Роберт Хайнлайн.
   Бездна


     пер. Г. Усовой


                            Посвящается Спрэгу и Кэтрин

     Ракета,  стартовавшая  с базы первой лунной  четверти, доставила его на
станцию Пьед-а-Терра. Фамилия, под которой он путешествовал,  благодаря  его
предусмотрительности  начиналась на букву  "А",  так что он прошел  портовую
инспекцию и  попал в снующий по туннелю к городу  челночок до основной оравы
пассажиров. Оказавшись  в машине,  он сразу пошел в  мужской туалет, заперся
там.  Живо застегнул пряжки страховочного ремня, сунул его крюки в держатели
на  стене и неуклюже наклонился, чтобы  достать из  чемодана бритву. Тут его
качнуло и, несмотря на ремень, он ударился головой - и выругался. Выпрямился
и пустил в ход  бритву. Усы исчезли;  он подкоротил баки, прошелся  по краям
бровей;  полотенцем  стер  масло,  заставлявшее  волосы  лежать   гладко  и,
расчесанные, они превратились в волнистую гриву.
     Машина  теперь шла  ровно, достигнув трехсот миль в час; он выбрался из
страховочного ремня, не вынимая  крюков из держателей, молниеносно  стащил с
себя  лунный  скафандр, достал из чемодана  и надел  повседневный  костюм из
твида,  пригодный  для  прогулок  по  Земле  и  абсолютно  неприемлемый  для
снабженных воздушными кондиционерами  коридоров  Лунной  Колонии.  Туфли  он
сменил  на  прогулочные башмаки,  которые достал  из чемодана.  Джоэл Абнер,
коммивояжер, исчез;  вместо  него  появился  Джозеф  Гилеад,  исследователь,
лектор и писатель. Оба эти имени использовались по необходимости, ни одно из
них не было его подлинным.
     Лунный скафандр он изрезал на  ленточки  и выкинул их в унитаз, туда же
швырнул   идентификационную   карточку  "Джоэла   Абнера",   затем   отодрал
пластиковое покрытие чемодана и  отправил обрывки  вслед  за всем остальным.
Теперь  чемодан стал  жемчужно-зеленого  цвета  с грубой  поверхностью, а не
темно-коричневым гладким, каким  был прежде. Его  несколько тревожили туфли:
он побаивался, как бы они не засорили канализацию. Пришлось  запихнуть  их в
мусорный ящик.
     В то время  как он их запихивал туда, прозвучал сигнал, предупреждающий
об  изменении  скорости; он едва успел влезть обратно в ремень.  Зато к тому
моменту,  когда челнок погрузился в  магнитное поле и остановился, от Джоэла
Абнера  не осталось  ничего, кроме ничем не примечательного  нижнего  белья,
самых  обычных  туалетных  принадлежностей,  да  десятков  двух   катушек  с
микропленками, которые могли принадлежать и коммивояжеру, и писателю-лектору
- если  их не  рассматривать внимательно.  А  он, пока жив,  намеривался  не
допустить, чтобы их рассматривали.
     Выждав в  туалете и убедившись  в том, что  последний пассажир  покинул
машину, Гилеад прошел в следующий  вагон, вышел через его дверь и направился
к лифту, чтобы подняться на поверхность.
     - Отель "Новая Эра", сэр, - умоляюще произнес чей-то голос прямо у него
над ухом. Чья-то рука ухватилась за ручку чемодана.
     Он  подавил  рефлекс,  побуждавший  его  отобрать  чемодан,  и  оглядел
говорившего   с   головы   до   ног.   На   первый   взгляд   тот  показался
коротышкой-подростком  в  аккуратной  форме  и  в  шапочке.  При  дальнейшем
разглядывании  у  него  обнаружились преждевременные  морщины  и  черты,  по
крайней мере, сорокалетнего мужчины. Глаза были подернуты пеленой. "Что-то с
гипофизом, - подумал капитан, - да еще и под хмельком".
     -   Отель  "Новая  Эра",  -   повторил  гостиничный  агент.  -   Лучшее
механическое  обслуживание в городе, сэр.  Тем, кто  только  что прилетел  с
Луны, положена скидка.
     Капитан Гилеад, когда останавливался в  городе под  этим именем, всегда
обосновывался в  добром  старом  "Савое". Но  идея  насчет  "Новой Эры"  ему
импонировала: в этой невероятно громадной, кишащей людьми и ультрамодерновой
гостинице  он сможет  оставаться  незамеченным, пока  не  выполнит  то,  что
должен.
     Очень капитану  не  хотелось выпускать из рук  чемодан. Но, не позволив
агенту нести багаж, он разрушит образ; это привлечет внимание к нему  - да и
к  чемодану. Капитан решил, что болезненный недоросток нипочем не обогнал бы
его, даже если бы он, Гилеад, передвигался на  костылях; достаточно будет не
спускать с чемодана глаз.
     - Веди, друг! - дружелюбно ответил он, выпуская чемодан.
     Не  возникло ни малейшего  замешательства: он отдал чемодан, как только
гостиничный агент ухватился за него.
     - О'кей, шеф!
     Агент  первым  вошел  в  пустой  лифт,  продвинулся  в глубину кабины и
поставил  чемодан  рядом с собой  на пол. Пока в  лифт  втискивались  другие
пассажиры, Гилеад расположился так, чтобы твердо опираться ногой о чемодан и
стоять лицом к выходу. Машина тронулась.
     В  лифте  была  давка; на Гилеада  нажимали со  всех сторон,  -  но  он
заметил, что со спины по совершенно непонятным причинам его толкали особенно
сильно.
     Гилеад сделал  внезапное движение правой  рукой и сжал чье-то костлявое
запястье. Он стоял неподвижно, и тот, кому принадлежала рука, не  пытался ни
вырваться, ни сопротивляться.  Так оба  и оставались в той  же позиции, пока
лифт  не достиг  поверхности.  Когда  пассажиры  вышли,  Гилеад левой  рукой
нащупал чемодан, а правой вышвырнул схваченного им человека из лифта.
     Им, конечно  же, оказался агент,  а  в кулаке у него был зажат бумажник
Гилеада.
     - Вы его чуть  не  потеряли, шеф,  -  объявил коротышка  без  малейшего
смущения. - Он уже у вас из кармана вываливался.
     Гилеад взял бумажник и засунул его во внутренний карман.
     - Через  молнию  выпал,  - бодро согласился  он.- Что  ж, сейчас отыщем
фараона. Недоросток попытался вырваться:
     - Не докажете!
     Гилеад продумывал  оборонительную  тактику. Действительно, не  докажет.
Бумажник - у него. Что до свидетелей, так  пассажиры лифта уже разошлись, да
они и не видели ничего. Лифт был автоматический. Гилеад просто оказался бы в
глупой ситуации - ни с того ни с сего схватил другого гражданина за руку. Да
и самому-то ему совсем не хотелось встречаться с полицией.
     Он отпустил запястье:
     - Ступай своей дорогой, друг. Мы квиты.
     Недоросток не шевельнулся:
     - А мои чаевые?
     Гилеаду  начинал  нравиться этот  негодник. Он  вытащил  полкредита  из
кармана с  мелочью  и швырнул монету  агенту. Тот поймал ее  на лету,  но не
уходил.
     - Давайте поднесу ваш чемодан.
     -  Нет уж,  спасибо,  парень.  Я  найду  твою  восхитительную гостиницу
самостоятельно. Иди своей дорогой!
     - Ах, вот как? А мои комиссионные? Мне надо нести ваш чемодан, а то как
же узнают, что это я вас сюда приволок? Давайте!
     Непрошибаемая настойчивость  этого  парня просто восхищала  Гилеада. Он
отыскал монету в два кредита:
     - Вот  тебе твои чаевые.  А теперь - проваливай, пока я тебе не дал под
зад коленом!
     - Это вы-то?
     Гилеад хмыкнул  и  двинулся  к  главному  входу в отель "Новая Эра". Он
заметил,  что недоросток не  отошел назад к лифту, как следовало ожидать, но
по-прежнему не отстает от него ни на шаг. Гилеад обдумал это обстоятельство.
Агент мог быть действительно тем, кем он казался: просто городским подонком,
время от времени сочетающим воровство  со своим легальным занятием. С другой
стороны...
     Он  решил  разгрузиться.  Свернул  внезапно  ко  входу  в  драгстор  и,
перешагнув   порог,  остановился,  чтобы   купить   газету.  Пока  для  него
отпечатывали копию, он взял  с прилавка, как будто бы его вдруг осенило, три
стандартных  цилиндрика  для  пневматической  почты.  Заплатил  за   них,  а
резиновый штампик для отпечатки адресных наклеек незаметно зажал в ладони.
     Взглянув на  зеркальную стену,  Гилеад убедился, что его преследователь
топчется на улице и продолжает  наблюдать за ним. Гилеад отступил к содовому
фонтанчику и проскользнул  в незанятую  кабину.  Хотя в это  время вовсю шло
представление -  в высшей степени соблазнительная  исполнительница стриптиза
разоблачалась до последней нитки бус, - он задернул занавеску.
     Вскоре слабо вспыхнул сигнальный огонек над входом, он откликнулся:
     - Войдите!
     К  нему  за занавеску  вошла  симпатичная  и очень  юная  официанточка.
Пластиковый костюмчик прикрывал ее, не пряча ничего. Она осмотрелась.
     - Вы скучаете?
     - Нет, спасибо, я устал.
     - А как насчет рыженькой? Такая умница...
     - Я в самом деле устал. Принесите мне две бутылки пива, неоткупоренные,
и два соленых кренделька.
     - Как угодно, парнишка.
     Она вышла.
     Гилеад  молниеносно  открыл  свой   чемодан,  выбрал  девять  кассет  с
микропленкой и загрузил их в  три цилиндрика,  каждый из которых вмещал  три
обычных  кассеты.  Затем  Гилеад  взял  стянутую почтовую наклейку,  написал
адрес: "Рэймонду Кэлуну, П.О., ящик  1060, Чикаго" и начал с великим тщанием
обрабатывать  прямоугольничек,  оставленный  для  электроглаза сортировщика.
Адрес  он  составил  из  символов,  предназначенных  не  для чтения,  а  для
распознавания    автоматом.   Написанный   от   руки    адрес   был   только
предосторожностью  на   случай,   если   робот-сортировщик   забракует   его
изображенные от руки символы как  неразборчивые и вручит цилиндрик почтовому
клерку-человеку для переадресовки.
     Работал он быстро,  но с аккуратностью  гравера.  Официантка  вернулась
прежде, чем  он закончил.  Его предупредил  о ее приходе  сигнальный огонек;
Гилеад прикрыл наклейку локтем.
     Ставя перед ним пиво и блюдо с крендельками, она взглянула  на почтовые
цилиндрики:
     - Хотите, чтобы я это отправила?
     Какую-то долю секунды он  колебался. Выходя из  туннеля,  он хорошенько
убедился: во-первых, что  на  личность Джоэла Абнера, коммивояжера, никто не
обратил внимания; во-вторых, что превращение Абнера в Гилеада было выполнено
так, что не возбудило ни в ком  ни малейших  подозрений. Эпизод с  карманным
воришкой не встревожил его, но заставил пересмотреть два пункта,  которые из
хорошо  рассчитанных  и  неоспоримых превратились в недоказанные  изменчивые
величины. Он  заново их проверил, и  теперь они снова  сделались постоянными
величинами, но с противоположным знаком.  С момента как он обнаружил  своего
недавнего  носильщика, агента "Новой Эры",  стоящим  за  дверью этого самого
драгстора,  подсознание  Гилеада  громко  подавало  сигналы  тревоги,  точно
автомат, предупреждающий кражу со взломом.
     Стало ясно не только то, что его выследили, но и то, что они  действуют
с таким тщанием и ловкостью, каких он не предвидел.
     Но можно с математической точностью доказать, что девушка  здесь ни при
чем.  Не могли  же  они предвидеть, что он выберет  именно  этот  драгстор и
свернет в  него. Вообще-то они могли бы использовать ее - ведь с тех пор как
он впервые  вступил  с ней  в контакт, она какое-то время была вне поля  его
зрения.  Но  она  явно   не  достаточно   умна,  несмотря  на  свою  кошачью
утонченность,   и  трудно  поверить,  что   к  ней  подобрались,  подкупили,
проинструктировали  за  тот  краткий  промежуток времени, который  нужен для
того,  чтобы  принести две бутылки пива, и чтобы она сумела  сообразить, как
воспользоваться  неожиданной ситуацией. Нет, эта  девица  просто за  чаевыми
охотится. А потому она не опасна.
     Но наряд ее не давал возможности спрятать три почтовых цилиндрика, да и
небезопасно для  нее  будет пробираться сквозь толпу по  дороге на почту. Не
было у него желания, чтобы завтра утром ее нашли мертвой в канаве.
     -  Нет, - ответил он. - Мне все равно мимо почты идти.  Но спасибо, что
вы об этом подумали. Вот, - он дал ей полкредита.
     - Спасибо.
     Она ждала и  со значением глядела на пиво.  Он снова порылся в  кармане
для  мелочи, отыскал всего  несколько  монеток,  потянулся  за  бумажником и
вытащил из него банкнот в пять плутонов.
     - Возьмите себе отсюда.
     Она  вернула  ему  сдачи  три  бумажки по  одному  плутону и мелочь. Он
подвинул к ней мелочь, потом, похолодев, стал ждать,  когда она соберет ее и
выйдет. Тогда только он поднес бумажник к глазам.
     Это был не его бумажник.
     "Мог бы заметить раньше", - упрекнул он себя. Хотя прошла всего секунда
с  того  момента,  как  он  вытащил бумажник из  скрюченных  пальцев  агента
гостиницы,  до мгновения, когда  он сунул  его в свой нагрудный карман,  ему
нужно было  это  понять  -  понять  и  заставить  агента  вернуть  настоящий
бумажник, даже если для этого пришлось бы с него живого содрать шкуру.
     Но почему же он так уверен, что это не его бумажник? Он точно такого же
размера  и  формы,  весит столько же и  точно такой  же на ощупь - настоящая
страусовая кожа  в  эту эпоху  синтетики. Вот застарелое чернильное пятно  -
из-за того, что Гилеад положил его в один карман с ручкой, которая текла.  А
здесь  видна  царапина в форме буквы "У"  - с таких давних времен, что он не
мог припомнить обстоятельств, при которых она появилась.
     И все же - это не его бумажник.
     Он  снова открыл его. Количество денег в  точности  то же, его карточка
Клуба Исследователей и  другие его  идентификационные карточки,  истрепанная
фотография кобылы,  когда-то  ему  принадлежавшей.  И  все  же -  чем больше
предметов  подтверждало,  что  бумажник   принадлежит  ему,  тем  больше  он
убеждался, что это не так. Вещи были поддельными, от них несло фальшью.
     Был  способ  убедиться в  этом.  Гилеад  щелкнул  хитроумно  устроенным
выключателем: кабина погрузилась в  темноту.  Он  вынул перочинный  ножик  и
осторожно разрезал  шов на задней стороне  отделения  для банкнотов. Засунул
палец  в  потайной  карман,  скрытый  таким  образом, -  там было пусто.  За
исключением   этого  обстоятельства,  дубликат  его  собственного  бумажника
изготовлен в  совершенстве; карман  должен быть заполнен,  но пальцы Гилеада
нащупывали только грубую кожу.
     Капитан снова зажег свет, убрал бумажник и возобновил прерванную работу
над  адресом.  Досадно,  что  пропала  карточка, которая лежала  в  потайном
кармашке, это определенно его крупный промах, просто настоящая беда, но вряд
ли есть  риск, что  обнаружится  заключенная в карточке  информация. Сама по
себе она ни  о чем не  говорит, если только не рассматривать ее при "черном"
освещении;  если же  она  попадает на "белый" свет  - например, вдруг кто-то
разрежет его бумажник на части, - на  такой случай она имеет приводящую кого
угодно в замешательство способность неожиданно вспыхивать пламенем.
     Он продолжал работать  над  адресом, решая  тем  временем  более  общую
проблему - почему же они действовали так  сложно, принимая меры, чтобы он не
понял,  что его бумажник  все-таки  украден;  и  еще более  трудноразрешимый
вопрос:  зачем  они обременили  себя его бумажником.  Закончив,  он  засунул
остатки наклейки  в  щель  кабины,  зажал в ладони  заготовленный  ярлычок с
адресом, взял  чемодан и  три  почтовых  цилиндрика. Он  держал  цилиндрики,
отдаляя один из них пальцем.
     В  драгсторе,  считал  он,  никакого  нападения  не  последует.  Людное
пространство, отделяющее его от почты, тоже можно было бы считать безопасным
-  но не  сегодня. Он знал, что  в  такой большой  толпе люди способны стать
свидетелями  не более,  чем такое же количество  деревьев, - в случае,  если
противник воспользуется утяжеленными свинцом костями, то есть,  прибегнет  к
отвлекающему маневру.
     Он  пересек боковую  дорожку  и устремился прямо к почтовому отделению,
стараясь  держаться  как  можно дальше  от прохожих, и  тут же  заметил, что
какие-то двое устремились к нему - и началось то, чего он ожидал.
     Вспыхнул    ослепительный    свет,   раздался    оглушительный   взрыв,
сопровождаемый  воем  и   испуганными  криками.  Что  взорвалось  -   Гилеад
догадывался, а вой и крики, без сомнения, совершенно непринужденно  издавала
публика. Придя в некоторое замешательство - не только из-за взрыва, но из-за
всего сразу, - он, однако, даже не повернул головы.
     Те двое поспешно приблизились, как по сигналу.
     Большинство животных и почти все люди начинают драку только после того,
как  их  толкнут,  что  лишает их  определенного  преимущества.  Эти двое не
сделали  ни одного  агрессивного жеста, только  приблизились. Они не  успели
броситься на него.
     Гилеад ударил первого из них в коленную чашечку боковой частью ступни -
гораздо более ощутимый  удар, чем нанесенный носком. Одновременно он обрушил
на  второго  свой  чемодан, не  причинив тому особого вреда, но перехватив у
него инициативу. Затем он с силой нанес этому второму удар в живот.
     Тот, кому  он повредил  колено, лежал на мостовой, но все еще  проявлял
активность, он доставал  что-то, пистолет или нож.  Гилеад дал ему по голове
и, перешагнув через него, снова устремился к почтовому отделению.
     Не спешить! Не спешить! Нельзя производить впечатление, будто удираешь;
надо выглядеть вполне респектабельным гражданином,  который спокойно идет по
своим законным делам.
     Почтовое отделение уже  совсем близко, и все  еще никто не опустил руку
ему на плечо, никакого грозного окрика, никаких торопливых  шагов сзади.  Он
добрался  до почтового отделения, вошел в него. Отвлекающие трюки противника
в совершенстве сыграли свою роль - но для Гилеада, а не для них.
     У  адресной машины  - небольшая очередь.  Гилеад  встал в хвост, достал
ручку и  написал  адреса  на  цилиндриках.  Почти  тотчас  еще один  человек
пристроился  за ним;  Гилеад  не старался скрыть  от  него,  что за адрес он
написал:  "Капитан  Джозеф  Гилеад,  Клуб  Исследователей, Нью-Йорк".  Когда
подошла   его  очередь  пользоваться   шифровальной   печатной  машиной,  он
опять-таки  не скрываясь  отпечатал адрес для автомата соответствующий тому,
который был написан от руки на каждом цилиндрике.
     Он работал с некоторой  неловкостью, так как  в левой руке у него  была
спрятана заранее изготовленная наклейка с адресом.
     Он  отошел от  машины, отпечатывающей адреса, к той,  которая принимала
почту;  человек,  стоящий  за ним в очереди,  последовал туда  тоже, даже не
сделав вида, что печатал что-то.
     Вж-жик! - и  первый  цилиндрик исчез  с  приглушенным  всхлипом сжатого
воздуха. Вж-жик! еще раз, - и второй исчез, -  и все это время Гилеад, держа
в ладони последний из них, прижимал самодельную наклейку поверх того адреса,
который  он только  что  отпечатал. Не  глядя,  на  ощупь, он убедился,  что
наклейка  на месте, все уголки пристали плотно, и тогда - вж-жик! -- и  этот
цилиндрик последовал за первыми двумя.
     Гилеад  стремительно  обернулся  и  тяжело наступил  на ноги  человеку,
который топтался сзади.
     - Уу-ух ты! Извините меня, - радостно произнес он и свернул в сторону.
     Ему  стало  весело:   удалось  не  только  вручить  свой  опасный  груз
бездумной,  абсолютно  надежной автоматической машине, которую  нельзя  ни к
чему-то принудить, ни  подкупить,  ни одурманить  наркотиками, ни развратить
каким-то  иным  способом  и в  сложном устройстве  которой  цилиндрик  будет
надежно  упрятан,  пока  не достигнет места  своего  назначения,  известного
только Гилеаду, - но еще и наступить на мозоли одному из своих противников.
     На крыльце почтового  отделения он задержался возле полисмена,  который
ковырял  в зубах, не  сводя глаз  с кучки  народа  и машины "скорой  помощи"
посреди улицы.
     - Что случилось? - спросил Гилеад. Фараон переместил зубочистку.
     -  Сначала какой-то распроклятый  идиот запускает фейерверк, -  ответил
он,  - а  потом двое  парней начинают драться  и чуть не  приканчивают  друг
друга,
     - Бог ты мой! - откомментировал это сообщение Гилеад и направился через
улицу к отелю "Новая Эра".
     В  вестибюле  он как следует огляделся  в поисках "друга",  сидевшего у
него на хвосте, но не обнаружил того. Гилеад сомневался, что этот недоросток
числится  в гостиничном  штате.  Он  зарегистрировался  под именем  капитана
Гилеада, заказал номе