвета всех жизненных сил в условиях борьбы за существование и
неизбежное, лишенное драматизма угасание.
   Ни одно живое  существо в природе не  отклоняется  от  цикличности  как
нормы,  предопределяющей  устойчивую   системность  в  процессе   выживания.
Новорожденный   здесь  никогда   не  страдает   характерным   для   человека
инфантилизмом -- раз появившись на свет,  он  неизменно  следует стабильной,
устойчивой  программе взросления.  Конечно, программы у разных родов и видов
живых  существ   отнюдь   не   однопорядковы  во  временном  масштабе,   ибо
разнообразны условия,  в которые  попадает малыш. Мне  довелось  наблюдать в
предгорьях  Памира,  у знаменитой  Змеиной горы,  как  появившиеся  на  свет
маленькие  змейки  сразу  же  расползаются  навстречу  своей  индивидуальной
судьбе.  Зрителю же  подобного чуда  не следует расслабляться  в умилении --
каждая из них столь же опасна, как и взрослая особь. Детеныш ламы, увидевший
белый свет в Андах, не  столь быстро проходит первую стадию  взросления,  но
все же уже на второй -- третий день вполне уверенно  следует и за матерью, и
за стадом, осознав его законы
   . Не  могу  забыть  совершенно поразительные  кадры  из  фильма о белых
медведях,  созданного  американскими  биологами, фанатически  влюбленными  в
этого исчезающего  зверя. Трогательные пушистые комочки следуют за матерью к
кромке  льда  на арктическом берегу.  Они  только  что  увидели загадочную и
пугающую красоту  безбрежной снежной пустыни, но уже через некоторое время с
явным  страхом  и я  бы даже сказал --  с недоумением  наблюдают,  как  мать
навсегда исчезает  среди  разводий,  предоставляя  им  самим  постигать  всю
сложнейшую  науку выживания. И  они ее постигнут, выживут /  если,  конечно,
самый страшный и кровожадный из всех зверей -- человек не уничтожит их ранее
во  имя своих безумных  с точки нормальных обитателей нашей  планеты  целей,
скажем,  для  пополнения коллекции шкур  или для хвастовства своей смелостью
безнаказанного  убийцы /. Начальный период адаптации к  природным условиям у
животных может  затянутся на  более продолжительный  срок,  что  характерно,
например,  для  пернатых,  но  он  всегда  соответствует  нормам  цикличного
развития.
   Человеческое дитя,  всегда  очаровательное в  силу  своей  естественной
близости к животным, и в этом смысле являющееся безусловным Венцом творения,
вроде бы вписывается в систему  цикличности. Но именно --  " вроде бы ", ибо
период  взросления  у него непомерно растянут  и подразделяется на целый ряд
неведомых   нормальной  живой  природе  этапов:  от  многих  месяцев  полной
беспомощности  и  беззащитности до долгих лет  усвоения опыта предшествующих
поколений  и науки  выживания среди животных более ужасных, чем все миллионы
видов, нашедших свою нишу на планете Земля.
   При этом  мера  "  растяжения  во  времени  "  отнюдь не  одинакова для
человека разных эпох, цивилизаций, этнических и социальных структур, что так
же деформирует систему цикличности. Малыш, появившийся на свет в семье рабов
/  не  важно,  в  Древнем  Вавилоне либо  в  Древнем  Египте, на  плантациях
рабовладельцев Юга  в  Америке  18  века  либо  в  семье русских  крепостных
крестьян / вынужден  взрослеть куда быстрее, чем  в  нынешнем Брунее  либо в
Англии. Ребенок бродячих цыган, живущих в порах чуждых  им культур, мало чем
схож по системности раннего развития с ребенком европейца, который печется о
новорожденных  едва  ли  не  до  появления  у  них  бород либо  пышных  форм
человеческих самок, готовых к деторождению. Если временные рамки  взросления
европейца эктраполировать на жизнь обычных, нормальных  живых  существ нашей
планеты,  то обнаружится вопиющая  нелепица, ибо почти  половина  временного
отрезка этой жизни  у животных  должна была  бы быть отведена...подготовке к
жизни. Скажем, детеныш той  же ламы  вставал  бы на твердые, упругие ножки в
течение  шести --  восьми  лет.  Отклонение  от  норм  цикличности  в период
взросления столь велико, что не поддается какому бы то ни было рациональному
истолкованию на основе постижения естественных, природных закономерностей. А
что же такое отклонение от природных норм, как не появление какой -- то иной
физиологии, как не ошибка природы? Хаотичность -- ее имя.
   Загадочно     съеживается    время     полноценной    и    плодотворной
жизнедеятельности у  человека  с другой стороны бытия, в  период неизбежного
старения.  Для  нормальных  живых  существ,  следующих  неотвратимому  циклу
физиологического развития,  старение -- мгновение в шкале этого цикла. Порою
они  не знают даже этого  мгновения, ибо  призваны  уйти, отдать жизнь новым
поколениям  в   полном  расцвете  сил.  Старость   всегда   старость,  и  ее
общеприродные особенности  проявляются, конечно  и у человека как животного.
Но растянутая во  времени старость, лишенная  какого  бы  то ни было смысла,
кроме продления  существования,  всегда отвратительна. Не  случайно  великий
пророк  и  художник  --  Лев  Толстой,  ощутив  ее  приближение,  в  сердцах
воскликнул в дневниковой записи: " Вонючая старость! ".
   Хаотичность как закономерность предопределяет физиологические параметры
бытия человека, что  дает мне  основание  полагать, что  его возникновение и
развитие  --  природная  аномалия   или,   проще   говоря,  ошибка  природы,
отступление от универсального принципа  системности. Следовательно,  если  в
чем-то  искать действительное  его  значение как Венца творения, то, конечно
же,  не  в  морфологии  и  не  в  физиологии.  Продолжим  же  этот поиск без
человеческих предубеждений против нашей животной природы,  согласившись, что
природное начало во  всех конкретных и  бесчисленных проявлениях системно, а
потому -- совершенно и признав, что человек в силу каких  -- то внеприродных
причин все более и более теряет это совершенство.


   Носороги или рыцари

   Остается задуматься  о  третьей  ипостаси  нашей  природной  основы  --
поведенческой. Все живое / еще раз повторю -- таинственный мир растений, как
мне думается, исключается из  его сферы лишь по недостаточности  объективных
научных  данных / действует во имя выживания и продления рода,  а стало быть
необходимо сталкивается с противодействием. Градации последнего - неописуемы
логически,  ибо  практически  - безграничны и  не могут  быть  подведены под
единое универсальное определение.
   Здесь и  непримиримый  антагонизм, где  ставкой является жизнь  / в том
случае, если  один вид  служит  источником  питания  другого /,  антагонизм,
наиболее  доступный поверхностному уму  и успокаивающий, оправдывающий  наше
озверение.  Да,  он  --  реальность  бытия  природы, но отнюдь  не  источник
драматизма,  ибо  для такого антагонизма  есть Высшим  разумом  определенные
пределы. Если бы все хищные и не хищные плотоядные переняли вдруг по велению
какой-либо темной силы поведение человека, то результатом  явилось бы только
мгновенное исчезновение всего живого, всего,  что сама  природа создает  для
пропитания своих творений. Кстати, только человеческое  воображение породило
во множестве примитивнейших  фильмов ужасов либо в потоке бездарной / говорю
это  безотносительно к  авторитету  их  авторов  /  "  черной  "  фантастики
озверевших  птиц,  вышедших  из  морских пучин чудовищ  либо  затаившихся  в
подземных городских коммуникациях гигантских плотоядных змей.
   Здесь и симбиоз,  поразительный и  поучительный,  но  всегда, благодаря
неординарности, способствующий продлению жизни  на Земле.  Вдумайтесь  в тот
факт, что  лишайники,  прижившиеся на безжизненных скалах  либо  на останках
деревьев, изумляющие нас гармоничным сосуществованием растений  -- оснований
и  зеленых  растений,  способных добывать пищу  из  энергии Солнца благодаря
хлорофиллу,   пигменту,  трансформирующему   свет   в   химическую   энергию
органических существ, живут до двух тысяч лет!
   В этом же  ряду -  приспособление существ одного вида  к параллельному,
независимому существованию в едином пространственно -- временном континууме,
выражающем  непрерывность  и неразрывность как явлений,  так и процессов. Их
поведение можно  охарактеризовать /  в  отличие от поведения агрессивного  и
поведения  сотрудничества  / как  безразличное  или  нейтральное  на первый,
непрофессиональный  взгляд. Биологи же, чей  пытливый  ум  и  добрые  сердца
помогают   всему   человечеству  наилучшему  самопознанию  вне   роялистских
предубеждений о нашей " божественной исключительности ", придерживаются иных
взглядов. И факты упрямо подтверждают их доброту, базирующуюся на знании.
   Мало   кто  задумывается  над  тем,   что   в  противовес  человеческим
изуверствам  по  отношению к живой  природе она  продолжает довольно успешно
игнорировать   действия,  самые  масштабные,  скоординированные,  на  основе
новейших  достижений  науки  истребления  и  основанных  на  них технических
средствах  уничтожения  жизни.  И создается впечатление,  что  природа почти
презирает  человека и его " имперские  амбиции  "  завоевателя и  покорителя
Вселенной  Мы  вспоминаем  в  этой связи  мудрость  народов  Древней  Индии,
сохраненную и поныне в обычаях и нравах их наследников, не позволяющих  себе
посягать на любую жизнь и живность как святая святых. Вдумайтесь -- живность
отнюдь  не   уничтожила  там  человеческий  род,   но  прекрасно  и  разумно
приспособилась к нему.
   Можно,  конечно, в духе  культурной революции,  постараться  уничтожить
всех городских воробьев  и  голубей,  кошек и собак,  крыс и мух.  Но  гений
китайского народа, опирающийся на опыт одной из самых древнейших цивилизаций
на Земле,  существовавшей  еще  до  того,  как  Всевышний  сотворил  первого
человека / Адам -- Кадмон  по иудейской традиции, ибо Ветхий завет -- не что
иное, как мудрейшая и достоверная история еврейского народа /, преодолел эту
политическую дурь и вернул миру  китайский гуманизм  -- по отношению ко всем
проявлениям  жизни.  Наряду  с  морфологией  и  физиологией   поведение   --
универсально для всех проявлений жизни. Входит оно в  своей первозданности и
в мир человеческого бытия. Вот почему этология как наука  о поведении  живых
систем  дает  нам  выверенные опытом  вековых  наблюдений  и  теоретическими
раздумьями ученых принципы поведения особей и коллективов всех  этих систем,
включая и человека как животное. Когда  мы с надменной  улыбкой наблюдаем за
поведением  братьев  наших  меньших,  полагая,  что они  похожи  на нас,  мы
допускаем  примитивнейшую логическую аберрацию,  ибо не  они  на нас, но  мы
похожи  на них.  Любовь,  семья, социальная иерархия,  сообщество  --  живое
наследие природы, но отнюдь не человеческое  изобретение. Далее я постараюсь
показать, что в этих основополагающих аспектах бытия нам впору опять -- таки
превратиться,  следуя  завету   Лукреция  Кара,  в  добросовестных  учеников
природы.
   Но  есть  в  нашем,  человеческом поведении и  нечто  абсолютно  новое,
несоотносимое  с  другими проявлениями  жизни.  Весь вопрос  не  в признании
человеческой  "  чрезвычайной  прибавки  ",  но  в  ее  соотнесении  с мерой
совершенства  живой  системы.  Ее  следует проанализировать  в  историческом
контексте  развития   человека,  которого  нередко  тайные  силы  заставляли
выбирать путь массового йехуизма. Нет, не только заставляли, но и заставили,
иначе мир не узнал  бы деяний Гитлера и его озверевшего при нем подавляющего
большинства немецкого  народа. Здесь я позволю  себе  дополнить  объективные
выводы  этологов   некоторыми   раздумьями   общетеоретического   характера,
порожденными  сравнением   поведения   животных  и   человека  в   диапазоне
поведенческих реакций  живых  систем. О социальных  системах  у нас --  речь
впереди, когда  мы попытаемся вычленить сферу бытия, где человек имеет право
претендовать  на  значение  Венца  творения.  И  трезво  оценить,  можно  ли
поведение человека  толпы,  массы,  вообще  -- Homo vulgaris соответствовать
этим претензиям.
   Как  на   основе  личных  многолетних  наблюдений  /прямых,   личных  и
косвенных,   получаемых  ныне  в   изобилии   благодаря  средствам  массовой
информации  /,   так  и  в  итоге  ознакомления  с  интереснейшей  и  крайне
многообразной  литературой  по  этологии   могу  утверждать,  что  поведение
животных  в рамках  системы всегда  характеризуется предсказуемостью. Какова
ситуация  и ее возможные последствия для  животного -- таковы и признаки его
поведения. Так,  боевая игра  самцов в обычной, повседневной  ситуации может
быть  и  упражнением  способностей,  и развлечением,  и  научением.  Но  вот
приходит  время  спаривания,  отбора  наилучшего  производителя  рода  --  и
безобидная  игра превращается  в  рыцарское ристалище.  Обаятельные  могучие
горные бараны  бьются на пределе сил,  сталкиваясь лбами с такой  мощью, что
приходится только  диву  даваться, как им удается  оставаться  после каждого
удара живыми.  Однако, как  бы  ни был  жесток поединок, никогда партнеры не
стараются забить  друг  друга насмерть. Финал, как правило,  драматичен  для
индивида -- он уступает без дальнейших  препирательств место сильнейшему, но
гуманен для рода -- ибо все остаются живыми, с шансами на будущее.
   Вы можете безошибочно перенести модель такого поведения  на аналогичные
ситуации  и определяемые  ими действия любых животных -- и  не ошибетесь. Не
менее рыцарскими, лишенными коварства, притворства, лицемерия и лжи остаются
брачные турниры  оленей,  медведей, львов  и  пантер, обезьян  и  носорогов,
словом, представителей живой природы.
   Столь же отчетливо предсказуемо поведение любого  животного  в иных, не
ритуально-игровых  ситуациях,  будь то  предчувствие  опасности  или  ласки,
стремление   отдохнуть  или  создать   максимально  комфортные  условия  для
ожидаемого и выращиваемого потомства, адаптироваться к смене времен года или
мигрировать  в дальние страны, следуя зову предков. Кстати, именно благодаря
предсказуемости поведения живых существ  и ненасытности  человеческой натуры
истребляется зачастую все  живое и двигающееся  по  своим законам.  Медведь,
забивший пару лососей в верховьях Амура --  истинный гуманист по сравнению с
тысячами и тысячами подлинных современных дикарей - местных жителей, которые
/ прежде всего во имя наживы /  -- бьют лососевых рыб во  время  нереста без
счета,  цинично насмехаясь над усилиями  бессильного " рыбнадзора  ".  Я был
свидетелем этого  систематически, из года в  год повторяющегося зрелища, где
наиболее страшным и  отвратительным действующим лицом является озверевший от
жажды  наживы человек, Homo vulgaris.  Любой  хищник в  джунглях  - истинный
рыцарь по  сравнению  с теми  браконьерами людской породы, которые  выжигают
сотни тысяч  гектаров бесценных  лесов. Он знает поведение  своей, избранной
для  пропитания жертвы,  но  не уничтожает  подобно  Молоху все убегающее на
своем  пути без разбора. Человек же это делает, и именует истребление  всего
живого  на своем роковом для природы пути -- " охотой " .И это его поведение
-- вполне предсказуемо, что определяет спокойствие в " небоскребе жизни ".
   Думаю, что появление человека в нем вызывает не только всеобщую панику,
но  и  необратимые  природные  катаклизмы.  Ведь  его  поведение   абсолютно
непредсказуемо.  Вдумайтесь  -- может  ли  зебра,  ласкающаяся к  подруге  в
саванне,  неожиданно  пропороть  ей копытами живот?  Никогда, ибо  любое  ее
поведение  подчиняется  законам системы.  Человек же стал  человеком  именно
потому, что презрел эти  законы / кроме,  быть может, легендарного Маугли /.
Он некогда  обнял своего более сильного и удачливого соплеменника - и тут же
вонзил ему под ребро  каменный  нож.  А  начатое --  продолжает тысячелетия,
истребляя себе подобных и  именуя безмерные кровавые  деяния " тактикой ", "
стратегией",  "  политической  целесообразностью  ".  Ханжество,  коварство,
лицемерие,  самодурство, деспотизм  -- есть  тысячи  и  тысячи  определений,
дающих   то   или   иное  наименование  непредсказуемым   деяниям  человека,
возведенным   в   жизненный  принцип  рода.  Положение  становится  поистине
чудовищным вследствие того,  что  человек в  отличие  от других живых тварей
поливариантен в поведенческих  реакциях. Проще говоря, он может  в одно и то
же  мгновение  что-то  думать,  совсем  другое  по  содержанию  -- говорить,
переживать -- в каком то ином,  третьем плане, а делать вообще несоообразное
ни  с мыслями, ни с чувствами, ни со словами. В