й, или оставили их дома, потому что
сочли, что у них здесь будет мало времени для автомобильных прогулок.
Несмотря на это, пяти автомобилей было более чем достаточно! Но до сих
пор никому в голову не пришло сьездить в Лондон, чтобы сходить в
театр, на вечеринку или в ресторан пообедать. Члены труппы привыкли
регулярно собираться на обед, вечером сидеть в гостинной и всегда
вести себя так тихо и сдержано, словно они были престарелыми людьми,
которые проводят закат своей жизни в приятном обществе.
   Мюррей ударил ладонью по спинке своего кресла и встал. Нет, это
же было сешно!
   Кому это удалось укротить дюжину темпераментных людей и
воспринимать это спокойное течение дней, как нечто желаемое?
   О, конечно, Валенайн и другие таинственные слуги постоянно
заботятся о физическом благополучии своих гостей, чего требует
напряженная атмосфера, потому что ни у кого не возникало ни малейших
проблем. Никому не надо было заботиться о стирке своего белья, никому
не надо было покидать дома, чтобы, например, купить сигарет. Кроме
всего прочего, обслуживание здесь было, как в первоклассном отеле. Еда
была великолепной, комнаты были уютны, условия были такими, что
лучшего не чего было и желать. И, несмотря на это, в самом деле было
что-то скверное.
   Мюррей ходил взад и вперед между дверью и кроватью. Наконец-то!
Теперь он анализировал свои самые худшие опасения, которые, конечно,
были очень неопределенными. Он так долго не делал этого потому, что
что они были очень слабы. Теперь он мог продолжить этот свой список.
Завтра будет суббота, и после сегодняшней репетиции никто не говорил
о том, что и в следующую неделю они будут работать, как и прежде.
   Но что-нибудь другое казалось маловероятным. Пробежка по саду и
ближайшим окрестностям дома. Он обнаружил плавательный бассейн с
навесом и всевозможный спортивный инвентарь. В конце концов, можно
было ожидать, что такие молодые люди, как Ретт и Эл, заинтересуются
этим. Погода в некоторые дни была прохладной и дождливой, но,
несмотря на это, не настолько плохой, чтобы все время сидеть в доме.
За главным домом находится теннисный корт, не так ли?
   Плавательный бассейн легко наполнить.
   Снаружи, может быть, и не было идеальной погоды для купания, но,
в конце концов, сейчас была не зима.
   Никто не выходил из дома на прогулку.
   Насколько было известно Мюррею, кроме него и Хитер, никто из
присутствовавших с первого дня не покидал этого участка.
   Почему?
   При мысли о Хитер Мюррей вспомнил еще кое-что. Она, Черри Белл,
которую едва ли можно было считать, потому что она каждый вечер с
самого первого дня печатала для Дельгадо, и Ида были единственными
женщинами в доме. Конечно, каждый знал, что Иду не стоит упоминать, но
Хитер действительно была очень мила. У Мюррея были свои собственные
основания не ухаживать за ней, у Эда тоже. Герри, как и все наркоманы,
тоже едва ли интересовался женщинами. Но кроме этого есть еще Ретт,
Эл, Джесс Отен и Лестор Харкхем. Лестор почти вдвое старше Хитер, но у
него слава сердцееда. Сэма Близзарда тоже можно отвести туда же. В
конце концов, он был женат три или четыре раза. И уж не говоря о
Константе, который волочился за каждой красивой девушкой и, как и
Мюррей, принадлежал к тойже самой труппе.
   Итак, нет достатка в подходящих мужчинах. Однако, из-за их
поразительной незаинтересованности девушкой Мюррей пришел к выводу,
что Хитер предусмотрена как приманка для Иды, как героин был
предусмотрен для Герри. Констант был счастлив, получив свои
порнографические книжонки, другие тоже получили подобные же вещи, о
которых Мюррей ничего не знал.
   Мюррей вспомнил упрек, который Герри сделал Эду:
   - Чем вас купил Дельгадо? - спросил молодой художник. - Множеством
красивых мальчиков?
   Мюррей угнетенно покачал головой.
   Все эти суены были взяты прямо из театральной пьесы Дельгадо. На
сцене они, наверное, были бы уместны. Люди переживали, они знали, что
не могут автоматически вернуться в другой мир, в котором существует
дружба и общие интересы.
   Это на самом деле было ужасно.
   Он внезапно остановился и уставился на телефон, стоявший на
ночном столике.
   После его прибытия телефон звонил только однажды, когда
Валентайн напомнил ему о времени завтрака.
   Кто такой вообще этот Валентайн? Его попытка создать
впечатление, что он был нанят Близзардом, давно уже провалилась.
   Этот человек был тесно связан с Дельгадо, может быть, уже в
течение нескольких лет.
   Было ли это ясно Близзарду, или продюссер до сих пор считал, что
он сам нашел Валентайна и нанял его в качестве слуги?
   Как он вообще нашел его? По рекомендации Дельгадо? Это было
неуклюже...
   Мюррей сжал кулаки. Он чувствовал, как бешенно бьется его
сердце. Но он не должен вмешиваться в это дело, иначе но попадет
сумасшедший дом. Он решил не отбрасывать свои опасения. Он подошел к
телефону и взял трубку.
   Отозвался голос. На этот раз у аппарата был не Валентайн, а
другой слуга.
   - Да, мистер Дуглас?
   - Я хочу заказать разговор с Лондоном.
   Мюррей вытащил выдвижной ящик и достал оттуда записную книжку.
Он назвал номер домашнего телефона Роджера Грэди.
   Когда он назвал номер, слуга ответил ему:
   - Очень хорошо, Сэр. Я соединю вас, как только абонент ответит.
   "Надеюсь", - молча подумал Мюррей и положил трубку.
   Его сигарета тлела, полоденная в пепельницу. Он зажег новую,
заметив при этом, как дрожат его руки.
   "А если меня ни с кем не соединят? Тогда я лучше напису письмо,
нет, два письма. Я должен где-то достать почтовые марки. Одно из писем
я отдам Валентайну, а другое сам опущу в ближайший почтовый ящик.
Роджер должен связаться со мной и сказать мне, получил ли он оба
письма или только одно".
   Сумасшедшая ситуация! На мгновение Мюррей усомнился в своей
вменяемости. Он уже ощущал подобное же в санатории, когда он страдал
от абстиненции и стороил фантастические планы, как ему протащить
бутылку в свою комнату.
   Все это, к счастью, было позади. Ему как-то удалось обрести
равновесие. Теперь он очень боялся последствий даже единственной
выпивки, чтобы случайно не поддаться пороку, который снова будет
мучить его. Когда он думал о последствиях, он испытывал
очень неприятное чувство.
   С тех пор, как Дельгадо сыграл с ним эту шутку, он еще сильнее
стал бояться последствий.
   Телефон зазвонил. Он взял трубку.
   - Роджер?
   - Мне очень жаль, мистер Дуглас, но по указанному номеру к
телефону никто не подходит.
   - Лжец!
   Мюррей посмотрел на наручные часы.
   Четверь одиннадцатого. Нет, совешенно невозможно, чтобы Роджера
в это время не было дома. Мюррей знал, что ему нужны неопровержимые
доказательства, прежде чем он сочтет, что ему нарочно строят
препятствия.
   - Все в порядке, большое спасибо, - невыразительно ответил он и
положил трубку.
   Что теперь? Нужно ли ему писать письмо? Письмо, конечно, придет
только в понедельник. Нет, лучше попытается позвонить по телефону
второй раз. Роджер не любит рано вставать. Мюррей позвонит ему около
часу, ему нужно будет...
   Кто-то постучал в дверь. Мюррей замер, и его голос против его
воли прозвучал хрипло, когда он спросил:
   - Кто там?



   18.


   Дверь открылась. На пороге стояла Хитер. На ней были брюки и
белая нейлоновая куртка. Она выглядела необычно молодой, потому что
отказалась от косметики.
   - Мюррей, я не помешала? - спросила она.
   - Ради бога, нет. Входите же!
   Он только надеялся, что его голос не выдал его явное
облегчение.
   Она закрыла за собой дверь и посмотрела на Мюррея.
   - Я хотела бы попросить у вас совета, - сказала она. - Я доверяю
вам, и я должна с кем-то поговорить.
   "Ну вот, - разочарованно подумал Мюррей, - мне только 32 года,
но ко мне уже пришла девушка, чтобы спросить у меня совета".
   Однако, он нтчем не выдал этих мыслей, предложив Хитер сесть в
кресло и загасив свою сигарету.
   Она села, подняв колени, обхватив их руками, и заговорила с
искусственной непринужденностью, словно хотела избежать говорить о
своих собственных проблемах.
   - Ну, сегодня все прошло много лучше, не так ли? Я могу себе
представить, какое вы от этого получили облегчение.
   - В противоположность вам.
   Мюррей раскрыл свой портсигар, предложил Хитер сигарету и зажег
зажигалку.
   Когда она нагнулась, чтобы зажечь сигарету, ей, казалось, стало
ясно, что только что сказал Мюррей. Она выпрямилась.
   - Что вы подразумеваете под этим? - спросила она.
   Она бросила на него неуверенный взгляд.
   - На многое. Это только по-человечески, что вы при новом начале
надеялись получить шанс, вместо того, чтобы все время сидеть в
последнем раду или помогать Герри.
   - Это ужасно, когда вы об этом говорите, - призналась Хитер
после паузы. - Мне очень жаль, если у вас сложилось такое
впечатление.
   - Разве это не часть проблемы, о которой вы хотели поговорить со
мной? - осведомился Мюррей.
   - О! Да, вы, собственно, правы.
   Хитер не посмотрела ему в лицо. Вместо этого она рассматривала
повернутый телевизор, словно ей хотелось спросить, почему его матовй
экран повернут к стене.
   - Я просто не знаю, что мне делать, Мюррей. Я здесь пятое колесо
в телеге. Сначала это было неважно. Я думала... Ну, для меня это
счастье, что здесь, хотя мне и не дали никакой роли, но не отправили
обратно в Лондон. Все же жалование в два раза выше, чем в
Саутгемптоне, и я учусь, наблюдая Дельгадо в работе, а так же Сэма
Близзарда и вас. Но мой первонечальный оптимизм давно уже иссяк. Вс„
это дело кажется мне таким хорошо спланированным.
   Мюррей уставился на нее.
   - Что все это должно значить? Почему вы так решили?
   - Я сама этого точно не знаю.
   Она беспомощно пожала плечами.
   - Мне только показалось, что Сэм заботится обо мне. Я думаю, он
нанял меня и платит мне не из чистого человеколюбия, потому что до сих
пор он мне ничего не сказал и не разу не поругал меня, когда я вела
себя не слишком хорошо. Вы единственный, кто хоть как-то со мной
говорит. Больше никто не обращает на меня внимания. Конечно, Ида...
   Она не стала продолжать. Прежде, чем он смог что-нибудь сказать,
лицо ее сморщилось, и она затянулась сигаретой.
   - Я в последнее время слишком много курю, - сказала она. - В
горле у меня совершенно пересохло. Не найдется ли у вас стакана воды?
   - Конечно.
   Мюррей встал. Когда он подошел к раковине, он кое о чем вспомнил
и открыл шкафчик. Жестянки с фруктовыми соками све еще стояли там. Он
взял одну из них и показал Хитер.
   - Может быть, лучше немного сока? Я его еще не пил.
   Она кивнула, словно ей было бы безразлично, что он ей дает.
Мюррей пробил отверстие в жестянке перочинным ножом.
   - Вы хотели мне что-то сказать, - сказал он.
   Он достал стакан и протянул ей его.
   - Спасибо.
   Хитер одним глотком опустошила стакан апельсинового сока и
опустилась в кресло.
   - Верно, я хотела кое-что сказать. Ну, я думала, что вы сможете
мне помочь, потому что вы были так милы со мной и потому что вы больше...
О, это звучит смешно, но я просто не могу выразиться по другому.
Вы проивили больше инициативы, чем все остальные. Мне кажется, что все
остальные, кроме вас, так пассивны, так безразличны ко свему. Этого я
никак нк ожидала. Вы понимаете, что я имею в виду? Они работают весь
день, почти весь вечер болтают друг с другом, а потом честно
отправляются в постель. И это все. У меня такое чувство, что я никогда
никого из них по-настоящему не узнала. Мне кажется, что они
интересуются общей работой, и это их единственный интерес. Вы побывали
везде, вы обнаружили магнитофоны в кроватях, вы задаете неудобные
вопросы. Вы понимаете, что я хочу сказать?
   Хитер не стала продолжать, но ее вопросительный взгляд сказал
ему, что она боится.
   - Я очень хорошо понимаю вас, горячо заверил ее Мюррей. - продолжайте,
пожалуйста.
   Она отставила пустой стакан.
   - Знаете, что? С тех пор, как вы показали мне эту странную штуку
под моей кроватью, я все время беспокоюсь. Всем остальным это,
кажется, совершенно безразлично. Они начинают скучать, когда с ними
зщаговоришь об этом, не так ли? Но я каждый вечер перерезаю тонкую
проволоку, идущую от матраса к магнитофону своими маникюрными
ножницами.
   Хитер усмехнулась.
   - Разве это не сумасшествие? Но я не хочу, чтобы аппарат всю
ночь работал под моей подушкой. А как вы?
   - Теперь я подумаю.
   Мюррей наморщил лоб и уставился на стену перед собой, чтобы
Хитер не видела, что она высказала то, что он подсознательно уже счел
самым важным.
   - Я делаю даже больше. Я каждый вечер вытягиваю проволоку из
матраса и выбрасываю ее. Она всегда появляется снова, но, должно быть,
установить ее довольно сложно. Я делаю это вообще-то вот почему. В
конце концов Дельгадо должен потерять терпение и сказать мне, для чего
все это сделано.
   - Итак, вы думаете, что он солгал, когда утверждал, что эти
приборы он использует для...
   Она попыталась подыскать нужное слово.
   - Гипнопедии? Конечно, он солгал. Даже Лестер был того же
мнения, когда я показал ему эту штуку. Но он не захотел принимать все
это всерьез. По его мнению, Дельгадо занимается здесь какой-то
псевдонаучной чепухой.
   Хитер провела языком по губам.
   - Можно мне выпить еще апельсинового сока? Я все еще хочу пить.
   - Конечно.
   Мюррей с готовностью порднялся, открыл вторую жестянку и
поставил возле нее.
   - А повернутый телевизор тоже имеет какую-нибудь связь с
Дельгадо? - осведомилась Хитер.
   - Вы попали в самую точку, - сухо сказал Мюррей. - Лестер
обнаружил, что в аппарате находятся какие-то добавочные детали. Он
постоянно включен и никогда не выключается. У меня странное чувство,
что за нами все время наблюдают. Поэтому...
   Он наморщил лицо и пожал плечами.
   - Да, я знаю, что вы имеете в виду.
   Хитер серьезно посмотрела на него.
   - Но зачем? Что все это значит? Почему остальных это нисколько
не заботит?
   - Не имею никакого представления, - ответил мюррей. - Я знаю
только, что Дельгадо беспокоится о всех этих вещах, вместо того, чтобы
действительно беспокоиться о нашей работе.
   Он сделал паузу.
   - Впрочем, о чем же вы хотели меня спросить? Это связано с
этим?
   - Нет.
   Хитер опустошила стакан и взяла вторую жестянку.
   - О, я же выпью весь ваш запас!
   - Пейте. Я не открыл еще ни одной жестянки, и, в конце концов,
кто-то же должен пить все это.
   - Спасибо, сок действительно очень вкусный.
   Она наполнила свой стакан.
   - Я рада, что кто-то позаботился об этом.
   Он покачал головой.
   - Дальше, пожалуйста, - попросил он ее. - Я рад, что кого-то
заботит то же, что и меня.
   - Ну, не совсем то же, - поправила она его.
   Она побледнела, начав говорить о своих опасениях. Теперь краска
снова стала возвращаться на ее лицо.
   - Я подумала, не лучше ли сдаться и вернуться в Саутгемптон. Я
приехала сюда с иллюзиями, что смогу многому научиться и, может быть,
сыграть специально написанную для меня роль. Представьте себе только,
киким шансом это было для меня в пьесе Дельгадо! Вы заметили, как
оптимистична я была по прибытии сюда?
   - Я помню еще и о том, что я пытался испарить этот ваш оптимизм, - добавил
мюррей.
   - Это было только хорошо. Я должна быть благодарна вам за это.
   Она снова отпила сок из стакана.
   - Если бы вы меня не предупредили, что я питаю напрсные иллюзии,
мне было бы намного хуже теперь, когда я сама пришла к такому же
выводу.
   Мюррей изучающе посмотрел на нее. Она теперь говорила горячее,
чем прежде, казалось, нервничала немного меньше, и это немного удевило
его. Он не мог себе представить, почему это так, и поэтому осторожно
спросил:
   - Вы пришли сюда не только за тем, чтобы спросить меня? Уйти вам
или остаться? Если это ваша единственная проблема, то вы, без
сомнения, должны остаться. Только проследить перепятии возникновения
театральной пьесы уже очень полезно, не так ли?
   Хитер медленно кивнула. Она отставила стакан и сама закурила
сигарету. При этом, казалось, ей что-то пришло в голову. Она склонила
голову, словно задумалась над чем-то, но потом отказалась от
задуманного.
   Она неожиданно хихикнула.
   - О ты, мой боже! - сказала она. - Собственно, это дело не такое
уж и смешное, и я его до сих пор принимала очень серьезно, но,
несмотря на это, все это как-то смешно.
   Она открыла и испуганно закрыла рот.
   - Что это? - спросила она. - Мне кажется, этот сок содержит
слишком много углекислоты. Я никогда... О, все это неважно.
   Все было понятно. Мюррей вздохнул и больше не удивлялся. Он
долен был еще раньше понять обьяснение странного поведения Хитер. Она,
очевидно, выпила для храбрости, прежде чем прийти к нему со своими
проблемами. Теперь выпитое оказывало свое действие.
   - Хитер, я действительно не догадывался, что вы хотите со мной
поговорить, - терпеливо произнес он.
   Она бросила на него удивленный взгляд.
   - Разве я еще не все рассказала вам? Мне очень жаль. Ида
сказала, что вы любите меня, и должна лечь к вам в постель.
   - Вы ждали от нее чего-то другого? - невыразительно сказал
Мюррей.
   Он знал, что Ида очень нетерпелива. В таких обстоятельствах она
среагировала совершенно по-человечески. Он знал, что Хитер правильно
поняла эти намеки. Она была молода, но она ни в коем случае не была
монашкой.
   Это показало уже следующее ее замечание.
   Она еще раз хихикнула.
   - Мюррей, вы просто не можете принять этого всерьез, не так ли?
Я имею в виду, она неплохая актриса, но, если она что-то говорит, то
она это и имеет в виду, иначе она просто не может. Всегда такое
впечатление, что она стоит на сцене. О!
   Ееголос совершенно изменился. Она положила сигарету, не обращая
внимания на то, что она выпала из пепельницы и покатилась по столу.
Хитер напряженно уставилась на нее.
   - Мюррей, у меня ужасно кружится голова. Я сейчас потеряю
сознание, - сказала она. - Я, по-видимому, перепила. Но как я могла
перепить? Я сегодня вечером выпила только стаканчик... о, боже!
   Она попыталась встать. Краска снова сошла с ее лица.
   - Мюррей, вы же не... Нет, конечно, нет!
   Она приподняла руку, словно попыталась встать из кресла.
   - О, мне так плохо.
   Мюррей вскочил, поддержал Хитер и повел ее к раковине. Он пустил
холодную воду, и Хитер немного попила. Мюррей возвратился назад к
столу, взял банку с соком и понюхал ее. Потом он вылил немного сока на
ладонь и осторожно попробовал его. Фруктовый вкус заглушал все, но
Мюррей мог себе представить, что было добавлено в сок. Может быть,
водка, но, вероятнее всего„ чистый спирт.
   У Хитер после этого всего лишь будет болеть голова, и она будет
мучиться с похмелья. Но если бы эту банку открыл Мюррей, не обратив
внимания на ее содержимое, оно было бы для него подобно цианистому
калию.


   19.


   Несколько секунд Мюррей мог думать только о всевозможных
последствиях. Если Дельгадо действительно намеревался, ну - как бы это
сказать - отравить его, он, может быть, и не удовлетворится этой
попыткой.
   Чего еще можно ожжидать от него? Жестянки в шкафу выглядели
таким же безобидным образом, как и та, которую он открыл для Хитер.
Мюррей тщательно обследовал их, но не нашел ничего подозрительного.
   Что ему теперь делать? Нужно ли ему показать одну из банок
Близзарду? Не примет ли это Близзард в качестве доказательства?
   Может быть, не каждая банка содержит спирт? Может быть, он
случайно взял ту, единственную, потому что она стояла в первом ряду и
была предназначена для него?
   Как же все пойдет дальше? Будет ли добавлен спирт в лимонный
сок, который Валентайн подает ему за ужином? Или водка потечет из
крана? Мюррей этого не знал и поэтому чувствовал себя, как в замке
Дракулы, где ему угрожала каждая тень.
   ОН должен был быть доволен этими тенями. Уже в самой попытке
отравить бывшего алкоголика спиртом было что-то совершенно абсурдное.
Мюррей видел это на лице Близзарда, когда он показывал ему
свидетельство доктора Кромарти. Вероятно, было совершенно