ет, и повсюду воцарится Изобилие. Прощай Старое,  да
здравствует Новое... Знаете, мне почему-то  хочется  оттянуть  немножко  и
Начало и Конец.
   Они присаживаются на упавшее дерево.
   Мэйдиг. Глупый старый мир, какой урок ты получишь!
   Фотэрингей. Но мне все-таки желательно точнее представить себе, что  мы
собираемся делать. Ночь я провел в размышлениях. И мне еще не все ясно.
   Мэйдиг. Мне тоже. Я вижу лишь огромное сверкающее зарево надежды.
   Фотэрингей. Это хорошо. Но я должен творить чудеса по порядку - одно за
другим.
   Мэйдиг. Понимаю.
   Фотэрингей. Ну вот хотя бы дать каждому доброе здоровье.  Надеюсь,  это
не вызывает сомнений?
   Мэйдиг. Конечно, нет! Отличное здоровье, избыток здоровья.
   Фотэрингей. Так. Значит, все станут здоровыми. Но я надеюсь, что  когда
люди получат отличное здоровье, они не бросят работать?
   Мэйдиг. Само собой, нет. Зачем? Но только трудиться  они  будут  не  по
принуждению, а по доброй воле.
   Фотэрингей. А что считается отличным здоровьем?
   Мэйдиг. Это мы решим.
   Фотэрингей. Врачи будут недовольны. Ведь это их дело - лечить  нас.  Им
не понравится наше вмешательство.
   Мэйдиг. Что  вы  говорите,  мистер  Фотэрингей,  что  вы  говорите!  Не
убеждайте меня, будто врачей  это  не  порадует  -  человечество,  пышущее
здоровьем.
   Фотэрингей. И я  еще  должен  вам  объяснять?  Да  у  врачей  тогда  не
останется ничего, кроме разыгравшегося аппетита!
   Мэйдиг прикидывается возмущенным.
   Фотэрингей. Но  ведь  все  так  оно  и  есть.  Люди  привыкли  жить  по
заведенному порядку. Об этом и говорили мистер Григсби и мистер  Бэмпфилд.
Если мы раздадим им кучу денег и всего прочего, ведь для них получится все
равно что выиграть, не участвуя в игре, Что же тогда им останется ДЕЛАТЬ?
   Мэйдиг. О, у них будет уйма дел, уйма!
   Фотэрингей. Каких?
   Мэйдиг. Ну!  Мы  можем  так  организовать  все  -  и  собственность,  и
производство, и торговлю, и денежные отношения, - что будет уйма дел.
   Фотэрингей. Да, но мы еще не условились, как этого добиться.
   Мэйдиг. Ну, это мелочи. Что же касается проблемы праздности -  она  уже
ставилась перед  учеными,  изобретателями,  рационализаторами  и  прочими.
Проблема не новая. Вы с вашими чудесами лишь  немного  ускоряете  события,
вот и все. Научный прогресс давно предостерегает нас.  Что  людям  делать,
говорите? Стремиться к счастью, наслаждаться искусством, творить!
   Фотэрингей. Вот  когда  вспомнишь  полковника.  И  вы  уверены,  мистер
Мэйдиг,  что  люди  -  обыкновенные  люди  -  так  уж  захотят  заниматься
творчеством и прочим?
   Мэйдиг. Мы должны заставить их хотеть.
   Фотэрингей. Но вот тут-то моя власть и кончается. Я не могу  влиять  на
волю людей; я уже пробовал. Я могу перевернуть их  вверх  ногами,  могу  в
мгновение ока перебросить их в Сан-Франциско, излечивать их  от  болезней,
наделять богатством, но люди остаются людьми.
   Мэйдиг. Человеческая личность остается верна себе.
   Фотэрингей. Ну, будь по-вашему.
   Мэйдиг. Но ведь вы можете  воздействовать  на  них  и  косвенно.  Более
здоровые люди и чувствуют себя более счастливыми. Чем людям легче живется,
тем они добрей. Они делаются только лучше, если  их  не  раздражать  и  не
притеснять.
   Фотэрингей. Да. В какой-то мере. В какой-то  мере  это  так.  Но  разве
тогда не  возникнут  новые  желания?  У  меня  вот  появились  неудержимые
желания, мистер Мэйдиг. И от сознания обретенной власти они только растут.
   Мэйдиг. О, мой юный друг! Как часто приходилось  мне  слышать  подобные
признания от молодых людей в расцвете их сил! Знаю. Понимаю.  У  всех  нас
бывают сильные желания. Даже у меня...
   По лицу Мэйдига видно, что на него нахлынули воспоминания.
   Фотэрингей. При чем тут вы! Я говорю о себе.
   Мэйдиг. Уверяю вас, вы ничем не отличаетесь от других.
   Фотэрингей. Вот именно. В этом-то  вся  и  беда.  Если  все  похожи  на
меня...
   Мэйдиг. Нашими желаниями должна руководить чистая любовь.
   Фотэрингей. Я испытал чистую любовь.
   Мэйдиг. И что же?
   Фотэрингей. Этого мало. Она, эта девушка, Мэгги Хупер,  и  посоветовала
мне обратиться к вам.
   Мэйдиг. Я знаю ее. Хорошая, скромная и благоразумная девушка.
   Фотэрингей. Да. И я нежно люблю ее. Все так. Но та девушка...  тот  тип
девушек, какой вызывает во мне желание, совсем другой.
   Он встает.
   Мэйдиг. Ну-ну! Кипение страсти. Вы должны обуздать свои желания.
   Фотэрингей. Почему же должен? Я желаю  девушку  по  имени  Эйде  Прайс.
Мэгги пришивает мне пуговицы  и  штопает  носки.  Она  очень  мила,  когда
пришивает  пуговицы  или  штопает  носки.  Но  в  Эйде  Прайс  есть,   что
называется, "пойди сюда..."
   Мэйдиг (тоже встает и принимает позу  проповедника).  Старо,  как  мир.
Боритесь с искушением. Вашим девизом должно быть Служение Людям.
   Фотэрингей. Почему должно быть? Почему Служение Людям? Почему я  должен
делать людей здоровыми и красивыми,  а  сам  ничего  не  получать  взамен?
Почему я должен уступить Биллу Стоукеру, будь он неладен?
   Мэйдиг. Дорогой друг!
   Фотэрингей. Большинство людей скажут вам то же самое! И моя Сила -  она
даст мне свободу. А все эти чудеса со Скоростью, Изобилием и Исцелением  -
они дадут свободу и другим людям. Соблазн - вот что нас влечет.



16. НА СЦЕНУ ВЫСТУПАЕТ СМЕРТЬ

   Те же лица.
   Раздается выстрел. Резкий  свист  пули.  С  головы  Фотэрингея  слетает
шляпа,  он  подносит  к  раненой  голове  руку.  С  изумлением  глядит  на
испачканные кровью  пальцы.  Вторая  пуля  сбивает  ветку  над  самой  его
головой.
   - В нас стреляют! - кричит Мэйдиг. - Ложитесь! - И  распластывается  на
земле.
   Однако Фотэрингей продолжает стоять.
   Фотэрингей. Перестаньте! Перестаньте стрелять!
   По его щеке течет кровь.
   Фотэрингей. Пусть пули меня не берут. Пусть я останусь невредим.  Пусть
рана на голове перестанет кровоточить и заживет.
   Но лицо его и руки так и остаются в крови до конца этой части, невольно
придавая его лицу некую пугающую таинственность.
   Фотэрингей. Пусть я буду неуязвим. Слышите? А ну!
   Он думает, принимает решения и меняется прямо на глазах. С этой  минуты
и до конца фильма  в  нем  чувствуется  подлинная  сила.  От  его  прежней
почтительности и неуверенности не остается и следа.
   Фотэрингей. А теперь поглядим, кто послал эту пулю. Хочу  перемолвиться
с ним словечком. Эй, вы, там! Пусть ствол вашей  винтовки  будет  заклепан
раз и навсегда!
   Он  останавливается.  Смотрит  на  Мэйдига,  который,  оглядываясь   на
Фотэрингея, медленно поднимается на четвереньки. Взгляды их встречаются, и
в дальнейшем они уже не играют в учителя и ученика.
   Фотэрингей. Встаньте, Мэйдиг...  Вот  все,  чем  сумел  отплатить  этот
глупый мир человеку, способному творить чудеса!  Человеку,  который  хотел
создать для него все блага! Излечить людей! Дать им  изобилие!  Свободу!..
Они  пытались  меня  убить!  Остановить  меня!  Еще...  -  продолжает   он
рассуждать, подняв палец, - еще какой-нибудь дюйм - и меня не стало  бы...
А теперь посмотрим, кто стрелял. Кажется, я догадываюсь.
   Мэйдиг. Я тоже.
   Они идут вместе. У Мэйдига ноги длиннее, однако на сей раз он  держится
позади Фотэрингея.
   Мэйдиг. Мне кажется... а не лучше ли было бы и меня сделать неуязвимым?
   Фотэрингей (мгновение смотрит на него). Все в свое  время,  Мэйдиг.  Не
волнуйтесь, я о вас позабочусь. Пока  со  мной  ничего  не  случилось,  уж
поверьте мне, все будет в порядке.
   В кадре полковник,  который  спрятался  за  густую  цветущую  изгородь.
Жимолость и шиповник. Он следит сквозь ветви за приближающимися. Грозит им
кулаком. Мэйдиг и  Фотэрингей  пересекают  широкую  лужайку,  Двигаясь  на
полковника. Полковник вскидывает  винтовку  с  намерением  выстрелить,  но
обнаруживает, что винтовка не действует.
   Полковник.  Нет,  это  уж  слишком.  (Бормочет.)  В  укрытие.  (Бросает
винтовку, припадает к земле.)
   И снова на экране непреклонное лицо  наступающего  Фотэрингея.  За  ним
следует Мэйдиг, напуганный и покоренный. Они  все  ближе  и  ближе.  Виден
верхний край изгороди. Мэйдиг и Фотэрингей заглядывают через изгородь.
   Фотэрингей. Где он?
   Мэйдиг  и  Фотэрингей  продираются  через  изгородь  и   осматриваются.
Полковника и след простыл. В густой траве валяется брошенная винтовка.
   Мэйдиг. Он скрылся! В любую минуту опять может выстрелить.
   Фотэрингей. Не может.
   Мэйдиг. Надеюсь. Вот если б и я был неуязвим...
   Фотэрингей. Но где же он? (Смотрит на изгородь и вдруг  оживляется.)  А
ну-ка! Вы все - шиповник, жимолость, крапива, травы - все-все!  Отвечайте!
Говорите! Где он?
   Крупным планом Шиповник (голос у него визгливый и тонкий). Он слева,  в
канаве.
   Крупным планом Крапива (язвительным тоном). Он слева, в канаве.
   Крупным планом Жимолость (сладким голоском). Он подо мной, в канаве.
   Крупным планом Трава в  канаве  (унылым  травянистым  голосом,  немного
похожим на голос Греты Гарбо). Он тут.
   Трава расступается, и полковник медленно выползает из канавы; мгновение
он остается не четвереньках, досадуя на весь мир, затем выпрямляется.
   Полковник (с гримасой). Kamerad!
   Фотэрингей. Я так и подумал на вас. Никто Другой не посмел бы выступить
так открыто. Только вы - человек действия. Я знал, что это вы.
   Полковник. С чудесами бороться невозможно. Что  поделаешь!  Теперь  вы,
верно, начнете проделывать  свои  глупые  обезьяньи  трюки.  Жаль,  что  я
промахнулся в первый раз. Что  ж,  открывайте  с  мистером  Мэйдигом  свой
чудесный Золотой век, посмотрим, как он вам понравится.
   Фотэрингей. Нет.
   Полковник. Уж не хотите ли вы сказать, что одумались?
   Фотэрингей. Я  серьезно  и  тщательно  все  обдумывал  целых  два  дня,
полковник. Золотого  века,  видимо,  не  будет.  Видимо,  это  невозможно.
Послушать мистера Мэйдига - так у него идей без счета... Но  у  меня  свои
взгляды... и осуществлять все должен не кто-нибудь, а я.
   Мэйдиг. Неужели вы хотите отказаться  от  всего,  о  чем  мы  говорили?
Только потому, что он в вас стрелял?
   Фотэрингей. Нет, не поэтому.
   Мэйдиг. Или потому, что в вас взыграли желания?
   Фотэрингей. Не только поэтому. Кое-какие ваши предложения  я  приму,  а
другие нет. Чудеса ведь творю я - я!  Сила  эта  принадлежит  только  мне.
Теперь  это  уже  не  мир  полковника  Уинстенли.  Или  там  Григсби;  или
Бэмпфилда, или  еще  кого-нибудь.  И  даже  не  мир  преподобного  Сайласа
Мэйдига.  Нет,  отныне  это  мир  Джорджа  Макрайтера   Фотэрингея,   Г.Д.
[генерального директора], и все будет так, как я захочу, я своего добьюсь.
А вы все - вы лишь норовили  воспользоваться  мной.  Теперь  я  сам  собой
воспользуюсь.
   Мэйдиг. Для чего?
   Фотэрингей. Чтобы делать все, что мне взбредет в голову. Иметь  желания
- вполне естественно для человека, и у меня они есть. Понятно?
   Лицо Фотэрингея делается мрачным и решительным.
   - Я начинаю разбираться, что к чему в этих чудесах. Вы все уже  сказали
свое. Единственный разумный человек в этом деле - Билл Стоукер, но ему это
не поможет, когда я захочу свести с ним счеты. Пойдемте,  Мэйдиг.  Вы  мне
еще можете пригодиться. Мы откроем новый мир Джорджа Макрайтера Фотэрингея
прямо здесь, в доме полковника.
   Все идут по направлению к городу. Впереди Фотэрингей,  весь  во  власти
раздумий. Следом Мэйдиг. Он  разговаривает  сам  с  собой  и  по  временам
встряхивает головой. В нескольких шагах от них плетется мрачный  полковник
с испорченной винтовкой в руках.
   Звучит зловещая музыка.
   Мы видим Фотэрингея по пояс, в анфас, невеселые мысли его текут в  такт
музыке. Остальные следуют за ним.



17. МОНОЛОГ

   Спальня полковника. Предметы мужского обихода. Сапоги для верховой езды
со шпорами.  Фотографии  офицеров  полка.  На  ночном  столике  пистолеты.
Высокое зеркало на ножках. Открывается  дверь,  и  входит  Фотэрингей.  Он
обращается к кому-то невидимому (к Мэйдигу), стоящему за дверью:
   - Мне хотелось бы побыть одному. Недолго.
   Он закрывает за собой дверь, прерывая связь с внешним миром.
   Фотэрингей. Вы обрели Силу, Джордж Макрайтер, и теперь вам от этой Силы
никуда не деться. Вы обрели Силу?.. Нет, сила обрела вас.
   Он замолкает и глядится в зеркало. Руки держит в карманах.
   - Да у меня лицо в крови!
   Прикасается к лицу.
   Стоя перед зеркалом, принимает  различные  позы,  скрещивает  на  груди
руки, как Наполеон; затем выразительным жестом выбрасывает руку вперед.
   - Пусть я буду чуть повыше и покрупнее.
   Превращение свершается. Он стоит спиной к зрителю, и лицо его  видно  в
зеркале. И зеркало и комната уменьшаются примерно на одну пятую.
   - Если бы еще лоб мне повыше да рот более волевой. Пусть у  меня  будет
высокий лоб и волевой рот.
   - Острее взгляд и темнее брови.
   Зеркало отражает все эти превращения.
   Фотэрингей.  Прямой  нос  и  пышные  усы.  (Долго  рассматривает   свое
отражение.) Ну и странный вид у вас, сэр! Но вы - это вовсе не  я.  Что-то
вы мне не нравитесь. Нет, пусть я снова буду таким же, как до превращений.
Даже чудно видеть вас с такой физиономией, Джордж Макрайтер Фотэрингей. Ну
и вид! Нет, уж лучше оставаться  Джорджем  Макрайтером  Фотэрингеем.  Быть
просто самим собой до конца своих дней.
   - Интересно, хотел хоть кто-нибудь быть однажды не самим собой?
   Он отворачивается от зеркала и с полной серьезностью спрашивает себя:
   - Что же мне все-таки надо? Я могу исполнить любое желание. Что же  мне
все-таки надо? Нужна мне Эйде? Да, нужна. А что мне,  собственно,  от  нее
нужно? Чтобы она поняла, что  я  Властелин  Мира,  чтобы  почувствовала  и
признала: да, я властелин. А кроме этого, нужно  мне  что-нибудь  от  нее?
Ровным счетом ничего. А от Мэгги? От Мэгги тоже. И пусть никто не лезет ко
мне со своими уговорами и обещаниями. Я желаю быть Хозяином  и  Господином
во всем, как желает каждый в глубине души. Однако я обладаю Силой. Учтите.
Пока я не отдавал себе в этом отчета, я держался в тени.  Но  теперь...  К
черту полковника - эту старую перечницу, и  Григсби  -  этого  торгаша,  и
Бэмпфилда,  ну  их  всех  к  черту!  И  Мэйдига!  Мэйдига  а  особенности.
Подумаешь,  будет  еще  мне  указывать,   что   делать!   Добрые   советы!
Предостережения! Проповеди! Кому все это нужно - этот  Прогресс,  Служение
Людям, и всякие там добрые дела, и самопожертвование? Все сплошной  обман!
Обман! Они гнут свою линию, а я хочу вести свою. Возможно, я  и  потружусь
на пользу человечества, но им придется мне за это заплатить.  Надо  внести
ясность: мне, именно мне, и еще раз мне, и  еще  раз,  и  еще  раз  мне  -
Джорджу Макрайтеру Фотэрингею!
   Крупным планом его пылающее  возбуждением  лицо,  на  котором  написана
свирепая угроза, оно надвигается на зрителя.



18. МИР ДЖОРДЖА МАКРАЙТЕРА ФОТЭРИНГЕЯ

   Холл в доме полковника.
   Мэйдиг  и  полковник  в  тревожном  ожидании.  Их  взаимная   неприязнь
очевидна. Они не разговаривают. Полковник все еще не может прийти в себя и
успокоиться  из-за  своей  испорченной  винтовки.  Он  снимает  со   стены
несколько  старых  пистолетов  и  осматривает  их.  Стволы  у   них   тоже
оказываются заклепанными.
   Мэйдиг мечется по комнате, что-то шепчет и  жестикулирует,  то  и  дело
поглядывая на дверь, в которую должен войти Фотэрингей.
   Входит Бэмпфилд и спрашивает:
   - Случилось что-нибудь еще?
   Полковник. Бог ты мой! Разве вам мало?  Он  потерял  рассудок  и  очень
опасен, а пули его не берут.
   В другом конце холла открывается дверь, ведущая в кабинет, и появляется
Фотэрингей. Лицо его мертвенно-бледно и возбуждено.
   С угрожающим видом он  медленно  приближается  к  троим  мужчинам.  Они
застыли на месте; чувствуется их огромное напряжение; они ждут,  чтобы  он
заговорил первым.
   Фотэрингей. Так вот, у меня родились собственные Идеи.  Вашему  старому
миру конец. На смену придет Новый Мир Чудес. Это будет Мой мир!
   Бэмпфилд. Конечно, Сила на вашей стороне, сэр, однако...
   Фотэрингей. Будут возражения?
   Бэмпфилд. Перемены, даже чудесные, могут  оказаться  чересчур  резкими.
Ведь существует же инерция.
   Фотэрингей. А, собственно, что такое Инерция?
   Бэмпфилд. Привычка жить по  заведенному  порядку.  Даже  машину  вы  не
остановите сразу, на полном ходу.
   Фотэрингей (ухмыляясь). Вы забываете о чудесах.
   Бэмпфилд. Можете считать, что я выдумываю лишние затруднения, но  людям
ко всему необходимо приспособиться. Вы должны дать им  время.  Не  слишком
торопитесь. Действуйте осмотрительно.
   Фотэрингей. Чтобы  никогда  ничего  не  добиться!  Нет  уж.  Мы  качнем
немедленно. Мир Джорджа Макрайтера Фотэрингея. Такой, о каком  он  мечтал.
Какой  ему  рисовали  и  каким  он  себе  представил  его,   когда   начал
задумываться о существующем порядке вещей.
   Мэйдиг. Одно слово, сэр. Что бы  вы  ни  думали  э  мистере  Бэмпфилде,
меня-то вы, надеюсь, считаете человеком прогрессивным? Прошу  вас,  прежде
чем предпринять что-либо, составьте План. Без Плана не делается решительно
ничего.
   Фотэрингей (морщится). Какой такой План?
   Мэйдиг. Расчеты. Порядок действий. Творческие задачи.
   Фотэрингей. План! Бесконечная болтовня! Колебания! Сомнения! А  я  хочу
увидеть мой новый мир немедленно. Я хочу еще сам пожить в нем.  Любоваться
им, гордиться им, радоваться ему.
   Бэмпфилд. Погодите. Пусть все идет своим чередом - хоть недолго.
   Фотэрингей (отвечает ему презрительной усмешкой). А ну, пусть этот  дом
превратится, в огромный, великолепный дворец, и мы пусть  окажемся  в  его
огромном приемном зале. Ну!
   Властный взмах руки.
   Все четверо остаются на  месте,  а  тесный  холл,  обшитый  деревянными
панелями, превращается в громадный  и  великолепный  зал.  Справа  большие
окна, через которые вливаются лучи заходящего солнца.  Все,  что  за  этим
следует, должно  быть  грандиозно,  ни  в  коем  случае  нельзя  допустить
пародии. Само  здание  может  быть,  предположим,  в  стиле  Стокгольмской
Ратуши. Или лучше в духе Паоло Веронезе.
   Фотэрингей. Неплохо, а? Архитектура  делает  успехи.  Но,  кажется,  мы
неподобающе одеты. А ну, пусть на каждом  из  нас  будет  богатая  одежда,
согласно его  роли  и  положению,  чтобы  мы  не  выглядели  здесь  белыми
воронами. Я буду принцем, Мэйдиг и Бэмпфилд  -  советниками,  полковник  -
капитаном гвардии. Ну!
   Превращение свершается. Костюмы могут быть в футуристическом стиле  или
в стиле Ренессанса, но не должны выглядеть смешными или нелепыми.
   Фотэрингей.  Ничего,  вы  скоро  привыкнете  быть  капитаном   гвардии,
полковник. Но здесь что-то пустовато. А где ваше войско, полковник?  Пусть
его бывший полк прибудет сюда,  одетый  по  всей  форме.  Ну-ка!  (Гвардия
появляется.) И пусть  сюда  явятся  все  эссекские  дворецкие  и  лакеи  в
соответствующем платье. Под стиль архитектуре. Как и полагается в  богатых
домах. Так. Вот теперь  я  могу  здесь  творить.  Есть  где  развернуться.
Неплохо, верно? А вы и не думали, что я люблю размах? Считали,  что,  мол,
раз я родился маленьким человеком, то таким должен и остаться? Но кому  же
нравится быть маленьким? Пусть здесь появится ручная пантера,  нет,  пусть
две или лучше пять ручных пантер, слышите, действительно  ручных.  У  меня
всегда была слабость к пантерам.  И  несколько  слонов  вон  там  тоже  не
помешают.  Пусть  возникнут  два  слона,  украшенные,  как  полагается,  с
погонщиками и всем прочим. (Магический жест.)
   Фотэрингей. А теперь пусть явится сюда мисс Эйде Прайс  в  таком  виде,
как она была  вчера  вечером,  когда  я  подарил  ей  тиару  и  сделал  ее
красавицей.
   Появляется Эйде Прайс в облике Венеры-Клеопатры.
   Фотэрингей. Эйде, голубка, как вам все это нравится?
   Эйде (оглядываясь по сторонам). О, и полковник Уинстенли здесь! Все так
шикарно одеты! Прямо как в сказке. Наконец вы своего добились,  Джордж.  А
где Билл?
   Фотэрингей (уязвлен). Вы и минуты не можете прожить без Билла.
   Эйде.