Георгий Сумаруков.
    Затаенное имя: Тайнопись в "Слове о полку Игореве"


 (c) Сумаруков Г.В., 1997
 М.: Изд-во МГУ, 1997


 Книга  посвящена  давней  проблеме: поиску имени автора "Слова о  полку
Игореве". Исследователь  попытался подойти к разрешению этой  проблемы путем
обнаружения и прочтения тайнописи  - одного из  известных и распространенных
приемов древнерусских авторов оставлять свои имена в скрытом виде.
 Для  филологов,   историков  и  всех,  кто  интересуется  древнерусской
литературой.

 Оглавление

 I
 Откуда родом автор "Слова"?
 Он князь или не князь?
 О Великом и Грозном князе Святославе
 Полоцкая княгиня Мария Васильковна - возможный автор "Слова"
 Премудрое древо родословное
 Женщина - летописец?
 Древнерусские писатели-книжники
 Книжность передается потомкам
 Признаки женского почерка в "Слове"
 Женщина-охотница?
 Все-таки женщина
 Эффект присутствия
 Полоцкая тема в "Слове" - визитная карточка автора
 Полоцкие Гориславны
 Оглушительные умолчания
 Итак, похоже на то, что автором была Мария Полоцкая
 II
 Достоверные свидетельства авторства - разнообразные тайнописи
 Многообразие древнерусских тайнописей
 Вольные и невольные вмешательства писцов в тайнописи
 В чем прок тайнописи?
 Есть ли надежда найти тайнопись в "Слове"?
 Тайнописные акростихи-краестрочия
 Азбучный акростих - древнейший на Руси
 "Неправильные" акростихи писались без правил
 "Правильные" акростихи красивы
 Архитектоника древних текстов
 Как выглядел древний текст "Слова"?
 Отправная точка воссоздания структуры текста
 Единый ключ для прочтения всех записей в "Слове"
 Целая фраза
 В полоцком разделе поэмы - об авторе
 Вероятности, вероятности...
 Почему авторы скрывали свои имена?

 Моей жене Раисе Сергеевне посвящаю

 I

 Понимание любого литературного произведения  становится более глубоким,
если  всматриваться  в личность автора: видеть людей, его окружавших,  знать
обстановку, в которой автор жил и писал. Об  авторе "Слова о  полку Игореве"
нам ничего или почти ничего не известно.  Единственным источником каких-либо
сведений  о  нем является само "Слово".  Ну и,  конечно, эпоха,  которой оно
принадлежит.

 Откуда родом автор "Слова"?

 Исследователи "Слова"  неоднократно пытались по  языковым  особенностям
текста определить  географическую принадлежность его автора. Для  этого  они
изучали  диалектные признаки произведения. Высказывались мнения о  киевском,
галицком, брянском, курском  происхождении автора. Но диалектные особенности
языка  поэмы  -  крайне  ненадежное  основание  для таких  выводов.  Ведь  о
диалектах  домонгольского  периода  известно  слишком  мало,  а  современные
сложились  относительно недавно. Более того,  сгоревшая в  московском пожаре
1812 года рукопись  была не рукописью самого автора поэмы, а списком с более
раннего,  обветшавшего  списка,  который,  в  свою  очередь, был  списком  с
какого-то промежуточного списка. Предполагают, что всего в разное время было
сделано три-четыре списка. Вполне  допустимо, что  писцы-переписчики были из
разных  мест и  каждый  из  них  привносил  в  текст свои  диалектные слова,
сохраняя  привнесенные  предшественниками. Но  возможно  и другое объяснение
диалектной  пестроты:  сам автор  поэмы жил в местах, где говорили на разных
диалектах. Освоив их, он широко  применял  их  в своем  творчестве. Проблема
осложняется  еще  и  тем, что в  поэме  встречаются слова  из  греческого  и
половецкого  языков... Из этого следует,  что ни по диалектным  особенностям
языка,  ни  по  заимствованным  из  других языков  словам  о  географической
принадлежности автора ничего определенного сказать нельзя.

 Он князь или не князь?

 Поиск  имени автора  "Слова", начавшийся  еще  при подготовке  к печати
первого издания 1800  года, продолжается и поныне. За два века высказано так
много предположений, что их можно сгруппировать.  К  первой группе относятся
предположения о том, что автором был  приближенный того или иного князя.  Из
этой среды называли  Тимофея -  "премудрого книжника",  Митусу - "словутного
певца",  Ходыну  -  песнотворца, Кочкаря  - княжеского  милостника,  Тимофея
Рагуиловича -  конюшего, Ольстина  Олексича - воеводу, Мирошку Наздиловича -
тысяцкого, а также боярина и летописца Петра Бориславича. Однако,  как видно
из поэмы, смелость  автора, его открытые обвинения и явные упреки князьям, а
также обращения с  советами  к князьям, и особенно призывы к объединению, не
позволяют принять предположение  об  авторе -  как  княжеском  приближенном.
Достаточно вспомнить известие из Галицко-Волынской летописи под 1241 годом о
жестокой расправе  над певцом, учиненной князем: "Знаменитого ("словутного")
певца Митусу,  когда-то из гордости  не захотевшего  служить  князю Даниилу,
ограбленного,   привели,   как   узника    ("раздранного,   акы   связанного
приведоша")".

 Во вторую группу предположений о возможных авторах входят появившиеся в
последнее время  гипотезы о том,  что автором  "Слова" является тот или иной
князь или княгиня.  Впервые  за автора-князя высказался, не называя, однако,
его  имени,  московский литературовед  В.Ф.Ржига  в  1934  году.  Рассмотрим
наиболее интересные версии.
 Автором поэмы был князь Игорь, ее  главный герой,-  так считали  биолог
Н.В.Шарлемань,  поэт  И.И.Кобзев,  писатель   В.А.Чивилихин.  В  романе-эссе
"Память"  Чивилихин  особенно обстоятельно  рассмотрел  версию  о  княжеском
происхождении   автора   и   убедительно  ее   обосновал1.  Но  в
исследовании Чивилихина, как, впрочем, и у Шарлеманя и у Кобзева,  авторство
именно князя Игоря не представляется доказанным.
 Были   и  другие  предположения.   Киевский  исследователь  М.А.Абрамов
высказывал  предположение  о  том,  что  автором  "Слова"   была  Евфросиния
Ярославна,   жена  Игоря.  Писатель  и  переводчик   А.М.Домнин  предполагал
авторство князя Рыльского Святослава Олеговича, участника похода, племянника
Игоря.
 Исследователь  И.Державец  опубликовал  статью  под названием:  "Агафья
Ростиславна - автор "Слова о полку Игореве"?" (с вопросительным знаком). Эта
княгиня - вдова князя Олега Святославича, невестка Игоря.
 Переводчик  "Слова"   В.В.Медведев   предпринял  попытку   обнародовать
авторство великого князя Киевского Святослава Всеволодича, двоюродного брата
Игоря.
 Наконец, филолог Л.Я.Махновец пришел к  выводу, что автором "Слова" мог
быть Владимир  Ярославич,  князь  Галицкий,  брат  Ярославны,  шурин  Игоря.
Владимир хорошо известен по опере А.П.Бородина "Князь Игорь".
 Однако в  научной литературе ни одна из  названных "кандидатур" автором
поэмы признана не была. Сомнения  по поводу авторства некоторых из названных
князей  и  княгинь  сводятся  прежде всего к требованиям княжеского этикета.
Действительно,  невозможно  себе  представить,  чтобы  кто-либо  из  князей,
например  Святослав  Всеволодич или Игорь,  в своем собственном литературном
произведении непомерно и во всеуслышанье восхвалял бы самого  себя, а Игорь,
восхваляя, еще себя и  укорял.  Возникают различные  сомнения в  авторстве и
других  предложенных  князей  как  с  точки зрения морально-этических оценок
Игоря, так и с точки зрения авторской психологии.
 Как видно из этого перечня, поиск автора поэмы в княжеской среде привел
различных исследователей независимо друг от  друга  к Ольговичам  - потомкам
князя Олега Святославича  ("Гориславича",  как его  назвал автор  поэмы).  К
Ольговичам  принадлежал  и князь  Игорь,  и  его  двоюродный брат  Святослав
Всеволодич, а также его племянник Святослав Олегович. Обе княгиги - Агафья и
Ярославна -  хотя по рождению происходили из других княжеских ветвей, но  на
правах  жен  вошли в семьи  Ольговичей. К этой  ветви не  принадлежал только
Владимир  Галицкий,  но он  был  дружен  с Игорем  и  своей  родной  сестрой
Ярославной  и в последние  годы жил  у  них.  Любопытно, что  предлагаемые в
авторы  князья сосредоточились  в  отдельных  семьях. Так,  из  семьи  Игоря
называли или самого Игоря, или его жену Ярославну. Из  другой семьи называли
или вдову Агафью Ростиславну, или ее старшего  сына Святослава Олеговича.  И
еще из  одной  семьи предлагали  лишь ее  главу - Святослава Всеволодича. Об
этом князе следует сказать особо.

 О Великом и Грозном князе Святославе

 Святослав  Всеволодич  был  великим  князем Киевским. Ему  автор  поэмы
посвятил, пожалуй, наиболее вдохновенные строки. По словам автора, Святослав
прекратил на  Руси междоусобия. Среди князей Ольговичей он - "отец", то есть
старший князь. Он - победитель  железных великих  полков  половецких.  В его
гриднице  лежал  поверженный  половецкий хан Кобяк. По воле автора Святослав
произносит  свое  знаменитое Золотое  слово, со слезами смешанное,- призыв к
князьям объединиться  в  борьбе с  половцами.  Святослав  рассказывает  свой
полный аллегорий  "смутный" сон. Святославу  поют славу "немцы и венецианцы,
греки и морава". Автор поэмы называет Святослава Грозным  и Великим. В поэме
он  выведен как идеальный князь (из  43  упомянутых в  поэме князей лишь три
показаны идеальными: он - Святослав Всеволодич, его  двоюродный брат Буй-Тур
Всеволод - оба современники похода Игоря, и Всеслав Полоцкий, живший  за 100
лет до похода Игоря). Если  поэму  представить как своеобразный литературный
триптих,  то  в ней  центральное  место  займет тема  Святослава.  Некоторые
исследователи, например академик Б.А.Рыбаков, склонны считать, что вся поэма
посвящена в первую  очередь Святославу и ее главный герой - Святослав, но не
Игорь2.  Автор   "Слова"  явно  завышал  значение  Святослава.  В
действительности этот князь не был Великим и  Грозным, а  обычным, каких  на
Руси было  немало,- так считали и древние  летописцы,  так считают  и многие
современные исследователи, хотя на протяжении всего XII века не было другого
князя, кто правил бы в Киеве дольше Святослава.

 Полоцкая княгиня Мария Васильковна - возможный автор "Слова"

 Чрезвычайно заманчиво  исследовать  возможность написания  поэмы  женой
Святослава Всеволодича.  Причин  тому  несколько.  Во-первых,  она  занимает
своеобразную нишу предполагаемых авторов в родословной таблице семей из рода
Ольговичей,  и  эта ниша еще не  стала  предметом  изучения.  Во-вторых, эта
княгиня, если  она была  автором поэмы, непомерно  восхваляла  своего  мужа,
сделав  его идеальным героем поэмы. В-третьих, она включила  в поэму большой
раздел, описывающий события,  происходившие в  Полоцкой земле  полоцкая  же
тема прямого  отношения  к главной теме поэмы не имеет, и  ее присутствие  в
поэме  можно  было  бы  объяснить тем, что жена  Святослава  была  родом  из
Полоцкой земли. Звали ее Мария Васильковна.
 Что известно о Марии Васильковне? В Ипатьевской летописи под 1143 годом
читается следующая запись:  "В  то же лето приведе Всеволод  за  сына своего
Святослава Васильковну Полоцкого  княза. И скупишася братия вся  и безбожные
ляхове.  И  пиша  у  Всеволода.  И  тако  разидошася".  Историк  В.Н.Татищев
добавляет,  что свадьбу  сыграли зимой  -  между  Рождеством  и Крещением. В
летописном  сообщении содержатся  любопытные  детали. Так,  невесту  привел,
согласно  тогдашнему  обычаю,  не сам  жених, а его  отец.  И  свадебный пир
состоялся  не  у жениха, а,  как полагалось, у его отца. Летописец, как было
принято, княжну-невесту назвал не по имени, а лишь по отчеству. И если бы не
Любечский  синодик - книга с именами умерших для  поминовения  в церкви,- мы
так и не узнали бы ее имени.
 Исходя  из  даты  свадьбы,  можно   приблизительно  определить  возраст
невесты. Если Святослав родился, как считают исследователи, около 1125 года,
то в год свадьбы ему  было  около 18  лет.  Невесте было,  видимо, несколько
меньше - лет 15-16. Это  обычный возраст  для  вступления  в  брак на  Руси.
Следовательно, родилась Мария около 1127-1128 годов.
 До свадьбы жизнь  Марии  складывалась  так. Ранние годы она  провела  в
Витебске,  где княжил ее  отец  -  Василько Святославич. В 1132 году  он был
приглашен на княжение в Полоцк, причем  приглашение  поступило от городского
веча, изгнавшего предыдущего  неугодного князя.  И для маленькой Марии, а ей
тогда  было около четырех-пяти лет, начался новый, полоцкий период жизни.  В
Полоцке  в то время жила одна из самых замечательных  женщин  Древней Руси -
Евфросиния Полоцкая, сестра отца Марии, ее тетка. Евфросиния, став монахиней
в возрасте 11 лет, первое время жила при полоцком Софийском соборе, где  она
"нача писати своими руками".  Она не только переписывала  книги для продажи,
но и переводила с греческого. Деньги, полученные от  продажи книг, раздавала
бедным.  За четыре  года  до приезда  в  Полоцк маленькой  Марии  Евфросиния
основала в  пригороде женский монастырь.  Огромной заслугой  Евфросинии было
открытие  ею при монастыре школы для  девочек. И хотя нет прямых указаний на
то, что княжна Мария обучалась грамоте в школе своей тетки, косвенные данные
позволяют допустить это. Действительно,  возраст Марии был самым "школьным",
а ее отец, брат Евфросинии, в те времена был правящим князем в этом стольном
городе  Полоцкой  земли.  Невозможно  представить себе,  чтобы княжну Марию,
прожившую в Полоцке до замужества  11 лет, не  обучали бы грамоте: ведь, как
известно из летописей и современных исследований, в княжеской среде  на Руси
образованию детей уделяли особое внимание3.
 После свадьбы молодожены отправились на княжение во Владимиро-Волынское
княжество, полученное  в  удел  Святославом от  отца.  Там  их  относительно
самостоятельная и спокойная жизнь продолжалась около трех лет. В 1146 году в
Киеве  умер  отец Святослава, и на  Руси  произошел обычный  в таких случаях
передел княжеств.  В  результате  передела  у Святослава Владимиро-Волынское
княжество отобрали, и для  него и Марии начался длительный период  лишений и
скитаний.  Академик Б.А.Рыбаков  подсчитал,  что  в  течение  первых 12  лет
самостоятельной  жизни Святослав  вынужден был 11  раз менять  покровителей,
изменяя при  этом не только место жительства, но и  политические симпатии. В
эти годы Святослав жил  то в небольших  городах по Бугу, то  в Туровском или
Пинском княжествах, то владел разными малыми городами по Десне, Сейму или  в
верховьях  Оки. И  только в 1157  году  добился стола относительно  крупного
Новгород-Северского  княжества.  Через   семь   лет   он  становится  князем
Черниговской земли, а с  1176 года,  с небольшими  перерывами, Святослав  на
правах старшинства занимает Киевский великокняжеский престол.
 Надо полагать, что ко времени похода Игоря Мария Васильковна, прожив  в
супружестве  42  (!) года,  вместе  с  мужем исходила-изъездила всю  Русь  и
проникла во все тонкости межкняжеских отношений.
 Мария  Васильковна  была социально  активной  личностью. С  ее  мнением
считался  даже сам великий  князь  Святослав,  ее  муж. Ипатьевская летопись
рассказывает, что  в  1180 году  произошло следующее: Шел Давыд  Ростиславич
(князь  Смоленский) в  ладьях  (по  Днепру)  на  охоту,  а Святослав  шел по
Черниговской стороне, охотясь  напротив Давыда. И тогда Святослав с княгиней
своей и Кочкарем, милостником  своим,  не поведав знатным боярам думы своей,
задумал устремиться на Давыда (чтобы пленить его), Давыд же с княгиней своей
впрыгнул  в  ладью.  Они  же  (Святослав с дружиной) пытались догнать  их по
берегу  и  стреляли   из  луков  по  ним.  И  так  Бог  сохранил  (беглецов)
невредимыми. Святослав  же захватил  лишь дружину и имущество. И вернулся из
погони.  На следующий день  искали Давыда,  но не нашли. Как  видно из этого
рассказа,  мнение  Марии  и Кочкаря  для Святослава оказалось  достаточным и
более важным, чем мнение  знатных бояр,  для  принятия столь  ответственного
решения, как пленение Смоленского князя.
 Историк А.В.Соловьев отмечал, что большой  поход на  север в 1180  году
Святослав предпринял по совету княгини.
 В.Н.Татищев  писал: "Княгиня и Кочкарь  более, нежели Святослав, Киевом
владели, и никто в том иное не ведал".

 Премудрое древо родословное

 Мария  Васильковна и Святослав  Всеволодич прожили долгую жизнь.  У них
было  пять  сыновей  и  три  дочери.  Известно,  что  их  дети  состояли   в
династических  браках. Такие  браки заключались для  укрепления межкняжеских
отношений. В призывах к единству, содержащихся в "Золотом слове Святослава",
династические  браки  легко  прослеживаются.  Так,  первый призыв  обращен к
великому князю Владимиро-Суздальской земли Всеволоду Большое Гнездо. Старший
сын  Святослава,  Владимир, в 1179 году женился  на  племяннице Всеволода, а
младший сын, Мстислав, в 1183 году - на свояченице  Всеволода (бысть же брак
велик). Следовательно, Всеволод  Большое  Гнездо, как  родственник родителей
обеих молодых жен, приходился Святославу и Марии сватом.
 Второй  призыв  обращен  к  Рюрику  и  его  брату   Давыду.  Рюрик  был
соправителем Святослава, то  есть  был тоже великим князем Киевским. В  1183
году  Святослав   женил  своего  сына  Глеба  на  дочери  Рюрика  Анастасии.
Следовательно, Рюрик  был сватом Святославу и Марии. Заметим, что  Святослав
женил  этих сыновей после того как стал  великим князем Киевским,- достигнув
высшей власти, он продолжал укреплять ее династическими браками.
 Третий  призыв к  единству Святослав  в  "Золотом слове"  направил  еще
одному  могущественному князю -  Ярославу  Осмомыслу Галицкому.  В 1166 году
Святослав  выдал замуж  свою  дочь Болеславу  за сына  Осмомысла, известного
Владимира  Галицкого.  Ярослав  Осмомысл,  таким  образом, также  приходился
Святославу и Марии сватом.
 Последующие  обращения адресованы  второстепенным князьям,  с  которыми
Святослав в близком родстве или свойстве не состоял.
 В династических браках состояли и другие  дети Святослава и Марии: Олег
первым браком был женат  на дочери Андрея Боголюбского, а вторым - на дочери
Юрия  Ростиславича Всеволод Чермный был женат  на  Марии-Анастасии,  дочери
великого  князя Польского Казимира  II еще одна дочь  была  выдана за внука
Мстислава Великого, а другая - за Романа Глебовича.
 Древнерусские летописцы в родословном древе правящей княжеской династии
выделяли крупные ветви: были князья Ольговичи,  потомки  Олега Святославича,
были Мономашичи  - потомки  Владимира Мономаха, были  и  полоцкие  князья  -
Всеславичи. Иногда в летописях выделялись и более мелкие ответвления.  Такое
группирование  князей  было  удобно,  поскольку князья  каждой  ветви обычно
проводили  одну  и  ту  же  или  близкую  политику  по  отношению  к  другим
династическим ветвям или  соседним  странам. Однако  принадлежность князей к
какой-либо группировке вовсе не исключала  возможности силовых  столкновений
при  переделах  владений внутри  такой  ветви.  В битвах  гибли дружинники и
мирное население, горели и разграблялись города, но в конце концов наступало
замирение, и между князьями восстанавливалась  родственная дружба. Летописцы
отмечали  и  войны  между крупными династическими  группировками. Чаще всего
такие  сообщения касались отношений  между  Ольговичами  и  Мономашичами.  В
современной  научной  литературе это  подчеркивается  так сильно,  что порой
кажется,  будто  вражда между ними  была такой же постоянной и непримиримой,
как между  домами Монтекки и  Капулетти из "Ромео и Джульетты" В.Шекспира. В
действительности   такой   вражды  не   было.   Обострения  отношений   были
кратковременными,  и столкновения имели местное значение. Частые сообщения о
войнах  между  Ольговичами и  Мономашичами  можно объяснить тем, что обе эти
группировки были на Руси относительно многочисленными по сравнению с другими
княжескими группировками. Во всяком случае, между Ольговичами и Мономашичами
династические браки  были нередки. Во времена  похода Игоря  из Ольговичей в
браках  с Мономашичами  были  названные  выше  сыновья Святослава  и Марии -
Владимир,  Мстислав,  Глеб  и  Олег,  а  также  две  дочери,  имена  которых
установить