к "Миру Минковского" сверхвременной и сверхпространственный "неявный порядок". Квантовая нелокальность в нашей модели - есть следствие трансцендентности пространства-время по отношению к индивидуальным "чувственным " пространству и времени каждого субъекта . (Нам могут возразить, указав на то, что принцип локальности явным образом формулируется именно для 4-мерного пространственно-временного континуума Минковского. Но здесь, опять-таки, нужно помнить, что эта "локальность" - есть абстрактный принцип, которому строго подчинены только квантовые потенции и он имеет лишь косвенное отношение к квантовым событиям. В сущности, "локальность" здесь следует понимать метафорически, как принцип, имеющий непосредственное отношение к идеальной квазивременной и квазипространственной "протяженности", но не к действительному, чувственному пространству и времени. Хотя "чувственный" мир зависит от "сверхчувственного", он, как мы отмечали, обладает и определенной автономией. Квантовая нелокальность сама по себе не является ни свойством "мира потенций", ни свойством "актуального" бытия, но возникает лишь при переходах от потенции к акту, т.е. в конечном итоге определяется не только "трансцендентностью" пространства-времени по отношению к "чувственной" реальности, но также зависит от "механизма актуализации" - законов, связывающих онтологически разнородные слои бытия).
Другая достаточно известная концепция "квантового сознания" принадлежит Г. Степпу (124, 125). В отличие от Бома, Степп придерживается вполне ортодоксальной интерпретации квантовой механики (свою точку зрения он связывает с идеями В. Гейзенберга). Вместе с тем, также как и Бом, Степп пытается найти в квантовой теории основания для построения дуалистической модели реальности, включающей в себя на равных правах материю и сознание.
Здесь, на первый взгляд, позиция Степпа прямо противоположна идеям Бома (и Уокера). Если у Бома материя соответствует классической, непосредственно наблюдаемой составляющей реальности, а сознание - скрытой, ненаблюдаемой квантовой составляющей реальности, то у Степпа наоборот, материя - это то, что описывается квантовомеханически с помощью волновой функции, подчиненной детерминистическому уравнению Шредингера, тогда как сознание он сопоставляет с последовательностью спонтанных, не подчиненных каким-либо уравнениям, "Гейзенберговских событий", т.е. сознание, по Степпу, коррелятивно актам редукции волновой функции в процессе измерения.
Однако, если учесть, что у Бома "скрытая" квантовая реальность включает в себя "скрытые параметры", определяющие "квантовые выборы" в каждом индивидуальном случае, то становится ясной близость позиций обоих авторов. И в том и в другом случае сознание связывается с фактором, определяющим исходы индивидуального выбора одного из членов квантовой суперпозиции состояний.
Рассмотрим концепцию Г. Степпа более детально. Степп, также, впрочем, как и Бом, связывает необходимость "квантового" подхода к сознанию со свойством целостности. Сознание общепризнанно обладает некоего рода трудноопределимой целостностью и сходного рода целостными свойствами обладают также квантовые системы. Если классическая механика представляет мир как конгломерат независимо друг от друга существующих, локальных объектов - чисто внешним образом действующих друг на друга (причем, прямое взаимодействие, в силу принципа локальности, возможно лишь между ближайшими соседями), то квантовая механика приписывает системе квантовых объектов весьма неординарного рода целостность (которая, в частности, проявляется в разного рода нелокальных корреляционных эффектах, связывающих поведение пространственно разделенных квантовых объектов). Существование сознания, по Степпу, требует существование особых "крупномасштабных функциональных сущностей", каждая из которых выражает как бы некую глобальную перспективу, глобальное видение работы целостного мозга. Ввести на уровне классического описания такие сущности логически корректно невозможно, т.к. они, по сути, оказываются (если следовать терминологии Г.Фейгла) "номологическими бездельниками", так как реальное поведение классической системы целиком определяется поведением ее отдельных микроскопических частей и никакой выход за пределы "микротеории" на "макроуровень" не является логически оправданным, так как он ничего не добавляет к "микроописанию".
Однако, если мы рассмотрим мозг как квантовую систему, выход на "макроуровень" оказывается не только возможным, но и неизбежным - при условии, что редукция макроскопической волновой функции мозга осуществляется на уровне выбора одной из ветвей суперпозиции паттернов нейронной активности, каждый из которых представляет как целое некую альтернативную линию поведения в данной конкретной ситуации. Такого рода процесс редукции волновой функции есть нечто изначально целостное - паттерн выбирается как некая целостная структура "высокого уровня". То, что в биологических системах процесс редукции волновой функции осуществляется на уровне выбора макроскопических, по сути, классических ветвей волновой функции, Степп объясняет как результат давления естественного отбора. Если бы редукции происходили на микроуровне, то это привело бы к стохастическому функционированию мозга и сделало бы невозможным какое-либо целенаправленное поведение (124).
Вот эти процессы спонтанного выбора макроскопических ветвей суперпозиции, составленной из макроскопических квантовых состояний мозга, и составляют, по мнению Степпа, процессы (акты) сознания. То есть функция сознания заключается в осуществлении свободного выбора одной из альтернативных нейродинамических схем, управляющих действиями организма. Предшествующий редукции волновой процесс, описываемый уравнением Шредингера, представляет, по мнению Степпа, "материя-подобный" аспект реальности, а "ментальный" аспект реальности - соответствует квантовым событиям - коллапсам волновой функции.
Сходная дуалистическая концепция разрабатывается, также, Р. Пенроузом (122, 123, 127). Основное отличие его концепции от точки зрения Г. Степпа заключается в истолковании механизма редукции волновой функции. Если по Степпу редукция - следствие взаимодействия квантовой подсистемы мозга с другими его частями, которые выступают в роли "измерительного прибора" (что соответствует "Копенгагенской" интерпретации измерения), то по Пенроузу имеет место "самоколлапс" ("саморедукция" или "объективная редукция") волновой функции - т.е. спонтанный процесс, возникающий вследствие гравитационного самовоздействия квантовой подсистемы мозга. Предлагается следующая модель функционирования мозга: в специфических мозговых структурах (предположительно, в "микротрубках", о которых мы более подробно поговорим в п.3.10) в результате кооперативного взаимодействия вторичных квантовых полей возникает макроскопическое квантовое когерентное состояние, которое охватывает (в течение, примерно, 500 мсек.) значительные объемы нервной ткани. Эта стадия обозначается как "предсознание" (pre-consciousness). Это состояние развивается до тех пор, пока различие масс-энергии различных состояний (входящих в суперпозицию, представляющую исходное состояние) не достигнет порога "квантовой гравитации". Здесь степень различия масс-энергии ведет к разделению пространственно-временной геометрии, соответствующей каждому члену суперпозиции и система ставится перед необходимостью выбрать единичное состояние, в которое она затем спонтанно переходит (127). Последовательность этих актов "саморедукции" и составляет последовательность "актов сознания".
Отметим, что Пенроуз различает процессы "саморедукции" и вынужденной редукции, инициированной внешними воздействиями. Только "саморедукция" коррелятивна сознанию. Вместе с тем, процессы саморедукции требуют особых условий - длительного сохранения когерентного квантового состояния, что предполагает отсутствие актов вынужденной редукции. Это условие позволяет, по мнению Р. Пенроуза, избежать панпсихизма - сознание возникает лишь в особых условиях, когда квантовая система оказывается каким-то образом защищена от внешних влияний, способных инициировать вынужденные редукции.
Важная особенность модели Пенроуза - предположение об алгоритмически невычислимом характере процессов "саморедукции" волновой функции. Пенроуз апеллирует здесь к так называемому "Геделевскому аргументу" (172) суть которого заключается в том, что никакая формальная система оказывается неспособной в точности воспроизводить функцию человеческого сознания, поскольку для любой такой системы существуют "геделевские предложения" (формализованные высказывания суть которых сводится к утверждению невыводимости этих высказываний из аксиом данной формальной системы), которые данная формальная система с необходимостью должна оценить как ложные (поскольку они невыводимы из аксиом), но которые, в силу своего содержания являются (как это очевидно для человеческого сознания) истинными высказываниями. Таким образом, человек и машина, подчиненная алгоритму, всегда будут расходиться в оценке "геделевских предложений". Машина всегда будет оценивать их как ложные, а человек - как истинные. Отсюда следует, что никакая машина не способна исчерпывающим образом воспроизводить функцию сознания.
С нашей точки зрения, поскольку процессы редукции волновой функции коррелятивны аффективно-волевой сфере, "невычислимость" функции сознания (которая проявляется вовне как квантовая стохастичность) может быть связана с уникальностью нашего "Я", с нашей "самостью", определяющей спонтанные волевые и аффективные выборы субъекта в альтернативных ситуациях. Способна ли этого рода "невычислимость" существенным образом расширять возможности нашего мышления - делая для человека разрешимыми проблемы, неразрешимые для машины, - не ясно. Однако, возможен и другой "надиндивидуальный" источник невычислимости, который как раз может иметь непосредственное отношение к возможностям нашего мышления. Выше мы отмечали, что структуры "Умопостигаемого мира" могут быть фундированы некой сверхрациональной, трансцендентной реальностью, прообразом которой является "Единое" неоплатоников. Если наша субъективность причастна этой реальности, то это действительно может расширять наш "умственный горизонт" за счет присутствия в нашем мышлении сверхрациональной, металогической компоненты, способной на интуитивном уровне обосновать саму рациональность. Такая сверхрациональная составляющая, очевидно, не может присутствовать в какой-либо системе искусственного интеллекта и, таким образом, функция сознания действительно оказывается алгоритмически невычислимой.
Однако, речь здесь, по-видимому, должна идти о сознании "вообще", а не о конкретном эмпирическом индивидуальном сознании, которое, в силу своей временной конечности, очевидно, в принципе может быть эффективно имитировано с помощью алгоритмического устройства (если только оно не обладает какими-либо аномальными свойствами, типа ясновидения и т.п.). Как уже отмечалось ранее, понятие алгоритмической невычислимости применимо только лишь к функциям, область определения которых - бесконечное множество. Всякая функция, определенная на конечном множестве, - алгоритмически вычислима. Следовательно, на практике более важным является условие физической невычислимости функции сознания, которое предполагает, что никакое устройство, использующее иные чем наш мозг физические принципы организации процессов обработки информации, не способно имитировать функцию человеческого сознания - например, в силу недостаточного быстродействия или недостаточного объема памяти. Условие физической невычислимости является необходимым условием способности субъекта достоверно судить о собственных субъективных состояниях, поскольку последнее, очевидно, возможно только в том случае, если существует жесткая взаимооднозначная связь между функцией и тем субстратом, в котором эта функция осуществляется (подробнее см. (90) и п. 2.6).
В целом, основной недостаток концепций, связывающих сознание с редукцией волновой функции, заключается, на наш взгляд, в том, что эти концепции, по сути, выводит сознание за рамки известных физических принципов и, таким образом, за рамки познаваемого наукой вообще (126). Напомним, что функция сознания, в этих концепциях, состоит в выборе одной из ветвей суперпозиции нейрональных квантовых состояний. Все прочие ветви аннулируются. Этот выбор непредсказуем и неуправляем. Таким образом, можно сказать, что сущность сознания заключается в "спонтанности", абсолютной произвольности, недетерминированности. Однако такое понимание сознания вряд ли можно назвать реалистическим. Ранее, обсуждая "устройство" сознания (гл.1), мы пришли к выводу, что сознание - это скорее сочетание спонтанного и детерминированного. Без наличия спонтанного начала сознание утратило бы индивидуальность (с этой точки зрения представляются ошибочными модели "квантового сознания", которые, напротив, исключают спонтанность и рассматривают сознание как чисто детерминированный, "кибернетический" механизм (126, 132)), но без элемента детерминированности сознание вряд ли было бы способно функционировать как механизм, осуществляющий рациональное управление поведением.
Нельзя сказать, что в модели Степпа или Пенроуза психика целиком и полностью лишена внешней детерминации. Детерминизм присутствует здесь на уровне "досознательных" процессов, которые подчинены законам физики (описываются с помощью уравнения Шредингера). С нашей точки зрения нет никаких оснований полагать, что бессознательное жестко детерминировано, а сознание - есть нечто спонтанное. Скорее наоборот, спонтанные импульсы проистекают скорее из сферы бессознательного, тогда как осознанные действия чаще всего детерминированы некими рефлексивными "правилами", имеющими "внешнее" происхождение. Кроме того, бессознательное здесь, по сути полностью "материализируется", выводится за пределы субъективной сферы, что представляется нам неприемлемым.
Здесь уместно упомянуть концепции, в которых отношение "квантовое - классическое" рассматривается не как физический коррелят отношения "материя-сознание", а как отношение "сознание - бессознательное" (такова, например, точка зрения В.В. Чавчанидзе (103)). Логика этой точки зрения вполне понятна: если сознание, это то, что "наблюдаемо" (рефлексивный" статус сознания), а "бессознательное" - то, что "ненаблюдаемо", то естественно сопоставить "бессознательное" с квантовым состоянием "до измерения", а сознание - с тем информационным содержанием, которое "раскрывается" в акте измерения. Поскольку "наблюдаемые" (согласно Н. Бору) с необходимостью должны описываться на языке классической физики, отношение "сознание - бессознательное" оказывается, одновременно, отношением "классическое - квантовое".
С нашей точки зрения, однако, граница "квантового и классического" (по сути, потенциального и актуального) - это граница между внечувственной (идеальной, смысловой) и чувственной составляющими субъективного, а не между бессознательным и сознанием (т.е. дорефлексивным и рефлексивным). Как мы установили выше (гл.1), и чувственные и внечувственные феномены в равной мере могут осознаваться или не осознаваться, хотя осознание смысла всегда сопряжено с промежуточной операцией "чувственной развертки" данного смысла. Сознание и бессознательное - это отнюдь не две разнородные онтологически "части" нашей субъективности, а скорее это две разные формы организации ее в целом, в частности, два разных статуса (осознаваемый и неосознаваемый) той информации, которая составляет наше "Я"
Подведем итоги. Мы видим, что наша концепция существенным образом отличается от рассмотренных в данном параграфе теорий, различным образом трактующих отношение "квантового и сознания". Прежде всего, все рассмотренные концепции так или иначе дуалистичны. В сущности, квантовая механика здесь используется для того, чтобы показать, что сознание присутствует в физическом мире, как специфический, несводимый к чему-либо "агент", действующий на материю через процесс редукции волновой функции.
В нашей концепции, дуализм материи и сознания полностью снимается. Мы стоим на точке зрения монизма: субъективное, сознание - это "внутренняя" сторона того, что "вовне" проявляет себя как "материя". Этот подход, как нам представляется, имеет ряд преимуществ: он , во-первых, вводит сознание в рамки "нормальной науки", позволяя говорить о "квантовых механизмах сознания", во-вторых, наш подход позволяет сочетать идеи детерминированности и индетерминизма в описании сознания (спонтанность проявляется в процессе "развертки" смысла, как фактор, воздействующий на выбор направления этой развертки, тогда как сама структура "смыслового поля" (поля готовностей к актуализации) меняется детерминированно), в-третьих, наш подход, именно в силу "монизма", позволяет использовать более сложные физические модели сознания (т.к. субъективное совпадает не с частью физической реальности, а напротив, физическое и субъективное целиком совпадают). Кроме того, наш подход опирается на детально разработанную теорию субъективного, чего нельзя сказать о большинстве упомянутых здесь концепций.
Вместе с тем, в настоящее время, конечно, еще рано делать какие-либо окончательные выводы относительно перспективности тех или иных подходов к проблеме "физическое и субъективное" и, соответственно, следует приветствовать плюрализм мнений по данному вопросу.
 
3.9. Сознание и квантовые компьютеры
В предыдущих разделах мы обнаружили параллелизм свойств квантового и субъективного. Однако речь шла лишь о наиболее общих, формальных свойствах человеческой субъективности и физических объектов. Можно утверждать, что форма бытия субъективного в общих чертах совпадает с формой бытия квантовых объектов. Но для того, чтобы более убедительно обосновать гипотезу о квантовой природе человеческого сознания, необходимо также показать, что квантовые системы, не только подобны сознанию по своей бытийственной форме, но и, при определенных условиях, способны выполнять те функции, которые, по всей видимости, присущи человеческому сознанию, т.е. способны существенным образом участвовать в процессах обработки сенсорной информации, участвовать в мышлении, обеспечивать функцию сохранения информации, участвовать в планировании поведенческих актов и т.д. Иными словами, необходимо показать, что используя квантовые принципы можно создать некое "устройство" (которое, возможно, содержит также и некоторые "классические" компоненты), которое по своим функциональным возможностям будет эквивалентно человеческому мозгу.
Для того, чтобы прояснить этот вопрос, воспользуемся снова "компьютерной метафорой". Эта "метафора" естественно вытекает из того факта, что и сознание и компьютер, по всей видимости, могут выполнять сходные функции: они могут обрабатывать поступающую извне информацию и принимать решения, оптимизирующие поведение.
Однако, ранее, в связи с аргументом "китайской комнаты", мы отметили весьма ограниченный и условный характер этой аналогии. Даже если будет создан компьютер, функционально эквивалентный человеческому мозгу, то, в соответствии с этим аргументом, это не дает гарантии, что данный компьютер с необходимостью будет обладать чем-то подобным нашей целостной сфере субъективного. (В соответствии с нашим философским "пансубъективизмом", вполне можно представить компьютер как некий "конгломерат" единичных субъективностей, на долю каждой из которых выпадает лишь какая-то малая часть тех "квазипсихических" процессов, которые протекают в данном компьютере. В мозге же, аналогичные процессы, по большей части протекают в границах единичной, целостной субъективности).
Однако здесь необходимо сделать следующие два замечания. Во-первых, из того, что не всякий компьютер, функционально эквивалентный нашему сознанию, будет обладать полноценной целостной сферой субъективного, отнюдь не следует, что невозможно создать искусственное устройство в самом деле обладающее целостным сознанием (а не только имитирующим его наличие). Искусственное сознание можно мыслить как некую искусственную интеллектуальную систему, обладающую целостной сферой субъективного, в которой в единстве представлены значительные фрагменты процесса