АHHА ЗЕГЕРС
ПРЕДАНИЯ О НЕЗЕМНЫХ ПРИШЕЛЬЦАХ

    Самое трудное осталось для него позади; во всяком случае, он думал,
будто самое трудное уже сделано.  Вначале всегда  так думаешь.  Хотя на
деле преодолена только первая трудность,  предвестница тех, которые еще
ожидают.
    Он вздохнул полной грудью.  Он приземлился точно в  заданном  месте,
внутри городских стен. Он без труда управлял аппаратурой, вмонтированной
в его костюм, как управлял своими десятью пальцами. Одно движение - и он
свяжется с друзьями,  они ответят ему, а если понадобится, придут на по-
мощь.
    Убежденный, что все удается как нельзя лучше, он совсем не испытывал
страха.  На прощанье друзья сказали ему:  "Если все удастся,  ты станешь
первым. А если не удастся, мы узнаем, что именно не сработало, и сделаем
то, чего не сделал ты. Обещаем тебе..."
    Друзья полагали, будто эти слова вдохновят его. Так оно и было. Хотя
во втором случае ему, разумеется, не пришлось бы дожить до следующей, до
удачной попытки. Но, предвкушая триумф, он просто не допускал, что может
никогда больше не жить, ничего больше не переживать.
    Он шел открыто и бесстрашно, словно ему не требовалось больше ни мер
предосторожности, ни связи с друзьями. Сперва он шел вдоль берега, потом
вверх по склону. Долина, окруженная невысокими горами, напоминала
      гнездо, в центре ее высился одинокий, довольно крутой холм. Вокруг
холма  раскинулся  маленький город.  Городские стены впускали извилистую
речушку, затем снова выпускали, иона убегала вдаль по равнине.
    Страж со своей башни мог видеть далеко окрест, он мог окинуть взгля-
дом  и проселок,  и большую дорогу,  которая вела через подъемный мост в
городок.  Страж имел право опускать и поднимать мост по собственному ус-
мотрению.  Он получил от феодала широкие полномочия. Времена были беспо-
койные.
    Страж не заметил, что кто-то приземлился. Да и с какой стати он стал
бы разглядывать обнаженный склон внутри городских стен? За последнюю не-
делю овечье стадо объело всю траву на склоне до голой  земли.  Горожанам
удалось  после долгих просьб и за высокий налог получить от феодала раз-
решение пасти овец на лугах за пределами городских стен.
    Пришелец поднялся по склону.  Он услышал слабый шелест, почувствовал
незнакомый освежающий запах и остановился.  Какая густая зелень нежданно
подступила к нему, какие зеленые волны катились навстречу!
    Он отпрянул,  светло-зеленые волны уже смыкались вокруг его колен. А
те,  что повыше, темно-зеленые, увенчанные белой пеной, готовились сомк-
нуться вокруг его плеч. Уклоняться не имело смысла. Первая большая волна
зелени сейчас захлестнет его. Он был так поражен, что даже не испугался.
Волны вздымались попадали.  Но они не перекатывались над его головой,  и
зелень не уплывала прочь.  Здесь все приросло к земле. Это был иной лес,
нежели те,  к которым он привык,  и все же это был лес. На родине у него
деревья очень высокие,  без ветвей, а на верхушке красуются кисти сочных
плодов.  Здесь ему были внове и кусты,  и подлесок,  и тонкие трепещущие
былинки,  и  цветы были внове,  желтые,  белые и голубые цветы,  которые
кроткими и тревожными глазками выглядывали из травяных волн,  и  пенопо-
добных  соцветий на кустах он раньше не встречал.  А зайдя глубже в лес,
издававший такой аромат и такой шелест, заметил сквозь листву яркие бли-
ки  света,  и тогда он запрокинул голову,  увидел клочки голубого неба и
понял,  что весь этот свет льется от их единственного солнца.  Выйдя  из
лесу,  он увидел над долиной само солнце, и удивление его сменилось бур-
ной радостью.
    Не вершина холма,  как ему показалось вначале,  - вонзалось в  сизый
воздух  словно высеченное из вершины строение с зубчатыми стенами и мно-
жеством башен. Для наблюдения за небом и землей, решил он.
    Вдруг из города в сторону леса, ему навстречу, вышла процессия жите-
лей.  Сейчас  он узнает,  какие они.  Они шли группами и поодиночке.  Он
пригнулся за кустарником,  разглядывая живые существа,  которые медленно
поднимались  на  вал по каменной лестнице.  У них были длинные и тяжелые
одежды.  Тела их показались ему тщедушными. Но, насколько он мог судить,
эти  люди  во  многом походили на него.  Только выглядели очень слабыми.
Возможно,  они больны и что-то затрудняет их восхождение - то ли одежда,
то  ли  телесная слабость.  Ростом они не карлики,  но и не великаны.  В
строении тела и в походке нет ничего чуждого  глазу,  разве  только  ка-
кая-то хилость.  Во всяком случае, ему будет легче, раз они такие, какие
есть.
    Поблизости раздался гул,  одновременно и глухой и  звонкий,  двойной
звук,  в котором одна составная часть подгоняла другую. Звук не умолкал,
он приводил в трепет все живое - и его тоже.  Тут он обнаружил между де-
ревьями  какую-то  красноватую каменную массу.  Дорога и лестница вскоре
опустели. Стало так тихо, словно вся долина вдруг вымерла.
    Он уже начал осваиваться на новом месте.  Встреч решил не искать, но
и не уклоняться от них.  Друзьям он сообщил, что приземление прошло бла-
гополучно. Всего лишь несколько минут назад первое сообщение представля-
лось ему чрезвычайно важным, это был как бы залог связи, которая никогда
не прервется.  Теперь же для него, завороженного всем, что он здесь уви-
дел  и услышал,  поддержание связи стало всего лишь обязанностью.  Снова
раздался двойной гул, гнетущий и возбуждающий одновременно.
    Из красноватой постройки донеслись какие-то новые звуки, наполнившие
его тревогой,  как ранее шелест.  Но звуки эти, не порожденные лесом, не
испугали его.  Они бодрили, вселяли чувство надежды, словно ему вторично
удалось  совершить  приземление.  И  вдруг они смолкли,  и опять вступил
двойной гул, гнетущий и возбуждающий.
    Теперь он осмелился высунуть голову из кустов и оглядел  все  здание
целиком. Оно показалось громадным по сравнению с крохотными домишками. А
когда из него снова потекли толпой жители города,  тщедушные,  слабые, в
остроконечных  шапках,  он задал себе вопрос,  зачем им может быть нужна
такая постройка.
    Кто-то спускался к нему мелкими прыжками,  так быстро, что он уже не
успел спрятаться. И он вышел навстречу.
    Они чуть  не столкнулись.  Это была девушка.  Голова у нее была туго
повязана белым платком. Чтобы заглянуть ему в лицо, ей пришлось запроки-
нуть голову.
    Ни разу еще он не видел таких глаз - таких прозрачных, таких бездон-
ных. Ни разу еще ни на одном лице не видел он такого сияния. Девушка хо-
тела ему что-то сказать,  но сначала лишь беззвучно шевелила губами. Она
притронулась пальцем к его рукаву, однако, коснувшись стеклянно-гладкой,
твердой ткани,  отдернула руку, будто обожглась. Он понял, что сияние на
лице девушки - просто отблеск его собственной одежды.  Губы  у  нее  еще
несколько раз вздрогнули, прежде чем она собралась с духом и заговорила:
    - Я знала, что ты придешь. Как быстро ты спустился! Я своими глазами
видела, как ты сошел с неба! Он спросил в безмерном удивлении:
    - Ты видела?
    - Да,  - отвечала девушка, - даже отец и тот мне не поверил, хотя он
ждет, ждет, ждет. Так же сильно, как я, еще сильней. Его жена, а моя ма-
чеха, говорила, правда, будто я видела обычный звездный дождь.
    - Это напоминало звездный дождь?
    - Ах нет.  Не для меня. Крылья - они и есть крылья. Теперь он погла-
дил ее по голове, голова под его рукой была теплая, будто птица.
    - Как тебя зовут, девушка?
    - Мария.
    - Кто я, по-твоему, такой?
    - Один из тех семи, что стоят пред господом. Не ты ли Михаил?
    - Зови меня как хочешь,  зови меня Михаилом. А кто такие эти семь? И
кто такой господь?
    - Меня ты не проведешь,  - ответила девушка с лукавой усмешкой.  Она
все еще была бледна,  все еще дрожала.  - Я знаю,  ты пришел от Него. Он
сказал:
    - Но ты никому в этом городе не должна говорить, что я пришел.
    - Нет, - сказала девушка, - я расскажу своему отцу. Только ему. Ведь
он  так страстно ждал.  Было бы жестоко скрыть от него,  что ты воистину
пришел.  Ему так трудно далось ожидание. Над ним многие смеются. Пойдем,
я покажу тебе такое место,  где ты сможешь спокойно отдохнуть, пока я не
приду за тобой и не отведу к отцу.
    Она шла впереди него через лес, вверх по склону, вниз по склону.
    - Вот смотри,  наша овчарня,  - сказала девушка. - Она пустует. Овцы
на летовье. Я сейчас принесу тебе плащ моего отца. А потом я отведу тебя
к нему в мастерскую.  Отец работает и днем и ночью. Ты пойдешь? Он отве-
тил:
    - Конечно.
    Итак, удалось не только приземление,  но и контакты с живыми сущест-
вами. И все получилось само собой. Как хорошо это вышло! Девушка показа-
лась ему такой близкой,  будто их встреча не была первой.  А сам он, что
удивляло еще больше, отнюдь не показался ей страшным, напротив, она при-
няла его как долгожданного гостя. Словно визит из другого мира - для нее
привычное дело.  И как хорошо они понимали друг друга! Значит, не зря он
заучивал каждое слово,  каждый звук их языка. Может, его примут за чуже-
земца, который прибыл после долгого пути из дальних стран.
    Он передал сообщение:  "Все в порядке, я остаюсь". Ответ пришел тот-
час: "Будем ждать в условленном месте".
    Он вышел  из  пустой овчарни.  Без всякой тоски поглядел на звездное
небо.  Скорее даже с облегчением,  ибо теперь он был здесь. Найдя точку,
которую искал,  он оторвал взгляд от неба и перевел его на равнину. Рав-
нина простиралась за городской стеной до отдаленной цепи  холмов.  Нашел
он и затерявшееся среди лугов овечье стадо, о котором толковала девушка.
    Он уже узнавал ее шаги. При виде его она снова задрожала от радости.
Она принесла плащ своего отца. Плащ доставал ему до бедер - как накидка.
Девушка сновала вокруг,  гибкая, как котенок оглядывала его с ног до го-
ловы.
    - Теперь ты будто рыцарь,  только еще прекраснее.  Они пошли. Лунная
тень поглотила тень девушки.  Если днем он дивился свету солнца, пробуж-
давшего все живое,  теперь его заворожил свет их единственной луны.  Все
было в серебре.  Он увидел вблизи строение и башню,  с которой несколько
часов назад доносился двойной гул. Он сказал:
    - Мария! Там, вверху, моя родная звезда. Губы у нее дрогнули, прежде
чем вымолвить ответ:
    - А я думала, ты сошел с семизвездия.
    - Почему?
    - Потому что вас семеро, и у каждого своя звезда.
    - Семеро? Почему? На этот раз нас двадцать три. Ошеломленная девушка
сделала рукой какой-то непонятный ему знак. Она сказала:
    - Так много!  Представь себе,  он и на этот раз не хотел мне верить.
Он холодно сказал:  "Если твой пришелец желает говорить со мной, приведи
его ко мне в мастерскую до рассвета".
    Они обошли большое строение кругом.  Кто мог жить за дверьми,  через
которые  совсем недавно прошло так много людей?  Все они вместе со своим
городом могли бы там уместиться.  И что это блестит в углублении над ар-
кой? При зыбком свете луны он не мог разглядеть...
    Девушка провела его вдоль стены, к боковой дверце низкого деревянно-
го домика.  Сквозь щели был виден свет. Слышался визг рубанка и стук мо-
лотка. Ему пришлось нагнуться, чтобы следом за ней пройти в дверь.
    Звонким, прерывающимся от волнения голосом она сказала:
    - Вот он.
    Маленький человек поднял голову от верстака. Его фартук и борода бы-
ли покрыты пылью.  Он осмотрел пришельца темными, внимательными глазами,
без удивления, без недоверия, лишь с напряженной пытливостью. И спокойно
сказал:
    - Я мастер Маттиас.  Дочь рассказала мне о вас. Она говорит, вы при-
были издалека.  И зовут вас Михаил. - С болезненной усмешкой он добавил:
- Девочке показалось, будто вы сошли с неба.
    Лицо у него было озабоченное и бледное,  такими пришелец и представ-
лял себе местных жителей.  Ходил мастер с трудом,  чуть прихрамывая.  Он
принес вина, разлил его по стаканам и сказал:
    - Итак, Михаил, добро пожаловать. Он выпил за здоровье своего гостя,
а гость медленно, смакуя, совершил свой первый глоток со времени призем-
ления. Мастеру он дал такой ответ:
    - Твоя дочь права.  Я пришел издалека. Ты тоже не встречал еще чело-
века,  который пришел бы из такой дали. Да. Она права. Я прибыл с другой
звезды.
    Бородатый человек внимал ему,  опустив глаза,  и молчал. Он привык к
удивительным гостям из чужих стран. Говорящим на необычном языке. Прихо-
дили учителя и ученики,  привлеченные его славой.  Больше всего его пос-
ледним творением,  алтарем,  представляющим Тайную вечерю.  Вокруг этого
творения уже завязались горячие споры.  Ибо этим алтарем он заявил о ве-
ре,  которую исповедовал, более недвусмысленно, чем мог бы заявить целой
проповедью.
    Много исполненных решимости мужей готовы были сплотиться вокруг  не-
го. За свою общую веру и свое право. Они сознавали, что их вера воплоти-
лась в этом творении.  Мастер давно уже ожидал гостя. Быть может, именно
этого  гордого  и высокого гостя,  что стоит сейчас перед ним.  Речь его
звучит необычно. Он употребляет необычные слова. Он, без сомнения, очень
учен.  Язык ученых и схоластов изобилует выражениями и притчами, которые
простой человек может понять, лишь хорошенько над ними помудрствовав или
будучи заранее посвящен в их тайный смысл.  Надо быть начеку, когда име-
ешь дело с их феодалом,  владыкой долины, и со всеми его приверженцами в
городе  и  окрестных  замках.  Стоит  ему подать знак со своей башни - и
весть побежит от деревни к деревне, в соседние замки. От одного союзника
феодала к другому. И они пришлют своих вооруженных людей.
    Маттиас объяснил  гостю,  в чем состоит опасность.  Гость напряженно
слушал. Он понимал отдельные слова, но не постигал смысла. Тогда он ска-
зал,  с трудом подбирая слова,  таким языком,  который показался мастеру
вычурным и темным:
    - Более тысячи лет назад,  если считать по вашему Солнцу, здесь при-
землилась  наша  первая группа.  Она тут же была вовлечена в губительные
войны.  Когда позднее у вас приземлялись другие группы, по-прежнему мно-
жество  городов  стояло в огне.  На основе донесений мы пришли к выводу,
что речь идет о войнах между кочевыми и оседлыми племенами. Оседлые зем-
ледельцы, как я вижу, одержали победу и заново отстроили свои города.
    Маттиас подумал:  "Должно быть, он говорит о нападении гуннов. Какая
дикая мешанина из схоластических мудрствований  и  достоверных  фактов!"
Гость же продолжал:
    - Мы провели изыскания.  Мы знаем, что у вас до сих пор не прекрати-
лись войны.  Но знать и пережить самому - это не одно и  то  же.  Мастер
поддержал его:
    - Справедливо.  Это совсем другое. Мы воображали, будто знаем точно,
что произойдет,  когда с амвонов и в домах станут читать Библию на нашем
языке.  Мы говорили себе: теперь конец феодалу, пришло царство Божие. Мы
говорили себе:  слово божье неопровержимо.  И что же мы видим? Его опро-
вергают.  Когда господин,  которому принадлежит и замок,  и сам город, и
леса,  и поля за городской стеной,  увидел, что божье слово может свиде-
тельствовать и против него,  он пришел в неслыханную ярость. Правда, наш
священник - мужественный человек. Он хранит верность богу. Он не искажа-
ет слово божье.
    Но не заточат ли его в темницу? Если войско феодала войдет в наш го-
род, нас всех могут убить. Да поможет нам всемогущий бог!
    Гость скрывал,  что ему не все понятно. Мастер Маттиас лучше понимал
слова Михаила или по меньшей мере думал, будто понимает их, нежели Миха-
ил понимал слова мастера. Михаил спросил уклончиво:
    - Почему ты боишься превосходящих сил врага? Раз ты уверен, что твой
высший повелитель, который сильнее всех, никогда не оставит тебя? Матти-
ас живо отвечал:
    - Я хочу говорить с тобой открыто.  Ты сам сказал:  знать и пережить
самому - не одно и то же.  Я знаю,  господь никогда меня не оставит. Но,
если мне доведется это пережить, все может оказаться совсем иным, нежели
я,  жалкий сын человеческий, мог предвидеть. Сегодня, в преддверии испы-
таний - быть может,  против нас уже выступило войско, - я начинаю смутно
понимать смысл слов: "Он никогда меня не оставит". Если я истинно в Него
верую. Он до последней минуты пребудет со мной. Под пыткой и на смертном
одре. Он не оставит меня, значит, и я Его не оставлю. Тебе понятно?
    Они забыли о девушке.  На лице ее сияние надежды сменялось тенью ра-
зочарования.  Поверит ли ей отец хоть теперь? Михаил-ангел господень. Он
ведь сам сказал: я пришел со звезды.
    И однако в голосе отца все еще звучало сомнение.  Она не знала чело-
века,  более преданного богу,  чем ее отец. Он всякий раз, нахмурив лоб,
пресекал болтовню мачехи.  Та была сестрой матери Марии,  которая умерла
ее родами.  Отец почти все время жил либо у себя в мастерской,  либо  по
соседству,  в  большом помещении,  где хранил и шлифовал готовые работы.
Там он также принимал студентов,  школяров,  посланцев из  других  мест,
приходивших к нему за советом,  с тех пор как Библию стали читать на не-
мецком языке,  гонцов от крестьянства и от горожан. Последнее время речь
все больше шла об опасности, которая грозит им всем, если войско феодала
подойдет раньше, чем крестьянское. Но Мария не понимала, чего теперь бо-
яться отцу, когда перед ним стоит Михаил, ангел господень. Отец сказал:
    - Ступай к матери, Мария, пусть она приготовит трапезу. У нас гость.
    Михаил последовал за мастером, но замер на месте. Глаза его прикова-
лись к занавесу,  отделявшему малую мастерскую от большой. Ничего не по-
нимая, глядел он на мягкие краски ковра, затканного золотом, - "Охота на
единорога под престолом богородицы". Мастер Маттиас объяснил:
    Тридцать девушек три года ткали этот ковер.  Он означает то,  о  чем
говорил апостол Павел:  "Дабы они искали бога, не ощутят ли его". Михаил
спросил изумленно:
    - Тридцать девушек?  Три года?  Зачем?  Почему? Он подумал: "Слова я
понимаю. По звучанию. Смысл их скрыт от меня".
    Он не  мог оторвать глаз от занавеса.  Мало-помалу он отыскал на нем
белое лицо,  развевающиеся одежды,  цветы. Глазам его понадобилось много
времени,  чтобы  выделить  эту картину из переплетения синих,  зеленых и
красных нитей. И вот картина перед ним, но в ней нет жизни, а лишь толь-
ко в ней мелькнет жизнь,  сама она исчезает. На его звезде им и в голову
не пришло бы ткать подобные ковры.  У них бы не хватило на это ни време-
ни, ни сил.
    Он последовал за мастером в большую мастерскую. Здесь сумрак мешался
с красноватой древесной пылью - той самой, что покрывала фартук и бороду
мастера. Мария торопливо зажгла две свечи перед алтарем букового дерева,
ожидающим здесь окончательной шлифовки. Мастер с гордостью наблюдал пот-
рясение  на лице своего гостя.  Глаза гостя засверкали счастливой расте-
рянностью.  Мастер радостно вздохнул и в эту минуту,  когда его творение
отразилось на лице Михаила,  забыл все свои горести и все страхи послед-
них дней.
    Михаил осторожно потрогал голову Иоанна,  покоящуюся на груди Спаси-
теля, складки одежды, лоб и рот, он коснулся также руки Иуды, протянутой
к солонке. Он отступил. Он спросил:
    - Что это? Мастер Маттиас ответил:
    - Тайная вечеря,  моя последняя работа.  Я принесу ее в  дар  церкви
Святого Иоанна.
    - Но как ты сумел это сделать? - спросил гость в глубочайшем изумле-
нии.
    - Господь вложил в меня дарование, - спокойно ответствовал мастер, -
а я с детства учился.
    - Но зачем это нужно? Для кого?
    - Я не понимаю тебя. Во славу Божию, на радость и поучение нашей об-
щине.  Иисус, Иоанн, Иуда - люди могут узнать здесь их лица. Многие воз-
негодуют.  Ну и пусть наконец негодуют те, кто вечно вызывал негодование
у нас своими грязными делами,  подлыми приказами,  налогами,  всяческими
притеснениями, предательствами, доносами, - они сразу смекнут, кто такой
Иуда, предавший и предающий бога, истинного нашего повелителя...
    Через едва заметную дверь в задней стене вошла  худая  женщина.  Она
была жена мастера.  Казалось, она состоит из одних костей. За едой