Геннадий ПРАШКЕВИЧ

                            ПЯТЬ КОСТРОВ РОМБОМ




                            1. В ТИХОМ НИДАНГО

     Полностью его имя писалось так: Гаспар Мендоза дель Уно  Пол  иль  де
Соль Досет. Но кроме испанской в жилах майора текла еще и  кровь  северян.
Вот почему на деловых бумагах он всегда ставил  более  строгую  подпись  -
П.Досет или Пол  Досет,  майор.  Именно  сдержанность  привлекала  к  нему
полковника Клайва, и в  тяжелые  мартовские  дни,  когда  решалась  судьба
Тании, Клайв без колебаний поставил  Досета  во  главе  штурмовой  группы,
обязанной устранить Народного президента.
     Но меняются времена, меняется и политика.
     То, что вызывало восхищение в марте, в июне начало раздражать. Тания,
лишенная какой бы то ни было внешней поддержки, Тания, намертво замкнувшая
все свои границы, Тания, ощерившаяся сваями взорванных мостов, - эта новая
Тания, руководимая  ставкой  полковника  Клайва,  нуждалась  в  лидерах  с
незапятнанной репутацией. На автомате Досета, оборвавшем  жизнь  Народного
президента, продолжали клясться в  верности  лучшие  представители  частей
морской  пехоты,  но...  тот  же  автомат  в  глазах   "остального   мира"
ассоциировался с топором палача.
     - Майор! - приказал Досету полковник Клайв. - Поезжайте в Ниданго.  В
лесах Абу, окружающих этот порт, все еще скрываются  недобитые  либертозо.
Оружия у них почти нет, они голодают и мрут от болезней,  но  выходить  из
лесов не собираются. По крайней мере, генерал Нуньес не  смог  их  выгнать
оттуда даже напалмом. Найдите _с_в_о_й_ путь в Абу. Уничтожьте  либертозо.
Выявите сочувствующих. Лишите всех, причастных  к  движению,  гражданского
статуса. Отдел национальной разведки, который я поручаю  вам,  имеет  лишь
один выход - на Ставку. Надеюсь, это стимулирует вашу инициативу. Успеха!
     Досет ответил - да! Он не мог ответить иначе.
     Всему свое время... Досет умел ждать.
     И, как ни странно, в Ниданго ему понравилось. Подсознательно он давно
искал такой уголок - тихий, у океана. Часами просиживал Досет  над  картой
лесов Абу. Ему доставляло удовольствие, плеснув в стакан холодного скотча,
представлять страдания либертозо.  Деревянные  повозки  этих  отступников,
поставленные на большие колеса, застревали в жирной грязи лесов, цеплялись
за твердые, как сталь, стволы риний. Морские пехотинцы генерала Нуньеса не
давали либертозо и часу покоя. Артиллерийские налеты,  воздушные  десанты,
бомбежки - от этого с ума можно было сойти. Но либертозо упорно продолжали
свою  бессмысленную,  на  взгляд  майора,   борьбу,   отнимая   оружие   у
зазевавшихся пехотинцев, питаясь жирно-матовыми плодами пачито. Невероятно
вкусные  после   специальной   обработки,   эти   плоды   в   сыром   виде
отвратительны...
     Жена и сын Досета не торопились покидать  метрополию,  и  майора  это
устраивало. Он верил в скорое возвращение в столицу,  он  знал  -  пройдет
время, и люди забудут  о  его  автомате.  Люди  склонны  многое  забывать.
Забудут они и о судьбе президента. А там...
     В сырых подвалах Отдела национальной разведки  Досет  вел  тщательную
подготовку специальных агентов, забрасываемых время от времени в леса Абу.
Это были преимущественно крестьяне, туповатые, тяжелые на вид  парни.  Они
плохо представляли ситуацию, сложившуюся в стране, и, как правило,  быстро
реагировали и на уговоры, и на деньги. Но, конечно, случалось - они  сами,
даже после "курсов Досета", уходили к либертозо.  Таких,  если  они  имели
несчастье вновь попасть в руки морских пехотинцев,  немедленно  и  жестоко
уничтожали.
     В принципе Досет был доволен состоянием дел. Приказ "срочно  заняться
сумасшедшей из спецкамеры" уколол его лишь потому, что не  он,  а  генерал
Нуньес первым вышел на "сумасшедшую". Хитрого генерала Досет  не  выносил.
Неизвестно, какие заслуги спасли старого лиса в  марте,  но  шел  июнь,  а
Нуньес  здравствовал  и  даже  не  потерял  поста,  дарованного  ему   еще
специалистами Народного президента!
     Досье, полученное из канцелярии Нуньеса, удивило майора: вместо имени
арестованной  был  нацарапан  шифр  -  А2,  регистрационные  бланки  зияли
пустотами. Докладная, приложенная к досье, казалась верхом нелепости.
     "12 июня, - писал  в  докладной  дежурный  по  спецкамере  Внутренней
тюрьмы Ниданго, - в 22 часа 07 минут вызван врач  в  спецкамеру.  Марта  и
Аугуста - подсадные - в невменяемом состоянии. Плачут, требуют священника,
от помощи врача отказались. В кабинете капитана Орбано обе заявили, что  в
одной камере с ними оказалась "святая". Лицо, шея, руки, волосы "святой" -
А2 - якобы  испускают  ровный  голубоватый  свет,  "истинное  божественное
сияние"! Капитан Орбано, врач, я - мы сказанное подсадными подтвердить  не
можем. Скорее всего, наши сотрудницы переутомлены: с мая месяца каждая  из
них выявила не менее полусотни инакомыслящих..."
     Досет недоверчиво фыркнул и нажал кнопку звонка.
     Лейтенант Чолло появился мгновенно. Волосы, аккуратно  зализанные  на
висках и  чуть  курчавящиеся  на  макушке,  влажно  поблескивали.  Так  же
поблескивали крупные, красивые  глаза  лейтенанта;  весь  он  был  свеж  и
собран.
     - Что за чепуху мне подсунули? - спросил майор. - Кто эта святая?
     - Анхела Аус! - не моргнув глазом, ответил лейтенант.
     - Дочь банкира Ауса? - Досет резко поднял голову. - Что за вздор!  Ее
вилла и она сама находятся под охраной закона!
     - Арест произведен генералом Нуньесом с санкции Ставки.
     - Хотите сказать, полковник Драйв в курсе случившегося?
     - По-видимому, да, майор!
     Досет покачал головой.
     - Ну, а Антонио Аус? Он тоже обо всем знает?
     - По-видимому, майор! Именно это заставило генерала поторопиться!
     - Почему же обо всем этом я узнал только сейчас?
     - Генерал Нуньес надеялся на быстрый успех. Он приказал всем, имеющим
отношение к этому делу, соблюдать крайнюю осторожность.
     - Хотите сказать, старику беседа не удалась? - смягчился майор. - Да,
Еугенио?
     - Да, майор!
     - Что ж... Генерал не впервые сваливает на нас  неудавшиеся  дела,  -
майор усмехнулся. - Анхела Аус находится под наблюдением?
     - Эпизодически.
     - А пакет, приложенный к досье, имеет отношение к делу?
     - Это отчет капитана Орбано. Он  первый  осматривал  взорвавшийся  на
западе Абу самолет.
     Досет недоуменно поднял брови - Анхела Аус и самолет  либертозо?  Тот
самый, что случайно подожгли зенитчики?..
     Но спрашивать ничего не стал.  Вскрыл  пакет,  разложил  перед  собой
фотоснимки. На самом крупном  из  них  отчетливо  просматривалась  большая
воронка. Вокруг нее угрюмо торчали ободранные взрывом мертвые пальмы.  Тут
же, на  сожженной  поляне,  спинами  вверх  лежали  два  трупа.  Возможно,
пилоты... Комбинезоны расползлись, голые спины казались присыпанными бурой
листвой. Но Досет знал, это не листва. Так, клочьями, слезает с обожженных
тел кожа.
     На других снимках можно было разглядеть предметы, найденные в воронке
и около:  обрывки  рулевой  тяги,  куски  плоскостей,  бесформенные  куски
рубчатых оболочек, наконец, витой браслет.
     Браслет казался полупрозрачным; он лежал на плоском  камне,  и  майор
видел под браслетом темную, шероховатую поверхность камня. Если браслет из
пластика, - невольно подумал Досет, - как он не разлетелся в пыль?
     И перевернул снимок.
     На обороте рукой капитана Орбано  было  помечено:  "В  десяти  дюймах
севернее воронки".
     Вздохнув, Досет перевел взгляд на снимок спекшейся  от  жары  кожаной
сумки.
     - Это в ней находился список, о котором мне докладывали?
     - Да, майор.
     - Ну, а какое все же отношение имеет к самолету наша "святая"?
     Чолло незамедлительно ответил:
     - В записанных нами телефонных переговорах Анхелы Аус весьма  явствен
ее интерес к судьбе взорвавшегося на западе Абу  самолета.  Когда  капитан
Орбано вел  беседу  с  Анхелой  Аус,  эти  снимки  случайно  привлекли  ее
внимание, особенно снимок браслета. Капитан на всякий случай спросил: "Что
это?" Анхела Аус ответила: "Спрайс", но пояснить сказанное не захотела.
     - Почему? - удивился майор.
     Лейтенант смущенно опустил глаза.
     - Эта женщина необычна... В ней бездна обаяния, майор!
     Досет поморщился:
     - Еуге-е-енио! Впрочем, я понимаю...  Приносить  извинения  Клайву  и
Аусу придется и вам... Что, кстати, по поводу самолета говорят эксперты?
     - Мощный спортивный самолет, способный поднять  пилота,  пассажира  и
около двух тонн груза. Взорвался  при  вынужденной  посадке  на  одной  из
опушек западного Абу. Летевшие  погибли.  Груз,  перечисленный  в  списке,
почти полностью уничтожен взрывом. Имя пилота  известно  -  Михель  Кнайб.
Гражданин.  Лоялен.  Член  общества  самообороны.  Пассажир  самолета   не
опознан.
     - Браслет принадлежал пассажиру или пилоту?
     - Нет, он найден в стороне от их тел. Скорее всего, он просто  входил
в груз самолета. С этим браслетом вообще много неясностей.
     - А именно?
     - Он выполнен из сплава, неизвестного нашим экспертам. Прозрачен, как
стекло, тяжел, как золото. В холодильной камере  и  под  резаком  автогена
металл браслета упорно сохраняет одну и ту же температуру. На нем  нет  ни
царапин, ни трещин, а ведь, заметьте, он побывал в самом центре  взрыва...
Взгляните сами,  -  лейтенант  быстро,  но  без  суеты,  выложил  на  стол
аккуратный сверток.
     Браслет как браслет... Досет внимательно осмотрел его витые  полоски.
Да, тяжел. Да, прозрачен. Да, необычно прохладен для такого  жаркого  дня.
Но стоит ли над этим ломать голову?
     И вздохнул про себя - игрушка!
     Впрочем, экспертам виднее...
     - При каких обстоятельствах арестована Анхела Аус?
     - Три дня назад в саду виллы "Урук",  принадлежащей  Анхеле,  морские
пехотинцы схватили одного из лидеров либертозо - бывшего гражданина,  ныне
туземца, Хосефа Кайо. В перестрелке с моряками  Кайо  был  ранен,  но  уже
перед этим плечо туземца кто-то пробил пистолетной пулей. Вполне возможно,
Кайо участвовал в  стычке  с  моряками  в  западном  Абу,  в  день  гибели
неизвестного  самолета.  Самое  любопытное,  что  рана  Кайо  была  весьма
профессионально обработана. Помочь человеку, еще в марте объявленному  вне
закона, могли только обитатели виллы. Их двое - Анхела  Аус  и  ее  личный
телохранитель Пито Перес. Перес - наш осведомитель, в нем мы уверены...  А
вот хозяйка виллы ничем не захотела рассеять сомнения  морских  пехотинцев
Нуньеса. Впрочем, рассеять их было бы трудно.  На  одном  из  подоконников
засохли пятна крови, в урне был найден грязный бинт. Кроме того... - Чолло
сделал  многозначительную  паузу,  -  Анхела  Аус  говорила  о  туземце  с
уважением. Так, будто он никогда не лишался гражданских прав!
     - Ну и что? - возразил майор. - Дочь человека, на  капитале  которого
держится вся страна, может позволить себе  нетривиальные  высказывания.  В
более пакостную историю, Еугенио, нам уже не попасть...
     И взорвался:
     - "Говорила о туземце с уважением"! А вы не знаете, что несколько лет
назад все наше высшее общество только и говорило о романе журналиста  Кайо
и первой женщины Тании?! Разумеется,  когда  Кайо  был  гражданином...  Но
поймите же, Еугенио, этот туземец  для  Анхелы  и  сейчас  гражданин!  Она
плевала на наши законы! Ей захотелось помочь Кайо? Ну и Бог с  ней,  с  ее
капризами! Неужели нельзя  было  этого  туземца  прихватить  где-нибудь  в
стороне от виллы? Неужели надо было лезть в виллу Анхелы Аус?
     Чолло смутился. Досет раздраженно перелистал досье.
     Донесения агентов -  сумбурные,  преступно  небрежные.  Мутные,  явно
исподтишка сделанные фотографии... А это?.. Круглое  лицо,  большой  рост,
улыбка... Досет искоса взглянул на  лейтенанта  и  перевернул  фотографию.
Народный президент! Сколько он еще будет попадаться на глаза?..
     Итак, подвел итог Досет...  Анхела  Аус.  Самая  обаятельная  женщина
страны. Законодательница танийских мод. Владелица огромных поместий, как в
Ниданго, так и под столицей... Весьма недурной капитал, вложенный в  банки
отца. Двадцать шесть  лет.  Не  замужем.  Зарегистрированная  профессия  -
археолог. Впрочем, полевыми работами никогда не занималась. Все  материалы
для нее добывал и добывает некто Курт Шмайз, доктор археологии,  немец  по
происхождению, таниец по гражданству. Участие Анхелы в его  многочисленных
поездках по многим странам мира всегда сводилось к пересылке  ему  крупных
денежных сумм. Впрочем, у больших людей - большие  игры...  Отцом  Анхелы,
пусть и приемным, был банкир Антонио Аус. С этим  человеком  безоговорочно
считался даже полковник Клайв.
     - Лейтенант, почему в досье нет фотографии Анхелы?
     - Мы нигде не нашли ее фотографий.
     - А тюремный фотограф, почему он не снял ее?
     - Он делал это семь раз, майор!  И  все  семь  раз  пленки  оказались
засвеченными! Эксперт Витольд этому не поверил, побывал в спецкамере сам -
со счетчиком Гейгера. К сожалению, без результатов. Никто ничего не  может
понять.
     - А тюремный художник? Этот, как его...  Этуш!  Куда  испарились  его
таланты?
     - Этуш отказался писать Анхелу. Он заявил, что не  пишет  святых.  Он
заявил, что пишет только преступников.
     - Однако!.. - протянул майор. - Вы что, работаете в модном салоне?
     - Дуайт и я пытались втолковать это художнику.
     - И что же?
     - У Этуша расшатано здоровье, майор. С ним трудно работать.
     - Я недоволен, лейтенант. Информация,  которую  вы  мне  преподнесли,
весьма туманна. Можете идти.
     Проводив лейтенанта взглядом, Досет взялся за телефон.
     -  Дуайт?..  Немедленно  смените  охрану  спецкамеры.  Только   самых
надежных людей! Доставьте арестованной приличный  обед,  ну,  хотя  бы  из
ресторана Гомеса... И запомните - никаких контактов! Никаких!
     Таинственный браслет лежал прямо перед ним. Майор прикоснулся  к  его
прохладной поверхности,  перевернул,  всмотрелся  в  зеркальное  утолщение
браслета. Круглая стриженая голова, прижатые уши,  волевое  лицо...  Досет
невольно кивнул Досету - себе... Его многое смущало в деле Анхелы Аус,  но
он не мог не признать  -  кое-какую  пользу  из  всего  этого  можно  было
извлечь.



                             2. ВИЛЛА "УРУК"

     Досет вполне доверял  капитану  Орбано,  но  вторичный  осмотр  виллы
"Урук" решил провести сам.
     Сразу за пальмовой рощей, скрывавшей в своей прохладной глубине узкую
подъездную дорогу,  начиналась  глухая  каменная  стена.  Майору  показали
место, где был схвачен туземец. Стена в нескольких местах была  выщерблена
автоматными пулями.
     Сад,  окружавший  виллу,  был  глух,  обширен.  Досет  с  недоумением
осмотрелся - уж слишком разителен был контраст между душным Ниданго и этим
пригородом. Большие деревья, безлюдье, наконец, тяжелая семиэтажная башня,
вознесшаяся в  глубокое  небо,  -  кто,  для  чего  воздвиг  это  странное
сооружение? Храм не храм... к тому же, ни окон, ни дверей.
     - Что находится в башне?
     Если бы майору сказали  -  службы,  склады,  лаборатории,  он  бы  не
удивился, но эксперт Витольд,  высокий,  сухой  старик,  зло  покусывающий
узкие синие губы, ответил:
     - Абсолютно ничего! Пыль, паутина...
     - Совсем ничего?
     - На верхнем, седьмом этаже стоит стол, - уточнил эксперт.
     - Только стол? Зачем?
     Витольд  пожал  плечами.  Зато   лейтенант   Чолло   многозначительно
произнес:
     - Со смотровой площадки башни виден океан и даже леса Абу!
     Чем больше ходили они по  вилле,  тем  больше  удивлялся,  нервничал,
начинал злиться майор.
     Хотя бы лестница...
     Зеленые,  желтые,  голубые  кирпичи  из  обожженной  глины  покрывали
дорожку, ведущую к ней. Весело, не по-танийски, поблескивали краски.  А  с
обеих сторон лестничного марша мрачно возвышались каменные  человеко-быки.
Их надменные, вывернутые наружу ноздри даже в полдень хранили в себе часть
тьмы.
     Равнодушие вечности!
     Но стоило майору подняться  на  три  ступеньки,  как  мертвые  статуи
угрожающе ожили. Каменные ноги пришли  в  движение  -  одна  ушла  вперед,
вторая  отступила,  неожиданно  явилась  третья;  казалось,   бык   шагнул
навстречу майору.
     Черт знает что!..
     Досет медленно вошел в холл.
     Несмотря на охрану, виллу разграбили. Сделали это, впрочем,  сами  же
моряки. Они лучше всех знали, как следует относиться  к  имуществу  врагов
Тании.
     Но врага ли в данном случае? Не слишком ли  поторопились  моряки?  Не
слишком ли далеко зашел в своем рвении генерал Нуньес?..
     Думая так, Досет шагал по широкому темному коридору. Он  надеялся  на
находки. На  мелкие,  пусть  косвенные,  зато  способные  подтвердить  или
опровергнуть вину дочери Ауса. К сожалению, моряки  поработали  на  славу:
под армейскими  башмаками  Досета  шелестели  бумаги,  похрустывала  битая
посуда.
     Библиотека. Пожалуй, лишь ее не тронули люди Нуньеса.
     Досет провел указательным пальцем по запылившимся  книжным  корешкам.
Записки  Естественного   Института.   Труды   Лайярда,   Смита,   Крамера,
Гротенфенда... Это  понятно,  Анхела  -  археолог.  Но  зачем  тут  работы
Энгельса, Кортланда, Депере - всех этих политиков и  социалистов?  Неужели
полковник Клайв, бывая на приемах  Анхелы,  ни  разу  не  намекнул  ей  на
неуместность столь тенденциозной литературы? Народный президент - куда  ни
шло. Он сам был социалистом. Но и его могли  смутить  кое-какие  из  книг,
собранных Анхелой Аус. Например, коричневые романы Ганса Цимберлейна...
     - Что это? - спросил майор, останавливаясь  перед  широкой  нишей,  в
которой аккуратно, как плоские сигаретные коробки, стояли в  ряд  глиняные
таблички.
     -  Клинопись,  -  заметил  Витольд,  -  Анхела  Аус  гордилась  своим
собранием древних шумерских текстов.  Я  наводил  справки  в  университете
Эльжбеты - работы Аус не пользовались широкой  известностью,  но  ни  один
специалист не отзывался о них с пренебрежением.
     - Чем она, собственно, занималась?
     - Мифологией древнего Шумера,  в  частности  -  разработкой  эпоса  о
Гильгамеше.
     - Гильгамеш - это человек?
     - Даже царь.
     - Чем же он так известен?
     - Он правил доисторическим городок Уруком. Очень давно. Тысячи за три
лет до нашей эры. Я внимательно просмотрел книгу о Гильгамеше,  выпущенную
у нас несколько лет назад. Кстати, ее  иллюстратором  был  Этуш,  тюремный
художник. В свое  время  он  имел  неплохой  доход,  дружил  с  археологом
Шмайзом, был вхож в дом Анхелы Аус...
     - Я запомню, - кивнул Досет. - Расскажите о царе.
     -   Этот   Гильгамеш   был   большой   оригинал.    Подружившись    с
полузверем-получеловеком по имени Энкиду, он разорил не только врагов,  но
и собственный город. А потом сумел поссориться и с богами.
     - А в чем важность подобных сказок? -  удивился  Досет.  -  Стоит  ли
тратить время и средства на их изучение?
     - Традиции, - пожал  плечами  эксперт.  -  Это  не  нами  заведено...
Гильгамеш отверг любовные притязания богини, а когда умер  от  неизвестной
болезни его друг Энкиду,  отправился  искать  секрет  бессмертия,  надеясь
наградить им всех живущих.
     - И нашел?
     - Да... чтобы тут  же  потерять.  Утомленный  переездом  через  море,
Гильгамеш прилег отдохнуть, и змея выкрала у него бесценную траву,  настой
из которой давал бессмертие.
     Глина и книги...
     Тщательно, дюйм за дюймом, Досет  осматривал  библиотеку.  В  толстых
папках  Анхела  Аус  хранила  бесчисленные  вырезки  из  газет,  журналов,
разрозненные записи, оттиски статей, непонятные майору расчеты.
     - Пусть наши люди просмотрят все это, - приказал  Досет  эксперту.  -
Меня интересуют личные записи Анхелы Аус. Ее  дневники,  письма,  заметки,
рукописи, запись расходов. Я пришлю в помощь  сотрудников  Нуньеса.  Пусть
старый лис не думает, что отвечать за  все