аться из Лос-Анджелеса и доехать  до  шоссе  91.
Вода низвергалась потоками, и камни с  футбольный  мяч  колотили  в  броню
автомобилей. Таннер закурил и включил  специальные  фары.  В  инфракрасных
лучах он продирался через свирепствующую ночь.
     Рация трещала, и много раз ему чудились далекие голоса, но ни разу он
не мог разобрать слов.
     Машины двигались по шоссе, а  когда  то  кончилось,  и  шины  натужно
завздыхали по  исковерканной  земле,  Таннер  вышел  вперед,  а  остальные
послушно пристроились сзади. Он знал дорогу; они - нет.
     Он выбрал старый путь контрабандистов, по  которому  обычно  провозил
сласти мормонам. Возможно, кроме него не осталось в живых  людей,  знавших
этот путь.
     Начали срываться молнии, и не по одной, а целыми стенами. Машина была
изолирована, однако вскоре волосы у него на голове встали дыбом. Один  раз
вроде бы показалось гигантское чудовище Хила, но Таннер не  был  уверен  и
даже не повернулся к пульту управления огнем. Судя по задним экранам, один
из автомобилей выпустил ракету, но радиосвязь была  потеряна,  как  только
они выехали из гаража.
     Навстречу несся разбивающийся о машину поток воды. В  небе  громыхала
артиллерийская канонада. Прямо впереди упал булыжник размером с  могильную
плиту, и Таннер резко крутанул руль, объезжая его. С севера на  юг  небеса
прорезали яркие багровые вспышки. В их свете он различал множество  черных
полос, скользящих с запада на восток.
     Таннер объехал очаг радиации, не ослабевшей за те четыре года, что он
здесь не был. У места, где песок  сплавился  в  стеклянное  озеро,  Таннер
сбавил скорость, остерегаясь скрытых расселин.
     Еще трижды на них  обрушивались  лавины  камней,  прежде  чем  небеса
раскололись и впустили яркий голубой свет. Темные шторы откатились  назад,
громыхание затихло.  На  севере  сохранилось  бледно-лиловое  свечение,  и
зеленое солнце нырнуло за горизонт.
     Таннер вырубил инфра-прожекторы, стянул очки и включил обычные ночные
фары.
     Что-то большое, похожее на гигантскую  летучую  мышь  промелькнуло  в
коридоре света. Через пять минут оно показалось снова, на этот раз гораздо
ближе, и Таннер выпустил осветительную ракету.  Обрисовалась  черная  туша
футов сорока в поперечнике. Таннер  дал  две  очереди  из  пулемета,  туша
провалилась и больше не появлялась.
     Для всех людей здесь уже была Долина Проклятий; для Черта Таннера это
все еще была автостоянка. Таннер проходил здесь тридцать два  раза.  Лично
для  него  Долина  Проклятий  начиналась  с  того  места,  которое  раньше
называлось Колорадо.
     Он шел впереди, а они следовали сзади, и ночь вокруг размывалась, как
наждак.
     Самолеты давно не летали. Ни  один  аппарат  не  мог  подняться  выше
двухсот футов - туда, где начинались ветры. Свирепые  ветры,  опоясывающие
земной шар, срывающие вершины гор, гигантские секвойи,  развалины  зданий;
зашвыривающие птиц, летучих мышей  и  насекомых  в  мертвую  зону;  ветры,
пронизывающие  небеса  черными  полосами   мусора.   Эти   полосы   иногда
встречались, сталкивались, сливались,  обрушивая  на  землю  тонны  месива
всякий  раз,  когда  масса  их  оказывалась  слишком  большой.   Воздушное
сообщение абсолютно исключалось, ибо ветры повсюду и никогда  не  утихали.
По крайней мере, на 25-летней памяти Черта Таннера.
     Таннер упорно  двигался  вперед,  под  углом  к  заходящему  зеленому
солнцу.  Продолжала  падать  пыль,  небо  стало  фиолетовым;  потом  опять
багровым, и наступила ночь. И где-то высоко над всем этим  чуть  заметными
пятнышками света замерцали звезды. Через некоторое время поднялась луна, и
в сиянии ее полуобрезанного лика  ночь  была  цвета  красного  вина  перед
тусклой свечой.
     Таннер вытащил сигарету, закурил и стал ругаться - медленно,  тихо  и
бесстрастно.
     Они прокладывали путь сквозь нагромождения  камней,  стали,  обломков
машин.
     Перед Таннером возникло отливающее зеленью туловище с мусорный бак  в
поперечнике, и он остановил машину. Змея была не менее ста двадцати  футов
длиной, и только когда вся она проползла, Таннер снял  ногу  с  тормоза  и
плавно нажал на педаль газа.
     Глядя на левосторонний  экран,  ему  показалось,  что  он  видит  два
огромных светящихся глаза. Одна его рука легла на пульт управления  огнем,
и Таннер не убрал ее, пока не проехал несколько миль.
     Окон в автомобиле не было -  только  экраны,  дающие  обзор  во  всех
направлениях, включая  небо  наверху  и  землю  под  машиной.  Автомобиль,
тридцати двух футов в длину, защищавший водителя от радиации, двигался  на
восьми колесах с  армированными  покрышками.  Он  был  оборудован  десятью
пулеметами пятидесятого калибра и четырьмя гранатометами  и,  кроме  того,
нес тридцать бронебойных ракет, которые можно пускать прямо вперед или под
углом возвышения до 40 градусов. Со всех четырех сторон и на крыше  стояло
по пулемету. Как бритва острые "крылья" из закаленной стали -  размахом  в
двенадцать футов, восемнадцати дюймов шириной у основания и  сужающиеся  в
точку - выдвигались из корпуса на высоте двух с половиной футов и,  словно
ножи, могли рассечь  что  угодно.  Машина  была  бронирована,  оборудована
установкой кондиционирования  воздуха,  несла  запасы  пищи  и  санитарные
удобства.  На  левой  дверце  был   укреплен   длинноствольный   "магнум".
Пистолет-автомат сорок пятого калибра и шесть ручных гранат занимали полку
над головой водителя.
     Но Таннер сохранил и собственное оружие -  длинный  тонкий  кинжал  в
правом ботинке...
     Они находились  на  территории  района,  когда-то  называемою  штатом
Невада.
     Таннер стянул перчатки и вытер ладони  о  штаны.  Пронзенное  сердце,
вытатуированное на правой руке, светилось красным в огнях приборной доски.
Проходящий сквозь сердце нож отливал синим, и тем  же  цветом  на  четырех
пальцах, начиная от основания мизинца, по букве  на  каждом  суставе  было
наколото имя.
     Таннер открыл и перерыл два ближайших отделения, но сигар  не  нашел.
Он бросил окурок на пол, раздавил и достал другую сигарету.
     На экране переднего  обзора  показались  заросли,  и  Таннер  сбросил
скорость. Он попытался выйти  на  связь,  но  радио  доносило  лишь  треск
статических помех. Он опять сбавил скорость, всмотрелся  вперед  и  вверх,
остановился, включил фары на полную яркость и задумался.
     Перед ним  стояла  плотная  стена  колючего  кустарника,  высотой  до
двенадцати футов. Стена тянулась налево и направо,  и  конца  ей  не  было
видно. Насколько она прочная и глубокая, он сказать не мог. Пару лет назад
ее не было.
     Две другие машины остановились сзади и притушили огни.
     Таннер медленно подъехал вплотную к зарослям  и  включил  фронтальный
огнемет. Длинный язык пламени рванулся  вперед,  облизывая  кустарник.  Он
выключил огнемет, подождал и включил снова.
     Огонь яростно полез наверх,  растекаясь  по  сторонам.  Таннер  подал
назад и уменьшил яркость экранов. Пожар неистовствовал, расширяясь на  сто
футов, двести, триста... Перед Таннером в обе стороны текла река  огня,  и
ночь озарилась взметающимися языками пламени.
     Он глядел на пылающий пожар, пока ему не почудилось, будто перед  ним
расплавленный океан. Тогда он полез в холодильник, но пива  не  обнаружил;
достал  прохладительный  напиток  и,  посасывая  из  банки,   смотрел   на
беснующийся огонь. Через десять минут включился кондиционер.  Орды  черных
тварей закрыли передний экран; по бамперу и крыше заскрежетали когти.
     Таннер притушил фары, вырубил двигатель  и  швырнул  пустую  банку  в
корзину для мусора. Потом откинул спинку сиденья,  устроился  поудобнее  и
закрыл глаза.



                                    5

     Его разбудили гудки. Еще стояла ночь.  Судя  по  часам  на  приборной
панели, он проспал чуть больше трех часов.
     Таннер потянулся и сел. Две  другие  машины  подъехали  и  стояли  по
бокам. Он дважды нажал на клаксон и завел мотор. Потом зажег передние фары
и, натягивая перчатки, стал осматриваться.
     С почерневшей почвы все еще вился дымок,  и  где-то  вдали  по  обеим
сторонам мерцало сияние, словно пожар продолжался.
     Он потер глаза, почесал  нос,  затем  дал  еще  один  гудок  и  отжал
сцепление. Машина въехала на выгоревшее поле,  и  экраны  сразу  заволокло
клубами пепла и дыма. Под колесами трещали чьи-то хрупкие останки.
     Таннер выпустил осветительную ракету, и в  ее  ярком  холодном  свете
увидел тянущуюся до горизонта мертвую выжженную равнину.
     Он вдавил акселератор, и расположившиеся  по  флангам  и  чуть  сзади
машины разъехались далеко в стороны, чтобы не попасть в черные тучи пепла,
поднятые его броневиком. Затрещало радио, раздался слабый голос,  но  слов
было не разобрать.
     Он снова нажал на клаксон и еще прибавил скорость.
     Через полтора час пепел впереди кончился, показался чистый песок. Они
опять двигались по пустыне. Таннер сориентировался по компасу и взял  чуть
западнее. Машины номер один и номер три повторили его маневр и  с  той  же
скоростью пошли следом. Одной рукой он держал  руль,  другая  была  занята
бутербродом с солониной.
     Когда много часов  спустя  наступило  утро,  он  принял  тонизирующую
таблетку и прислушался к завыванию ветра. Справа серебряным  расплавленным
шаром поднялось солнце,  и  треть  янтарного  небосвода  затянуло,  словно
паутиной, тонкими нитями. Пустыня сверкала топазом. Постоянно  висящая  за
спиной бурая пелена пыли, пронизываемая лишь копьями  света  идущих  сзади
машин, приобретала розовый оттенок по мере  того,  как  солнце  наращивало
ярко-красную корону, и тени бежали на запад.
     Мимо пронеслась стая гигантских крыс, и далеко впереди Таннер  увидел
низвергающийся с небес водопад. Он исчез  к  тому  времени,  когда  машина
подъехала к влажному песку, но слева валялась дохлая акула и повсюду  были
водоросли, водоросли, водоросли...
     Таннер залпом выпил бутылку ледяной  воды  и  почувствовал,  как  она
комом  легла  в  желудке.   У   огромного   оранжевого   кактуса,   формой
напоминающего поганку футов пятидесяти в диаметре, сидела пара  койотов  с
высунутыми ярко-алыми языками. Казалось, они смеются.
     Таннер  нажал  кнопку,  и  кабину  наполнили  мягкие  звуки  струнных
инструментов. Он выругался, но музыку оставил.
     Еще  одно  озеро  расплавленного  песка   с   колоссальной   воронкой
посередине, которую пришлось объехать.
     Небо постепенно бледнело, на смену  розовому  оттенку  пришел  синий.
Темные линии сохранились; иногда одна из них расширялась  в  черную  реку,
текущую на восток. В полдень  такая  река  на  одиннадцать  минут  затмила
солнце. Налетела пыльная буря, и Таннер включил радар и фары. Он знал, что
где-то впереди расщелина, и, наткнувшись на нее, взял влево и  ехал  вдоль
ее края около двух миль, пока она не сузилась и, наконец, не исчезла. Бурю
развеял резкий порыв ветра, и Таннер надел темные очки - блеск  солнечного
света, отраженного от зеркальной равнины, слепил глаза.
     По пути встречались какие-то высокие кварцевые образования. В прошлом
он никогда не останавливался, чтобы изучить их повнимательней, и  не  имел
такого желания сейчас.
     Опять  начался  песок  -  белый,  серовато-коричневый  и  красный.  В
огромных вздымающихся дюнах там  и  сям  росли  кактусы.  Небо  продолжало
менять цвет, пока не стало голубым, как глаза  младенца.  Таннер  тихонько
мычал в такт музыке. А потом увидел чудовище.
     Эго  была  гигантская  Хила,  ядовитая  ящерица,  громадная,   больше
автомобиля. Она выскочила из-за затененной гряды  и  помчалась  навстречу.
Чешуйчатое тело сверкало на солнце разноцветными  красками,  темные  глаза
смотрели  вперед  не  мигая,  песчаные  струйки   срывались   с   широкого
заостренного к концу хвоста.
     Таннер не мог использовать ракеты, потому что чудовище было сбоку. Он
открыл пулеметный огонь, выдвинул "крылья"  и  вжал  педаль  газа  в  пол.
Затем, приблизившись, пустил облако огня. К тому времени стреляли и другие
машины.
     Хила махнула хвостом и разинула пасть. Фонтаном ударила и потекла  на
землю  кровь.  Потом  в  чудовище  попала   ракета.   Оно   повернулось...
прыгнуло...
     Раздался громкий скрежещущий удар,  когда  колоссальная  безжизненная
туша упала на машину номер один.
     Таннер развернулся и затормозил. Подбежав к искореженной машине,  он,
прежде чем приблизиться, сперва выпустил из винтовки шесть пуль  в  голову
чудовища.
     Распахнутая дверца висела на нижней петле.  Внутри  лежали  двое;  на
приборной доске алела кровь.
     Подошла пара других водителей; все молча смотрели  на  машину.  Затем
тот, кто был поменьше ростом, влез в исковерканный салон,  пощупал  пульс,
прислушался к дыханию.
     - Майк мертв, - сообщил он, - а Грег, по-моему, приходит в себя.
     У заднего бампера появилось быстро расплывающееся  пятно,  в  воздухе
запахло бензином.
     Таннер вытащил сигарету, передумал и засунул ее в пачку. Слышно было,
как с бульканьем льется на землю горючее из топливных баков.
     Человек, стоявший рядом с Таннером, проговорил:
     - Никогда не видел ничего подобного. Только на картинках...
     - Я видел, - оборвал его Таннер. В  эту  минуту  из  машины  выбрался
другой водитель, волоча за собой тело.
     - С Грегом все в порядке. Просто ударился головой о приборную  доску.
Возьми его к себе, Черт, тебе нужен напарник.
     Таннер пожал плечами, отвернулся и зажег сигарету.
     - Здесь, по-моему, курить не... - начал стоявший  рядом  водитель,  и
Таннер выпустил ему в лицо клуб дыма.
     В Греге, похоже, текла индейская  кровь.  Скуластый,  темноволосый  и
темноглазый, с густым загаром, ростом он  не  уступал  Таннеру,  хотя  был
полегче. Теперь, когда Грег глотнул свежего воздуха и несколько оправился,
осанка его стала прямой, двигался он легко, с кошачьим изяществом.
     - Надо похоронить Майка, - сказал тот, который был пониже ростом.
     - Жаль терять время, - отозвался его товарищ, - однако...
     И тут Таннер швырнул сигарету в темную лужу под машиной и бросился на
землю.
     Взметнулось пламя, с  визгом  сорвались  ракеты,  прочерчивая  темные
борозды в раскаленном полуденном  воздухе.  Начали  взрываться  пулеметные
патроны, за ними ручные гранаты, и Таннер зарывался все  глубже  в  песок,
закрывая голову и зажимая уши.
     Как только  все  стихло,  он  потянулся  за  винтовкой,  но  они  уже
надвигались, и Таннер, глядя в дуло  пистолета,  медленно  поднял  руки  и
встал.
     - Какого черта ты это сделал? - потребовал человек с пистолетом.
     - Теперь его не надо хоронить, - усмехнулся Танкер. - Кремация ничуть
не хуже.
     - Ты мог всех нас угробить, если бы пулеметы или ракеты были нацелены
в нашу сторону!
     - Я посмотрел.
     - Осколки... А, понимаю! Ну-ка, приятель,  подбери  свою  винтовку...
Дулом к земле!.. разряди  и  положи  патроны  в  карман...  Хотел  от  нас
отделаться, да? Чтобы самому улизнуть, как пытался вчера?
     - Я этот не говорил.
     - Зато это правда. Тебе ведь наплевать, если в Бостоне все загнутся?
     - Винтовка разряжена.
     - Тогда забирайся в машину и пошел! Учти - я буду сзади.
     Таннер направился к своей машине. Он слышал за спиной шум  спора,  но
не думал, что они станут стрелять. Уже  открыв  дверцу,  он  увидел  краем
глаза тень и резко повернулся.
     Рядом стоял Грег, высокий и тихий, как призрак.
     - Хочешь, я поведу? - бесстрастно предложил он.
     - Отдыхай. Я пока в форме. Может быть, позже.
     Грег кивнул, обошел машину и, усевшись, сразу откинул спинку сиденья.
     Таннер захлопнул дверцу и завел мотор. С гулом ожил кондиционер.
     - Перезаряди и положи на место. -  Он  передал  винтовку  и  патроны,
натянул перчатки и добавил: - В  холодильнике  полно  лимонада.  И  ничего
другого.
     Напарник снова молча кивнул.
     -  Что  ж,  покатили,  -  пробормотал  Таннер,  услышав  заработавший
двигатель машины номер три, и отжал сцепление.



                                    6

     Они ехали молча на протяжении получаса. Потом Грег произнес:
     - Это правда, что сказал Марлоу?
     - Какой еще Марлоу?
     - Который ведет другую машину. Ты пытался убить нас? Ты в самом  деле
хотел смыться?
     Таннер засмеялся.
     - Верно. Угодил в точку.
     - Почему?
     - А почему бы и нет?  -  помолчав,  ответил  Таннер.  -  Я  не  рвусь
умирать. Лично мне хочется отодвинуть это событие как можно дальше.
     - Но если мы не дойдем, половина народу  на  континенте  погибнет!  -
воскликнул Грег.
     - Когда вопрос стоит "я или они", то "я" мне как-то ближе.
     - Откуда только берутся такие, как ты...
     - Тем же образом, что и остальные, - усмехнулся Таннер. - Сперва двое
забавляются, а потом кто-то расхлебывает.
     - Что они тебе сделали, Черт?
     - Ничего. А что они сделали для меня? Тоже ничего! Что я  им  должен?
То же самое.
     - Зачем ты избил своего брата?
     - Не хочу, чтобы он подох по собственной глупости. Ребра срастутся, а
вот смерть - штука непоправимая.
     - Я не о том... Разве тебе не наплевать, если он загнется?
     - Он хороший парень. Но сейчас зациклился на своей девочке  и  валяет
дурака.
     - Ну, а тебе-то что?
     - Я же сказал: он мой брат и хороший парень. Он мне по душе.
     - То есть?
     - О, черт подери! Мы с ним немало повидали, вот и все!  Что  тебе  от
меня надо?
     - Просто любопытно.
     - Отвяжись! Подыщи другую тему, если хочешь говорить, ясно?
     - Ясно. Ты здесь уже бывал?
     - Да.
     - А дальше к востоку?
     - Я доезжал до самой Миссисипи.
     - Ты знаешь, как перебраться на тот берег?
     - Вроде бы. У Сент-Луиса сохранился мост.
     - А зачем ты так далеко забирался?
     - Хотел посмотреть, что там творится. Я слышал такие истории...
     - И на что это похоже?
     - На кучу хлама.  Сожженные  города,  огромные  воронки,  обезумевшие
звери, люди...
     - Люди? Там есть люди?
     - Если  можно  их  так  назвать.  Все  чокнутые.  Бродят  в  каких-то
лохмотьях или шкурах, а то и голышом. Швыряли в  меня  камни,  пока  я  не
пристрелил парочку. Только тогда оставили меня в покое.
     - Давно это было?
     - Лет шесть-семь назад. Я совсем юнцом был.
     - И никому не рассказывал?
     - Рассказывал. Двум дружкам.  Больше  меня  никто  не  спрашивал.  Мы
собирались отправиться туда за девочками, но ребята струхнули.
     - А что бы вы с ними сделали?
     Таннер пожал плечами.
     - Не знаю. Продали бы, наверно.
     - Вы там действительно... ну, продавали людей?
     Таннер снова пожал плечами.
     - Бывало, - бросил он. - До Рейда.
     - Как ты ухитрился остаться в живых? Говорят, тогда никто не ушел.
     - Я сидел. За бандитизм.
     - А чем занимался, когда тебя выпустили?
     - Позволил себя перевоспитывать. Мне дали работу - развозить почту.
     - А, я слыхал. Правда, только сейчас догадался, что речь шла о  тебе.
Вроде сначала все складывалось хорошо - ты даже шел на повышение. А  потом
избил начальника и потерял работу. Как это получилось?
     - Он вечно поддевал меня по поводу  прошлого,  вспоминал  мою  старую
банду с Побережья... Ну и в один прекрасный день я велел  ему  заткнуться.
Он расхохотался, и я жахнул его цепью. Выбил у ублюдка передние зубы.
     - Дела...
     - Я был у него лучшим водителем. Никто больше не соглашался ходить  в
Альбукерке, даже  сегодня  не  соглашаются.  Разве  уж  совсем  припрет  с
деньгами.
     - Ну, а пока ты ездил, нравилось?
     - Да, я люблю водить.
     -  Тебе,  наверное,  следовало  попросить  перевода,  когда  он  стал
приставать.
     - Знаю. Сейчас бы я, пожалуй, так и сделал.  А  тогда  я  был  совсем
бешеный.
     - Если мы дойдем до Бостона и вернемся назад, тебе наверняка  удастся
получить это место. Ты бы согласился?
     - Во-первых, - сказал  Таннер,  -  я  не  дума