не удалось,- всего шесть детей из восьми. Это немало. Брат Игоря,
Буй-Тур Всеволод, был женат на внучке Юрия Долгорукого - "Красной Глебовне",
как она названа  в  "Слове". Один из  сыновей Игоря, Святослав, был женат на
дочери Рюрика. Из этого краткого перечня видно, что в те времена брачные узы
не разъединяли, а весьма тесно связывали Ольговичей с Мономашичами.
 Автор "Слова о полку  Игореве" был сторонником  князей  Ольговичей. Это
факт очевидный. Интересно, что призывы к единству в  поэме обращены к десяти
разным князьям Мономашичам и лишь к одному князю из ветви Галицких  князей -
Ярославу Осмомыслу. Полное  отсутствие обращений к князьям Ольговичам вполне
объяснимо:  автор понимал,  что  сплочение  Ольговичей должно произойти  без
особого приглашения. По той же причине полностью  отсутствуют  обращения и к
Полоцким князьям. Это  становится  понятным, если считать, что  автор поэмы,
близкий к Святославу человек, происходил из Полоцкой земли, где остались его
близкие родственники, которые по законам родства должны явиться на помощь.

 Женщина - летописец?

 Великая княгиня Мария  Васильковна,  по-видимому, принимала  участие  в
Киевском летописании.  Академик Б.А.Рыбаков  из Киевской  летописи  выделяет
тексты,     которые      называет     "Киевской     летописью     Святослава
Всеволодича"4. В эту летопись  входят записи  с 1179 по 1186 и за
1194 год. Характерной особенностью этих записей является обилие всякого рода
семейных  подробностей, чего  в текстах  летописи за другие годы почти  нет.
Так, в летописи Святослава под 1179  годом сообщается,  что  он  женил  сына
Всеволода на  польской  княжне.  Б.А.Рыбаков  обращает внимание  на  то, что
великий  князь Киевский назван без отчества и титула, просто  по имени.  Это
мог  сделать только его  личный  летописец  (добавим: или жена). Еще запись:
Всеволод Большое Гнездо выдал свою племянницу за сына Святослава - Владимира
(Иде  Владимир  с  женою  к  Чернигову, к отню - ту  бо  живяше  Святослав).
Следующая запись: Того же лета преставися Глебовая княгиня Рязаньская. Еще в
одной   записи  очень   кратко   описано  погребение  матери  Святослава   в
Кирилловской   церкви,    построенной   ею   в   память   своего   мужа    -
Всеволода-Кирилла.  Сообщается  также   об  успешном  отражении  половецкого
набега,  в котором  Святослав представлен как мудрый военачальник. Следующая
статья летописи сообщает о  перераспределении  княжеств в Черниговской земле
между князьями Ольговичами. Под этим же годом записано, что брат Святослава,
Ярослав Черниговский, выдал дочь за Переяславского князя. И, наконец, запись
о крестинах: дочь  Юрия  Долгорукого, Ольга Юрьевна, крестила дочь Всеволода
Большое Гнездо.
 Как видно из этих записей, тема семейных отношений явно преобладает над
темой государственных отношений. Действительно,  летописец  сообщил о разных
свадьбах три раза, о крестинах - один, о смертях - три. О государственных же
делах сказано лишь два раза:  об отражении половецкого набега и о переделе в
Черниговской земле. Все эти семейные подробности, очевидно, указывают на то,
что  к написанию "Киевской  летописи Святослава Всеволодича"  имела какое-то
отношение женщина,  притом  общалась она со Святославом по-свойски,  называя
его по имени, без  титула и отчества,  и подчеркивая его  военное искусство.
Такой женщиной могла быть только княгиня, а именно великая княгиня  Киевская
Мария Васильковна, жена Святослава Всеволодича.
 В  чем  могло  состоять  участие   Марии  Васильковны  при  составлении
Святославовой летописи? Она  могла  давать княжескому  летописцу  указания в
общем виде  о  надобности  написать  на  заданную ею  тему. Могла  проверять
написанное  летописцем сообщение и вносить свои  изменения. Могла,  наконец,
сама написать летописный текст (об этом рассказано ниже).
 Святославова  летопись  завершается  рассказом  под   1194  годом.  Это
короткое  произведение  оставляет  сильное  впечатление  своей  простотой  и
проникновенностью. И оно достойно того, чтобы его привести полностью:

 1194 год.  Святослав  созвал в  город Рогов своих родственников:  брата
Ярослава и  двух двоюродных братьев -  Игоря и Всеволода. И стал с ними думу
думать,  чтобы пойти им  на Рязанских князей, претендуя на тамошние волости.
Послал Святослав посла в Суздаль к Всеволоду Большое  Гнездо, желая получить
от него согласие идти на Рязань. Всеволод согласия не дал.
 И Святослав отправился  обратно  из  Корачева  в Киев в Юрьев  день, 23
апреля. И ехал летом  на санях, потому что у него на ноге образовался нарыв.
И плыл в лодках-насадах по Десне. Прибыл Святослав в Киев.
 И поехал оттуда в  Вышгород  в  пятницу, 22  июля,  поклониться  святым
Борису и Глебу.  И вошел  в  церковь, со слезами приложился к святой раке. И
потом  в Кирилловскую церковь поехал, к  отцовой гробнице,  и хотел  войти в
церковь, но поп  с ключом  случайно отлучился.  Святослав его  не дождался и
расстроился  тем, что не пришлось ему поклониться отцову  гробу. И поехал  в
Киев.
 В субботу поехал в церковь святых мучеников  Бориса  и Глеба, стоящую у
монастыря святого Кирилла, как бы присутствуя на последней службе.
 В воскресенье был праздник: память мучеников благоверных  князей Бориса
и Глеба. И не мог он ехать с Нового двора, здесь этот праздник и праздновал.
 Наутро,  в  понедельник, 25  июля,  пришла  к  нему  весть  от  сватов,
прибывающих  посольством, чтобы взять  Святославову внучку, Ефимью Глебовну,
за византийского царевича.  Святослав выслал им навстречу  киевских  знатных
бояр, а сам не поехал, так как был болен и слаб, и речь его была невнятной.
 И очнувшись от забытья,  спросил княгиню свою: "Когда будет день святых
Маккавеев?" Она ответила:  "В  понедельник" (через неделю, 1 августа). Князь
сказал: "О не дождусь я этого дня" (ведь в день святых Маккавеев умер в 1146
году его отец, князь Всеволод). Княгиня  видела,  что принятие им монашества
невозможно. Князь же стал просить, чтобы исповедаться. И сказал: "Я верую  в
единого  Бога". И  велел  постричь себя  в монахи. И послал за сватом  своим
Рюриком.  И  преставился 25  июля. И  положили его во  святом Кирилловом,  в
родовом его монастыре.
 Князь  Святослав был мудр: в заповедях Божьих ходил  и чистоту телесную
проповедовал, монашеский чин и иерейский любил, и нищих миловал.

 В рассказе необычайно  много подробностей. Думается,  что писавший этот
рассказ  либо  сам следовал всюду за Святославом, либо излагал  рассказанное
ему  очевидцем. Княгиня, упомянутая в рассказе - это Мария  Васильковна. Она
находилась  у смертного одра Святослава, с которым прожила  вместе 51 год. В
этом  рассказе,  как  и в  летописных  статьях 1179  года, чувствуется  рука
великой  княгини. Святослав  показан  с наилучшей стороны. Обращает на  себя
внимание отношение автора рассказа к  родителям Святослава. Добрая память об
отце сохранилась  у  Святослава на  протяжении почти 50 лет: он  даже  хочет
умереть в  день смерти  отца. О его матери, Марии Мстиславне, в рассказе нет
ни слова, хотя она умерла относительно недавно и похоронена в том же родовом
монастыре, кстати  сказать, ею же созданном. В  статье 1179 года о смерти  и
похоронах Марии  Мстиславны, как  было отмечено,  сказано глухо и сдержанно.
Такое отношение к Марии Мстиславне, разумеется, задано летописцу  либо самим
Святославом, либо Марией Васильковной, ее снохой, что более вероятно.

 Древнерусские писатели-книжники

 Немаловажное  значение для  становления  писательского таланта имеет та
среда, в которой писатель живет. Мария Васильковна, как мы видели, с раннего
детства  и до замужества  жила в Полоцке, где  в  те  годы была ее  тетка  -
игуменья Евфросиния - одна из образованнейших женщин Древней Руси. Грамотной
была   и  бабушка  Марии  -  Полоцкая  княгиня  Софья,   дочь  византийского
императора.  Археологами  найдены  личные печати,  которые  привешивались  к
грамотам, с именами Евфросинии  и Софьи.  Княжна  Мария жила  в  Полоцке  на
протяжении именно  того десятилетия, когда вместо пяти  князей, высланных за
непослушание в  Византию  Мстиславом  Великим,  в Полоцкой  земле  частичное
управление  делами взяли  на  себя княгини. Мария  была  в дальнем родстве с
крупнейшей византийской  писательницей  -  Анной Комниной,  которой  бабушка
Марии, Софья, приходилась племянницей. Анна Комнина написала  "Алексеиаду" -
историю царствования ее отца, императора Алексея I. Анна умерла в 1148 году,
когда  Марии было около 20  лет. Надо  полагать,  что Анна Комнина  вызывала
гордость и  была примером для подражания у современников и потомков (близких
и дальних), в том числе и у Полоцких князей.
 Таким образом, в молодые годы Мария имела перед собой наглядные примеры
образованности женщин и их участия в управлении княжествами.
 И позже, выйдя замуж, Мария Васильковна была  в самом центре культурной
и  политической  жизни   Древней  Руси.  Действительно,  ее  муж,  Святослав
Всеволодич, по своему происхождению  принадлежал к двум самым могущественным
княжеским  ветвям:  по  мужской  линии  -  к  Ольговичам,  по  женской  -  к
Мономашичам.  Об  образованности  князей Ольговичей  из  летописей  известно
немного. Отец Святослава, Всеволод Олегович, был великим князем Киевским. Он
немало  сделал для  укрепления единства и  могущества  Руси. Дед Святослава,
Олег Святославич ("Гориславич") великим князем Киевским так и не смог стать.
Он  долго  жил  в  Византии, там  неудачно  женился  на  Феофании  Музалони,
расстался с ней и  возвратился  на  Русь,  княжил  в  Тьмуторокани и главным
образом в  Чернигове,  поддерживал  довольно  тесные отношения  с половцами,
вторую жену взял половчанку.  Прадед Святослава, князь  Святослав Ярославич,
был "князем книжным".

 Значительно  больше  сведений  сохранилось  о  культурном мире  предков
Святослава по женской линии - князей Мономашичей. По  определению известного
московского филолога  А.Н.Робинсона,  в те  времена на  Руси не было княгини
знатнее   Марии   Мстиславны:   она   принадлежала   к  высшей   европейской
аристократии, поскольку ее  предками на протяжении  нескольких столетий были
все великие князья Киевские, а  также  византийский император,  два шведских
короля и англо-саксонский король5. Она была не только знатной, но
и  богатой.  При  ее  усилиях  на  окраине Киева  был построен  Кирилловский
монастырь.   На   стенах  Софии  Киевской   археолог  С.А.Высоцкий   раскрыл
процарапанные по штукатурке древние надписи, в одной  из  них читается,  что
княгиня  Всеволожая  (т.е.  жена   Всеволода)  в  присутствии  поименованных
нескольких  свидетелей  купила  землю  Боянову  за  700  гривен6.
Полагают, что Боянова земля примыкала к  земле Кириллова монастыря, а Боян -
это поэт-певец, о котором говорится в "Слове".
 Высокое  положение занимали и  сестры и братья Марии Мстиславны. Четыре
сестры были  выданы за  иностранных  монархов:  за византийского императора,
венгерского, норвежского и датского королей, а братья, Изяслав и  Ростислав,
после  смерти  отца в  разные годы  становились великими князьями Киевскими.
Одна из сестер - Зоя-Евпраксия - составила лечебник на греческом языке.  Дед
Святослава, Мстислав  Великий,  будучи великим  князем  Киевским, по  мнению
исследователей, лично занимался летописанием. Его  жена, Христина, принцесса
шведская, имела личную печать.
 Прадедом  Святослава по материнской  линии  был  великий князь Киевский
Владимир  Мономах - крупнейший древнерусский писатель. Он написал знаменитое
"Поучение  детям"  и "Письмо  Олегу  Святославичу",  а  также  древнейшую из
дошедших до нас автобиографию.  Н.М.Карамзин  отметил, что Владимир  Мономах
"писал не только умно, но и красноречиво".
 Прапрадед Святослава - великий князь  Киевский Всеволод  Ярославич, сын
Ярослава  Мудрого.  Он  был  широко  образованным  человеком, полиглотом.  В
летописи  сказано, что он,  "сидя  дома",  знал  пять языков. По определению
А.Н.Робинсона,  Всеволод  знал  греческий,  шведско-норвежский,  половецкий,
латынь  и родной ему древнерусский язык. Жена Всеволода, Мария, имела личную
печать. Сестра  Всеволода  Ярославича,  знаменитая  Анна, ставшая  королевой
Франции,  читала  и писала  по-гречески,  по-латыни,  по-древнерусски.  Дочь
Всеволода Ярославича, Янка  (Анна), в построенном для нее  отцом монастыре в
Киеве около 1086 года открыла первую  на Руси школу для девочек. В.Н.Татищев
в "Истории Российской" об Анне-Янке писал, что она, собравши же младых девиц
велико,  обучала  писанию,  такоже ремеслам, пению, швению  и иным  полезным
знаниям 7. Брат Всеволода, Святослав, как было отмечено выше, был
"князем книжным".
 Предком Святослава Всеволодича в пятом поколении  был Ярослав Мудрый. О
книжности  последнего в "Повести  временных  лет" под  1037  годом  сказано:
Ярослав... книги любил, читая их часто ночью и днем. Собрал писцов многих, и
переводили  они  с  греческого  на  славянский  язык.  И  написали они  книг
множество,   ими  же   поучаются  верующие  люди  и   наслаждаются   учением
Божественным. И далее: Велика ведь бывает польза  от учения книжного. И еще:
Ярослав,  как мы уже  сказали,  любил книги и,  много  их написав, положил в
церкви святой  Софии,  которую  создал  сам. Таким  образом,  Ярослав Мудрый
открыл при Софии Киевской первую на Руси библиотеку.

 Книжность передается потомкам

 Грамотность и книжность традиционно культивировалась и у потомков Марии
Васильковны и Святослава  Всеволодича. Их внук Михаил Черниговский  вместе с
боярином  Всеволодичем,  "образованным  от  философов",  обучал  в  домашних
условиях двух своих дочерей. Одна из  них, Марья,  со временем станет первой
на Руси  женщиной-летописцем,-  как предполагает  Н.Л.Пушкарева, она приняла
участие в  составлении  Ростовского  летописного  свода8.  В  эту
летопись вошли  принадлежащие ей рассказы о гибели ее  мужа,  князя Василька
Константиновича, в  битве  с  татаро-монголами  на реке Сити  в  1238  году,
рассказ о  перенесении тела  убитого  в  той же битве  князя Юрия в Ростов и
запись о гибели в Орде в 1246 году Михаила Черниговского.  При участии Марии
составлено "Житие Михаила Черниговского  и боярина Федора" - об их подвиге и
страдании за  христианскую веру.  Михаил  Черниговский канонизирован Русской
Православной  церковью.  Вторая   дочь  Михаила  Черниговского,   Евфросиния
Суздальская, впоследствии тоже была  канонизирована. Как следует из "Жития",
посвященного ей, она знала античную литературу.

 Грамотность и книжность были в почете у князей, принадлежавших и другим
княжеским  ветвям.  Так,  из  современников  Марии Васильковны  и Святослава
Всеволодича можно назвать Андрея Боголюбского, великого князя Владимирского.
Он  - автор "Слова  о  празднике 1 августа", "Жития Леонтия  Ростовского"  и
других сочинений.  Жена Всеволода Большое  Гнездо, Мария, написала "Поучение
своим  детям", а их  дочь Верхуслава вела переписку  с  епископом Симеоном -
одним из авторов "Киево-Печерского патерика".  Сын Всеволода Большое Гнездо,
великий   князь  Владимиро-Суздальский  Константин   Мудрый,   переводил   с
греческого.  Н.М.Карамзин  отмечал, что Ярослав  Мудрый и Константин отменно
любили чтение книг.  В.Н.Татищев  о  Константине  писал  так:  "Великий  был
охотник к чтению  и научен  был многим наукам...  многие дела  давних князей
собрал  и  сам писал,  а також  и другие  с  ним  трудились"9.  У
Константина  была  одна  из  крупнейших  в  Древней  Руси   библиотек.  Жена
Константина  Мудрого  также была грамотна. Князь Ярослав  Осмомысл Галицкий,
герой поэмы, отец Ярославны, был "книжный князь".
 Из этого обзора, не  претендующего, однако,  на полноту,  видно, что на
Руси в княжеской  среде книжность  была  распространенным  явлением.  И  что
особенно важно, не только среди мужчин, но и среди женщин. Следует отметить,
что в  XI-XIII  веках  распространение княжеской  "книжности" не  было чисто
русским  явлением:  среди   западноевропейских  монархов  также  встречались
писатели,    а    иногда    и    писательницы.    Итак,    вопреки   мнениям
исследователей-скептиков, считающих, что писательский  труд -  не  княжеское
дело,  предположение о  том, что "Слово о полку Игореве" мог  написать князь
или даже княгиня, представляется вполне  правомочным. Значит,  правомочно  и
предположение  об авторстве  "Слова" Марии Васильковны. Однако,  если против
авторства  князей в  исследовательской  литературе  серьезных возражений  не
встречается,  то  против  авторства  княгини высказываются самые решительные
протесты.

 Признаки женского почерка в "Слове"

 В качестве одного  из главных  - если не самого  главного  - возражений
против авторства женщины выдвигают то, что "Слово" - произведение о войне, а
поскольку война  - дело  мужское, то и  автор его, естественно, должен  быть
мужчиной. Л.Е.Махновец скрупулезно подсчитал, что на Руси в конце  XII  века
было - ни больше, ни  меньше - 299 княгинь, но  по указанной причине ни одна
из них  не могла  быть автором этой поэмы  (правда, он все же допускает, что
"Плач Ярославны"  могла написать женщина)10.  Спору нет, "Слово о
полку Игореве" относится к военным повестям. В нем рассказано о походе Игоря
со своими дружинами на половцев, о сражении, окончившемся поражением дружин,
о пленении Игоря. Но  рассмотрим внимательно, как в "Слове"  изложено начало
сражения:

 Утром,   в   пятницу,   потоптали  они   поганые  полки  половецкие  и,
рассыпавшись стрелами по полю,  помчали красных девиц половецких,  а с  ними
золото, и паволоки, и дорогие оксамиты. Ортмами, япончицами и кожухами стали
мосты  мостить по болотам  и топким местам - и всяким  узорочьем половецким.
Червленый  стяг,  белая  хоругвь,  червленый  бунчук,  серебряное  древно  -
храброму Святославичу!

 По этому  описанию совершенно невозможно воссоздать  картину  сражения.
Собственно, о сражении здесь  сказано поверхностно,  в  самых  общих фразах:
половецкие  полки "потоптаны". А вот о  военной  добыче говорится, наоборот,
очень   подробно:   ценные  украшения   и   одежды   перечислены   со   всей
скрупулезностью.
 Так  писать  могла  только  женщина.  Более  того,  в  поэме, там,  где
приведено  окончание сражения  Игоря,  а также  в описаниях  сражений  давно
минувших дней - всюду  предметы военного обихода снабжены яркими  эпитетами,
например:   щиты  червленые,  сабли  каленые,  полки  железные.  Метафорично
говорится  о  действиях  воинов  на поле брани: занять оборону -  это значит
кликом  поля перегородить,  пойти  в наступление  - рассыпаться стрелами  по
полю. Таких эпитетов  и метафор  здесь очень много. Именно они придают поэме
ту особую  поэтичность,  которая выделяет  ее  из остальной  массы  древних,
безусловно, замечательных, но все же прозаических литературных произведений.
Такая манера  описания  сражений,  какую  мы  видим  в  "Слове",  явно более
подходит автору-женщине, нежели мужчине.
 В  противоположность  тому,  что  мы  видели  в  "Слове", в Ипатьевской
летописи,  в  повести  об этом  же  походе Игоря,  начало  сражения  описано
подробно, ясно, четко и строго.

 Наутро  же, в  пятницу,  во  время, когда  служат обедню, встретились с
полками  половецкими.  Успели  подготовиться  половцы:  вежи свои  отправили
назад, а сами, собравшись от мала до велика, стали на противоположном берегу
реки Сюурлий. А наши построились в шесть полков: Игорев полк - посередине, а
по правую  руку - полк брата его, Всеволода, а по левую руку  -  Святослава,
племянника  его,  перед этими полками - полк сына  его, Владимира, и  другой
полк, Ярославов: ковуи с  Ольстином, а еще полк  впереди: стрелки, собранные
от всех князей. И так построили полки свои...

 Так же подробно в летописной повести описаны и все другие эпизоды этого
сражения. Мы не  знаем, кем был  автор этой летописной повести  -  человеком
светским  или  из духовного сословия, но ясно,  что он  был  мужчиной, а  не
женщиной. Столь  же  тщател