ирную афишу Сердоболько. А за другим  стеклом  еще  одну  важную
персону. Уж не ряха ли Гунякова маячит?  Вдобавок  я  заметил  снайперскую
винтовку, которая смотрела прямо на мой котелок.
     - Послушайте, давайте взлетим, - обратился я к другим членам команды.
- Что-то у меня на земле голова чешется. Вон стекляшка оптического прицела
сверкает.
     - Да это чья-то сопля на  солнце  блестит.  И  вообще,  шеф  разрешил
улететь только при явной угрозе, - кратко отозвался обычно  словоохотливый
Плотицын. Первой жертвой такой исполнительности, кажется, станет мой труп.
     - Значит, вы считаете, что моей  голове  ничего  угрожать  не  может,
поскольку мозги в заднице? - обиделся я на старого знакомого.
     Все-таки мне полегчало, когда показался  "Ка-22"  с  Трофимовым.  Эта
вертушка тоже присела, переведя мотор на холостые обороты.
     - Леня, вертолетным хулиганом ты уже был, сейчас станешь дипломатом и
отправишься со мной на переговоры. Как товарищ, лучше других разбирающийся
в местной обстановке, - велел полковник. Хочешь  не  хочешь,  а  слушаться
надо.
     Толковище началось где-то посредине  между  винтокрылыми  машинами  и
джипами. Тут я впервые познакомился с Гуняковым.
     - Где Тархов? - начал он.
     - Его бренное тело взорвалось вместе с геликоптером где-то на  скалах
Юхновского заказника. Что поделать, авария. У самого еле-еле душа в  теле,
- скромно отозвался я.
     - Вы убили его! - багровея, стал взвиваться Гуняков.
     - По-моему, разговор движется не в ту степь. Вы  не  на  горкомовской
трибуне, где надо черное называть белым, а горькое сладким. Тархов и  трое
его подручных так хотели покончить со мной, что просто перестарались.  Еще
на вашей общей совести Неелов и Цокотухин. И Крутихин едва не стал пускать
пузыри благодаря вам. Тархов-то перед смертью раскаялся  и  все  рассказал
мне. Вдобавок  он  девушку  умыкнул...  Эй,  Аня,  покажи  личико,  только
ненадолго.
     Я, конечно, блефанул насчет раскаяния, но мои  собеседники  этого  не
уловили.
     -  Ну  что,  мне  вызывать  следственную  группу  из  Свердловска?  -
поинтересовался Трофимов.
     Момент был самый напряженный, в  воздухе  запахло  гормонами  страха,
бздения и ненависти. Я услышал, как щелкнул некий курок  и  приметил,  как
прижались пальцы гуняковских холуев к спусковым крючкам.
     Тут Трофимов внес определенные коррективы.
     -  Друг  Гуняков,  в  одном  из  наших  вертолетов  сидит  человек  с
авиационным пулеметом. Сколько у вас тут народа? Пятнадцать голов.  Может,
звякнешь по радиотелефону в похоронный магазин и закажешь пятнадцать  штук
дорогих белых гробов? С грошиками-то у вас сейчас полный порядок.
     Опять игра в покер. Даже если бы  Трофимов  вытащил  бы  следственную
группу из Екатеринбурга, многое бы она  тут  сумела  накопать,  когда  все
потенциальные  свидетели,  поджав  хвосты,  в  панике  чешут  из   города?
Показаний одной лишь Анны явно недостаточно будет.  Остановить  же  сейчас
панику и массовый отвал не под силу даже десятку Кашпировских -  очумевшее
народонаселение просто сметет их. Тем не менее в отсутствии  энергетически
мощного Тархова воля гуняковской кодлы явно ослабела.
     - Чего тебе еще от нас надо,  Трофимов?  -  голосом  осипшего  петуха
произнес Сердоболько. Ты и так ухватил все перевозки в свои руки.
     - Надо долю от каждой сделки по покупке недвижимости в  городе.  Если
точнее, половину.
     Жизнь  наша  заколыхалась  на  волоске.  Трофимов   сделал   какое-то
неуловимое движение,  по  этому  сигналу  "Ка-22"  подпрыгнул  и  завис  в
воздухе, сдувая чепчики со всех собравшихся внизу. Из кабины действительно
показался мощный ствол.
     - Ты что в голову раненный, Трофимов? - немного посерев  лицом,  стал
возмущаться Гуняков. - Мы же оплачиваем перевозку граждан на  новое  место
жительства. Между прочим, по вздутым ценам и, кстати, эти деньги  текут  к
тебе.
     - Меня деньги не так портят как вас. Ладно,  сорок  процентов.  Но  в
качестве большого одолжения, - отозвался повеселевший Трофимов.
     Гуняков и Сердоболько  метнули  друг  на  друга  безумные  взоры,  на
физиономиях начальников было выписано почти что  физическое  страдание,  а
также  нерешительность.  Наконец  бывший  секретарь  горкома  через   силу
выдавил.
     - Мы согласны.
     - Таким голосом только из туалета говорить "занято".
     - Согласны, мать твою, согласны, - заорал Гуняков.
     - Гуняков, ты точно нервный какой-то. Слушай, лечись мочой.  В  твоем
случае это обязательно поможет. - Трофимов покончил с деловым партнером  и
обратился ко мне. - А ты  дрейфил,  Леня.  Учитывая  твой  могучий  вклад,
увеличим твой пай до десяти процентов... Помогла тебе все-таки футболка со
Шварцнеггером.
     Сейчас, когда отступила угроза моему пребыванию в этом мире, я  стал,
наконец, соображать и прикидывать.
     Итак, одна акула отъела кусок у  другой  акулы.  Сорок  процентов  от
хапнутой недвижимости... это, должно быть, миллиарда четыре или пять. Нет,
поскромничал. Все десять, если учитывать  заводы  и  лаборатории.  Значит,
лично я смогу заработать вплоть до миллиарда.
     Получается, что я встану с этими откровенными  злодеями,  убийцами  и
грабителями на одну широкую доску! Впрочем, моя моральная чистота  продана
отнюдь не  за  дешево.  Кроме  того,  в  случае  моего  отказа  все  бабки
достанутся акулам. Некоторые из них потратят капиталец именно на то, чтобы
организовать новую бучу и грабануть кого-нибудь  на  еще  более  серьезную
сумму. Они будут расходовать эти бабки на укрепление своего  "авторитета",
на хоромы в районе  Лазурного  Берега  и  Пальма-ди-Майорка,  на  красивых
мулаток с задиками-шоколадками, на яхты размером с приличный  теплоход.  Я
же зафигачу денежки в производство  дешевого  пива  и  вкусного  борща,  я
оснащу  протезами  всех,  у  кого  отсутствуют  ноги,   руки   и   половые
принадлежности, я куплю каждому  дураку  по  электронному  мозгу,  я...  В
общем, не стоит отказываться.



                                    9

     Подходила к концу очередная сверхплановая  измена  жене.  Этой  ночью
гражданка Беленкова не заставляла меня  выполнять  "акробатические  этюды"
как в первый раз, поэтому я не страдал от утраты сил.
     В семь тридцать  утра  город  был  необычайно  молчалив.  Ни  говорка
граждан, выходящих из дома, ни скрипа калиток,  ни  гудения  автомобильных
моторов. Ничего. Население осталось в прошлом. А через пару месяцев  город
начнет обживаться снова, приедут новые люди и  начнет  завариваться  новая
жизнь, как две капли  похожая  на  старую.  Только  кто-то  потеряет  пару
десятков  миллиардов,  а  кто-то  их  загребет.  Мне   было   бессмысленно
отказываться от своего миллиарда, но все больше казалось, что слишком  эти
бабки насыщены чужой невзгодой. И, в принципе, я бы кинул миллиард на  то,
чтобы зафурычила машина времени и вернула все вспять. А сумму с хвостом из
нулей, я уверен, и так  как-нибудь  заработал  бы,  особенно  если  учесть
инфляцию.
     Мы с Анкой валялись в постели в доме самого мэра. Могли бы и в  любом
другом, например на хазе моего папаши. Но старикан дал  деру,  не  поверив
моим увещевания, а без него мне было бы тоскливо там.
     Натикало часов семь, когда меня насторожил какой-то шорох во дворе. Я
осторожно вынул руку из-под женской мякоти и, надевая по  дороге  штаны  и
ботинки, двинулся в сад. Полдвора заросло довольно густой малиной, поэтому
я то и дело замирал, ловя чутким ухом очередной шорох.
     Я неожиданно отметил, что спелые ягоды на одной ветке примяты и  даже
раздавлены. Затем наклонился и ознакомился с отпечатком ноги. Чужой  ноги,
причем довольно  глубоким  и  свежим.  Гад  буду,  если  здесь  кто-то  не
прохаживался в недавнем времени.
     Я отследил, насколько получилось, отпечатки чьих-то  тапок,  в  конце
концов потерял их из виду, снова наклонился. И...  есть  все-таки  спинное
зрение. Я начал ныряющее движение благодаря шестому  чувству  -  наверное,
друг-позвоночник какие-то электромагнитные влияния все-таки улавливает.  А
когда услышал треск веток, просто сиганул вперед.
     Доска  угостила  меня  по  заднице,  так  что  придала  еще   большее
ускорение. Когда я оглянулся, бомж, чистый  мародер  с  виду,  налетал  на
меня, занося деревяшку для решающего удара по кумполу. Ну, голубец, не  на
того нарвался. Я улегся на  бок  и  приложился  каблуком  к  его  коленной
чашечке. Этот противный нахал сразу исправился и, используя доску  не  для
убийства, а вместо посоха, заковылял прочь. Я  мародера  догнал,  вывернул
руку и, наскоро обыскав, нашел котомку с консервами и яблоками.
     - Где взял, паршивец?
     - В яме, хозяин.
     После того, как  воришка  показал  мне  разрытый  им  погреб,  я  его
отправил проветриться, перекинув через забор. Ну не отрывать  же  человеку
яйца за вполне невинный грабеж, тем более, что он  считал  хозяев  дома  и
сада вполне отсутствующими. А яма как яма. Обычный земляной погреб. Только
слишком тщательно замаскированный.  Хотя,  в  общем,  тут  принято  погреб
присыпать землей, чтобы не всякий ворюга мог его вычислить и откупорить.
     Я почти машинально глянул вниз, в прохладный сумрак. И  тут  заметил,
что среди кучи рассыпанных яблок валяется чемоданчик. Какого рожна надо  в
погребе держать кейс? Не очень-то отдавая  себе  отчет  в  любопытстве,  я
спрыгнул  вниз.  Взял  странный  чемоданчик,  раскрыл.  Глянул  на  первую
попавшуюся страницу и сразу признал раздолбанный почерк  Степиной  пишущей
машинки. "Я не люблю терять времени даром  и,  кроме  того,  любой  орган,
который  уважаешь,  нуждается  в  постоянном  упражнении..."  А  вот   еще
писульки.  Какие-то  астрологические   таблицы.   Перевод   средневекового
монгольского трактата. На полях комментарии. Даже сейчас  в  потемках  ямы
могу различить фразу:  "Первое  упоминание  ханского  мудреца  о  небесном
госте". Так, значит, пропавшие бумаги Неелова,  включая  второй  экземпляр
романа, были припрятаны во дворе дома, где проживает Анна Беленкова.
     И тут на меня легла тень. Я машинально мотнул головой вверх. Женщина,
недавно примыкавшая ко мне в постели, сейчас стояла на краю ямы и пистолет
с глушителем, похоже П-8, смотрел на  меня  сверху  вниз.  Как-то  странно
сочетались эти голые ножки, открытые аж до... и ствол пистолета. Но  ствол
не дрожал. Кажется, я начинаю врубаться.
     - Ну так в чем тебе не терпится признаться, Аннушка? В  том,  что  ты
угрохала Степу и утянула его бумаги?  Что  ты  была  в  сговоре  с  Еленой
Тарховой, которая покончила со Степиной книгой, лежавшей в типографии? Что
ты была заодно со всей этой кодлой?
     - А ты разве не вступил в сговор,  когда  перед  тобой  махнули  этим
сраным  миллиардом?  Так  что  не  пытайся  стоять  на  облаке  и   махать
крылышками, - огрызнулась дамочка.
     - Как я не догадался раньше, что из желания помочь папаше,  дочки  не
придумывают такие активные мероприятия.  Ты  хотела  просто  заработать  и
начать блестящую жизнь где-нибудь в Париже?
     Она помотала головой. Этакая  шаловливая  капризуля,  которая  вместо
хлопушки держит в руке устройство для проделывания  дырочек  в  организме.
Мне же остается сделать другой вывод.
     - Допустим, ты не просто хотела заработать. Тогда может быть виновата
любовь, которая всему царица. Неужто Тархов тебе приглянулся? Все-таки  ты
часто околачивалась у них в доме. Да  уж,  волевой,  агрессивный  мужчина.
Советский принц.
     По выражению ее лица я понял, что попал в точку.
     - Кстати, Анечка, кто все-таки первым стал думать-гадать  о  небесном
теле,  которое   должно   шлепнуться   на   Свердловск-37   или,   вернее,
Шайтанкопытовку. Судя по интересу Степы к монгольским  трактатам,  похоже,
что он.
     - Ну, он, он. Когда его отовсюду выгнали, он давай собирать со  скуки
всякие старинные свидетельства,  касающиеся  нашего  края.  Ну  и  откопал
где-то прорицание, относящееся ко временам Золотой Орды. Насчет кометы.  Я
сама посоветовала написать ему худлит на эту  тему.  А  потом  как-то  раз
поделилась с Филиппом, рассказала о занятиях Неелова.
     - Поделилась, валяясь с Филиппом в кровати?
     Лицо молодой особы не залилось румянцем.
     - Ты замечательно догадлив, Леня. Мне  нравилось  с  ним  валяться  и
кувыркаться... Короче, надо было заставить Неелова чуть отложить  издание,
тем более и Джейсон Хок уже вступил в дело. Но Степан ни в какую. Пришлось
через Лену затормозить дело в типографии. Тогда Степан стал орать,  что  у
него есть богатый дружок - наверное, имел в виду  тебя  -  что  переправит
рукопись в другую типографию. Пришлось предпринять кое-какие меры.
     - Меры радикального характера, надо полагать.
     - Мы с Нееловым договорились, так сказать, полюбовно, и я легла с ним
в постель. Но он не сдержал своего  обещания.  И  тогда  я,  разозлившись,
решила забрать на время  все  его  бумаги,  тем  более,  что  мне  удалось
свистнуть ключ от его входной двери. Вечерком я как ни  в  чем  не  бывало
наведалась к Неелову, сыпанула кое-каких  таблеток  ему  в  чаек  и  ушла.
Повторный визит нанесла уже в час ночи. Вытащила все бумаги из  стола,  да
вдруг появился Степан с охотничьим ружьем. Похоже, что его стошнило с этих
таблеточек, поэтому был он бодрый и злой. Хотел стукнуть  меня  прикладом,
но тут раздался звук, похожий на тот, что при откупоривании шампанского, и
Неелов шлепнулся с дырочкой во  лбу.  Меня,  оказывается  подстраховывали.
Появился человек в маске, предложил мне срочно сгрести бумаги, отдал  этот
вот бесшумный пистолет и велел все спрятать.
     - Ну, а  когда  у  тебя  случилась  размолвка  с  прекрасным  принцем
Тарховым? Почему он все-таки взял тебя под арест?
     - Я поняла, что Филипп со своей командой будет  убивать  и  кромсать,
что он кинет  моего  отца  на  растерзание  толпе.  Я  собралась  ехать  в
Свердловск и обо всем рассказать кому следует.
     Дама, удовлетворившись своей  откровенностью,  убрала  завиток  рыжих
волос со щеки.
     - А я думаю, Аннушка, что ты собственноручно пришила Степу, когда  он
с жутким видом замахнулся  на  тебя.  Не  было  никакого  замаскированного
человека с пистолетом, ведь ты не такая дура, чтобы со  словами  "спасибо"
забрать  у  кого-то  орудие  преступления.  Роль   Елены   Тарховой   тебе
понадобилась лишь для того, чтобы я занялся  вплотную  Цокотухиным  и  был
затем обвинен в мокрухе. Сама же Тархова не годилась для  такой  операции,
потому что я никогда не прельстился бы  ею,  противной  выдрой.  Похищение
твоего драгоценного тела было проделано, чтобы, конечно, держать в  кулаке
папашу-мэра и заодно утопить меня, оставив  без  алиби.  Но,  естественно,
этот киднэппинг был простой инсценировкой...
     Я пока про это толковал, потихоньку перемещался по яме, подбирая себе
точку опоры для прыжка. Наконец нащупал ногой бугорок,  плюс  усмотрел  на
стенке ямы уступ. Значит в два толчка я  могу  достать  Анну  Беленкову  и
сбить ее с ножек...
     Первый прыжок, второй. Моя голова бьется в ее голые  коленки,  правая
рука дергает щиколотки, левая хватает пистолет.
     Мне, наверное, не  хватило  миллисекунды.  Она  успела  выстрелить  и
попасть, но я сумел выдернуть пистолет  даже  после  такого  непрекрасного
мгновения. Однако пуля столкнула меня обратно в яму. Вообще, я был  одарен
еще тем букетом ощущений. Казалось, будто горящий кол  пробил  мое  плечо,
застрял в нем и ворочается.
     Я шлепнулся о яблоки, устилающие дно ямы.  Свет  стал  меркнуть  даже
быстрее чем надо. Я понял, что  Аннушка  вернула  деревянный  люк  на  его
место, замкнув пространство вокруг меня. А  потом  еще  сверху  посыпалась
труха.  Похоже,  сметливая  девушка  присыпает  яму  землей,   образовывая
идеальную могилу в  стиле  древнеславянских  захоронений.  Что,  наверное,
делает мне честь.
     Тем не менее "мертвец" еще подавал признаки жизни.  По-крайней  мере,
легкое  не  казалось  пробитым,  не  слышался   свист,   характерный   для
пневмоторакса. Однако крови в человеке всего  пять  литров,  и  я  тут  не
исключение. Причем течет она, при наличии дырки, всегда наружу. Я разорвал
свою футболку со Шварцнеггером и кое-как перетянул пробоину образовавшейся
тряпкой.
     Тяжелая боль давила и разрывала, голова кружилась, туманилась, я  еще
ловчился вылезти наверх. Но после первой попытки пришел к единому  мнению,
что больше напрягаться не стоит. Чтобы вскарабкаться по склону ямы, да еще
подвинуть этот крепкий деревянный щит, прикрытый слоем земли,  надо  иметь
две работоспособные руки.
     Попался я. И неизвестно, где и когда появится  объявление  о  пропаже
моего тела. Или вместо объявления сразу будет напечатан некролог?  Да  нет
же, неитересен я для некрологического жанра. Разве  что  на  моей  могилке
будет начертано: "Умер по собственной глупости." Конечно же, зароились тут
мысли о загробном царстве. Интересно, чтобы там  хорошо  жить,  тоже  надо
вертеться?
     Однако творческая активность еще не оставила меня. Я принялся ползать
и шарить рукой. Яблоки, яблоки, банки, консервы, чемоданчик. А это еще что
такое? Кажется огарок свечи.  Видимо  оставили  его  тут  для  вылазок  за
продуктами в темное время суток. А у меня ведь в кармане зажигалка.
     Огарков  имелся  целый   набор.   Так   что   можно   было   довольно
комфортабельно устроится. И жратвы хватало. Вплоть до своей кончины я  мог
быть совершенно сытым. Для поднятия киснущих сил я  тут  же  сунул  в  рот
яблочко. Однако ничего подходящего для линьки наружу  я  не  встретил.  Ни
лопатки, ни ломика.
     Что ж, придется воспользоваться несвободой для чтения. Я раскрыл кейс
с Нееловскими материалами. Рукописи романов, рукописи рассказов - это  все
пока неинтересно. А вот средневековый монгольский  трактат  "Алтан  Тобчи"
может что-то прояснит? Следующие полчаса я его  изучал.  Даже  не  столько
его, сколько комментарии к нему, набросанные  Степиной  рукой.  Ведь  и  в
переводе столько монгольских слов, что сам японский черт головку сломит. А
в итоге вот что я усвоил.
     Хан Батый, оказывается, в  1241  году,  возвращаясь  в  Карокорум  из
похода на  Русь  и  Восточную  Европу,  проезжал  тем  местом,  где  позже
появилась Шайтанкопытовка, а еще погодя Свердловск-37. Здесь ханский  конь
спотыкнулся и сбросил знатного всадника. (Отчего ж не сравнить с рассказом
давешнего старичка Макарыча). Хан действительно рассвирепел, позвал к себе
своего свитского мудреца, китайца родом, и велел прокомментировать событие
под страхом снесения башки. Ну и китайский ученый поведал, что ночью узрел
пролетающую мимо хвостатую звезду, комету. А это  означает,  что  небо  не
хочет продолжения походов монгольских ханов дальше на запад.  Более  того,
китаез соединил в себе "свет духа" и  "свет  жизненности",  вошел  "тонким
телом" в космический разум Дао и предрек - мол, комета эта вернется  ровно
через 750 лет, чтобы столкнутся с землей именно  в  том  месте,  где  конь
уронил важного монгола. Причем окажется она незаметно черной,  но  погубит
огнем всех, кто здесь обитать будет. Вот уже тогда  жители  Востока  могут
смело собираться в поход на обитателей Запада.
     Ну и Неелов сделал вывод, что китайцу-даосу можно вполне  доверять  и
комета натурально столкнется со  Свердловском-37.  Однако  астрономические
обсерватории могут ее не заметить, если от  всей  кометы  остался  обломок
ядра, не имеющий светящегося хвоста. Этот фрагмент не будет различим ни  в
оптическом, ни в радиодиапазоне. И случится  "большой  шлепок",  с  учетом
всех  поправок,  рассчитанных  Степой  на  компьютере,  именно  двадцатого
августа.
     Да, Степа, погубила тебя, в общем-то сущая  безделица.  Краеведческий
интерес плюс бредовая черная комета.
     Смешно дураку, но сегодняшний день как раз двадцатое августа. С  неба
пусть не комета, но хоть что-нибудь бы свалилось. И  то  было  бы  веселее
пропадать. Все равно в городе н