, проверяя надежность захвата,
и вместе с ношей взмыл над сизой слоистостью обиталища тех, кто нашел в ней
свою последнюю истину и свой последний покой. Антон проводил кибера долгим
взглядом. "Конек-Горбунок! - подумал он с внезапной и горькой нежностью. -
Конек-Горбунок, вот кто ты такой!"

Он сел на заскрипевший под ним щебень. Теперь и, может быть, навсегда он
остался один. Голова, как это бывает после сомышления, томяще кружилась,
тянуло прилечь, отдохнуть. Перед глазами стлалась ровная в своей сизой
неподвижности поверхность так и неразгаданного "Моря Нирваны". Спокойствие
было вокруг, невозмутимость отстойника той канализационной сети, куда с
поверхности Авалона смывало всех отчаявшихся искателей правды, всех
изнемогших в борьбе каждого с каждым, быть может, самых искренних среди
мудрствующих приверженцев былого фундаментализма, - для других было
достаточно плебейских наркотиков и галлюциногенов.

И все же покой этой могилы внушал большее уважение, чем роскошь всех
дворцов Авалона. Но истина...

Что, если все не так просто? Путь в себя не менее важен, труден и
бесконечен, чем путь вовне, и сколь многое он уже дал человеку! Все странно
в этом озере, и, быть может, там, среди этих тошнотворных тел, среди
раскрывающих глаза мертвяков...

Нет. Не может быть истины вне красоты и нет спасения в дороге, которая
уводит человека от остальных.

А на загадку нет времени.

Ни на что больше нет времени.

Текли минуты - последние. О себе Антон не думал, нельзя было думать. Он
отдыхал, пока позволяло время, и, глядя на мертвенную неподвижность
туманного озера, вызывал в памяти накат и шелест морского прибоя, которого,
очевидно, ему больше не доведется увидеть.

И не было Умы, чтобы спеть прощальную песнь волны и прибоя.

Никого не было.

Иэ фосфоресцирующей над озером мглы вынырнула вороненая фигура кибера, чей
силуэт кентавра так напоминал сказочного Конька-Горбунка, что даже
скептическая усмешка рассудка не смогла изгнать этот образ верного
помощника и друга.

Кибер вихрем затормозил у ног Антона.

- Задание выполнено.

- Прекрасно! Преследователи близко?

- В двух-трех минутах ходьбы.

- Я поднимусь туда, - Антон показал на чернеющее отверстие хода. - Через
двадцать секунд ты обрушишь за мной скалу. И скроешься. Постарайся, чтобы
тебя не нашли. Если найдут-уничтожься.

Собственный приказ кольнул Антона сожалением и болью.

- ...Уничтожься. Никто не должен знать об участии в этом деле Искинта.

- Не беспокойтесь, об этом позабочусь я! Раздавшийся голос уже не
принадлежал "Коньку-Горбунку", хотя исходил из него.

- Рад тебя слышать, Искинт, - живо отозвался Антон. В нем вспыхнула
внезапная надежда. - Ты намерен вмешаться?

- Желают люди, я выполняю функцию сохранения гомеостаэиса Плеяд. Ваша Игра
не закончена и моя тоже.

- Значит, каждый сам за себя?

- Человек - это человек, машина - это машина, обратное пока не доказано.

- Понял... Встретимся ли мы еще?

- Вероятность есть функция поступка. Время истекло, торопитесь!

Голос Искинта умолк, кибер вскинулся, готовый предупредить об опасности, но
Антон и так уже расслышал катящийся из лабиринта шумок,

Преследователи были метрах в ста, не далее.

Пригнув голову, Антон нырнул в темноту хода и гулко выкрикнул, как в трубу:

- Сдаюсь!

Надо ли при этом возгласе еще поднимать руки?

12. ОРУЖИЕ ПРЕДТЕЧ

В знакомой пещере вместо тусклого света костра горели яркие лампы, словно
малейшая тень была здесь недопустимой, и до предела спокойное лицо Эль
Шорра казалось гипсовым среди закопченных стен, только синюшная набряклость
век придавала этой маске сходство с обычной и даже страдающей человеческой
плотью. Не взглянув на Антона, он властно мотнул головой, стража
попятилась, солдаты и киберы тараканами юркнули в темноту ходов и где-то
там затаились.

Одну за другой Эль Шорр выключил лишние лампы.

- Садитесь.

Антон сел на охапку травы, которая еще хранила отпечаток тела их пленного.
Напротив него устроился Эль Шорр. Морщась, он подкинул на ладони аппарат
блокировки, и обоих окутало невидимое в полумраке поле "звукового шатра",

- Ив?

- Мирно спит, если это вас интересует, - слово "это" Антон чуть выделил.

- Он не мог...

- Тем не менее мы знаем все. Рассказать только ему и вам известные
подробности заговора?

- Не надо! Верю, хотя это невероятно. Но раз вы сдались...

- Правильно. Можно разом уничтожить всех, будто бы в перестрелке, но когда
человек кричит "сдаюсь!", то оказывается слишком много свидетелей. То же
самое будет, когда вы приблизитесь к остальным. А что для вас сейчас
главное?

- Ваше молчание о моих намерениях, - Эль Шорр кивнул. - Но не обольщайтесь,
в моих руках ваша жизнь.

- И этого нет. Допрос теперь неизбежен, а как только мы расскажем о
заговоре, как только Ива заставят все подтвердить, вы умрете раньше нас.

- Умрете раньше... - в задумчивости повторил Эль Шорр. - Но это не в ваших
интересах. Вдобавок есть кое-что, чего вы не знаете. Что ж, давайте
поговорим, как человек с человеком.

- Всегда готов, если это возможно.

- Почему бы и нет? Вы дорожите жизнью, я тоже. Признаюсь в ошибке, которая
потянула за собой все остальные. Я думал, что знаю о вас все необходимое, и
то, что я знал, не внушало мне уважения. В юности мне довелось побывать на
Земле. Все красиво, не спорю, все умно, всеобщая доброжелательность, а уж
мускулы! Но как-то случайно я толкнул одного. И он... извинился! Тогда я
стал пробовать нарочно, результат оказался том же самым. Господи, так
унизиться, так превратить себя в тряпку! Собаку пнешь, и то, бывает,
огрызнется... Чему вы улыбаетесь?

- Когда двое случайно сталкиваются, то извиняются оба, только и всего. А
намеренно этого ни один взрослый не сделает, поэтому вы наверняка замечали
легкое недоумение, когда человек не слышал от вас привычных слов извинения.

- Да, я замечал и растерянность, и недоумение, это лишь подтверждало мой
вывод. Короче, я не знал о вас чего-то, быть может, главного. Вы
деретесь... страшно!

- По-настоящему мы еще не дрались.

- Послушайте, мы же договорились: как человек с человеком! А вы пытаетесь
ввести меня в заблуждение. Ваш мальчишка...

- Не мальчишка. У него у самого дети.

- Да? Тогда поздравляю. Так замаскировать карлика под мальчишку... Ловко!

- Он не карлик. Пигмей.

- Это одно и то же.

- Нет. Пигмеи - это африканская народность...

- Как, эти черномазые дикари?! Впрочем, понятно. Да. Нет, все равно не
понимаю! Мы не оставили ему ни одного шанса. Откуда лишний кибер? Как вам
удалось...

- Позвольте, это уже допрос. Но раз мы заговорили о Юле, то у меня просьба.
Если мы найдем взаимовыгодное решение, то передайте Иву, что он охотился не
за мальчишкой.

- Это для вас так важно?

- Пожалуй.

- Снова отказываюсь понимать...

Поспешным движением Эль Шорр достал смолистую палочку и с такой силой
втянул ее запах, что воскурившийся дымок перехватил горло Антону.

- Пожалуйста, без химических средств борьбы, - сказал он с иронией.

- Чепуха, это прибавляет бодрости! Вопрос: ваш Юл едва не прикончил двоих
голыми руками; чего же в таком случае стоят ваши заповеди и запреты?

- Лекарством можно отравиться, а ядом исцелиться. То и другое порознь
существует лишь в представлении догматиков.

- Тогда почему вы не поставили условие: отпустите нас восвояси или мы
прикончим пленных?

- Убийство в бою - самооборона, иное - зверство.

- Угроза еще не убийство.

- Но шантаж.

- Военная хитрость.

- Подлый умысел - уже преступление.

- Ах, даже так! Ну да, вы же взяли меня за горло. Значит, шантажом займется
Эль Шорр, которому деваться некуда, за пленных вы получите свободу, за
некую личную тайну тот же Эль Шорр выложит все об оружии Предтеч, а вы
останетесь чистенькими.

- Обращаете против нас наше оружие?

- Разумеется. Какая симпатичная штука - совесть, когда она есть у других и
ее нет у тебя! А может, все-таки есть? - наклонившись, Эль Шорр заглянул в
глаза Антона. - Своя, тайная? А? Зачем вы сказали, что не убьете пленных?
Кто же отдает такой козырь? Вы не глупец. Тогда кто же? Святой вроде этих
нирванистов?

- Дело не В этом.

- А в чем? Я хочу вас понять.

- Затем, чтобы при случае лучше ударить?

- Да! Как видите, я тоже умею быть откровенным.

- Этого-то я и хочу. Вы настолько привыкли в каждом видеть врага,
конкурента, соперника, что уже все видите искаженным. А для нас ваши ошибки
сейчас опаснее ваших побед.

- Опаснее... - щеки Эль Шорра опали, во взгляде проглянула глухая тоска. -
Скажите, - он понизил голос, - родись я на Земле, кем бы я стал у вас?

- Скорее всего, хорошим организатором. - То есть, в сущности, тем же самым,
что и здесь, только без боязни получить нож в спину. Зато и шансов стать
всем не было бы. Каждый да жует свою травку, буколика... Ваши условия?

Вопрос прозвучал, как выстрел в упор, тем неожиданнее, что ему
предшествовал совсем иной тон голоса.

- Свобода и сведения, - столь же быстро ответил Антон.

"Что-то здесь не так, - подумал он про себя. - Ошибка, но в чем?"

- Свобода и сведения, - с удовольствием повторил Эль Шорр. - Всего лишь
свобода и сведения... Полная то есть победа? Придется лишить вас иллюзий.
Смотрите.

Подняв палец, Эль Шорр тронул на нем кольцо. Из кристалла в оправе вырвался
бледный луч. Неровная стена пещеры исчезла, вместо нее возник проколотый
звездами мрак, космическая бесконечность, посреди которой, переливаясь,
пульсировал ярко-голубой, брызжущий огненными протуберанцами шар.

- Одна из звездочек наших Плеяд, - отрывисто сказал Эль Шорр. - На нее
нацелено оружие, до решающего испытания остались секунды.

Непроизвольное шевеление руки подергивало изображение, до синевы
раскаленный шар звезды вздрагивал вместе с шевелящимися вокруг него
протуберанцами.

- ...Следите за звездочками поодаль...

Мгновения начала Антон не успел уловить. Звездный, крупнее Солнца, шар
стремительно вспух, выгнулся лепестками пронзительно белого пламени,
заметался, как огонек свечи на ветру.

И потух.

Но не это громом ударило по нервам. Там, где только что пылала звезда,
закрутилось черное, непроглядное месиво, словно само Пространство
скручивалось в бездонной, все отрицающей мясорубке, и ближние искорки звезд
бешено заплясали по краям этого гибельного водоворота.

Изображение, мигнув, погасло.

- Таким вот образом, - опуская руку, тихо сказал Эль Шорр. - Всего
несколько часов назад мы задействовали всю мощность оружия, результат перед
вами. Теперь вы знаете об оружии почти все, что известно нам. К чему
скрывать? Быть может, святоши правы: творцам такой силы только и осталось,
что погрузиться в Нирвану, чтобы больше не действовать, не желать, не
стремиться. Но у нас нервы покрепче!

Эль Шорр жадно втянул в себя аромат палочки, его расширенные зрачки
подернулись тем же бездонным мраком, что минуту назад расползался по
космосу, или так показалось Антону. Страх, тот самый липкий, вяжущий,
знакомый по снореальности страх сжал его горло.

- Значит, все как у питекантропа, который на обочине нашел атомный
пистолет? - Антон едва слышал собственный голос, но обращенная в насмешку
злость придала ему должную силу. - Нашел и, спуская курок, догадался
повернуть дуло не на себя? А хватит ли зарядов, он не подумал?

- Представьте себе, подумал, - Эль Шорр тяжело усмехнулся. - Энергии, или
уж там не знаю чего, хватит, чтобы сокрушить сотню звездных систем, это
наши ученые чимандры гарантируют, Ясна ситуация? Ваши наблюдатели,
очевидно, уже заметили кое-какой в небесах непорядок и сделали должные
выводы. Не имеет значения. Теперь уже ничто не имеет значения, поняли?
Личная свобода - это все, что вы можете получить. Через несколько дней вас
всех выкинут за пределы Империи. Но знайте, что следом за вами с того же
космодрома стартует весь флот во главе с "Решительным"! Спешите на Землю,
рассказывайте всем о силе, перед которой ничто не может устоять, мне нужны
целехонькие планеты, а не дыры Пространства! Надеюсь, у вас хватит
благоразумия не сопротивляться. И не все ли равно, удержится ли Падишах на
престоле или на трон взойду я? По крайней мере от меня вы можете ждать
меньших глупостей и ошибок. Скажу больше. Если вы перейдете на мою сторону,
то я их вовсе не допущу. Поверьте, я искренен. Мне не с кем, не с кем
поделиться замыслами, получить умный совет и остережение, вокруг сплошь
завистники, интриганы, тупицы, нет воздуха! Соглашайтесь. Мы сошлись, как
враги, но, странное дело, глядя на вас, разговаривая с вами, я не испытываю
всегдашней тоски и оглядки. Вы даже мне не хотите зла, с вами спокойно,
надежно. Разве вы не видите, как мы нужны друг другу? Своим вы уже ничем не
поможете... Нет, поможете, если вступите со мной в союз. Падишах - дурак,
он зальет все планеты кровью, а я прагматик. У меня своя цель, вы ее
знаете, коль скоро проникли в сознание Ива.

- Ползущие на коленях люди...

- Ну, это мимолетное развлечение, без него можно и обойтись. Всемогущество
и бессмертие! Все прочее средство или забава. О ком заботитесь, о чем
волнуетесь? Миллиарды миллиардов людей сгинули без имени и следа, живые
помнят и будут помнить лишь тех, кто творил историю. Атилла, Чингисхан,
Тамерлан, Гитлер...

- Сократ, Шекспир, Леонардо да Винчи, Пушкин...

- И все они были в подчинении у тиранов или безмозглой толпы! Сильный
побеждает слабого, все одно и то же во все времена, только в разных
обличьях. Вы отменили этот закон? Ха! Мы возвращаемся и, заметьте, не по
прихоти случая, а потому, что долго подстерегали случай, тогда как вы
занимались всякими там моралями и искусствами. Теперь, надеюсь, и вам ясно,
за кем будущее. Самое забавное и в то же время закономерное, что вы не
могли уничтожить нас здесь, на Плеядах, пока мы были бессильны. Не могли,
ибо, залив кровью планеты, вы уподобились бы нам - и тогда прощай мечта о
чуде как совершенном и справедливом обществе. Мечта, политая такой кровью,
счастье на трупах, да вас самих пожрало бы это чудовище! Вот и не смогли
преступить, знали, чего бояться. Моральный тупик, вы сами себя в него
загнали, не так ли? А теперь поздно. Выбора нет, да его, как видите, и не
было. Либо руки в крови, либо...

- Но если все так и выбора нет, тогда это чудовище насилия сожрет и вас. И
выхода из круга убийств не будет.

- А вот на это мне наплевать, если властвую я, а не другой. Я есть, живу,
как хочу, все остальное - философия слабых, которую они пытаются навязать
сильным. Хищники и травоядные, вот что от века дано людям! Так будете мне
служить?

- Разумеется, нет.

- Гордо и куда как глупо, - Эль Шорр вздохнул. - Знаете, в вас есть
что-то... Не подберу слов. Вас хочется иметь, как прекрасную, что ли,
драгоценность. Ладно, все это сантименты. С кем еще можно поговорить
откровенно... И хватит! Киберы, вероятно, уже прожгли сделанный вами завал,
можете передать своим, что мы вас вышвырнем в целости и сохранности. Уж
я-то промолчу, что вы и так отдадите нам пленных! Нет, подождите, -
остановил он было поднявшегося Антона. - Интимность нашей беседы надо
оправдать, и потому мы сейчас сочиним надлежащий протокол допроса. Разницу
во времени скомпенсирует ваше "упорное молчание" в ответ на кое-какие мои
вопросы. Словом, поупражняйтесь в технике фальсификаций. Увлекательное,
скажу вам, занятие и очень может пригодиться, когда мы победим.

Эль Шорр хотел было торжествующе улыбнуться, но что-то его остановило.

- Все-таки жаль, что вы не со мной, - сказал он, помедлив.

- Или, наоборот, жаль, что вы родились не у нас, - также тихо ответил Антон.

Эль Шорр задумался.

- Нет, главное - побеждать.

13. ОСТАНОВЛЕННОЕ МГНОВЕНИЕ

Они шли, все четверо - Антон, Лю Банг, Юл Найт, Ума со своим неизменным
иллиром, - рядом бухали сапоги конвоя. В лицо светило голубоватое солнце
Плеяд, назад, покачиваясь в такт шагам, падали полуденные синие тени.

Те же тени падали от солдат. Бух, бух, бух! - похоронно отдавался в ушах
размеренный топот ног. Преисполненный долга офицер, сурово держа
полусогнутую руку на кобуре бластера, украдкой слизывал с губы солоноватые
капельки пота. Несмотря на жару, ему, как и солдатам, нравился чеканный
строй, железная спаянность всех движений, сознание своей общности,
превосходства и власти над побежденными, каждый мысленно уже попирал миры,
которые им вскоре были обещаны. И это же ощущение всесилия делало их сейчас
снисходительными к тем, кого они уже повергли, как может быть
снисходительным и даже добродушным человек к тем, кому он из милости дарует
свободу, прекрасно зная, что отныне все и так будет принадлежать ему.
Муштра, повиновение, строгости - все, все было не зря, все вот-вот должно
было оправдаться! Черные противобластерные латы матово отсвечивали при
движении, и под этой броней, которая делала солдат похожими на рослых,
поднявшихся на ноги муравьев, ровно и горделиво бились сердца вчерашних
мальчишек и завтрашних повелителей, посторонняя мысль лишь изредка нарушала
единый ритм этого слаженного биения.

Отборные из отборных шли, неторопливо чеканя шаг. Совсем уж ничтожными
муравьями они могли бы показаться самим себе, когда их строй втянулся в
глубину космодрома и над ними нависли громады эстакад, башни мезонаторов и
геоконов, магниторельсовые пути, над которыми там и здесь возвышались
корабли звездной эскадры. Но нет, всеподавляющее величие техники отозвалось
в них смутной гордостью за боевой флот, а подсознание обрадовалось теням,
которые протягивались от всех громад и сулили относительную прохладу. Лица
даже слегка оживились, когда всех накрыла глухая тень эстакады.

То же облегчение, казалось, испытали и пленники. Антон смахнул с лица пот,
Лю Банг, не замедляя шага, принялся раскуривать свою трубку. Ума рассеянно
тронула струны иллира.

- Жаркая, однако, у вас планета, - заметил Антон. Его слова остались без
ответа, ибо солдаты ни на минуту не забывали, кто они, но общая для всех
прохлада тени, ее мимолетная приятность вызвали одинаковое ощущение у всех,
и обыденная фраза Антона пробудила невольный отклик. Возможно, солдаты и
удивились бы, обнаружив в себе этот чуть сблизивший всех отклик, но Антон
знал, что он обязан возникнуть и действительно возник.

Чуть слышнее стали звуки иллира, столь необычные здесь, что слух сам собой
напрягся в удивлении и безотчетном ожидании '.дальнейшего. И ожидание не
было обмануто. Тихий, рассеянный среди прочих звуков космодрома голос
иллира звучал эхом отрывочных и неясных чувств, которые сами собой скользят
в душе музыкантши, но в нем был тот же хрупко объединивший всех отзвук на
беспощадную жару, на желанность отдыха и прохлады, когда можно расслабиться
и скинуть мундир, перестать быть носителем долга, железной частицей спая, и
еще в нем билась тоска и досада на невозможность всего этого сейчас, здесь.
Разумеется, никакой самый проницательный рассудок ничего этого не вывел бы
из мелодичных, якобы разрозненных звуков, они действовали безотчетно, и в
этом была сила искусства.

Всего несколько секунд длилось так, затем Ума чуть слышно запела, громче,
громче, на своем древнем языке, и теперь в звуках иллира и голосе возникло
нечто, заставившее офицера снисходительно улыбнуться, - давняя тоска
угнетенных, что ли?

- Ничего песенка, - сказал он, облизывая губы. - Ладно, давай, не
воспрещено...

И Ума продолжала, только мелодия изменилась, только голос стал немного
иным. Ее друзья шли молча, казалось, безучастно их глаза не шарили вокруг в
надежде на чудо, тем не менее они внимательно охватывали взглядом всю
раскрывающуюся шаг за шагом панораму космодрома. Все возможности борьбы
казались исключенными, и все-таки у пленников был шанс, тот крохотный и
ненадежный шанс, который Антону дала одна-единственная ненароком
сорвавшаяся с губ Эль Шорра фраза. И они тщательно искали этот свой шанс.

"Есть!" - мысленно воскликнул Юл Найт, и то, что его зоркие глаза увидели в
отдалении, тотчас стало достоянием всех.

Громада