ария Склодовская-Кюри приступает к работе над
диссертацией. Ей предстоит выбрать тему. Больше всего молодого ученого
волнует открытое незадолго до этого Анри Беккерелем загадочное излучение
урана и его соединений. Именно в этом направлении и решено было на
семейном совете продолжать научный поиск.
  С помощью созданного мужем прибора, позволявшего количественно оценивать
поток таинственных лучей, Мария Кюри исследовала тысячи образцов. Работа
велась в неимоверно тяжелых условиях, в сыром не приспособленном для
опытов помещении, на примитивном оборудовании. В один из зимних дней в
научном дневнике появилась запись, покоряющая своей педантичной точностью:
"Температура 6,25 ёС!!".
  Но Мария Кюри трудилась с необыкновенным упорством. Тщательное изучение
разнообразных материалов подтверждало правоту Беккереля, считавшего, что
чистый уран обладает большей радиоактивностью, чем любое его соединение. И
хотя об этом говорили результаты сотен опытов, исследованию подвергались
все новые и новые вещества. И вдруг... Неожиданность! Два урановых
минерала - хальколит и смоляная руда Богемии - гораздо активнее
действовали на прибор, чем уран. Вывод напрашивался сам собой: в них
содержится какой-то неизвестный химический элемент (возможно, и не один) с
еще более высокой степенью радиоактивности. По крупицам анализируя оба
минерала, супруги Кюри приходят к заключению, что в них "прячутся" два
незнакомца. И вот, наконец, открыт один из них. В честь Польши-родины
Марии - его решено назвать полонием.
  Снова за работу, снова титанический труд - и еще одна победа: обнаружен
элемент, в миллион раз превосходящий по радиоактивности уран. За эту
неиссякаемую способность к излучению ученые назвали его радием ("радиус"
по-латыни-луч). Произошло это в 1898 году.
  Итак, полоний и радий открыты, но их пока никто не видел. Чтобы показать
миру эти элементы, чете Кюри понадобилось еще четыре года напряженного
труда, долгих четыре года...
  Даже в наиболее радиоактивных продуктах присутствуют лишь следы новых
элементов. Значит, для их выделения придется обработать тонны сырья! Для
этого нужны средства и немалые. Где их взять?
  Ученые решили обратиться к одному из австрийских физиков с просьбой помочь
им приобрести по доступной цене отходы урановой руды (из нее в Богемии
извлекали уран, используемый в виде солей для окрашивания стекла и
фарфора).
  Тем временем нужно подыскать подходящее помещение: та небольшая
мастерская, где начинались поиски неведомого элемента, слишком уж тесна
для предстоящей работы. Руководство Сорбонны "не видит возможности" помочь
ученым. В соседнем дворе они находят старый заброшенный сарай, у которого
имелось одно весьма сомнительное достоинство: он был настолько плох, что
на него не зарился никто другой. "Хоромы" поступают в полное распоряжение
Пьера и Марии Кюри.
  Дощатые стены, асфальт вместо пола, стеклянная крыша, протекавшая во время
дождя, несколько грубо сколоченных столов, печка с проржавевшей трубой да
классная доска - вот "штрихи к портрету" той лаборатории, где ученым
предстояло провести не один год, прежде чем они добьются своей цели -
выделят крупицы лучезарного радия. "Но как раз в этом никудышном, старом
сарае прошли лучшие и счастливейшие годы нашей жизни, всецело посвященные
работе", - скажет впоследствии М. Кюри.
  Пока супруги осваивали свои новые владения, пришли добрые вести из
Австрии: по ходатайству Венской академии наук австрийское правительство
дало указание директору рудника отправить в Париж несколько тонн отходов
урановой руды.
  Вскоре, в одно прекрасное утро (если бы шел проливной дождь с градом и
ветер срывал с домов крыши, все равно это утро показалось бы Марии и Пьеру
прекрасным), к зданию, где помещалась школа физики, подошла конная повозка
и рабочие начали выгружать мешки. Мария не может скрыть свою радость: она
стала обладательницей несметных сокровищ! Ведь в этих мешках содержится не
просто бурая порода, похожая на дорожную пыль, - здесь таится ее радий.
Проще, правда, найти иголку в стоге сена, чем добыть хотя бы крупицы этого
металла. И все же - за работу, сейчас же, немедленно...
  Первое время супруги совместно трудятся над химическим выделением радия и
полония. Однако постепенно они приходят к выводу, что целесообразно
разделить "обязанности": Мария продолжает обработку руд, чтобы получить
чистые соли радия, Пьер ставит тонкие опыты по уточнению свойств нового
металла.
  В сарае нет вытяжных шкафов, а при работе выделяются вредные газы, поэтому
Марию чаще можно было увидеть во дворе, окруженную клубами дыма. Зимой же
и в непогоду она трудилась в сарае, при открытых окнах. "Мне приходилось
обрабатывать в день до двадцати килограммов исходного вещества, -
вспоминала М. Кюри, - и в результате весь наш сарай был заставлен большими
сосудами с осадками и растворами; это был изнурительный труд - переносить
мешки, сосуды, переливать жидкости и часами перемешивать железным прутом
кипящую массу в чугунном котле". (Когда впоследствии кто-то назовет в
присутствии М. Кюри ее деятельность подвижничеством, она возразит: "Какое
это подвижничество, господа, когда все это было так интересно!")
Иногда ученые на несколько минут отрываются от приборов и склянок и
начинают мечтать о том дне, когда они увидят, наконец, свой радий. "Пьер,
ты каким представляешь его себе?" "Видишь ли, Мари, мне бы хотелось, чтобы
у него был красивый цвет". К великому восторгу обоих через несколько
месяцев они обнаруживают, что у радия есть нечто большее, чем красивый
цвет: он постоянно излучает свет! По вечерам радий словно манит их к себе.
Когда темнеет, Пьер и Мари возвращаются в сарай, где повсюду - на столах,
на полках - расставлены стеклянные банки и пробирки с веществами,
обогащенными радием. И старый дощатый сарай превращается в сказочное
Царство Радия. Во тьме его, куда ни глянешь, мерцают чудесные
зеленовато-голубоватые огни, как бы висящие в темноте. Бледное сияние
озаряет прекрасные взволнованные лица ученых...
  Шли дни, недели, месяцы, но радий упорно отказывался знакомиться с людьми.
Стоит ли этому удивляться? Ведь условия, в которых находились физики,
отнюдь не способствовали решению стоявшей перед ними сложнейшей химической
задачи. Пьер даже предложил приостановить работу, заняться теоретическими
исследованиями и дожидаться лучших времен - тогда успеха можно будет
добиться с меньшими затратами сил. Но даже авторитет мужа не в состоянии
поколебать решимость Мари. И Пьер соглашается с ней.
  Самозабвенный труд приносит наконец плоды: в 1902 году, спустя четыре
долгих года с того дня, когда супруги Кюри объявили о вероятном
существовании радия, Мари удается выделить крупицу чистого хлористого
радия, который давал ясный спектр нового элемента. Всего десятая доля
грамма, но она приносит радию уже официальное признание.
  И снова за дело - ведь теперь можно ближе познакомиться с этим
необыкновенным элементом, выяснить, чем он может быть полезен людям. Для
этого, как воздух, нужны средства, а семья Кюри, несмотря на блестящие
научные достижения, продолжает едва сводить концы с концами.
  Ученые мечтают о новой лаборатории, где они смогли бы развернуть большие
опыты с радием, но судьба не торопится воплотить их мечту в жизнь.
Примерно в это время начальство П. Кюри решило представить его к награде
орденом Почетного легиона. Однако в записке, адресованной декану
факультета, Пьер писал: "Прошу Вас, будьте любезны передать господину
министру мою благодарность и осведомить его, что не имею никакой нужды в
ордене, но весьма нуждаюсь в лаборатории".
  Даже в тех условиях, которые, мягко выражаясь, оставляли желать лучшего,
ученым удавалось узнавать все новые и новые подробности о радии.
Оказалось, например, что он испускает не только лучи: каждый грамм этого
металла выделяет в час теплоту, достаточную, чтобы растопить такое же
количество льда.
  А всего за время своего существования (постепенно весь радий распадается,
превращаясь в другие элементы) один грамм радия выделит столько теплоты,
сколько образуется, например, при сжигании полтонны каменного угля, но на
это потребуется немногим меньше... 20 тысяч лет.
  Если в стеклянную трубку поместить маленькую щепотку солей радия и запаять
ее, а спустя несколько дней перекачать воздух из нее в другую герметичную
трубку, то она начнет светиться в темноте зеленовато-голубым светом -
точно так же, как и радиевая соль. Большой интерес к этому явлению
проявили английские ученые Эрнст Резерфорд, Фредерик Содди, Уильям Рамзай.
Сначала было установлено, что свечение объясняется образованием нового
газообразного радиоактивного вещества, рожденного из радия. Вслед за тем,
в 1903 году, удалось обнаружить, что превращение радия в эманацию (так
первое время именовался новый газ, названный позднее радоном)
сопровождается появлением уже известного тогда газа гелия. Работы
английских ученых положили начало теории радиоактивных превращений
элементов (кстати, сам радий образуется в результате распада урана -
именно поэтому он впервые дал о себе знать, когда исследовались урановые
минералы).
  Один элемент самопроизвольно превращается в другой - как тут не вспомнить
средневековых алхимиков, стремившихся получить золото из других металлов.
Значит, не так уж и плоха была в принципе эта идея. Но скольким умам еще
предстояло родиться, прежде чем мир узнал о том, что подобные чудеса
возможны, понял, почему они происходят, научился их совершать!
  Во Франции же изучение радия пошло в несколько ином направлении: им
всерьез заинтересовались... врачи. Было обнаружено еще одно свойство этого
элемента: его излучение вызывало ожоги человеческого тела. Пьер Кюри
добровольно подверг свою руку действию радия в течение нескольких часов -
кожа сначала покраснела, затем образовалась рана, на лечение которой ушло
более двух месяцев. Анри Беккерель также обжегся радием, хоть и не по
своей охоте: проносив некоторое время в кармане жилета пробирку с солью
радия, он ощутил вдруг сильное жжение. Рассказывая об этом супругам Кюри,
Беккерель воскликнул: "Я люблю радий, но я на него в обиде".
  П. Кюри вместе с врачами проводит ряд опытов по облучению животных.
Результаты ошеломляющие: разрушая больные клетки, радий помогает излечить
рак кожи - болезнь, против которой медицина всегда была бессильна. Вскоре
уже многие парижские больные узнают чудодейственную силу радиотерапии.
  Первое время супруги Кюри обеспечивают врачей пробирками с эманацией
радия, но новый вид лечения находит все больше сторонников, и скромная
лаборатория физиков уже не может удовлетворить спрос на радиевые препараты.
  Лечебные свойства радия привлекают внимание промышленников. Из Америки в
адрес Кюри приходит письмо: в Буффало намечено строительство радиевого
завода, и американские технологи просят ученых дать им сведения,
необходимые для разработки проекта. Супруги могут, запатентовав свои идеи
и закрепив таким образом право на промышленную добычу радия, извлечь из
этого большую материальную выгоду. Им очень нужны деньги, но истинные
ученые не считают себя собственниками радия - их детище принадлежит всем
людям. В Буффало отправлено письмо с подробными указаниями, как извлекать
радий из руд. Чем скорее начнет работать завод, тем больше людей исцелит
радий. Это для Кюри дороже любых денег.
  Завод по производству радия для медицинских целей сооружается и в Европе -
его строит французский промышленник Арме де Лиль. Человек образованный и
прогрессивный, он начинает издавать на свои средства научный журнал
"Радий", посвященный вопросам радиоактивности.
  Однако этому предшествовали события, сыгравшие большую роль в жизни
супругов Кюри. 1903 год стал для них во многом переломным. В июне Мари с
успехом защищает докторскую диссертацию. Летом того же года Лондонское
королевское общество приглашает Пьера сделать доклад о радии. Прибывших в
Англию супругов ждет восторженный прием. Их радушно встречает лорд
Кельвин. Ученый, имя которого известно всему миру, гордится своей дружбой
с замечательными французскими физиками. Кюри дарят ему стеклянную ампулу с
радием, и великий старец с юношеским восторгом показывает этот бесценный
подарок своим коллегам.
  На докладе П. Кюри присутствует весь цвет английской науки. Пьер
демонстрирует поразительные "способности" радия: волшебные силы, которые
таятся в этом элементе, заставляют светиться экран, пропитанный раствором
сернокислого цинка, действуют на завернутые в черную бумагу фотопластинки,
разряжают на расстоянии электроскоп, согревают окружающий воздух.
  Успех превзошел все ожидания. "Профессор и мадам Кюри" оказались в центре
внимания аристократического Лондона. В их честь устроен блестящий банкет,
где собралась столичная знать. Скромно одетые супруги Кюри, не привыкшие к
таким приемам, чувствуют себя стесненно. Мари, у которой нет даже
обручального кольца, с неподдельным интересом рассматривает сверкающие
драгоценности, украшавшие светских дам. Она переводит взгляд на мужа и
видит, что он... тоже с любопытством разглядывает роскошные бриллианты,
жемчуг, золото - но это так не похоже на него. Все стало ясно после
банкета, когда ученые оказались наконец одни. "Не зная, чем заняться, -
поведал Пьер, - я придумал себе развлечение: стал высчитывать, сколько
лабораторий можно построить за камни, обвивающие шею каждой из
присутствующих дам. К концу обеда я выстроил астрономическое число
лабораторий!"
Вскоре Лондонское королевское общество присудило супругам Кюри золотую
медаль Дэви, а в ноябре того же 1903 года вместе с Анри Беккерелем они
были удостоены высшей награды, которой отмечается труд ученых. -
Нобелевской премии. Мари стала первой женщиной - лауреатом премии Нобеля.
(Спустя восемь лет ее второй раз удостоят этой чести - на этот раз за
работы в области химии - и на протяжении более полувека она будет
единственным в мире дважды лауреатом Нобелевской премии.).
  Слава, признание, возможность работать в отличных лабораториях - все это
пришло теперь к супругам Кюри. Но радость их была недолгой: в 1906 году,
попав под колеса ломовой телеги, гибнет Пьер Кюри. Горе, обрушившееся на
Мари, безмерно. Она пытается найти хоть какое-то утешение в работе - той
работе, которой ее Пьер посвятил свою жизнь.
  В 1910 году Мария Кюри вместе с верным другом их семьи известным химиком
Андре Дебьерном добивается крупнейшего научного успеха: им впервые в мире
удается выделить чистый радий (получаемый до этого в лабораторных и
промышленных условиях "радий" на самом деле представлял собой хлористую
или бромистую соль этого элемента).
  Выделение радия - одна из самых тонких и сложных операций, которые знает
химия. Еще бы: ведь чтобы получить один грамм радия нужно переработать
десятки тонн урановой руды (каждая тонна содержит лишь доли грамма этого
элемента), израсходовать при этом 500 тонн различных реактивов, 10 тысяч
тонн угля и столько же дистиллированной воды! "В грамм добыча, в год
труды!" - точнее не скажешь. Удивительно ли, что в 1912 году один грамм
радия, на вид мало чем отличающегося от большинства металлов, оценивался
чуть ли не в полмиллиона золотых рублей. Так дорого никогда не стоило еще
ни одно вещество. Уж тут не скажешь, что радий был "на вес золота": за эту
лучистую крупицу пришлось бы отвалить не один десяток пудов золота!
  В 1914 году сбылось то, о чем не раз мечтали супруги Кюри: в Париже, на
улице Пьера Кюри, завершилось строительство Института радия. Казалось бы,
теперь Мари может с головой окунуться в любимую работу. Однако в научные
планы врывается война. Мария считает, что она не вправе заниматься в тиши
кабинетов научной деятельностью, когда рвутся снаряды и гибнут люди. Нет,
она должна быть там, в гуще событий.
  С той же энергией, с какой она в свое время обрабатывала тонны руды, Мария
Кюри берется за решение труднейшей задачи военного времени: организовать
рентгеновское обследование раненых не только в тыловых госпиталях, но и в
полевых условиях. На средства Союза женщин Франции она создает первый
"радиологический автомобиль". Затем другой, третий, десятый, двадцатый...
Эти машины, шутливо прозванные на фронте "кюричками", появляются всюду,
где идут ожесточенные бои. Мари и сама с утра до вечера обследует раненых.
Порой она забывает о завтраке или обеде, спит, где придется - в комнатушке
медсестры, в походной палатке, а то и под открытым небом.
  Но вот вновь наступает мир и Мари возвращается в опустевшее здание
Института радия. Сколько мыслей, идей, планов можно теперь осуществить.
Однако чтобы широко развернуть научную работу, нужен радий, а его в
распоряжении Кюри так мало - чуть больше грамма.
  В один из весенних дней 1920 года Институт радия посетила известная
американская журналистка миссис Мелони. "Если бы вы имели возможность
наметить себе во всем мире вещь, самую желанную для вас, то что вы выбрали
бы?" - спросила она у Марии Кюри. "Мне был бы нужен один грамм радия для
продолжения моих исследований, но купить его я не могу. Радий мне не по
средствам".
  Миссис Мелони горит желанием помочь М. Кюри, но и у нее нет необходимых
для этого ста тысяч долларов. У журналистки возникает смелый проект: пусть
ее соотечественники подарят мадам Кюри грамм радия. По возвращении в
Нью-Йорк она развивает бурную деятельность: создает специальный Комитет,
организует во всех городах Америки национальную подписку в "Фонд радия
Марии Кюри". Не проходит и года, как в Париж летит радостная весть:
"Деньги собраны, радий - ваш!" Мари отправляется в США и 20 мая 1921 года
в Вашингтоне президент Гардинг дарит ей грамм радия или, точнее, его
символ - изготовленный для этой цели, окованный свинцом ларец для хранения
пробирок с радием. Сам же радий, полученный на заводе в Питтсбурге, будет
затем доставлен во Францию. Президент вручает Мари пергаментный свиток,
перевязанный трехцветной лентой, и надевает ей на шею муаровую ленту с
маленьким золотым ключиком от ларца.
  Накануне торжества миссис Мелони решила согласовать с Кюри текст
дарственного свитка. Прочтя его, Мари решительно возразила: "Надо изменить
этот акт. Радий, который дарит Америка мне, должен навсегда принадлежать
науке. Пока я жива, я буду пользоваться им только для научных работ. Но
если оставить акт в такой форме, то после моей смерти подаренный мне радий
окажется наследственной собственностью частных лиц - моих дочерей. Это
недопустимо. Я хочу подарить его моей лаборатории". Пришлось вносить в акт
соответствующие коррективы.
  Научный интерес к радию наблюдался во многих странах. Еще при жизни Марии
Кюри радиевые институты начали работать в Вене, Варшаве. В начале 1922
года Радиевый институт во главе с академиком В. И. Вернадским был создан в
Петрограде. Уже вскоре, выступая на заседании Российской Академии наук,
Вернадский сказал: "Я счастлив сообщить Академии, что в этом году
сотрудникам Радиевого института под непосредственным руководством В. Г.
Хлопина удалось получить из русской руды первые пробы радия. ...Радий
получен из ферганской руды... Удалось наладить работу и на заводе (имелся
в виду пробный радиевый завод на Каме - С. В.) не на бумаге, а в
действительности, и сейчас первый радий в России получен из новой руды по
новым приемам".
  К 1916 году в мире было получено лишь 48 граммов радия, к 1927 году
насчитывалось около 340 граммов. Да и сейчас общее количество этого
металла, добытое во всех странах мира, едва ли превышает 3 килограмма.
Впрочем, это вполне объяснимо: и в научных лабораториях, и в медицинских
учреждениях, и в промышленности применяют не чистый радий, а его
соединения. Производство их намного проще, и стоят они поэтому неизмеримо
дешевле чистого металла.
  Силы радия настолько велики, что даже ничтожные количества его солей,
добавленные к специальным краскам, заставляют их светиться практически
вечно. Такие краски долгое время наносили на стрелки авиационных приборов,
компасов и часов, чтобы ими можно было пользоваться в темноте, наприме