ть, что я знаю твое  местонахождение  или  имею  способ  с  тобой
связаться. Они подвергнут меня допросу, и конечно же, я  скажу  им.  Я  их
тоже знаю; промолчать  не  удастся,  а  я  предпочитаю  избавить  себя  от
ненужных мук.
     - Конечно - ни в коем случае не следует идти на риск  допроса,  скажи
им, что хочешь  продать  и  меня  вместе  с  секретом.  Это  покажется  им
логичным, и я думаю, у них должны  быть  законы,  запрещающие  допрашивать
члена Гильдии, который делает предложение продать; в  большинстве  Гильдий
Предателей такое правило есть.
     - Это так, но они будут соблюдать закон только пока  верят  мне;  это
тоже обычное правило.
     Саймон пожал плечами. - Тогда старайся быть  убедительным,  -  сказал
он. - Я уже говорил, что предприятие будет опасным;  я  полагаю,  ты  стал
предателем не для того, чтобы наслаждаться безопасностью.
     - Нет, но и не  для  самоубийства.  Но  я  не  сверну  с  курса.  Где
документы?
     - Проведи меня к топоскопу-скрайберу твоего Принца, и я их изготовлю.
Но сначала - двадцать риалов, пожалуйста.
     -  Минус  два  риала  за  пользование  собственностью   Принца.   Сам
понимаешь, взятки.
     - Твоя  сестра  ошибалась.  У  тебя  есть  стиль,  хотя  и  несколько
близорукий. Хорошо, восемнадцать риалов - и давай приступим  к  делу.  Мое
время мне не принадлежит - ни один век.
     - Но как мне потом с тобой связаться?
     - Эта информация, - ласково произнес Саймон, - обойдется  тебе  в  те
два риала, и это еще дешево.



                                    5

     Лаборатория мозговой диктовки Руд-Принца  далеко  не  соответствовала
стандартам Гильдии, не говоря уже о стандартах Великой  Земли,  но  Саймон
был удовлетворен,  считая,  что  созданные  им  документы  выдержат  любое
испытание. Они были абсолютно подлинными, а у каждого  опытного  предателя
есть чутье на это качество, независимо от таких технических дефектов,  как
нечеткое изображение или неуместные эмоциональные обертоны.
     Покончив с этим, он честно приступил к делу,  за  которое  взялся,  а
именно, составлению каталога библиотеки Руд-Принца. Уклонись он от  этого,
он скомпрометировал бы Да-Уда  и  привлек  к  себе  ненужное  внимание.  К
счастью, работа оказалась достаточно приятной. Помимо обычной порнографии,
Принц владел рядом книг, которые Саймон давно мечтал увидеть, в том  числе
полный текст "Яблок Айдена" Вилара и  все  двести  кантов  поэмы  Мордехая
Дровера  "Тамбурмажор  и  Маска",   с   изумительными   гравюрами   Брока,
раскрашенными  вручную.  Там  находились   статуи   работы   Лабьюерра   и
Халворсена; а среди музыки, последняя соната Эндрю Карра... и все это, как
водится, среди огромного количества хлама;  впрочем,  это  характерно  для
любой библиотеки, большой или малой. Был ли у Руд-Принца вкус или нет,  но
деньги у него явно водились,  и  часть  из  них,  при  ком-то  из  прошлых
библиотекарей, была потрачена с толком.
     Занимаясь всем этим, Саймон одновременно обдумывал, как встретиться с
Да-Удом, когда игра войдет  в  соответствующую  стадию.  Договоренность  с
Да-Удом, естественно, была обманом, более того, двойным обманом;  но  сами
несовершенства этого плана придавали  ему  достоверность  -  то  есть,  он
выглядел так, будто может сработать, и он действительно должен работать до
определенного момента, иначе ничего не выйдет. А затем придется  устранить
намеренно заложенные в этом плане ошибки. Итак...
     Однако, Саймон начал замечать, что ему трудно  думать.  Преобразующая
сыворотка постепенно оказывала свое действие, и  в  его  черепе  крутились
предательства,  не  имеющие  никакого  отношения  к  Да-Уду,   Руд-Принцу,
Друидсфоллу, Бодейсии, Зеленому Экзарху и Великой Земле. Хуже того: они не
имели никакого отношения и к Саймону де Кюлю, речь шла о  дурацких  мелких
провинциальных интригах, абсолютно его не интересовавших -  но  вызывавших
раздражение, злость и даже болезненное состояние, будто  муки  ревности  к
какому-то предшественнику, с которыми разум не может справиться.  Зная  их
причину, Саймон  упорно  боролся  с  ними,  но  он  знал,  что  они  будут
усиливаться, несмотря на всю его решительность; они проистекали из генов и
крови, а не из  его  некогда  остро  отточенного,  а  теперь  туманящегося
сознания.
     В этой ситуации он не мог  надеяться,  что  сможет  просчитать  очень
много чрезвычайно запутанных вариантов, так что лучше отбросить все, кроме
самого необходимого. В итоге он решил, что лучше встретиться с  Да-Удом  в
Принципате, как и было договорено, и  приберечь  обман  на  более  крайний
случай.
     С другой стороны, было бы глупо слоняться по Принципату  в  ожидании,
рискуя стать жертвой непредвиденного случая -  например,  предательства  в
результате возможного допроса Да-Уда - в то время как у  него  были  дела,
которые можно выполнить  в  любом  другом  месте.  Кроме  того,  неизменно
туманная теплая погода  и  обрывочная  показная  религиозность  Принципата
раздражали его и вызывали порывы противоречивых восторгов и преданности  у
нескольких личностей, которые явно были неуравновешены, будучи цельными, а
теперь их кусочки  составляли  фиктивное  "я"  Саймона.  Особенно  ему  не
нравился девиз выбитый над входом  во  дворец  Руд-Принца:  СПРАВЕДЛИВОСТЬ
ЕСТЬ ЛЮБОВЬ. Этот взгляд, явно заимствованный у какой-нибудь  колониальной
исламской секты,  был  прекрасной  доктриной  для  культуры,  погрязшей  в
изменах, поскольку оправдывал почти любое предательство на том  основании,
что оно ставило своей  целью  справедливость  (выступавшую  в  образе  той
любви, что гласит: "Я делаю это для твоего же  блага;  мне  это  причиняет
большую  боль,  чем  тебе").  Но  Саймон,  смутно  припоминаемые  родители
которого часто предавали его именно из  этих  соображений,  находил  такую
точку зрения слишком уж удобной. Кроме того, он с подозрением относился ко
всем абстракциям, выраженным  в  виде  "А  есть  Б".  По  его  мнению,  ни
справедливость, ни милосердие не имели очень тесной связи с любовью, и  уж
тем более не были ей тождественны - иначе зачем бы иметь три слова  вместо
одного? Метафора это не тавтология.
     Помимо этих мелочей, Саймону казалось, что есть  смысл  вернуться  на
некоторое время  в  Друидсфолл  и  покрутиться  неподалеку  от  Управления
Гильдии. В худшем случае, его  местопребывание  будет  неизвестно  Да-Уду,
анонимность в большом городе обеспечить  проще,  меньше  вероятность,  что
Гильдия распознает его, даже если заподозрит - а этого  наверняка  следует
ожидать - в подобной  смелости.  В  лучшем  случае,  он  сможет  раздобыть
какую-нибудь полезную информацию,  особенно  если  миссия  Да-Уда  вызовет
какое-то необычное шевеление.
     Ну, хорошо. Вручив Руд-Принцу объемистую стопку перфокарт и  пообещав
вернуться, Саймон добрался флаером до Друидсфолла, где старался  держаться
подальше от "Скополамандры".
     Некоторое время он не замечал ничего необычного,  что  само  по  себе
вселяло  некоторую  надежду.  Либо  Гильдию   не   насторожили   неуклюжие
предложения Да-Уда, либо она скрывала свою тревогу. Несколько дней  подряд
Саймон наблюдал, как  Верховный  Предатель  Бодейсии  приходит  и  уходит,
иногда со свитой, а чаще лишь с одним рабом. Все казалось нормальным, хотя
Саймона ощущал слабую непонятную дрожь, тем более раздражающую, что он  не
знал, с какой из его _п_е_р_с_о_н_  эта  дрожь  связана.  Явно  не  с  его
основным  "я",  поскольку,  хотя  Валкол  и  был  врагом,  с  которым  ему
предстояло встретиться, он не казался более страшным, чем другие,  которых
Саймон победил (правда, находясь в своем полном и истинном сознании).
     Затем Саймон узнал "раба"; и тут он бросился бежать. Это был  вомбис,
тот самый, что  путешествовал  под  видом  дипломата  на  борту  "Караса".
Создание даже не потрудилось изменить свое лицо для новой роли.
     На этот раз Саймон мог бы убить его легко со  своего  наблюдательного
поста, и скорее всего, ускользнул бы беспрепятственно,  но  опять  имелись
причины этого не делать. Просто избавлять вселенную от одной из протейских
сущностей (если в этом вообще был  смысл,  ибо  никто  не  знал,  как  они
размножаются) вряд ли стоило, учитывая,  что  это  вызовет  погоню.  Кроме
того, присутствие  агента  Экзархии  так  близко  к  центру  этого  клубка
наводило на мысли и могло быть как-то использовано.
     Конечно, вомбис мог находиться в Друидсфолле  по  совершенно  другому
делу  или  просто  совершать  визит  вежливости,  возвращаясь   из   мест,
находящихся "глубже в скоплении"; но Саймон не спешил делать столь опасных
предположений. Нет, куда более вероятно, что Экзарх, который еще  вряд  ли
мог узнать о прибытии и позоре Саймона, просто в общих чертах представлял,
насколько важна Бодейсия в  любых  планах  Великой  Земли  -  кроме  всего
прочего, он был умным тираном - и направил сюда своего ставленника,  чтобы
следить за происходящим.
     Да, эту ситуацию можно  использовать,  если  только  Саймону  удастся
держать под контролем  свой  распадающийся  мозг.  К  числу  его  нынешних
преимуществ следовало отнести и тот факт, что его маскировка  была  лучше,
чем маскировка вомбиса, чего тот, наверняка, не  мог  заподозрить  в  силу
склада своего ума, созданного всей его эволюцией.
     Зловеще посмеиваясь, и надеясь, что впоследствии ему не  придется  об
этом смешке пожалеть, Саймон летел обратно к заливу Руд.



                                    6

     Да-Уд встретил Саймона в Поющих Садах, огромном регулярном лабиринте,
нечасто посещаемом последнее время даже любовниками, поскольку Руд-Принц в
приступе какого-то нового религиозного каприза позволил  ему  беспорядочно
зарасти,  так  что  приходилось  постоянно  отбиваться  от  навязывающихся
цветов. В лучшем случае, это затрудняло  даже  простую  беседу,  и  ходили
слухи, что в самом центре лабиринта внимание цветов  к  посетителям  носит
более зловещий характер.
     Да-Уд  ликовал,  проявляя  почти  маниакальный  энтузиазм,   что   не
облегчало понимание, но Саймон терпеливо слушал.
     - Они купились, как ягнята,  -  говорил  Да-Уд,  упомянув  жертвенное
животное Великой Земли так небрежно, что  одна  из  _п_е_р_с_о_н_  Саймона
содрогнулась. - Некоторые сложности возникли с мелкими сошками, но меньше,
чем я ожидал, и я дошел до самого Валкола.
     - Какие-нибудь признаки интереса со стороны?
     - Нет, никаких. Я не сказал ни одного лишнего слова, пока не добрался
до Его Учтивости, а потом  он  наложил  на  все  печать  секретности  -  в
присутствии других говорить только о погоде. Послушай, Саймон, я  не  хочу
учить тебя вести дела, но мне кажется, я знаю Гильдию  лучше,  чем  ты,  и
по-моему, ты недооцениваешь свои карты. Эта штука стоит _д_е_н_е_г_.
     - Я так и говорил.
     - Да, но я думаю, ты  и  не  представляешь,  сколько.  Старик  Валкол
согласился с моей ценой без звука - так быстро,  что  я  пожалел,  что  не
запросил вдвое больше. Чтобы показать, насколько я во всем этом уверен,  я
хочу все деньги отдать тебе.
     - Не нужно, - сказал Саймон. - Если я не смогу завершить свою миссию,
деньги мне не понадобятся. Мне сейчас нужны  средства  только  на  текущие
расходы, а на это их у меня достаточно.
     Да-Уд явно и надеялся на  такой  ответ,  но  Саймон  подозревал,  что
обернись дело иначе,  молодой  человек  и  впрямь  мог  бы  отказаться  от
половины денег. Его энтузиазм рос.
     - Ладно, но это не значит, что  мы  должны  выпустить  из  рук  целое
состояние.
     - Сколько?
     -  О,  по  меньшей  мере,  пара  мегариалов  -   я   имею   в   виду,
к_а_ж_д_о_м_у_, - с  важностью  сказал  Да-Уд.  -  Мне  кажется,  подобная
возможность подворачивается не часто, даже в кругах, к которым ты привык.
     - Что  нужно  сделать,  чтобы  их  заработать?  -  спросил  Саймон  с
тщательно рассчитанным сомнением.
     - Играть с Гильдией честно. Им очень нужен этот материал, и  если  мы
не будем пытаться их  надуть,  мы  будем  находиться  под  защитой  их  же
собственных законов. А имея такую кучу денег,  ты  найдешь  сотню  мест  в
галактике, где сможешь жить, не боясь Великой Земли до конца своих дней.
     - А как насчет твоей сводной сестры?
     - Ну, жалко упускать  такой  случай,  но  надув  Гильдию,  сестру  не
вернешь, ведь так? Каким-то образом,  ведь  _э_с_т_е_т_и_ч_е_с_к_и_  лучше
отплатить им за Джиллит исключительной честностью. Знаешь, "Справедливость
есть Любовь", и все такое.
     - Не знаю, - раздраженно бросил Саймон. - Я  полагаю,  самое  сложное
определить, что такое справедливость - ты не  хуже  меня  знаешь,  что  ею
можно оправдать самые изощренные измены. И на  вопрос  "Что  ты  называешь
любовью?" тоже нелегко ответить. В конце концов его приходится  отбросить,
как чисто женский, слишком личный, чтобы иметь смысл в мужском мире  -  не
говоря уже о государственной политике. М-м-да-а.
     Это мычание имело своей целью создать  впечатление,  что  Саймон  еще
пытается собраться с мыслями; на самом деле, он принял  решение  несколько
минут назад. Да-Уд сломался; от него нужно избавиться.
     Да-Уд слушал с выражением вежливого недоумения, не вполне  скрывавшим
проблески  зарождающегося  торжества.  Уклонившись  от   раструба   лианы,
пытавшейся как-бы увенчать его колючками, Саймон наконец добавил:
     - Может ты и прав - но нам придется быть крайне осторожными. Здесь, в
конце концов, может оказаться и другой агент  с  Великой  Земли;  в  делах
такой важности они вряд ли чувствовали бы себя спокойно всего лишь с одним
патроном в патроннике. Это означает, что тебе нужно в  точности  выполнять
мои инструкции, иначе мы не успеем потратить и одного риала из  вырученной
суммы, просто не доживем.
     - Можешь на меня положиться, - заверил Да-Уд,  отбрасывая  волосы  со
лба. - В этот раз я все проделал неплохо, так? И наконец, это моя идея.
     - Конечно. Первоклассная мысль. Ну, ладно. А теперь я хочу, чтобы  ты
вернулся к Валколу и сказал  ему,  что  я  тебя  предал  и  продал  вторую
половину тайны Руд-Принцу.
     - Но  ты,  конечно,  на  самом  деле  не  _с_д_е_л_а_л_  бы  подобной
глупости!
     - О, _с_д_е_л_а_л_ бы, и сделаю - к тому времени, как ты вернешься  в
Друидсфолл, сделка будет завершена, и за те же  двадцать  риалов,  что  ты
заплатил за свою половину.
     - Но цель?..
     - Простая. Я  не  могу  явиться  в  Друидсфолл  со  своей  оставшейся
половиной - если там находится другой землянин, я буду  застрелен  еще  на
ступеньках Управления. Я хочу, чтобы Гильдия объединила обе половины  так,
чтобы это выглядело, как не имеющая отношения к этому  делу  стычка  между
местными группировками. Ты дашь им это понять, сказав, что на самом деле я
ничего не продам Руд-Принцу,  пока  не  узнаю  от  тебя,  что  ты  получил
остальные деньги. Чтобы эта мысль сразу дошла, когда будешь  говорить  Его
Учтивости, что я тебя "предал" - подмигни.
     - Как мне дать тебе знать на этот раз?
     - Надень этот перстень. Он имеет связь с приемником  в  моей  пряжке.
Через него я все узнаю.
     Перстень - который на  самом  деле  был  _о_б_ы_ч_н_ы_м_  перстнем  и
ничего ни с кем не мог связать -  перешел  из  рук  в  руки.  Затем  Да-Уд
отсалютовал Саймону с торжественной радостью и ушел в ту нишу истории -  и
в стены Управления Гильдии Бодейсии - которая отведена для предателей  без
стиля; а  Саймон,  переломив  стебель  куста  лиры,  опутавший  его  ноги,
удалился успокаивать свое бормочущее, ворчащее сознание и ничего больше не
делать.



                                    7

     Валкол Учтивый - или агент Экзарха, неважно, кто именно  -  не  терял
времени. С наблюдательного пункта на единственной пригодной для этой  цели
горе Принципата Саймон с одобрением и некоторым удивлением наблюдал за  их
стилем ведения военных действий.
     По правде, в самом маневрировании рука Экзархии не чувствовалась,  да
в этом и не было необходимости,  поскольку  вся  кампания  производила  бы
впечатление  символической  демонстрации,  вроде  турнира,  если   бы   не
несколько жертв, пораженных, казалось, почти нечаянно.  Но  и  среди  них,
насколько мог судить Саймон, убитых было немного - во  всяком  случае,  по
меркам битв, к которым он привык.
     Естественно, что никто из важных лиц ни с одной стороны убит не  был.
Все это напомнило Саймону  средневековые  войны,  в  которых  почти  голых
пехотинцев и всадников бросали в первые ряды, чтобы они резали друг друга,
в то время как рыцари в тяжелых доспехах держались далеко позади, оберегая
свои драгоценные персоны - разве что в данном случае рева труб  было  куда
больше, чем резни. Руд-Принц, демонстрируя храбрость, более показную,  чем
необходимую, развернул на равнине  перед  своим  городом  несколько  тысяч
всадников с флажками на копьях; им не с кем было сражаться, кроме  горстки
пехотинцев, на которых  Друидсфолл  -  по  крайней  мере,  так  показалось
Саймону - особенно и не рассчитывал.  Тем  временем,  город  был  взят  со
стороны залива эскадрильей летучих субмарин, вырывавшихся из-под  воды  на
четырех жужжащих крыльях, как стрекозы. Эффект походил на  налет  двадцать
первого века на тринадцатый в представлении  человека  двадцатого  века  -
полное ощущение сна.
     Субмарины особенно заинтересовали Саймона. Некий бодейсианский гений,
неизвестный остальной галактике, решил проблему орнитолета -  хотя  крылья
этих аппаратов были не перистыми,  а  мембранными.  При  зависании  машины
вращали крыльями со сдвигом по фазе на сто восемьдесят  градусов,  но  при
движении крылья описывали  восьмерку  обеспечивая  подъемную  силу  ударом
вперед и вниз, а движущую силу ударом назад. Длинный,  похожий  на  рыбий,
хвост придавал устойчивость,  а  под  водой,  несомненно,  имел  и  другие
функции.
     После потешного сражения орнитолеты приземлились, а войска разошлись;
а затем дело приняло более скверный оборот, о чем свидетельствовали глухие
взрывы внутри дворца Руд и повалившие оттуда  клубы  дыма.  Очевидно,  шел
поиск предположительно спрятанных документов, которые,  считалось,  Саймон
продал, и этот поиск не давал результатов. Звуки взрывов,  а  временами  и
публичные казни через повешение, могли означать  только,  что  максимально
пристрастный допрос Руд-Принца не помог обнаружить бумаги и не дал  к  ним
концов.
     Саймон сожалел о происходящем, так же как сожалел  о  гибели  Да-Уда.
Обычно он не был столь безжалостен  -  сторонний  эксперт  назвал  бы  его
работу в  этом  деле  угрожающе  близкой  к  небрежности  -  но  сумятица,
вызванная преобразующей сывороткой и теперь  быстро  нарастающая  по  мере
приближения срока,  помешала  Саймону  контролировать  каждый  фактор  так
тонко, как он первоначально надеялся. В неприкосновенности остался  только
главный замысел: теперь возникнет мысль, что  Бодейсия  неуклюжим  образом
предала Экзархию, и у Гильдии  не  останется  другого  выхода,  кроме  как
полностью  капитулировать  перед  Саймоном,   со   всеми   дополнительными
унижениями, которые, по его мнению, не поставят под  угрозу  миссию,  ради
Джиллит...
     Что-то вдруг заслонило ему вид на дворец. Он в тревоге оторвал  глаза
от бинокля.
     Предмет, возникший между ним и заливом, оказался всадником -  вернее,
аптериксом с головой идиота, на котором сидел человек. Саймон был взят ими
в кольцо, острия их копий целили ему в грудь, флажки волочились по пыльной
виоловой траве. Одна из _п_е_р_с_о_н_ Саймона припомнила, что флажок нужен
для того, чтобы не дать копью пройти тело насквозь, и  оружие  можно  было
легко вытащить и вновь использовать, но внимание  Саймона  было  поглощено
более непосредственной угрозой.
     Флажки  украшала  эмблема  Руд-Принца;  но  все  воины  отряда   были
вомбисами.
     Саймон покорно встал, символически прорычав что-то скорее  для  себя,
чем для впечатляющих протейских существ и их толстых  птиц.  Он  удивился,
как