дой  глядел на него,
всем телом подавшись к экипажу, полосатой "Белке", что дремала у обочины.
     -  Ладно, поехали! - Генрих дернул сумкой, изобразив  бесшабашный взмах
рукой. Таксист экстренно бросился открывать багажник.
     Разбуженная ключом  "Белка"  тихонько фыркнула и  приподнялась.  Дядька
взялся за пестики и тронул; вокзал величаво проплыл мимо.
     "Проеду немного,  -  решил Генрих. - Потом  договорюсь. Пусть остальные
думают, что я на басовокзал поехал."
     На  дороге мелькали встречные  экипажи, в основном местного, сибирского
выроста. Сибирь всегда была краем плохих дорог, поэтому  выращенные в Европе
экипажи здесь  не  приживались.  Мерзли,  болели,  повреждали ходовую.  Даже
всепогодные  джипы биомобильного центра  "Ганновер"  чувствовали себя  здесь
неуютно. А неприхотливым  сибирским  селектоидам нипочем были ни морозы,  ни
снежные  завалы,  ни  гнус  на бесконечных  междугородних трассах, ни летняя
жара, ни пыль...
     Генрих подумал, что эта страна во много раз больше Европы по территории
и совершенно отлична по образу мышления, и философски вздохнул.
     - Издалека? - деликатно поинтересовался таксист.
     - Из Минска, - соврал Генрих согласно легенде.
     - По делам?
     - Ага. На лесозаготовки.
     Таксист промычал что-то неразборчивое.
     - Слушай, - начал Генрих, когда от®ехали достаточно далеко. - А, может,
ты меня прямо в Алзамай отвезешь?
     - В Алзамай? - водитель оживился. - А-а-а... А сколько платишь?
     - Ну...  - Генрих  изобразил  борьбу бережливости и  вежливости.  - Ну,
сотку.
     - Две, - отрезал водила. - Один корм сколько стоит!
     -  Да  тут  ехать-то  полста  километров!  - почти искренне  возмутился
Генрих.
     - Не полста, а шестьдесят пять. Да еще  назад - вдруг  я там клиента не
найду?
     - Ну, давай хоть сто пятьдесят!
     - Э! - протянул  дядька.  - Биобусы, кстати, на  Алзамай сегодня уже не
пойдут. Учти.
     - Ну скинь, хоть сколько, - попросил Генрих. - Скинь, а? Очень надо.
     - Ладно, - буркнул водила. - Сто восемьдесят платишь?
     - Плачу, - горестно вздохнул Генрих.
     "Белка"   тут  же  свернула   направо,  на   широкую  проспектообразную
улицу-просеку.  Между  домами-башнями  шумела заботливо вычищенная городская
тайга.
     - А чего ж ты на поезде до Алзамая не доехал? - поинтересовался водила.
     - Да... Это... - Генрих  изобразил смущение. - Вчера, понимаешь, выпили
малость. С утра, понятно, опохмелились... Пивком. Я подремать прилег. Кто-то
сдуру  ляпнул,  что уже  Алзамай. Ну,  я  и выскочил  спросонья.  Пока горло
промочил, поезд тю-тю. А  потом на вывеску гляжу  - Тайшет. И поездов больше
нифига  нету до самой ночи.  А мне сегодня отметиться надо...  Я там кассиру
чуть окошко не расколошматил.
     - М-да, -  сочувственно протянул  водила.  -  Что ж  вы  так,  граждане
минчане... Один хоть ехал?
     - Один. Командировка... - Генрих  очень натурально  подпустил  уныния в
слова.
     Вскоре дома посреди деревьев вдоль дороги исчезли. Пошла обычная трасса
- разбитый асфальтовый шлейф безо всякой разметки. И тайга, тайга кругом...
     Дикий край, страна медведей, лосей... и волков.
     Таксист  гнал  под  девяносто,  и,  похоже,  знал тут  каждую  выбоину.
Рассказывал зачем-то где,  кто и  когда  гробанулся, словно  пытался Генриха
напугать.  Генрих  рассеянно кивал.  Спустя  какой-нибудь  час  впереди  над
кронами сосен замаячили башенки многоэтажек и чешуйчатый шпиль телевышки.
     - На окраине меня высадишь, - попросил Генрих.
     -  А  куда тебе? Может, подброшу,  раз уж  довез. Не бойся, доплаты  не
потребую.
     - Ну... Тогда на улицу Шадченко, можно?
     - Шадченко? - переспросил таксист с сомнением. - Так это она и есть!
     Генрих ухмыльнулся:
     - То-то я вижу - вроде что-то знакомое...
     - Слушай, а зачем тебе Шадченко? Леспромхоз дальше, на Зеленой.
     - Да  баба у  меня  здесь, - признался Генрих. - Сумки  брошу, и пойду,
чего с ними таскаться?
     Теперь таксист поглядел на Генриха с некоторым подозрением, но смолчал.
     - Так где на Шадченко? - уточнил он немного погодя.
     Генрих покосился в окно, повертел головой, словно ориентировался.
     -  А-а-а... Еще метров триста  вперед...  Кажется... Ага, точно!  Во-он
там! У того домика.
     Таксист притормозил, где надо.
     Расплатившись, Генрих попросил:
     - Слушай, друг... Только ты обо мне никому не рассказывай, ладно?  Тут,
говорят,  новости  расползаются  быстро,  не  то  что  у  нас. Неровен  час,
начальство узнает, или наши пронюхают... Засмеют ведь. И штраф, неровен час,
вляпают.
     - Как знаешь, - неопределенно буркнул водила. - Твои деньги...
     - Спасибо.
     Генрих вытащил  сумки из багажника и  принялся неторопливо прикуривать,
ожидая пока таксист уберется. Тот еще раз подозрительно взглянул на Генриха,
хлопнул дверцей, и умчался куда-то в сторону центра.

        x x x

     Махолет  из  Братска  тянул  над  самыми  верхушками  деревьев.  Рихард
поглядывал на колышущиеся маковки сосен и лениво жевал резинку. Юра Цицаркин
безмятежно посапывал на рюкзаках.
     Потом махолет вдруг стал рыскать в поисках полянки, хотя Рихард никаких
различий впереди не усмотрел - все те же зеленые кроны. Он пихнул напарника.
     - Эй, Юра! Прибыли.
     Цицаркин открыл  глаза;  Рихард  уже отвернулся и снова, подставив лицо
ветру,  глядел наружу.  Потом  он  как-то  сразу  разглядел  далеко  впереди
упирающуюся в небо телевышку.
     Махолет завис на высоте  двух  с небольшим  метров;  трава на крошечной
полянке струилась,  прижатая к  земле  тугими порывами ветра.  Казалось, что
крылья  вот-вот  заденут   за  ветви  крайних   деревьев  и  бедняга-махолет
беспомощно  свалится, ломая плоскости и закрылки. Цицаркин торопливо спускал
рюкзаки на длинном шнуре с крюком.
     Рихард  сделал  пилотам ручкой, уцепился за край кабины,  повис рядом с
задней опорной лапой,  а  потом отпустил руки  (махолет сразу  подбросило) и
мягко плюхнулся в траву. Даже  не верилось, что  такой высокий  и нескладный
дог  способен  на  подобный прыжок, исполненный  подлинно  кошачьей  грации.
Цицаркину  на грацию  было  плевать, как и любому твердоголовому терьеру. Он
просто  перевалился через край и  шмякнулся  на рюкзаки; а  затем без всякой
паузы встал. Махолет вторично подбросило на добрых полметра.
     Рихард дал  контрольную отмашку; махолет тотчас завалил правое крыло  и
косо ушел вверх-в сторону. За деревья.
     - С почином, -  пробурчал Цицаркин, крепкий  пшеничный эрдель,  упрямый
даже с виду. Рихард не ответил, он как раз взваливал на плечи свой рюкзак.
     - Сколько до города? -  спросил он, прыгая на месте, чтобы груз утрясся
и сел как положено.
     - Километров двадцать. Или меньше.
     - Лучше бы "или меньше".
     - Да так и есть, скорее всего.
     - Слушай, - усомнился Рихард. - А ты откуда знаешь? Ты ж спал.
     - Я сверху глянул, -  Цицаркин тоже взвалил рюкзак на  плечи. -  Что  у
меня, глаз, что ли, нету?
     Рихард без тени улыбки уставился в лицо напарнику.
     - Вроде есть, - сообщил он. - Два.
     Цицаркин сделал страшное лицо, и даже губу закусил:
     - Как!? Только два?!
     Рихард виновато развел руками:
     - Два, Юра. Один, второй. И все.
     -  И  все? Ну,  тогда  пошли, - безмятежно сказал  Цицаркин  и,  задрав
голову, поглядел на небо. - Ага, туда.
     И они пошли. Туда. К Алзамаю. Точнее, к пригородной деревушке Шумилово.
Два эколога, целый месяц проведшие в тайге, на дальних делянках.
     Кому какое дело, что они вовсе не экологи, а разведчики Балтии, и что в
тайге они всего несколько минут, только с тех пор, как прыгнули с махолета?
     Экологи они. Экологи. И точка.

        x x x

     Одинокий  хипарь-биостопщик  торчал  на  обочине,   словно  некрашенный
механический шлагбаум. Рука  воздета, а сам в книжку уткнулся.  Какая-нибудь
очередная мантра-йога, небось.
     Шурик  притормозил;  хипарь  выглядел вполне безобидным.  Одежда у него
была драная, но чистая, шевелюра длинная и нечесаная,  но опять же отмытая и
пушистая. Ухоженный хипарь.
     Ну  и к лучшему. Шурик  совсем  остановился. Громадный "Енисей" утробно
заурчал, замирая на обочине в нескольких метрах от хипаря. Шурик дотянулся и
толкнул правую дверцу-надкрылок.
     Хипарь, наконец оторвался от книжки и уставился на грузовик. Сначала на
выпуклое лобовое  стекло, потом  на громадный фасетчатый  глаз под фарой.  И
только после этого соблаговолил подойти к распахнутой дверце.
     - Куда? - спросил Шурик в меру приветливо.
     - Вперед, - хипарь пожал плечами.
     - Я только до Алзамая, - предупредил Шурик. - Дальше не пойду.
     - Годится.
     - Ну, тогда садись...
     Хипарь  подхватил  с  обочины  пыльный   рюкзачок-шмотник  и   проворно
вскарабкался по лесенке.
     -  Ну  и  монстр!  -  пробормотал  он  уважительно,  осматривая  кабину
"Енисея". - Сколько ж он жрет?
     - Да уж побольше легковушки, - благодушно хмыкнул Шурик. Он любил этого
здоровенного полиморфа, его  покладистый нрав, его силу и уверенность в себе
и водителе.
     Хипарь завозился, устраиваясь поудобнее.
     - Дверь закрой... Посильнее, - попросил Шурик.
     Надкрылок с хлопком встал  на место и втянулся в маршевый паз. "Енисей"
вновь заурчал, набирая скорость.
     - Откуда бредешь? - поинтересовался Шурик.
     - Из Питера...
     - Ого! И все биостопом?
     - Ага! - горделиво сказал хипарь. - Второй месяц.
     - Я - Шурик, - сказал Шурик.
     - А я - Макс.
     Шурик  отнял руку от правого пестика и  сжал  сухую и мозолистую ладонь
хипаря.  Хватка  у  того  оказалась  на  удивление  сильной.  Эдакие  тиски,
приживленные к человеку...
     - Как там Питер? - спросил Шурик.
     - Стоит, - Макс пожал плечами. - Что ему сделается?
     - А я там не бывал ни разу, - пожаловался Шурик. - И в Москве не бывал.
Да и вообще из Сибири ни разу не выезжал.
     Хипарь снисходительно покосился на него.
     - Ничего! Теперь это просто. Не то что при Самойлове...
     - Самойлов - это ваше, - Шурик пожал плечами. - При чем здесь Самойлов?
У нас и в те времена, вроде, просто было выехать.
     - Я не о "выехать", - пояснил хипарь. - Я о "в®ехать". В®ехал?
     -  А-а-а!  - дошло  наконец до Шурика.  - В®ехал.  И что, действительно
проблемы были?
     -  Были,  - Макс  вздохнул.  - У  нас долго  иностранцев  гоняли.  Даже
сибиряков. Особенно после того, как Европа об®единилась.
     - А ты помнишь? - с сомнением протянул Шурик. - Это ж давно было.
     - Батя рассказывал, - Макс снова вздохнул. - Он у меня в ОВИРе работал.
Визы выдавал.
     Впереди  замаячил пост  доринспекции. Почему-то сегодня там было людно:
вместо  одинокого  скучающего  дорожника  торчало  сразу четверо. И  пестрых
служебных экипажей стояло аж три.
     - Ловят кого-то, что ли?  - глядя в  окно предположил Шурик.  - С зоны,
небось, кто-то навострился.
     - Так он и попрет по дороге, - усомнился Макс. - Жди, как же...
     Увидев,  что  Шурик едет  не в одиночестве, дорожник взмахнул полосатой
палочкой. Шурик притормозил.
     - Привет, начальник, - весело крикнул Шурик в окно. - Кого ловим?
     - Ветра в поле, - хмуро проворчал дорожник. - Кто это с тобой?
     - Странничек!  -  Шурик  оскалился.  -  Дитя  цветов.  От  святых  мест
биостопом бредет.
     -  А документы  у странничка имеются? -  все так  же  хмуро осведомился
дорожник.
     - А как же! - сказал Макс и протянул Шурику паспорт. - О!
     Шурик переправил  документ инспектору.  Тот внимательно изучил  все, от
фотографии  до виз-отметок. Пролистал  напоследок еще раз; и неохотно вернул
паспорт Шурику  в  окошко.  Для этого  ему  пришлось  встать  на  цыпочки  и
вытянуться в струну,  но все равно  он  не  дотянулся,  и поневоле  пришлось
вскочить на подножку гиганта-"Енисея".
     - Куда  ж тебя несет, а, дитя цветов? - спросил  инспектор со  скукой в
голосе.
     - Во Владик. Решил  материк пересечь  по  диагонали, и в  Тихом  океане
ножки помочить. Благая идея. Да и кругозор расширяет.
     -  Ну-ну, -  пробурчал дорожник.  - Не сидится ж вам на месте... Ладно,
езжайте... - и он прыгнул с подножки на асфальт.
     Шурик отсалютовал и послал "Енисей" вперед. Пост быстро растаял позади,
растворился  в  сибирской  тайге,  и только тоненькая ниточка  выщербленного
асфальта  создавала зыбкую иллюзию связи с цивилизацией посреди первозданной
таежной дикости.
     - Интересно все же, - вздохнул Шурик. - Кого ловят?
     - Меня, - добродушно сообщил Макс.
     Шурик  хотел  засмеяться,  но  не  успел:  хипарь  коротко  врезал  ему
раскрытой  ладонью  по  носу,  и  Шурик  мгновенно  отключился.  Макс  ловко
перехватил  пестики  и остановил  озадаченный  "Енисей", даже  не  вильнув к
обочине.  Прямо на осевой,  если бы на сибирских  дорогах  какой-нибудь псих
решил начертить разметку.
     Обмякшего Шурика хипарь отгрузил на спальное место, вытащил из шмотника
маленький шприц-мономорф и ловко вколол Шурику галлюциноген.
     - Баю-бай, - сказал  он, пересаживаясь  на водительское  место.  -  Спи
спокойно, Шурик. Я быстро. Не успеешь досмотреть седьмой сон, как проснешься
в недоумении.  И ничегошеньки  ты  не  запомнишь, дружище  Шурик.  Ни хипаря
Макса, ни дорожников, ни-че-го. Так что баю-бай и bye-bye одновременно.
     Макс Мэнсон, родом, правда, не из Питера, а из Питтсбурга,  был большой
охотник погутарить. И одиночество никогда ему не  мешало:  он  мог  общаться
даже сам  с собой. И в Тихом океане он ножки уже не раз  мочил, правда  не у
берегов Евразии, а существенно дальше к востоку, у берегов Северной Америки.
     "Енисей",  подчиняясь  властной  руке,  покорно  взревел  и  устремился
вперед. Макс гнал  в полтора раза быстрее Шурика.  И непохоже было, что едет
он по незнакомой дороге.

        x x x

     -  И  что?  - сказал Варга, брезгливо оттопырив нижнюю  губу. - В  этом
занюханном городишке невозможно достать свежий "Парагон Беобахтер", что ли?
     Стюарт понуро развел руками. Словно именно он был виноват в  том, что в
Алзамае невозможно достать свежий "Парагон Беобахтер".
     В дверь вежливо постучали.  Варга подумал - опять  приперлась ошизевшая
от размера чаевых обслуга,  но  это оказался Сулим. Шеф разведотдела "Чирс",
едва поселился в лучшую  гостиницу Алзамая (без единой вывески, кстати), тут
же  опутал  чуть  ли не  весь  город своими чувствительными  информационными
щупальцами. Трое его людей,  прилетевшие  из Ашгабата вместе с  начальством,
мгновенно растворились  в  окружающем  мире, а Сулим  замер,  словно паук  в
центре  паутины  и  принялся  терпеливо выжидать, когда в  его  ловчую  сеть
попадется первая добыча.
     -  Что, новости?  -  оживился Варга и  отложил  пухлый  номер "Нью-Йорк
Таймс". - Новости - это хорошо. Это лучше, чем отсутствие новостей.
     Сулим  подумал, что иногда отсутствие новостей - наилучшая новость,  но
вслух  говорить  это не  стал, потому что с  одной стороны не с  руки делать
замечания боссу, а с другой - Варга ведь и сам все прекрасно понимает. Слова
в данном случае мало значат,  важнее  сейчас интонации,  подтекст.  Взгляды,
наконец.
     - Есть кое-какие результаты, - сообщил Сулим. - Во-первых, я связался с
Гномом  и  Лэснером. Они уже  в курсе последних новостей  и  изучили  свежие
инструкции.   Во-вторых,   есть   первые   маленькие   приметы   присутствия
конкурентов.
     Северо-восточнее  Алзамая   сибиряки-пограничники  засекли  гражданский
махолет. Не частный, но и летящий вне обычного расписания. До Алзамая он  не
дотянул, снизился километров за двадцать, с полминуты повисел, и  сразу ушел
назад.  Скорее  всего, в Братск. В  сущности, это  мелочь; на  махолете  мог
прилететь  кто  угодно. Но! - Сулим воздел к потолку указательный палец, как
школьный учитель в припадке патетики. - Геологи или  леспромхозовцы не стали
бы высаживаться, не долетев до аэродрома.
     -  Господи,  -  проворчал Варга.  -  Откуда  у  тебя связь с сибирскими
пограничниками?
     Сулим внимательно поглядел шефу в глаза.
     - Я могу не отвечать на этот вопрос?
     - Да пожалуйста, пожалуйста, -  Варга  замахал руками (верный знак, что
он  хорошем  расположении  духа).   Руководитель   "Чирс"  всегда   оставлял
подчиненным право на маленькие профессиональные секреты.
     - Второе. Тут какая-то японокитайская  делегация  гостит. Уже с неделю.
Научная.  Так  вот, в  ее  составе двадцать  три  человека.  А  докладов  на
конгрессе заявлено только двадцать. Я  понимаю, что в состав делегации могут
входить функционеры, наблюдатели и прочее. Но галочку я поставил.
     Варга одобрительно кивнул.
     - Третье, - продолжал Сулим. - Сегодня  утром на окраине Алзамая найден
тяжелый грузовик  породы  "Енисей". Который еще вчера  должен был прибыть на
склад Алзамайского леспромхоза. За грузом для кого-то там, неважно. Водитель
безмятежно спал; когда  его удалось разбудить (через  три часа), выяснилось,
что он понятия не имеет какой  нынче день, ничего  ровным счетом не помнит и
даже не  подозревает,  где  находится.  Нос  распухший  -  его  явно  кто-то
выключил.  На руке след от единичной  ин®екции. Взяты пробы  крови - выделен
мощный препарат американской разработки, элакотан называется.  То есть,  это
мы  знаем,  что  американской разработки,  местная  полиция пока препарат не
идентифицировала. Сибирские безопасники пронюхали об  этом всего час  назад.
Так что у нас некоторая фора.
     -  Замечательно, - Варга пошуршал газетой, отодвигая  ее  еще дальше от
себя.  -  Значит, американцы,  Японокитай,  и еще кто-то  неустановленный на
махолете. Кто? Как думаешь?
     Сулим пожал плечами:
     -  С равной  вероятностью - русские,  прибалты или европейцы. Возможно,
какая-нибудь из Канад, или  даже Аляска, но лично я считаю, что это гости  с
запада, а  не  с востока. Кстати,  манеру  высаживаться с воздуха  последнее
время широко практиковали прибалты.
     - А официальный агент евразиатов, он кто?
     -  Пока не знаем. Я  думаю, европеец. Но  вполне может быть  и русский.
Сибиряк - вряд ли, Европа и  Россия в этом  случае превратились  бы просто в
наблюдателей,  а  им  очень важно активно  участвовать  в операции.  Туран и
Сахарский   Халифат  скорее  всего   отпадают,   из-за  проблем   этнической
морфологии.  В  самом деле,  турку или арабу  трудно  укрыться  в  сибирском
городке.  Впрочем,  у них на службе может быть кто угодно,  но я бы на месте
правительств Турана и Халифата чужакам не доверял. Так что роль наблюдателей
остается именно этой парочке.
     - Как знать, как знать... Японокитай, вон, не постеснялся...
     -  В  Алзамае много людей восточных морфем. Поди разберись -  кто перед
тобой, тувинец,  хакас или маньчжур. Или японец. Это  только  специалисты на
глазок определят. Или сами восточники.
     -   Ну,  и  что  ты  можешь  сказать   о  японокитайской  делегации,  -
поинтересовался Варга. - На глазок? Маньчжуры они или же японцы?
     - Гейдж разбирается.
     - Гейдж? - Варга приподнял брови.
     - Ну, туркмен-овчар, Гришкой его называют. С нами летел. Не помните?
     Варга с  Сулимом летели первым  классом, а остальной народ - в бизнесе.
Сулим своих ребят во время полета почти и не видел.
     - А, Гришка... - Варга зашевелил бровями, вспоминая. - Это пегий такой?
Так его Гейдж зовут на самом деле?
     -  Не  знаю.  Может,  и Гейдж. Я  у  него  паспорт не  спрашивал.  Да и
сохранился ли у него подлинный паспорт? Сомневаюсь.
     Варга поудобнее умостился в кресле.
     - Впрочем, ладно. Что по основной программе?
     -  Шарадниковы  и Испанец  пока ничего  не выяснили.  Никаких  зацепок,
совершенно  никаких. Нет в окрестностях города никаких заброшенных деревень,
никаких  частных владений,  никаких  тайных  сект.  Ничего  похожего.  Такое
впечатление,   что  волки  возникли  прямо   из   воздуха...   что  косвенно
подтверждает догадки, которые я высказывал еще