ия для их гармонического сочетания. "Человек же должен согласовать две свои стороны ("природное" и "духовное" - М.А.), привести свою единичность в соответствие со своей разумной стороной, иначе говоря, сделать последнюю господствующей"[106]. A природе человека заложена и эта предпосылка. Так что "стремление к согласованию внешнего со своими внутренними определениями"[107], реализация "согласования внешнего с внутренним"[108] содержится в природе человека: последний, идя на согласование их, не совершает над собой насилие, он не принуждает себя. Согласование матриального с духовным, материальных интересов с духовными, внешних обстоятельств жизнедеятельности с идеальными побуждениями воспринимается нормально-здоровым человеком как необходимость, в осознании которой он приходит к свободе и реализации свободы. Более того, по Гегелю, согласование материального с духовным, включающее и согласование духовного с материальным, предоставляет человеку удовольствие[109]. A этом отношении согласие-нужда, согласие-потребность, преодолевая свою единичность, обретает форму согласия-удовольствия.
Проблемой согласования внешнего с внутренним, объективного с субъективным, предметной действительности с миром духа и разума занимались и другие философы XIX-го и особенно XX века. Решая её, русский философ С.Л.Франк высказался в том смысле, что природное и социальное, материальное и духовное не рядоположенные или параллельные "природы". У человека природа едина в своей целостности, и она состоит в снятии естественного социальным и духовным. Он возражает натуралистам, "рассуждения которых о "естественном состоянии" человека, о природной детерминации его "образа жизни" разбиваются о тот основополагающий факт, что своеобразие человеческой природы заключается именно в преодолении и преображении его природы. "Человек естьсущество самопреодолевающее, преобразующее себя самого - таково самое точное определение человека, усматривающее своеобразный признак, которым человекотделяется от всех других существ на свете... Только духовное начало в нём, принципиально отличное от всех эмпирических качеств (в том числе и интеллектуально-психических) и выходящее за пределы его эмпирической природы вообще есть нечто присущее одному человеку и определяющее его подлинное своеобразие[110].
Дух, душа, разум и множество других однопорядковых с ними, но различных явлений занимают базисное место в структуре духовного начала, которое заложено в человеке, находится в живой связи с внешним, физическим, материальным началом. В истории философии этот ряд категорий, характеризующих внутреннее бытие человека, преимущественно разрабатывался в различных идеалистических учениях, равно как и в религии, в то время как в материалистических учениях они сводились к проявлениям сознания, самосознания, знаний, отражений или же отвергались как лишённые своего реального предмета, как дань мистике и фидеизму. Между тем дух и сознание, разум и самосознание, ум и знание при всей внешней тождественности качественно различаются по источникам, проявлениям и функциям. Духовное начало, духовная жизнь - весьма широкая область человеческого существования, отличающаяся от осознания человеком мира, но включающая и его в преобразованной форме. Вместе с тем дух, духовное, духовность объемлят столь много субъективных состояний человека, что в философии сложилось множество их истолкований. Традицией стало разграничение рационалистических и иррационалистических структур духа. Первые охватывают идеи, идеалы, убеждения, волю, а вторые - эмоции, совесть, веру, воображение и другие компоненты. Среди множества истолкований духа, который имеет своим партнёром душу, наиболее истинным представляется понимание их А.Гореловым: "Дух и душа означают слитые воедино две стороны одного процесса - неразделимого бытия человека под главенством сердца: дух обозначает разумную, преимущественно мужскую составляющую человека, соединившуюся в сердце с чувством и желанием (а не просто разум сам по себе), а душа - желающую, женскую составляющую человека (а не просто совокупность психических процессов)"[111].
Дух соединяет идеи, идеалы, убеждения, веру с волей, а волю с действием. Он активен и деятелен, и благодаря этому свойству дух, духовное обладает большей самостоятельностью, чем просто мышление. Человек в мышлении, мыслящем сознании стремится к истине и правде, он интуитивно, даже стихийно подчиняется материальным, природным и социальным законам. Как отмечал физик М.Планк, "законы нашего мышления совпадают с закономерностями, имеющими место в процессе получения впечатлений от внешнего мира", поэтому "человек может судить об этих закономерностях при помощи чистого мышления"[112]. В этой изоморфности мышления заложено внутреннее согласие мыслящего сознания с объективной реальностью при всех отлётах мысли конкретных индивидов от действительности. Между тем дух, когда он отлетает от внешней зависимости, обретает форму свободы, трансформируется в "свободный дух", не подчиняется каким-либо стесняющим его зависимостям и обусловленностям. Напротив, он свободно парит над ними, развиваясь из самого себя и заражая собой массовые эмоции и переживания. Отсюда происходит его рассогласование с объективно-материальными основами человеческого бытия.
Понятый таким образом свободный дух может вести к волюнтаризму и тоталитаризму, диктатуре сильной личности в организации общественной и государственной жизни.
Отсюда следует, что природой в готовом виде дан дуализм "природного существа" и "духовного существа", снятие или преодоление его относится к человеческой воле. Достижение их синтеза осуществляется методом программно-целевого согласования человеком своих двух природ. В согласовательном механизме большую роль играют образование и развитие самосознания. Под их воздействием достигается определенный синтез, уровень, прочность и продолжительность которого зависит от множества объективных и субъективных, физических и психических обстоятельств. Среди них находится и такое обстоятельство, как общее состояние общественного сознания, моральных ориентаций и политических установок в обществе. Хотя дух единичен и индивидуален, заражая массы, индивидуальный дух находит отклик в массовом сознании. Он воплощается в таких формах, которые относятся к идеологическим концепциям больших социальных групп (патриотический дух, шовинистических дух, расистский дух, фанатический дух, националистический дух, предпринимательский дух, народный дух, религиозный дух и т.д.). В этом смысле духовное не чуждо природе и не является сугубо искусственным явлением. Духовное, как и духовность, составляет "элемент самого жизненного процесса... Духовность надо открыть в самой жизни"[113]. Однако та же природа как бы желает, чтобы духовность проявлялась во множестве альтернативных способов - утвердительных и отрицательных, оптимистических и пессимистических, созидательных и разрушительных, индивидуальных и групповых, свободных и вынужденных. В этом причина того, что в зависимости от эволюционизирующейся расстановки и взаимодействия больших социальных групп и их исторических судеб, равно как от индивидуальных позиций в экономике, политике и нравственности, они обретают духовные силы разной ориентированности и направленности. Дух - как радикальный, так и консервативный - побуждает массы к действию, а тот факт, что в либеральном обществе господствует мировоззренческий, политический и культурный плюрализм, делает соотношение материального и духовного весьма сложным и запутанным. Хотя в конечном счете материальное, природное, физическое, экономическое обусловливает содержание духовного, идеи, идеалы, свобода, счастье, совесть, вера и другие компоненты духовного оказывают влияние друг на друга и на порождающий их материальный, природный базис. Дело обстоит совсем не так, что только материальное является причиной, а духовное - следствием, хотя и не пассивным. Чем дальше духовное удаляется от материальной, природной, а в обществе ещё от экономической основы, тем больше оно "приближается к чисто абстрактно-идеологической, тем больше будем мы находить в её развитии случайностей, тем более зигзагообразной является её кривая"[114].
Соответственно согласованность материального с духовным, как и духовного с материальным, в жизни человека и общества в общем виде дана в источнике, в тенденции, в возможности. Можно ещё сказать, что материальное, воздействуя на духовный мир человека, хотя и не превращается в духовное, определяет во многом его содержание, особенно в сферах, где существует между ними непосредственная связь и взаимодействие; в этом смысле духовное материализуется. В свою очередь, духовное, оказывая обратное активное воздействие на окружающую природную среду, материальную жизнь людей через их практическую деятельность, приводит материальное в состояние определенной одухотворенности. В этой закономерной тенденции материализации духовного и одухотворении материального состоит момент их стихийной и интуитивной, в какой-то мере и рациональной согласованности. Более того, по мере накопления духовных сил человека, обретения им господства над чувственно воспринимаемой и практически осваиваемой материальной средой он видоизменяет последнюю по своему образу и подобию. Тем самым  вынуждает её согласиться с его духовно-материальной деятельностью в  ней. Он приводит к действию и такие материальные силы, которые в природе в естественной форме не обнаруживаются или не действуют, но даются в ней в возможности. Благодаря созидательно-преобразовательной деятельности разумно-духовного человека природа естественно воспринимает одни человеческие деяния в ней, а другие отклоняет и отвергает как чуждые ей. Соответственно материальное и духовное столь же согласованы, сколь и не согласованы. Согласованы, согласовываются в одних сферах, преимущественно когнитивно-знанийных, не согласовываются частично, не полностью и даже полностью - на веровательных, идеалоискательных, волевых и абстрактно-идеологических уровнях. Закономерной тенденцией является смена состояний согласия, несогласия и разногласия; сплошь и рядом стихийно согласовавшееся взаимодействие материальных и духовных сфер, ценностей, интересов уступает место их рассогласованию, разрывам и противостояниям. Тенденция проявляется и в том, что человек в процессе своей эволюции и под воздействием естественно-исторического процесса научился обнаруживать согласие в материальной, природной сфере и вносить его в своё духовно-материальное взаимодействие. В то же время целые области или зоны материального и духовного существуют без взаимных проникновений друг в друга, более того - полностью или неполностью не согласовываются между собой; они развиваются по параллельным линиям, не соприкасаясь друг с другом.
На чувственное, и даже рациональное понимание роли согласия в мире вообще, во взаимодействии материального и духовного можно, в особенности,  в определенной мере экстраполировать рассуждения З.Фрейда о порядке и хаосе. Он утверждает, что "порядок нами скопирован скорее всего именно с природы, наблюдение над большими астрономическими закономерностями создало для человека не только прообраз, но и первые исходные предпосылки для установления порядка в собственной жизни"[115]. Благо согласия, как и порядка, нельзя отрицать, оно обеспечивает человеку спокойствие и мир во взаимоотношениях с себе подобными. В понимании же взаимодействия материального с духовным и, напротив, духовного с материальным человеку важно ориентироваться на рациональное согласие со всем неизбежным, неодолимо необходимым и каузальным в материальной, политической и духовной жизни.
Как "природное существо" человек ограничен продолжительностью жизни, запасом физических и умственных сил, состоянием здоровья, природными задатками, рожден с тем или иным уровнем и состоянием инстинктов, эмоций, темперамента и характера, развитости органов чувств и способностью к мышлению и волевым действиям. Как социальное, разумное и духовное существо человек проживает в исторически конкретное время, в экономических и политических специфических условиях, в той или иной культурной, этнической, расовой, ценностной и религиозной среде. Сознавая и не сознавая себя, он живет так, что хотя рожден быть свободным и в свободе больше всего должен реализовать свою человеческую суть, он является рабом обстоятельств, объективных природных и социальных законов, господствующих над ним даже при своём яростном отрицании их власти над своим бытием и духом. Законы природы толкают его на то, чтобы получить от жизни максимум удовольствий и минимум страданий. Для этого надобно развить разум и дух, ибо только на основе испытаний, конкуренции и обучения он может достигать жизненной цели. Но поскольку на пути к цели он вынужденно общается с себе подобными, каждый из которых стремится к одинаковой с ним цели (большим удовольствиям и меньшим страданиям), человеку приходится вступать с ними в отношения согласия и несогласия, меняя формы последних в зависимости от изменения обстоятельств. Поскольку индивидуальная свобода и индивидуальная борьба за жизненные цели всё труднее удаются человеку, он вступает в различные трудовые, экономические, политические, сословные, культурные ассоциации, которые вырабатывают общие цели, методы и способы публичной деятельности и осуществляют её. Теперь ещё более актуализируются согласованные идеи, другие духовные движущие силы и действия. Единые и общие для крупной ассоциации, они усиливают групповое единодушие и единогласие, а вместе с тем умножают силы каждого члена ассоциации. Там же, где существует множество различных ассоциаций с особенными духовными целями, они отстаивают свои коллективные, конкурентные интересы, заключают временные соглашения с одними и ведут борьбу с другими. В этой обстановке не только разум, но и дух раздваивается. Разум расщепляется на собственно-рациональную и иррациональную форму. В свою очередь дух обретает негативные, извращенные формы. Не только слова и термины, но и идеи, идеалы, свобода, самостоятельность, совесть, вера подвергаются фальсификации. Извращённый дух порождает и извращённые формы человеческого согласия. Идея и культ согласия поселяются в общины организованной преступности, коррумпированные группы и мафиозные структуры, в различные социально-опасные религиозные секты. Основанные на культе той или иной духовно-идеологической парадигмы идеи подавляют внутригрупповые разногласия, зато в процессе осуществления преступных целей достигают тоталитарного согласия. В них имеет место насильственное подчинение одной части группы другой и насильственное принуждение слабой части к тому поведению, которое согласно с целями и воззрениями более сильной части. "Средствами принуждения являются карательные и наградные акты. Они делают возможным монистически-бесконфликтное поведение внутри группы и мешают гетерогенно-конфликтному поведению"[116]. Достигаемое таким образом видимое согласие оказывается внешним, плоским, оно прикрывает загнанное вглубь несогласие - типичный случай, показывающий, что идея согласия может быть предметом злоупотребления и происходит это тогда, когда она рассматривается в качестве идеологемы, некоего абстрактного принципа, вырванного из живого контекста человеческих отношений, которые не могут существовать без споров, внутренних напряжений, расхождений, конкуренции и других форм несогласия.
Отсюда можно сделать вывод о том, что материальное и духовное вступают во взаимодействие не в абстрактно-чистом виде, не вне человека и общества, а через людей и их общественные формирования. Во многом в зависимости от того, каково социально-экономическое и правовое положение индивидов в обществе, устанавливаются те или иные способы и механизмы согласования материального с духовным, равно как и духовного с материальным. Кроме того, дух, духовное историчны, ибо историчны их социальные субъекты. Дух, духовное поэтому выступают в плюрализме изменяющихся во времени и в какой-то степени в пространстве форм, порождая конкуренцию между последними. В борьбе, в конфликте и, напротив, в партнерстве различных форм человеческого духа складывается постоянно обновляющееся многообразие согласий, разногласий и противогласий, которые, в свою очередь, придают согласованности и несогласованности духа с материей разнообразие состояний.
В структуре духовного бытия человека, которое оказывает растущее влияние на согласительные формы его взаимодействия с материальным бытием, особое место занимает осмысленный подход человека к своей жизнедеятельности. Во многом мера его духовности определяется именно осмысленностью жизни, признанием её цели и ценности и соответственно организацией жизни таким образом, чтобы человек получал максимально возможных благ от материальной природы, своей телесной организации, от окружающей социальной и естественной действительности. Если человек значимый смысл находит в общественной жизни, в жизни общества в истории и, следовательно, строит жизнь сообразно осознанному смыслу, то он живёт в согласии со своей родовой сущностью. Живя осмысленно, человек тем самым приводит свою жизнь в согласие с материально-природными законами. В этом случае "с одной стороны, цель, а с другой стороны, мотив и основание выполнения действия совпадают. Они тождественны. Живут для того, чтобы жить осмысленно"[117].
Здесь "осмысленность" означает "соответствующий" законам или велениям материальной действительности. Тот же человек, который живёт бессмысленно, не ставя перед собой индивидуально и социально значимых целей, кто не находит в жизни ценности, тем более самоценности, находится в несогласии со своим природным предназначением. У бессмысленно проживающих людей нет биографии, кроме формальной. Содержательная биография существует у тех, кто живет со смыслом, целями и ценностями, для реализации которых они совершают целеполагающие, наделенные смыслом действия. В свою очередь, люди, которые в более или менее тождественных формах, целях и ценностях, занимаются жизнедеятельностью, образуют субъект истории, наделяют её смысловым содержанием. Будучи природно-духовными существами, они создают ещё искусственную природу. Как отмечает М.Мюллер, "наряду с миром сущего имеется иной мир, мир изготовленных (человеком) предметов, которые появились благодаря нам и для нас. Наряду с первой природой как значимой сама по себе выступает вторая природа, которую мы создаем для самих себя... E то и другое одинаково: мир соответствует нам, а мы - миру, поскольку мы осуществляем себя как мир и реализуем мир как наше "Я"[118]. A этом органическом отождествлении природного и искусственного миров достигается высшее согласие материального и духовного. В свою очередь материально-духовное согласие реализуется не столько в единичных, конкретных действиях людей, их волевых поступках, сколько в отождествлении ими своего сознания и самосознания с сотворенным миром, где преодолеваются многообразные раздоры, конфликты, разногласия и несогласованности. В истории, которую М.Мюллер называет "такой взаимосвязью действия, которая ведёт к возникновению созданного мира, соответствующего ограниченной во времени группе людей"[119], обоюдное согласие или согласованность человеческих намерений и действий, достигая высокого соответствия и идентификации, преобразует "индивидов" в "личностей", а людских стад или групп - в сообщества личностей, знающих чего хотят и на что могут надеяться.
В данном контексте рассуждений можно обнаружить уязвимое место в истолковании сути истории в работе Ф. Энгельса "Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии". Заключается оно в выводе о том, что история складывается в результате "столкновения" индивидуальных воль всех людей, делающих историю[120]. "Столкновения" не являются единственной формой взаимодействующих в истории людей. Они - лишь одна из многочисленных форм, в совокупности которых столкновения перемещаются и в конечном счёте перевешиваются совместными волеизъявлениями и действиями, а несогласованные поступки - с согласованными, хотя конкретные состояния последних могут быть совершенно различными. Роды, затем племена, их союзы, классы, народы, государственные и межгосударствен