Э.В.Самойлов.
   Фюреры. Книга III: Общая теория фашизма

     OCR: Олег Каледин



ПСИХИКА ФАШИСТСКИХ "ВОЖДЕЙ". ПРОБЛЕМЫ МЕТОДОЛОГИИ

     Современная наука, как  известно, "не располагает достаточно  полными и
точными  представлениями  о нормальных механизмах психической  деятельности,
по-этому неясны и механизмы ее нарушений" (106, с. 187).
     Методология научного  поиска в психиатрии вплоть до  последнего времени
сводилась к  описанию  и классификации  поведенческих актов,  эмоциональных,
галлюциногенных  и речевых  проявлений  тех особенностей  и свойств психики,
природа, сущность и механизм развития которых остаются пока почти совершенно
неизвестными.
     Описательный  метод  господствует  в психиатрии  и сегодня.  Поэтому  в
анализе психики  фашистских  "вождей"  можно  использовать  лишь  те  методы
диагностики.  которые созданы психиатрией  путем описательной  классификации
патологических  состоянии.  Хотя,  надо заметить,  уже накоплен определенный
научный материал, позволяющий более или менее уверенно судить о причинах тех
или иных  психических  заболеваний (наследственность, интоксикация,  травма,
стресс).
     Из  всего  этого  отнюдь  не  следует,  что  использование  одного лишь
описательного метода означает не более как блуждание в потемках. Современная
классификация   психических   заболеваний,    при   всех   ее   недостатках,
обусловленных   применением  в   ней   преимущественно  формально-логических
методов, содержит все же некоторое  количество ориентиров, позволяющих более
или менее уверенно ориентироваться в дебрях психопатологических состоянии.
     Психиатрия делит  заболевания  человеческой  психики  на  три  основные
группы:
     1. Психозы (шизофрения, маниакально-депрессивные состояния и т. д.).
     2.  Так  называемые  пограничные,  или нервно-психические  расстройства
(неврозы, психопатия и т. д.).
     3. Умственная отсталость.
     На  наш  взгляд,  в  этой  классификации  недостаточно  последовательно
проведена  связь между  общими,  фундаментальными особенностями структуры  и
динамики  психического  процесса   и  определенными   группами   психических
заболеваний.  В  современной  психологии   психический  процесс   все  более
явственно  представляется, как  процесс  взаимодействия  исходных,  базисных
психических сфер (сенсорной, змоциональный, сферы представлений, понятийной)
друг  с другом,  со  сложными их  производными и  последних  -  также друг с
другом,. Причем психический  процесс  разворачивается одновременно  на  двух
уровнях - подсознательном  и сознательном. В психический процесс  включаются
все психические сферы, именно новому расстройство любой из них вызывает сбои
в  процессе  их  взаимодействия.  Соответственно  этому  можно  подразделить
расстройства психики на следующие группы:
     1.  Расстройство эмоциональной сферы,  что выражается в чрезмерной силе
эмоциональных реакций, или, напротив, в их чрезмерной слабости.
     В психиатрии данная  группа  объединяется под названием так  называемых
пограничных, или нервно-психических заболеваний.
     2. Вторая  группа  объединяет  расстройства  сферы  представлений  (так
называемых "вторичных образов"), что приводит к галлюцинациям.
     3.  Третья  группа  объединяет интеллектуальные расстройства, то  есть,
расстройства  понятийной сферы  психики.  В  принятой современной психиатрии
классификации эти заболевания отнесены к категории психозов.
     Разумеется,  предложенная  нами  классификация  носит  также  предельно
обобщенный характер, поскольку  акцентирована  прежде всего  на "внутренних"
патологических отклонениях каждой отельной психической сферы, в то время как
патология психического процесса проявляет себя именно и только как результат
неадекватного  взаимодействия  исходных  психических  сфер,   как  результат
динамики психического процесса.
     В  психике фашистского  "вождя"  центральное,  господствующее положение
занимает непреодолимое, всепоглощающее чувственное побуждение - стремление к
наибольшему объему власти над людьми, желание захватить се  во что бы  то ни
стало, под  любым предлогом  и  любой ценой.  Это  бесспорно  патологический
эмоциональных  сдвиг,  означающий  расстройство  эмоциональной   сферы.  Это
расстройство связано прежде всего с раздутостью, неуемностью желания власти.
Жажда абсолютной  власти, которую невозможно  утолишь немедленно и,  видимо,
никогда нельзя утолить полностью, расшатывает  психику фашистского "вождя" и
приводит  в  конечном  счете  не  только  к   эмоциональным,  но  и   другим
расстройствам.
     Стремление   к   власти  как  самоцели  должно  квалифицироваться,  как
патология,  конкретнее  -  как  расстройство   прежде  всего  эмоциональной,
психической  сферы, выражающееся в чрезмерном возбуждении одной определенной
эмоции - влечение к власти. Это отклонение явно психопатического характера.
     В этой связи необходимо выделить те симптомы различных форм психопатии,
которые  наиболее  явственно прослеживаются  в  психике фашистских "вождей":
большая  психическая  возбудимость  (астеничные психопаты),  мнительность  и
подозрительность (психастенические психопаты), несдержанность,  склонность к
агрессивным  действиям (возбудимые  психопаты),  одержимость так  называемой
сверхценной  идеей,  которая  находится  в  центре  устремлений   психопата,
игнорирующего,  как правило,  все, что не соотносится с  ней  (паранойяльные
психопаты), аффектация, театральность поведения (истерические психопаты).
     Нетрудно  заметить,  что  эта  градация  форм  психопатии,  принятая  в
современной   психиатрии,  отражает  в   конечном  счете  возрастание   силы
расстройства эмоциональной сферы,  которое, чем  оно сильнее, тем более явно
дезорганизует работу понятийной сферы.
     То есть психопатия  - это  прежде всего  сдвиги  в эмоциональной  сфере
психики, неизбежно ведущие к более или менее сильно выраженным расстройствам
обмена эмоциями между психопатом и окружающими его людьми: психопат настроен
в основном  на  "потребление"  чужих  положительных  эмоций в  обмен на свои
отрицательные "или псевдоположительные.
     Для психопатов характерны также следующие особенности: *
     нетерпимость к чужому мнению, чувство непреодолимого раздражения против
несогласных с точкой зрения психопата;
     подсознательное стремление к конфликтам, в которых психопат  сбрасывает
накапливающееся  в   нем   эмоциональное  напряжение.  Психопат   -   мастер
выдумывания конфликтов: если для конфликта нет реального повода, то психопат
его выдумывает и логически "обосновывает";
     типична для психопатов  неспособность к дружбе,  поскольку дружба - это
органически свойственная  нормальному  человеку  потребность в  "кооперации"
своих  чувств  и  мыслей  с чувствами и  мыслями близких людей. Почти полная
неспособность   к  дружбе   у  психопатов  объясняется   их   неспособностью
проникаться чувствами  и  мыслями  других людей;  принимать  в них  участие,
сопереживать.  Психопат  настроен на потребление чужих положительных эмоций,
то есть знаков внимания, участий,  согласия,  восхищения и  т.  п.  Здоровый
человек  ведет себя так только  тогда, когда  болен, или в беде и  нуждается
поэтому в большем, чем обычно, внимании, участии.
     Резкие нарушения  в  эмоциональной сфере психики не могут не  оказывать
определенного дезорганизующего воздействия на понятийную сферу.  В целом это
воздействие  выражается  в подчиненности  сознания господствующей в  психике
эмоции,  в  подгонке,  нанизывании  мыслей   па  непреодолимое   чувственное
влечение. Понятийный уровень в психике психопата занят преимущественно  тем,
что объясняет,  оправдывает,  обосновывает  какое-то  неуемное эмоциональное
влечение. Теория В. Парето, согласно которой поведение человека определяется
прежде  всего  инстинктами, чувствами,  а  понятия,  идеи выполняют  функцию
объяснения, оправдания  или  маскировки  (39,  с.  39),  для  данных случаев
совершенно верна.
     В  психике фашистских  "вождей"  наблюдаются отклонения и в  понятийном
уровне,  проявляющиеся   в  симптомах  психических  состояний,  обозначаемых
психиатрией, как паранойя.
     Паранойя  характеризуется  стойким, порой  систематизированным  бредом,
который может отличаться  сложностью,  последовательностью, наукообразностью
содержания, то  есть определенным  внешним правдоподобием. Но  каково  бы ни
было  содержание высказываний больного, во  всех случаях  в основе  их лежит
какая-то изуродованная эмоция, которую в общем смысле можно охарактеризовать
как  гипертрофированную  жажду самоутверждения в том  или  ином качестве.  В
рассматриваемом нами  случае (фашистский "вождь") это означает  стремление к
власти над  определенной  группой людей, над  партией,  над государством или
даже над всем миром.
     Большинство паранояльных состояний  связаны с преувеличенной в  ту  или
иную сторону  самооценкой  больным  каких-то  его  качеств и, соответственно
этому, каких-то внешних но отношению к нему обстоятельств. Как завышенность,
так  и  заниженность  самооценки  - это,  скорее всего,  следствие  каких-то
глубоких  эмоциональных  сдвигов,  напор  влечений на  сознание,  которое не
выдерживает натиска и,  поддаваясь давлению эмоций, начинает  конструировать
угодные им, но неадекватные реальной действительности выводы.
     Таким  образом,  явно  прослеживается   связь  паранойяльного  бреда  с
эмоциональной   сферой,  связь,  выражающаяся,  например,   в  непреодолимом
стремлении  больного  навязать окружающим  свои убеждения,  в  болезненности
эмоциональной реакции  на  несогласие  с  ним,  на контрдоводы. Все доводы и
факты,  противоречащие бреду,  игнорируются,  или  отметаются  больным,  все
несогласные  с ним люди воспринимаются им как враждебно настроенные, или как
враги.
     Отметим  еще  раз, что имеют место случаи,  когда параноики проповедуют
довольно   систематизированные   взгляды,   обладают   некоторыми,    порой,
незаурядными   способностями   к   социальной   адаптации,  в   определенной
социально-политической    ситуации     способны     действовать     активно,
[целеустремленно, особенно если речь идет о борьбе за власть.
     Если  попытаться,  с  учетом  всего  вышеизложенного,  проанализировать
психику конкретных фашистских "вождей" - Гитлера, Сталина и Мао Цзедуна, то,
на  наш  взгляд,  правильнее  всего было  бы  заключить, что  эти  люди были
психически  больны в  самом прямом  и  недвусмысленном  значении этих  слов,
причем   патологические   отклонения   в  их   психике   представляли  собой
своеобразный конгломерат,  квинтэссенцию, настоящий "букет"  из целого  ряда
психических расстройств.
     Если   воспользоваться   принятой   в   психиатрии    терминологией   и
классификацией психических заболеваний,  то  Гитлер, Сталин и  Мао (а  также
аналогичные им  политические деятели - Муссолини, Пол Пот,  Энвер Ходжа и т.
д.)  должны  быть  квалифицированы скорее всего  как паранойяльно-истеричные
психопаты  с  шизоидно-психопатическим  раздвоением личности  и  садистскими
наклонностями.


ГИТЛЕР, СТАЛИН, MAO ЦЗЕДУН: СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ПСИХИКИ

     Эмоциональный   психопатический   сдвиг   и   атрофия  способностей   к
нормальному межличностному общению
     Расстройство эмоциональной сферы психики Гитлера было настолько явным и
бросающимся в глаза, что  вопрос, в сущности,  может заключаться лишь в том,
когда началось и какого рода было это расстройство.
     Гитлер  рано потерял  отца  и мать, а также перенес  в  юности  тяжелую
болезнь легких. Позже, во время службы в армии, в годы первой мировой войны,
Гитлер  попал  под  газовую  атаку,  едва  не  ослеп,  и  его  легкие  вновь
подверглись тяжелому  испытанию.  Астеничных, но  честолюбивых натур  такого
рода  трудности  могут  превратить  в  озлобленных,  ненавидящих  весь  мир,
одержимых одновременно и манией величия и комплексом неполноценности, весьма
опасных  в  социальном отношении типов.  Как отмечает  Гейден,  именно после
испытаний в годы войны у Гитлера "появились черты истерии" (27, с.12).
     Вероятно,   психическая   травма,   нанесенная   Гитлеру   в    детстве
пренебрежительным отношением  к  нему отца, а затем усиленная потерей  обоих
родителей и перенесенной болезнью, серьезно ослабила эмоциональную сферу его
психики.  В  период   блужданий  но   Вене  Гитлер,  начитавшись  популярных
националистических  брошюр,  наслушавшись  расистских  бредней,  испытал тем
самым дестабилизирующее воздействие идей явно патологического характера, что
не  могло  не  усилить,  на  этот  раз  через  понятийный  уровень,  течение
патологических процессов в его психике.
     Как  бы то ни  было, в годы  службы в армии Гитлер выглядел уже гораздо
более   некоммуникабельным,  чем  в  Вене.  Гейден  пишет  но  этому  поводу
следующее: "Он много читал и думал, но ему.. чужды нормальные чувства прочих
людей. Как сообщают  его товарищи, в роте Гитлера считали ненормальным, и он
не имел друзей" (27, с. 12).
     Отсутствие  друзей говорит о продолжающемся  эмоциональном  сдвиге,  но
одно это редко заставляет окружающих человека людей высказываться о нем, как
о  ненормальном.  Скорее  всего,  Гитлер  отталкивал  окружающих  не  только
эмоциональной неадекватностью в  общении,  но и  высказываниями  определенно
нелепого  характера.   Видимо,  это  была  националистическая  и  расистская
болтовня.
     В  сущности, друзей  у Гитлера  не было никогда.  Отношения с  наиболее
близкими  ему  "соратниками"   по  партии  основывались  на  общем  для  них
стремлении к наибольшему объему власти. Гитлеру адресовывалась  лояльность и
"преданность",  он платил деньгами,  постами,  привилегиями  -  и,  конечно,
частью власти. Изменись  соотношение сил  - и  свора  сообщников  немедленно
устранила бы его от власти и выдвинула бы нового "вождя".
     Так и произошло в последние месяцы "третьего рейха".
     В  апреле  1945  г.  Геринг  попытался  оттеснить  Гитлера  от  власти,
прослышав, что  фюрер  уже  неспособен  руководить. Гитлер, узнав о  попытке
Геринга  взять  власть  в  свои  руки,  немедленно  объявил  его изменником,
приказал арестовать и, видимо, не замедлил бы расстрелять "верного Геринга",
если бы не обстановка хаоса, в которой рейхсмаршалу с помощью  преданных ему
офицеров люфтваффе удалось избежать мести со стороны "обожаемого фюрера".
     "Гитлер и Геринг вели борьбу за власть, которой они уже не располагали,
- пишет А. Полторак.  - Много лет назад они заглянули  в лицо  этого  самого
загадочного сфинкса - и с тех пор никто из них не в состоянии был отвести от
него глаз.  Они с наслаждением испытывали хмельное  действие  неограниченной
власти  -  власти  покорять всех  и все, власти нападать  на другие  страны,
власти  сжигать  людей на  треблинских и  бухенвальдских  кострах. И даже  в
весенние дни  1945 г. каждый из  них  стремился  к удержанию  и захвату этой
власти" (74, с. 169,170).
     Риббентроп,  не  включенный Гитлером  в  список правительства,  который
фюрер  оставил перед тем,  как отправиться на тот свет, страшно  обижался на
своего  патрона и  чувствовал себя преданным: "Я  отдал  ему  все, - говорил
Риббентроп врачу. - Я всегда стоял за него. А в результате он выбросил меня"
(74, с. 257).
     Гиммлер в  апреле пытался  связаться  с  американским  командованием  и
обсуждал  с  Шелленбергом  возможность устранения Гитлера. 30 апреля  Борман
послал  Деницу  радиограмму  от  имени Гитлера: "Раскрыт  новый заговор.  По
радиосообщениям  противника, Гиммлер через Швецию)  добивается  капитуляции.
Фюрер  рассчитывает,  что в отношении  заговорщиков  Вы  будете  действовать
молниеносно и с несгибаемой твердостью" (74, с. 43).
     В  итоге Гитлер назначил своим преемником Деница, поскольку практически
все наиболее близкие к Гитлеру члены его банды, в сущности, предали его.
     Борман мог претендовать  на роль  друга  Гитлера,  если  бы не  был его
"тенью".
     У Сталина были друзья до того, как он приблизился к своей цели - полной
власти. Орджоникидзе был  близок Сталину - и застрелился (или был убит). Еще
один близкий "вождю" человек  - А.  Сванидзе, был  арестован. Когда  Сталину
сообщили об этом, он сказал: пусть извинится  за свои ошибки, больше от него
ничего не требуется.  Сванидзе ответил, что ему не за что извиняться - и был
расстрелян (110, с. 256).
     Наиболее  близкие  Сталину  члены  его  банды  -  Молотов,   Ворошилов,
Каганович, Микоян - не были его друзьями. Это были сообщники, с которыми его
связывали отношения, подобные тем, которые связывают главаря уголовной банды
с его дружками; такие отношения  предполагают, что  главарь  в  любой момент
может прирезать любого из дружков, и уж как минимум держит их в страхе.
     Почти  у  всех  сообщников  Сталина были  репрессированы  родственники.
Например,  у  Калинина  и  Молотова  были  арестованы  и  осуждены  жены,  у
Ворошилова - дочь.
     Незадолго перед смертью Сталин приказал арестовать Микояна.
     О  характере  родственных   привязанностей  Сталина   можно  судить  но
воспоминаниям его дочери.
     "Вокруг  отца  был  в  те  годы круг  близких  людей...  Это  был круг,
служивший  источником неподкупной... информации. Он  создался  около  мамы и
исчез  вскоре  после  ее  смерти -  сперва  постепенно,  а  после  1937 года
окончательно и безвозвратно" (2, с. 33).
     К  своему  сыну от первой  жены  Якову  Сталин относился  "незаслуженно
холодно и несправедливо" (2, с. 33).
     "Доведенный до отчаяния отношением отца, совсем не помогавшего ему, Яша
выстрелил в  себя у  нас на кухне, па  квартире в  Кремле...  Он, к счастью,
только ранил  себя,  пуля  прошла  навылет.  Но отец нашел в  этом повод для
насмешек: "Ха, не попал!" - любил он издеваться" (2, с. 97).
     "Странно, мой отец из своих восьми внуков знал  и видел только троих...
Мой сын,  наполовину  еврей,  сын моего  нерпою мужа... вызывал  его  нежную
любовь" (2, с. 65).
     Признаки этой "нежной любви" С. Аллилуева усматривает в следующем:
     "Отец поиграл с ним полчасика, побродил вокруг дома  и уехал... При его
лаконичности и, слова:  "сынок  у  тебя ~  хорош! Глаза  хорошие у него",  -
равнялись длинной хвалебной  оде  в устах другого человека. Отец видел Оську
еще  два  раза - последний раз  за четыре года до смерти, когда  малышу било
семь лет. "Какие вдумчивые глаза! - сказал отец. - Умный мальчик!" - и опять
я была счастлива" (2, с. 64, 65).
     Свою жену, Надежду Аллилуеву, (Сталин довел до самоубийства.
     Что  касается  Мао   Цзедуна,  то  как  политик  фашистского  толка  он
сформировался уже во второй половине 20-х  годов, практически одновременно с
Гитлером и Сталиным: это  видно из  хладнокровных, продуманных действий Мао,
направленных на физическое уничтожение ею противников внутри партии.
     Самые  ранние  и  достаточно  подробные  описания  психики Мао  Цзедуна
содержатся  в дневнике П. П. Владимирова. Эти записи свидетельствуют,  что в
первой  половине 40-х  годов,  то сеть в  период первого  успешного  захвата
власти  над  КПК  Мао  Цчедуном,  в  его   психике   налицо   были  симптомы
паранойяльно-истеричной психопатии.
     Запись от 15  сентября 1944  г.: "У председателя  КПК нет друзей.  Есть
нужные люди, но друзей нет. Для него имеет ценность лишь тот, кто ему сейчас
необходим.  Все, что не "полезно" для  нею -  безразлично или  вредно... Мао
обижается со многими людьми. Но он  удивительно нелюдим. По сути  он одинок.
Окончательно одинок. Опасно одинок" (20, с. 342).
     25 декабря 1945 г.: "У Мао нет и не может быть привязанностей. Привычка
есть, но всепоглощающая страсть  -  только власть. Она  уродует Мао Цзедуна,
превращая  его  в  опасную  агрессивную   личность,   лишенную  естественных
человеческих эмоций" (20, с. 412)
     В  этой  записи  П.  П.  Владимиров  фактически  диагностировал  у  Мао
психопатию,  очень  точно  обоз