сной хижины сидит почти совсем седой, хотя и не старый
дархаец в пятнистом комбинезоне. Он говорит  что-то,  жесты  его  скупы  и
выверены, лицо спокойно, только в глазах - боль  и  ярость.  И  мальчишки,
сжимающие самострелы, смотрят на него с обожанием.
   - Юх Джугай, равнинный лунг; человек, который смог стать самым  любимым
и родным для каждого простого дархайца. Философ-самоучка. Основные  труды:
"Устав Борцов Свободы",  "Раздумья  о  невозможном",  "Война  и  джунгли",
"Великий путь квэхва". Девять  лет  назад  сумел  об®единить  разрозненные
отряды повстанцев в Армию Свободы.
   Оборванные тощие мальчишки  весело  шлепают  босыми  ногами  по  улицам
хмурого обугленного города.  Один  из  них,  совсем  юный,  несет  впереди
колонны высокое древко с изображением распростершей крылья птицы.
   - Пять  лет  назад  Борцы  Свободы  вошли  в  Пао-Тун,  бывшую  столицу
Дархайской Империи. Перед  народом  Дархая  впервые  в  истории  открылась
дорога к сияющим высотам Равенства, Братства и Прогресса...


   За спиной Джеймса О'Хара кто-то поперхнулся и  выругался  сквозь  зубы.
Джимми с трудом проглотил подступивший к горлу комок.
   Положив руки на плечи друг другу, худые,  преждевременно  состарившиеся
люди  кружатся  в  хороводе   вокруг   высокого   широкостволого   дерева,
распластавшего крючковатые ветви. Лица в кадре  мелькают.  Люди  кричат  -
радостно, это ясно, хотя кадр не озвучен. А на  ветвях  дерева,  в  строго
определенном порядке - через одного, вверх ногами и вниз -  висят  остатки
людей в оранжевых лохмотьях. Среди трупов есть совсем крохотные.
   - Вы видите ликование крестьян. Так они  карают  извечных  угнетателей.
Однако, помимо стихийных расправ,  на  территории,  занятой  инсургентами,
действуют и так называемые "семерки Свободы".
   Перед серьезными нахмуренными мальчишками стоят  на  коленях  связанный
белобородый старик, молоденькая женщина и двое детей.
   - Эти четверо не принадлежат к Оранжевым Дархая. Их вина  лишь  в  том,
что кормилец семьи демобилизован в армию императора.
   Джимми закрыл глаза. Кровь стучала в висках. Нет. Нет! Такое невозможно
за два года до начала XXII века!
   - Таким образом,  согласно  "Уставу  Свободы",  -  ввинчивался  в  мозг
размеренный  голос  информатора,  -  семья  "полосатого"  должна  публично
проклясть его и искупить примерным трудом скверну родства. Так,  например,
дети будут отданы в школу "юных борцов".  Они  больше  никогда  не  увидят
матери,  которая  будет  помещена  в  специальный   Дом   Возмужания   при
краткосрочных курсах десятников.  В  отношении  стариков  Семерки  Свободы
порой проявляют снисхождение...


   Экран погас.
   - Но борьба Дархая не окончена.  За  демаркационной  Оранжевой  линией,
разделившей  окровавленный  континент,  прислужники  феодальной  клики  не
желают смириться с рождением на дархайской  земле  народного  государства,
нового строя. Сегодня на Дархае вновь льется кровь.  Дивизии  "полосатых",
нарушив перемирие, рвутся к Пао-Туну. Свободный Дархай обратился к Единому
Галактическому Союзу с просьбой о помощи.
   Человек с ромашками в петлицах перевел дыхание.
   - Я могу, но не хочу  приказывать.  Вас  здесь  триста  человек.  Нужно
только пятьдесят...


   Полсотни   добровольцев-счастливчиков   вытянулись   перед   штандартом
"Кленовый Лист".  Вдоль  шеренги  шли  двое,  внимательно  всматриваясь  в
прозрачные  молодые  глаза.  Эти  двое,  совсем  разные   внешне,   чем-то
неуловимым  очень   походили   друг   на   друга:   пятилистный   коммодор
Демократической Конфедерации Галактики с обожженным, изуродованным лицом и
высокий сухопарый дархаец в оранжевой накидке - Чрезвычайный и Полномочный
посол Империи.
   Время от времени, выделив в строю по  одному  ему  известным  признакам
кого-то, коммодор подходил, крепко сжимал руку офицера и тихо говорил:
   - Завидую, сынок... Возвращайся с победой.
   Посол  рук  не  пожимал  никому.  Он  просто  молча  шел  мимо   строя,
неестественно выпрямившись; по смуглому морщинистому лицу  медленно  текли
слезы.


   ОМГА сообщает:
   ...Инспектор Мегапола  Арпад  Рамос,  известный  по  прозвищу  "Малыш",
опроверг все обвинения и назвал имена сотрудников Управления, связанных  с
мафией. Следите за выпусками!
   ...На   Конференции   по   проблемам   использования    боэция    после
двенадцатичасовых прений выработаны рекомендации по  дальнейшей  программе
работы форума. В последний час: профессор Рубин покидает зал заседаний!
   ...Впервые  за   полстолетия   по   цензурным   соображениям   запрещен
полнометражный художественный фильм! Коллектив студии  "Эго"  и  с®емочная
группа  фильма  "Парад  желаний"  об®явили  лежачую  забастовку.  Режиссер
Лауренсио Неберия заявляет: "Я отстою свою эстетическую позицию!"
   ...Обстановка  на  Дархае  постепенно  нормализуется.   Консультативные
группы экспертов отбыли из столиц великих держав в район конфликта.



        5

   Дархай. Фронт.
   16 сентября 2098 года (по Галактическому исчислению).

   ...Каким-то чудом в деревушке уцелели десятка два  хижин.  На  сплошном
черном  пятне,  которое  еще  утром  называлось   укрепленным   поселением
Кай-Лаон, они казались неестественными, ненужными. Но они были. И  солдаты
в полосатых комбинезонах с оранжевыми нашивками пинками  выгоняли  из  них
выживших жителей. Ветер гнал по Долине хлопья гари, засыпая  продолговатые
бугорки,  сотни  скрюченных  тел  в  пятнистых  форменных  куртках.  Борцы
Свободного Дархая вгрызлись в землю и стояли насмерть, отражая наступление
отборных войск Бессмертного Владыки. За двое  суток  непрерывных  боев  ни
пехота, ни танки под  оранжевыми  знаменами  не  смогли  взломать  оборону
противника.
   Генштаб решил ввести в бой отдельный танковый корпус...
   Теперь те, кто дрался до  последнего,  защищая  подступы  к  Кай-Лаону,
лежали, а на пепелище победители сгоняли уцелевших крестьян. Их  оказалось
на удивление много, не менее ста. Отобрав нескольких женщин посмазливее  и
жестом пригласив солдат угоститься,  капрал  подозвал  к  себе  невысокого
лысеющего человека в потрепанной оранжевой накидке.
   - О уважаемый дхаи, не соблаговолишь ли ты указать  нам  смутьянов?  Не
всем же повезло так, как той падали?
   - Мне кажется, они уже достаточно наказаны, капрал...
   - Вам кажется? - с легким презрением передразнил военный. -  А  я  имею
четкий приказ. Не волнуйтесь, я подвешу самого никчемного  работника.  Вот
этот - шумел, пожалуй, еще при вашем дедушке, дхаи!
   Старик с реденькой пегой бороденкой вздрогнул и сгорбился еще сильнее.
   - А впрочем, нет. Взгляните, дхаи, каков молодец! Экая злоба в  глазах,
- взгляд капрала уперся в высокого молодого  крестьянина.  -  Ну,  мы  его
сейчас  живо  успокоим.  Эй,  Кан,   помоги-ка   достопочтеннейшему   дхаи
выхолостить этого жеребчика...
   Один из "полосатых" с неохотой оторвался  от  толпы,  сгрудившейся  над
женщинами, и вразвалку подошел к парню.
   - Раздевайся, брат-борец, капрал ждет! Сам дхаи окажет тебе честь.
   Побледнев до голубизны, крестьянин отшатнулся, на  худой  шее  дернулся
кадык - и ухмыляющийся солдат с  проклятием  отпрянул.  Крестьянин  плюнул
прямо в глаза.
   Капрал, казалось, даже обрадовался.
   - Э, да ты ж с норовом! Видно птичку по полету; никак  не  меньше,  чем
писарь ячейки Свободных... Что ж, на баньяне Свободы мы  тебя  и  повесим,
вниз головой, а снизу - костер, чтоб мозги не простудил. Действуй, Кан!
   Почти  беззвучно  на  пыльной  дороге  из  густеющего  тумана  выползла
громадина "Саламандры". Тяжко осев на грунт, она еще секунду  вибрировала.
Джимми О'Хара, откинув люк, жадно вдохнул мокрый,  чужой,  но  удивительно
вкусный воздух. Теперь он точно знал цену рассказам ветеранов.  Надо  быть
очень странным человеком, чтобы радоваться битве. Он был в бою, и пойдет в
бой еще раз, и еще, когда прикажут, но радости в этом нет. Ремесло солдата
оказалось тяжелым и грязным. Но в глубине души Джимми сознавал, что  будет
день, когда, глядя в честные глаза безусых курсантов, он станет травить им
красивые байки о блестящих колоннах  на  марше  и  девушках,  с  радостной
щедростью  награждающих  победителя.  Есть  вещи,  которые  нужно  увидеть
самому.
   Уставший взгляд неожиданно зацепился за некую жанровую  сценку.  Джимми
поморщился и полоснул по солдатушкам,  резвящимся  с  женщинами,  башенным
инфраизлучателем. Прицельно. Еще раз.  Недобро  ухмыльнувшись  панике,  он
сплюнул на броню, спрыгнул на землю и медленно подошел к дереву.
   - Это еще что, капрал?
   - Извольте убедиться,  господин  Большой  Друг,  смутьяна  вешаем.  Так
сказать, знай, смутьян, про Свой баньян! - капрал подобострастно хихикнул.
   - А бывали ли вы в штрафном батальоне, капрал? - Джимми доброжелательно
улыбался.
   - Никак нет, господин Большой Друг! Имею орден  Верного  Пса  четвертой
степени и нашивку за постоянную готовность!
   - Тем более обидно было бы  увидеть  вас  в  трибунале...  А  право  на
расстрел надо еще заслужить. Бамбук растет очень медленно, вы ведь слыхали
об  этом,  капрал?  Чтоб  я  этого   больше   не   видел,   ясно?   Вы   -
воины-освободители, а не банда убийц. Исполняйте!
   Постороннему человеку секунду спустя могло бы  показаться,  что  капрал
вырывает из рук палачей родного брата.
   - Простите, - сказал Джимми крестьянину.  Тот  только  злобно  сверкнул
глазами на высокого светловолосого чужака в полосатой форме.


   ...Джимми устало шел по деревне. Жить ему не хотелось. Дорогу  медленно
пересекала девочка, маленькая замурзанная девочка, сильно  приволакивающая
ножку. Дурная примета! Суеверный дархаец сразу же пал бы в пыль  ничком  и
прочел заклинание от сглаза. Но Джеймс Патрик  О'Хара  не  был  дархайцем,
поэтому он просто присел, заглянул в глубокие, немного  раскосые  глаза  и
невесело  улыбнулся.  Потом  похлопал  себя  по  карманам  и  нашел  чудом
сохранившуюся, еще с Земли захваченную конфету.
   - Держи.
   Девочка вздрогнула.
   - Да не бойся! - Джимми не знал, понимает ли его дикарка.
   Она как-то жалобно улыбнулась в ответ, крепко схватила яркую  диковинку
и неловко поковыляла к приземистой хижине, волоча  ногу  по  черной  пыли.
Сзади послышался дробный топот сапог.
   - Господин Большой Друг! Пятнистые прорвали фронт.


   Начальник Генштаба  по  заслугам  получил  "Золотое  Ла"  по  окончании
академии.  Любимый  и  Родной  академий  не  кончал.   Возможно,   поэтому
охватывающий фланговый  удар  отдельного  танкового  дао  "Братья  Дархая"
оказался  настолько  неожиданным.  Получив  первые  сообщения,   начальник
Генштаба долго смеялся над этой выходкой дилетанта. Отсмеявшись вдосталь и
склонившись над картой, он вдруг понял, что все потеряно.
   Как  истый  представитель  первого  из  Семнадцати  Семейств  начальник
Генштаба не позволил себе проявить слабость  при  подчиненных.  Он  поднял
телефонную  трубку  и  бесстрастным  голосом   отдал   приказ   об   общем
отступлении. Корпусу "Саламандр" предстояло прикрывать отход...


   На  экране  визора  метались  полосатые  тени.  Время  от   времени   в
перекрестье возникали  противотанковые  батареи,  тщетно  пытавшиеся  хоть
ненадолго задержать  наступающих.  Танк  сминал  их  быстрее,  чем  Андрей
успевал об этом подумать. Машины Далеких Братьев рвались вперед,  оставляя
за собой смятые, искореженные  обломки  орудий,  разбегающиеся  расчеты  и
горящие жестянки оранжевых броневиков, чьи водители с безумной  храбростью
обреченных решились на таран.  Северная  и  южная  группы  отдельного  дао
должны  были  вот-вот  сомкнуться  на  развалинах  укрепленного  поселения
Кай-Лаон.
   Андрей не испытывал ни азарта, ни страха. Если что-то и беспокоило его,
то, скорее всего, стыд. Стыд перед дархайцами, потому что лично ему в этой
огненной кутерьме ничего не угрожало. Инструкторов туземцы не  обижают.  В
случае  же  непосредственной   опасности   для   машины   танк   заботливо
катапультировал водителя.  Но  в  этом  районе  Галактики  не  было  силы,
способной остановить "тристасороковку".
   Андрей уже слышал в шлемофоне голос лидера Северной группы:
   - Я - "Сокол", я - "Сокол"!  Нахожусь  в  восьми  километрах  от  точки
двадцать два. Я - "Сокол", прием!
   "Сокола", Франтишека Ярузека, Андрей знал еще по училищу и, признаться,
немного завидовал ему: Франта любил быть первым, и это ему  удавалось.  Но
на этот раз лейтенант Аршакуни тоже был лидером.
   - Я - "Индира", я - "Индира". Как слышите? Прием!
   - Езус сладчайший, кого слышу! Пани,  через  пять  минут  назначаю  вам
свидание в точ...
   Фразу прервал скрежет. Андрею не надо было напрягать слух, чтобы узнать
взвизг катапульты. В шлемофоне  раздался  чужой  гортанный  голос,  слегка
искажающий классическую лингву:
   - Я - "Кондор-2"! "Кондоры", делай, как я! Помни Аламо!
   "Кондоры" делали,  как  он.  Андрей  впервые  видел  вблизи  так  много
"Саламандр". Далекие Братья  приняли  вызов  Больших  Друзей  Бессмертного
Владыки...


   Впоследствии  этот  бой  будет  признан  классическим   и   включен   в
специальные  курсы  танковых  академий  Дархая.  Седовласые  преподаватели
тщательно  проанализируют  все:  и  кастовую  самоуверенность   начальника
Генштаба, и свойственную истинным самородкам мудрую  дерзость  Любимого  и
Родного. Они переведут на сухой язык формул мужество пехоты и жертвенность
дархайских артиллеристов  и  сойдутся  во  мнении,  что  только  ужас  дал
остаткам деморализованных "полосатых" дивизий силы  вырваться  из  "мешка"
под защитой "Саламандр". Но "Саламандрам" отступать было уже некогда...


   Андрей и шедшие за ним не знали, что творят шедевр.
   После пятичасовой мясорубки  из  пятидесяти  "Саламандр"  и  пятидесяти
"Т-340" осталось соответственно  одна  и  четыре.  Догонять  прорвавшегося
счастливчика не было ни смысла, ни надобности: танки Братьев Дархая  вошли
в Кай-Лаон.
   Когда Андрей в®ехал в центр поселения, там уже копошилась  пехота.  Три
щуплых женских тела слегка раскачивались на  ветвях  гигантского  баньяна.
Андрей разобрал надпись на табличке под  деревом:  "Оранжевые  подстилки".
Меньше всего эти обезображенные смертью крестьянки были  похожи  на  сытых
шлюх. Чуть поодаль даоченг,  почти  мальчик,  с  непостижимым  равнодушием
наблюдал,  как  молодой  крестьянин  избивает  старика-дхаи  в   оранжевой
накидке. У того уже не было сил уворачиваться от ударов. Время от  времени
крестьянин посматривал на даоченга и тот согласно кивал.
   Андрей сорванным голосом крикнул:
   - Даоченг!
   Мальчик с достоинством повернулся:
   - Даоченг А Ладжок слушает тебя, Далекий Брат Дархая.
   - Что происходит, даоченг?
   А Ладжок скромно пожал плечами.
   - Народ гневается, - заметив короткий жест Ладжока, крестьянин замер  в
нерешительности. - Брат-борец, хотел бы  ты,  чтобы  наши  женщины  рожали
"полосатых" ублюдков? Ни одна честная дочь  Дархая  не  отдаст  себя  этой
мрази живой. Не так ли, брат-борец? - Даоченг смиренно улыбнулся Андрею. -
Видите ли, Далекий Брат, единство народа и его армии священны.  Продолжай,
брат-борец.
   Крестьянин занес палку над головой старика.
   - Стой! - Андрей перехватил сухую жилистую руку. - Даоченг, ведь это же
старик!
   А Ладжок приблизился почти вплотную и снизу  вверх  посмотрел  в  глаза
Андрею.
   - Когда Вождь, Любимый и Родной, вручал мне  эти  нашивки,  он  сказал:
"Народ не любит угнетателей". Именно так он сказал... Я  думаю,  тебя  уже
ждут в штабе. Далекий Брат!
   ...У дверей штаба безутешно плакала маленькая девочка. На ломаном дархи
Андрей спросил:
   - Я могу тебе помочь?
   Девочка не подняла головы. Андрей присел  и  повторил  вопрос.  Девочка
плакала навзрыд. Своей сестре в таких случаях Андрей  давал  конфету.  Это
было самое большее и, пожалуй, единственное, что он мог сделать сейчас. Но
конфеты остались дома. Далекий Брат расстегнул планшет и протянул  девочке
НЗ - пачку галет и плитку сушеного ла в серой обертке из скверной  бумаги,
украшенной профилем Вождя.
   Девочка подняла голову и спросила:
   - Дядя, а почему ты плачешь?


   ОМГА сообщает:
   ...Обвинения, пред®явленные Арпадом Рамосом,  отвергнуты  большим  Жюри
как бездоказательные. Господин Пак Сун Вон освобожден из-под стражи!
   ...В работе Конференции  по  проблемам  использования  боэция  об®явлен
двухнедельный перерыв.
   ...Папа Сильвестр Шестой в беседе с нашим корреспондентом категорически
опроверг измышления врагов Единой Церкви о том, что на планете  Авиньон  в
психиатрической лечебнице монастыря  Святого  Ромуальда  ибн  Лобсан-Жамцо
якобы томится папа Бенедикт Двадцать Седьмой.
   ...Массовые  братания  армии  и  мирного  населения  в  истекшие  сутки
происходили на Дархае близ населенного пункта  Кай-Лаон.  Таковы  реальные
плоды конструктивного курса на национальное примирение!



        6

   Дархай. На подступах к Барал-Гуру.
   8 октября 2098 года (по Галактическому исчислению).

   Барал-Гур был близок и вместе с тем почти недосягаем.
   Стоя на самом краю провала, Андрей ясно видел линии укреплений  на  той
стороне. Да, "полосатые" постарались на славу - а что  им  еще  оставалось
делать? Купола храмов священного города уже  отчетливо  просматривались  в
бинокли. Оставалось немногое - форсировать пропасть...
   - В давние времена, когда  деревья  ла  еще  не  плодоносили  на  земле
Дархая, полюбил Хото-Арджанг Деву Неба, прекрасную Кесао-Лату. Но отвергла
надменная красавица страсть Духа Добра, презрела его силу, его славу,  его
красоту. Звезды зажег  во  имя  любви  своей  Хото-Арджанг.  Солнца  факел
воспламенил, но, смеясь надменно, облачной шалью окутала Дархай  капризная
дева. Ветром пел о любви своей Дух Добра, дождем  плакал  перед  нею,  но,
словно седое время, неумолима была Кесао-Лату. И тогда воздвиг для нее  за
единую ночь Хото-Арджанг священный город любви Барал-Гур, и смилостивилась
красавица, и снизошла, и открыла лоно свое страсти Доброго Духа.  А  чтобы
никто  из  высших  не  потревожил  их  брачный  покой,   оградил   могучий
Хото-Арджанг  златоглавые  храмы  Великой  Пропастью  и  наложил   крепкое
заклятье. Но время шло,  и  вот  сказала  Кесао-Лату:  "О  супруг  мой,  о
повелитель ложа моего! Пришел день мой, и зовет меня ныне Небесный  Порог.
Жди и не забывай!" И не стало несравненной, и поблекла краса мира.  Померк
без любимой свет в очах Хото-Арджанга и в сон погрузился он до прихода ее.
А чтобы нашла сияющая тропу от Небесного Порога,  когда  пробьет  заветный
час, повесил Дух Добра в храмах Барал-Гура  священные  бубенцы,  и  создал
лунгов Хото-Арджанг, чтобы не молчали бубенцы, и знала Кесао-Лату дорогу к
Дархаю, когда придет она в должный час поцелуем пробудить  от  сна  милого
супруга... - полузакрыв глаза, нараспев выговаривал Ладжок.
   Лица борцов были необычайно мягки. Здесь, в горах, суровость,  казалось
бы, намертво в®евшаяся в них, стала менее заметной.  Может  быть,  потому,
что победа была  так  близка?  Или  оттого,  что  даже  сюда,  за  десятки
километров, доносился из города тихий мелодичный перезвон?
   А Ладжок замолчал, и Андрей с  сожалением  щелкнул  в  кармане  кнопкой
магнитофона. Сказка кончилась. Глаза даоченга сузились и вспыхнули:
   -  Борцы  Дархая!  В  наших  рядах  сегодня  незримо  идет   прекрасная
Кесао-Лату, и нам выпала честь прервать сон Хото-Арджанга! С  нами  память
наших дедов, в наших  сердцах  сияют  идеи  квэхва,  рожденные  Любимым  и
Родным!
   "Но танк здесь все равно не пройдет, - подумал Андрей, - даже с помощью
идей квэхва..."
   - Ошибаешься, Далекий Брат, - Ладжок откликнулся тут же, словно  угадал
его мысли. - Идеи квэхва двигают горы.


   Как бы то ни было, Барал-Гур идеально укрепила  сама  природа.  Пехота,
вооруженная автоматами, еще могла преодолеть пропасть по  узеньким,  почти
незаметным тропинкам. Но на той стороне ее  ожидали  многие  сотни  метров
к