нник горя,
     И сердце он разбил, с ним жарко споря:

     Как курица, в чье горло сталь вонзилась,
     Оно в предсмертных судорогах билось.

     Был для Рамина тяжек скорби груз,
     И он покинул пир, как битву -- трус.

     Сошел Рамин с престола золотого
     И сел на верного коня гнедого.

     Он выехал из городских ворот, --
     Ты скажешь, что пустился конь в полет!

     А всадник, от высоких гор и скал,
     По направленью к Мерву поскакал.


        "АЗИН ПРИБЫВАЕТ ПОСЛОМ ОТ ВИС К РАМИНУ"

     Прекрасен ветер, веющий с востока!
     Он запах роз приносит издалека.

     Хирхиз, Фансур и Самандар дарят
     Зефир, в котором амбры аромат.

     Люблю, восток, твое благоуханье,
     Но если в нем -- красавицы дыханье, --

     Оно свежее запаха полей,
     Приятней амбры, мускуса милей!

     Не так душисты роза и нарцисс,
     Как животворное дыханье Вис.

     Рамин подумал: "Не зефир колышет
     Цветы садов, а мир любимой дышит!

     Подобен москательной ветерок,
     Покинувший возлюбленной порог:

     В нем -- благовест любви неколебимой,
     В нем -- чистое дыхание любимой".

     Он долго ехал по степи один,
     Как вдруг явился перед ним Азин.

     Рамин, посланца издали узнав,
     К нему навстречу поскакал стремглав.

     Сошел с коня посланец неустанный, --
     Был этот конь -- как слон Тохаристана!

     Азин, достойный блага и похвал,
     Перед Рамином прах поцеловал.

     Принес он запах амбры и алоэ, --
     Нет, госпожи дыханье молодое!

     Как будто засияла вся равнина,
     Когда предстал Азин глазам Рамина.

     Смотрели друг на друга с восхищеньем:
     Так радуется тополь дням весенним.

     Они коней стреножили в веселье
     И посреди степи на травке сели.

     Азин расспрашивал Рамина много:
     Здоров ли? Тяжела ль была дорога?

     Затем вручил он то, что Вис послала:
     Ее письмо, платок и покрывало.

     Рамин, посланье увидав, сперва
     Затрепетал, как лань при виде льва.

     Дрожали руки у него и ноги,
     В беспамятстве свалился у дороги.

     Как в лихорадке он затрясся вдруг,
     И выпало письмо из слабых рук.

     Когда письмо прочел и взял платок, --
     Из глаз Рамина хлынул слез поток.

     То повторял слова, что Вис писала,
     То прижимал он к сердцу покрывало,

     То мускусом дышал он одеянья,
     То буквы целовал ее посланья.

     В его глазах две тучи родились, --
     И яхонты и перлы полились.

     Проникла в сердце молния из глаз,
     Зажглось и сердце, и душа зажглась.

     То яхонты струятся из очей,
     То в сердце пламя жжет все горячей.

     То плакал, то вздыхал, как сумасшедший,
     То умолкал, лишившись дара речи,

     То навзничь падал, зарываясь в прах,
     То без сознанья корчился в слезах.

     Когда ж к нему рассудок возвращался,
     Раскрытой раковиной рот казался.

     Он говорил: "Судьба моя мрачна!
     Она лишь горя сеет семена!

     Я с кипарисом разлучен сурово,
     А без него на свете нет мне крова.

     Я с ярким солнцем разлучен судьбой,
     А мой приют -- над высью голубой.

     Я разлучен с красой неумолимой,
     А мне нужны, как жизнь, слова любимой.

     Но вместо слов она письмо прислала,
     Взамен себя -- платок и покрывало.

     В ее письме мне счастье улыбнулось,
     И жизнь с ее платком ко мне вернулась!"

     Затем послал возлюбленной прекрасной
     Ответ, что был красив, как шелк атласный.


        "ПИСЬМО РАМИНА К ВИС"

     Рамин просит Вис простить его. Он клянется ей в вечной
     любви. Азин отправляется с этим письмом к Вис. Рамин
     следует за гонцом. Вис, извещенная о приезде Рамина,
     ждет возлюбленного.


        "РАМИН ПРИБЫВАЕТ В МЕРВ"

     Прекрасен Мерв, земных владык приют!
     Прекрасен Мерв, где цветники цветут!

     Прекрасен Мерв зимой и в летний зной,
     Он осенью прекрасен, как весной!

     Кто видел Мерв, кто поселился в нем,
     Найдет ли счастье в городе ином?

     А если в Мерве милая живет,
     То без него полна земля невзгод.

     О, как же горевал Рамин влюбленный,
     От Мерва и подруги удаленный!

     Покинул он друзей, в огне пылая,
     А все же не померкла страсть былая.

     Стареет все, но манят вновь и вновь
     Отечество и первая любовь!

     Вернувшись в Мерв, высокой мучим жаждой,
     Он видел кипарис в травинке каждой.

     Деревья -- рай, плоды -- прелестней гурий,
     Цветы -- как солнце яркое в лазури.

     Как ветвь нарцисса с вестью о весне, --
     Так расцвела душа в родной стране.

     Ты скажешь, что раскрылся Мерв чудесный,
     Как небожителей приют небесный!

     Приблизился Рамин к дворцовой башне.
     Заметил всадника дозор всегдашний.

     Обрадовал дозорных конь гнедой,
     А на коне -- воитель молодой.

     К кормилице отправились поспешно,
     Была их весть отрадна и утешна.

     Старуха прибежала к госпоже:
     "Больная, лекарь твой пришел уже!

     Явился барс, что царствовать достоин,
     Из рода царского явился воин.

     Примчался ветерок в твою обитель,
     Он -- молодой весны благовеститель.

     Судьба взглянула на тебя без гнева,
     И стало плодоносным жизни древо.

     Вновь щедрым стал твоей любви цветник,
     Вновь щедрым стал свидания рудник.

     Рассвет пришел с востока величаво --
     И наслаждений расцвела держава.

     Твоей надежде сбыться суждено, --
     Так пей же встречи сладкое вино!

     Нет больше ночи: день бежал из плена!
     Нет больше смерти: жизнь вовек нетленна!

     Отныне счастье сохнуть перестанет,
     А ветвь печали навсегда увянет.

     Нет больше праха: всюду -- шелк дорог!
     Нет больше вихря: веет ветерок!

     О встань, луна, взгляни на лик земной,
     Блистающий цветущей новизной!

     Черней твоих волос ночная мгла,
     А ныне ночь, как облик твой, светла,

     И ржавчину тоски с себя смывая,
     Смеется мир от края и до края.

     Его обрадовал приход Рамина:
     Ликуя, вся земля зовет Рамина!

     Друг прибыл под счастливою звездой:
     Вновь станут солнце и луна -- четой.

     Иди и страсть былую обнови.
     Как он красив! Как ждет твоей любви!

     Он мучится, -- душа твоя грустна,
     Меж вами -- и ворота и стена.

     Открой ворота, к милому спеша:
     Открыта для тебя его душа!"

     Сказала Вис в ответ: "Спит шаханшах,
     Заснули вместе с ним беда и страх,

     Но если шах проснется, то беда
     Проснется, и пропали мы тогда.

     Придумай, как спасти меня от бедствий:
     Как никогда, нуждаюсь в сильном средстве!"

     Кормилица произнесла заклятье, --
     Ушли от шаха чувство и понятье.

     Заснул он, как мертвец, как бражник пьяный,
     Забывший мир и все его обманы!..

     А Вис, в притворном гневе, у оконца
     Присела и блистала ярче солнца.

     Увидела Рамина с высоты,
     И расцвели в ее душе цветы.

     Но вновь сердитой притворясь для виду,
     Явила другу прежнюю обиду.

     Беседу повела с конем Рамина.
     Сказала: "Ты мне был дороже сына.

     О конь гнедой, служил ты другу службу,
     Но почему порвал со мною дружбу?

     Тебе дала я бархатную сбрую,
     Тебе дала уздечку золотую,

     Тебе воздвигла золотые ясли,
     Ты у меня как сыр катался в масле.

     Зачем ты бросил ясли дорогие?
     Зачем отверг мои, избрал другие?

     Ты видел от меня добра немало,
     А сколько мук я без тебя узнала!

     Так не ищи, гнедой, других конюшен,
     Не будь к моим страданьям равнодушен.

     Кто ясли не ценил, -- сгниет во прахе,
     Кто осквернил алтарь, -- умрет на плахе!"


        "РАМИН ОТВЕЧАЕТ ВИС"

     Увидев, что любимая права,
     Услышав эти гневные слова,

     К ней обратил Рамин свои реченья,
     На тысячу ладов просил прощенья.

     Сказал: "О красоты весенний цвет!
     О землю оживляющий рассвет!

     Ты -- райский сад и царственный венец,
     Ты -- вечная владычица сердец.

     Ты -- облик утренней звезды нетленной,
     Ты -- светоч родины и жизнь вселенной.

     Ты -- госпожа моих смятенных дней,
     Столепестковой розы ты нежней!

     Зачем, сердясь, мне сердце разрываешь?
     Зачем свой лик ты от меня скрываешь?

     Не я ль, Рамин, твой пленник и слуга?
     Не ты ли, Вис, как жизнь, мне дорога?

     Да, я -- Рамин, любовь -- моя держава,
     О нас с тобой идет по миру слава.

     Ты -- Вис, и мир желает подчиниться
     Твоим кудрям, о вечности царица!

     Все тот же я, кто чтит твои законы,
     Все тот же я, навек в тебя влюбленный,

     Все тот же я, но ты теперь не та же,
     Моих молений ты не слышишь даже!

     Иль, вражеским поверив наговорам,
     Ты страсть мою сочла своим позором?

     Быть может, хочешь, чтоб я жить не смог?
     Быть может, хочешь ты поджечь мой стог?

     Быть может, позабыла свой обет?
     Быть может, мой обет -- источник бед?

     О, горе ласкам и любви большой,
     Которой был я предан всей душой!

     В саду бессмертья я любовь посеял,
     А этот сад в своей душе взлелеял.

     Слезами орошал я этот сад, --
     Вот почему он не познал отрад.

     Но день за днем, прилежный садовод,
     Выхаживал я каждый лист и плод.

     Пришла весна -- и запах свой разлили
     Цветы моих тюльпанов, роз и лилий.

     В саду так много запестрело грядок,
     Как чистый мускус, воздух свеж и сладок.

     Чинары, мирты, кипарисы, ивы
     Являют кров тенистый и красивый.

     Сверкают ветви, как влюбленных страсть,
     И хочет каждый плод к ногам упасть.

     Здесь горлинки и соловьи поют,
     Все птицы славословят сей приют.

     Из верности воздвигнута ограда,
     То не ограда, -- горных скал громада!

     Стремительны, прохладны родники,
     Пленительны, нарядны цветники.

     В саду, казалось, колдовали грядки,
     И львами становились куропатки!

     Но вот разлуки наступил мороз,
     И вихрь измены сад песком занес.

     Нет больше радостного плодородья,
     И сад пустыней стал из-за безводья:

     Его, что был тенист, широк, высок,
     Разрушили и ветер и песок.

     Нет больше ни деревьев, ни ограды,
     Ни родников, ни сладостной прохлады:

     Завистники явились в сад забвенный,
     Стволы срубили, повалили стены.

     Взметнулись соловьи и куропатки,
     Все птицы улетели в беспорядке.

     О, горе миртам, розам и тюльпанам!
     О, горе упованиям обманным!

     Любовь -- не золото, любовь -- цветок,
     Цветок увял -- вот горестный итог!

     Страсть далека от солнца, мир -- от милой,
     И горе грустью множится постылой.

     Ликуют ненавистники добра:
     Пришла для них желанная пора.

     Пьют недруги из пиршественной чаши:
     Хулителям приятно горе наше.

     А нам теперь не нужен ни посредник,
     Ни вестник злой, ни добрый собеседник.

     Ты и кормилица, -- не знайте страха,
     Не огорчу я больше сердце шаха!

     Один лишь я виновен среди вас, --
     Недаром свет моей судьбы погас.

     Будь проклята моя судьба и робость,
     Из-за которой я низвергнут в пропасть!

     Пусть благороден я, но, духом слаб,
     Склонился пред судьбой своей, как раб.

     Не будь судьба моя черна, -- едва ли
     Меня бы дивы так околдовали!

     Кто внемлет дивов мерзостным приказам,
     Утратит, как и я, покой и разум,

     Получит вместо амбры и алоэ --
     Песок пустыни, дерево гнилое.

     Не золото, не царские рубины, --
     В его руках лишь черепки из глины.

     Не на коне, что словно вихрь горячий, --
     Он восседает на таразской кляче.

     Красавица, прости меня, молю,
     Любовью душу озари мою!

     Безмерна пред тобой моя вина,
     Но смилуйся, останься мне верна.

     И ты передо мною виновата,
     Но пала только на меня расплата.

     Какое ни свершил бы прегрешенье,
     Ты мне сегодня подари прощенье.

     Прошу тебя, добро ты соверши,
     Смой ржавчину стыда с моей души!

     Пока я жив, где б ни был я, -- повсюду
     Свой грех перед тобой я помнить буду.

     То зарыдаю, мрачен и греховен:
     "Виновен я, виновен я, виновен!",

     То закричу, чтоб жалость обрести:
     "Прости меня, прости меня, прости!"

     Ты на меня, царица, рассердилась,
     Но где же доброта, прощенье, милость?

     Что было -- было. Будь моей душой
     И благодетельницей-госпожой!

     Прости -- и у меня, клянусь заране,
     Ни просьб не будет больше, ни желаний.

     Я стану во дворце твоем слугой,
     Я не уйду к владычице другой:

     Найду ль прощенье там, где нет тебя?
     Там смерть моим мечтам, где нет тебя!

     Ты не простишь, -- так кто меня простит?
     Не умножай мою печаль и стыд.

     Что из того, что согрешил я раз, --
     Единственный ли грешник я сейчас?

     Впадает в грех и старец белоглавый,
     Порой мудрец нарушит все уставы.

     Споткнется конь, хотя четвероног,
     Хотя остер, притупится клинок.

     Один лишь раз ошибся я, -- за это
     Меня не мучай до скончанья света!

     Я стал твоим рабом по доброй воле, --
     К чему же мне оковы зла и боли?

     Все претерплю, но я не потерплю
     Страданий той, которую люблю!

     Тебя не видеть? Лучше быть слепым!
     Тебя не слышать? Лучше быть глухим!

     Из-за меня вовек не ведай муки,
     И да не буду я с тобой в разлуке!

     Красавица, прости меня, не то
     Чем стану я? Что жизнь моя? Ничто!

     И ты, как я, скорбей узнала пламень:
     В горниле плавятся и сталь и камень,

     Но, как горнилу жаркому -- вода,
     Так доброта ко мне тебе чужда.

     Смотри, я погибаю от огня,
     Что вспыхнул от железа и кремня.

     Меня пожрет огонь многоязыкий, --
     Мои предсмертные ты слышишь крики?

     От этого огня бросает в дрожь,
     Его ты даже морем не зальешь.

     Дым от огня вселенной завладел,
     Стал темен мир, как мрачный мой удел.

     Ты слышишь плач полей, лесов и рощ?
     Вот почему идут и снег и дождь!

     Покрыто снегом тело у меня,
     Но в нем пылает капище огня.

     Такого чуда не было вовек:
     В одну чету слились огонь и снег!

     Снег сыплется, но вверх огонь взлетает,
     Пылает мой огонь, а снег не тает.

     Распалось на две половины тело:
     Та -- в пламени, а та -- обледенела!

     Кто верен ласкам и любовным негам,
     Того никак не уничтожишь снегом.

     Я думал, -- от огня меня избавишь,
     Не знал, что умереть в снегу заставишь.

     Луна моя, чей возраст -- две недели!
     Два месяца я шел к тебе в метели!

     Ведь я твой гость, -- забудь язык угроз:
     Гостей не выгоняют на мороз!

     Ускорить хочешь ты мою кончину?
     Пусть я умру, но только не застыну!"


        "ВИС ОТВЕЧАЕТ РАМИНУ"

     Сказала  Вис -- и словно острый меч
     Была ее отравленная речь:

     "Уйди, Рамин, уйди из Мерва прочь!
     Забудь меня, и Мерв, и эту ночь!

     Словам не верю сладким, но пустым.
     Унес огонь? Так убери и дым!

     Не ты ли, низкий, обманул меня, --
     К чему же эта лесть и болтовня?

     Не ты ли дал мне клятвенное слово?
     Солгал ты раз, но не обманешь снова!

     Ступай и Гуль свою ласкай, лелей, --
     Она тебе, изменнику, милей.

     Ты образован, речь твоя звучна, --
     Наполовину так я не умна.

     Ты знаешь толк в уловках и соблазнах,
     Ты часто обольщал красавиц разных.

     Я много видела твоих капканов,
     Я много слышала твоих обманов.

     Зато теперь ценю я по дешевке
     Весь твой базар и все твои уловки!

     Всегда Мубаду буду я верна,
     Как любящая, добрая жена.

     Лишь он один мне в мире верен свято,
     Хотя пред ним я тяжко виновата:

     Ни разу не вздыхал при мне с тоской,
     Ни разу не подумал о другой!

     Меня он любит с лаской благодарной,
     Не так, как ты, неверный и коварный.

     Теперь спокоен шах многострадальный.
     Он восседает с чашею хрустальной.

     Мне подобает восседать с Мубадом,
     А не с тобою, вероломным, рядом!

     Теперь в опочивальню я пойду,
     Чтоб розу шаханшах нашел в саду:

     Не обретя меня в своем покое,
     Вновь обо мне подумает дурное.

     Подумает, что изменяю вновь,
     И взыщет подать за мою любовь.

     Я не хочу, чтоб он страдал опять,
     Я не хочу супруга огорчать.

     Довольно мне печалей безутешных,
     Довольно жалких слез и мыслей грешных.

     Увы, я много претерпела горя,
     Я испытала боль, с судьбою споря,

     Но что мое мне дало прегрешенье?
     Позор, бесславье, всех надежд крушенье!

     Мой властелин был недоволен мной, --
     Преступною, распутною женой.

     Из-за того, что я тебя любила,
     Я молодость напрасно загубила,

     А мне лишь память о любви осталась,
     Ее тоска и горькая усталость.

     Уйди от этой ветви навсегда,
     Ни листьев не получишь, ни плода!

     Здесь -- дверь отчаянья: уйди скорей,
     Зря по железу молотком не бей!

     Минула полночь. Гуще стали тучи,
     И гуще -- дым, и гуще -- снег сыпучий.

     Хоть самого себя ты пожалей,
     Чтоб хуже не было, уйди скорей!

     Уйди -- и никогда не знай невзгод.
     Пусть роза, Гуль, в твоем саду цветет.

     Будь вечно с ней, пусть время вас не старит, --
     Пусть пятьдесят детей тебе подарит!"

     Вис говорила, гневаясь и плача,
     Лицо и чувства истинные пряча.

     Замолкнув, удалилась от окна,
     Ни друга не впустив, ни скакуна.

     С кормилицею вместе удалилась, --
     То удалилась от Рамина милость.

     Врагам на радость горевал Рамин,
     На площади остался он один.

     Все смолкло, успокоилось кругом,
     И лишь Рамин с покоем незнаком.

     То на судьбу свою, то на подругу
     Он жалобами оглашал округу.

     Он обращался к богу своему:
     "Любую кару от тебя приму!

     Смотри, остался я, тоской палимый,
     Без близких, без друзей и без любимой.

     Коза в горах найдет приют, наверно,
     В степях найдут приют онагр и серна,

     И только мне приюта нет нигде,
     О смилуйся, творец, твой раб в беде!

     Нет, не уйду я, не достигнув цели:
     Я не мужчина, что ли, в самом деле!

     А смерть придет, надежды не даруя, --
     Пусть у дверей возлюбленной умру я!

     Пусть знает каждый, что к любимой страсть
     Влюбленному велела мертвым пасть.

     Будь эта стужа снежная булатом,
     Свирепым львом иль тигром полосатым, --

     Своих шагов не унесу отселе,
     Нет, не уйду я, не достигнув цели!

     О сердце, не были тебе страшны
     Ни меч, ни лук, ни барсы, ни слоны,

     Чего ж боишься ты ветров и бури, --
     Не с ними ль ты пришел к царице гурий?

     Не дрогну я перед зимой метельной,
     Не убоюсь я боли беспредельной:

     Пусть Вис придет, -- и мне тогда мороз
     Покажется свежей душистых роз!

     А если б мог ее поцеловать я,
     Возлюбленную заключить в объятья, --

     Все страхи от меня бы улетели,
     Не думал бы о стуже и метели!"

     Так сетовал Рамин в полночный час,
     А конь гнедой в снегу меж тем увяз.

     Всю ночь дрожал гнедой от лютой стужи,
     А всаднику еще под снегом хуже!

     Рыдал Рамин, а боль была остра,
     На теле -- снег, а в сердце -- камфара.

     Всю ночь рыдали над Рамином тучи,
     Кружился ветер ледяной и жгучий.

     Доспехи, сапоги и плащ на теле
     От стужи, как железо, затвердели.

     А Вис всю ночь терзал недуг сокрытый,
     Ногтями исцарапала ланиты:

     "О, как мороз пронзил меня насквозь!
     Иль светопреставленье началось?

     О туча, ты рыдаешь над любимым, --
     Стыдись, ты дышишь состраданьем мнимым!

     Румянец ты в шафран одела колкий,
     А ногти друга