овал,
что все потеряно. Вот если бы эта подлая тварь спустилась на ту ветку, где
торчит что-то вроде яблока, начала бы это яблоко грызть и забыла бы о  его
присутствии...
   Внезапно "эта подлая тварь" так и сделала.  Во  всяком  случае,  черная
фигурка спрыгнула на нижнюю ветку и положила ладошку с  длинными  пальцами
на круглый нарост. Рикки даже рот открыл от удивления.
   У него чесались руки поскорее схватить черное существо, но он  заставил
себя стоять неподвижно. Может быть, оно  уже  успело  забыть  про  него  и
считает его частью окружающего пейзажа? А что если  поднять  руки,  только
медленно-медленно - может быть, оно примет их за ветки? И тогда...
   Вдруг у него в голове словно что-то взорвалось. Он  ойкнул,  замигал  и
совсем забыл о своем решении сохранять неподвижность. Потом  снова  замер,
полагая, что существо сейчас же исчезнет,  но  оно  продолжало  сидеть  на
ветке.
   Длинный  Меч  наблюдал  за  реакцией  на  свое   энергичное   "нет"   с
пробуждающейся надеждой. Правда, он сделал то, чего это существо  от  него
хотело, не очень-то рассчитывая, что удастся таким  образом  установить  с
ним контакт. Однако Большое Существо, несомненно, что-то почувствовало.
   Длинный Меч решил, что пора и ему предложить  что-то  в  свою  очередь,
сосредоточился и предложил Большому Существу  повернуться  и  поглядеть  в
другую сторону.
   Большое Существо наклонило  голову  и  снова  замигало.  Длинному  Мечу
показалось,  что  эта  реакция  вызвана  излишней  силой  его  мысли.   Он
попробовал еще раз, не с таким напряжением.
   Да,  что-то  достигло  цели!  Он  воспринял  слабый,  неуверенный,   но
несомненный  ответ.  Это   был   отказ.   Большое   Существо   не   хотело
отворачиваться.
   Тогда Длинный Меч попросил его отодвинуться на один шаг в сторону.
   Большое Существо нерешительно подчинилось. Длинный Меч радостно прыгнул
в том же  направлении  и  опустился  на  ветку  напротив  головы  Большого
Существа.
   И воспринял мысль, не слишком ясную, но все-таки понятную:
   "Если ты меня понимаешь, положи ладони себе на голову".
   Длинный Меч неохотно послушался. Долго сохранять  эту  позу,  не  теряя
равновесия, он не мог, но  внезапное  возбуждение,  которое  он  ощутил  в
Большом Существе, очень его ободрило.
   "Теперь смотри! Я сяду на землю. Ты понимаешь, что это значит? Я сейчас
сяду".
   Большое   Существо    неуклюже    перегнулось.    Его    колени    были
противоестественно вывернуты, но Длинный Меч понял смысл  этого  действия.
Он ответил собственной мыслью:
   "Я разверну мои перепонки".
   Удивление Большого Существа совсем его оглушило, и он запротестовал.  В
ответ донеслось что-то вроде извинения. Он постарался сделать  свою  мысль
предельно ясной.
   "Мы установили, что между нами возможен  контакт.  Теперь  нам  следует
поупражняться в обмене мыслями, пока мы не научимся как  следует  понимать
друг друга".
   Он только-только ощутил нечленораздельное  согласие,  когда  все  пошло
насмарку: из-за деревьев,  грузно  ковыляя,  появилось  еще  одно  Большое
Существо.


   - Рикки! Что ты тут делаешь? Чтобы мне остаться без единого  образчика,
если тебе не влетит по первое число! Ты хочешь,  чтобы  тебя,  как  Барни,
уволокли черные дьяволята?
   Рикки испуганно вскочил с земли.
   - Простите, доктор Вудмен,  я  забыл.  Я...  я  засмотрелся  на  разных
насекомых и сам не знаю, как забрел сюда. Мне очень неприятно.
   - Ну, ничего  страшного  ведь  не  случилось.  Однако  пойдем-ка,  пока
кто-нибудь не поднял тревоги.
   Длинный Меч воспринял импульс отчаяния от  Большого  Существа,  которое
ему с таким трудом удалось приручить;  по-видимому,  оно  жалело,  что  им
помешали, даже больше, чем сам Длинный Меч. Оно опасалось, как  бы  другое
Большое Существо не увидело его, Длинного Меча, а потому он замер - черное
пятно, не отличимое от сотен таких же  пятен,  -  и  послал  сигнал  вслед
прирученному Большому Существу:
   "Приходи опять! Я буду на краю вырубки. Приходи опять".
   Согласие было выражено с такой силой, что он чуть не свалился с ветки.
   Вудмен решительно увел Рикки из леса.
   - Ну, раз уж ты мне попался, то попробуем извлечь из этого пользу.  Мне
нужно пойти к моему любимому озерцу, но я  никак  не  мог  подыскать  себе
дуэнью. Если я не ошибся в расчетах, мы увидим там кое-что любопытное.
   Рикки с трудом проявил вежливый интерес.  При  обычных  обстоятельствах
приглашение Вудмена привело бы его в восторг.
   - Опять псевдогидры?
   - Вот именно. Помнишь, мы наблюдали за тем, как они  хватали  существа,
похожие на двухвостые торпеды?
   - Да. Но вы же сказали, что их уже всех съели.
   - Это-то верно. Ну, мы пришли. Только не наклоняйся так, твоя  тень  им
не понравится. Ложись на живот. Отлично!
   Рикки лег и устремил взгляд сквозь прозрачную воду на дно. Там, где  на
воду не падали тени, она отражала яркую синеву небес -  единственное,  что
на Лямбде обладало привычным цветом. Внезапно Рикки ощутил легкий  приступ
тоски по Земле, но она тотчас  рассеялась.  Тосковать,  когда  только  что
случилось настоящее чудо? Ерунда!
   Он заставил себя сосредоточиться на псевдогидрах. Они обитали там,  где
из озерца брал начало  бурый  ручеек.  Над  крохотными,  прикрепленными  к
камням шарообразными туловищами колыхались белые  нити  ветвистых  щупалец
длиной до шести дюймов. Колония состояла из пятидесяти  с  лишним  особей,
чьи щупальца сплелись поперек истока, образуя плотную сеть, сквозь которую
не  мог  бы  проскочить  ни  один  предмет   крупнее   пшеничного   зерна.
Неторопливое течение увлекало в этот живой невод  неосторожных  обитателей
озерца, решивших его покинуть, цепкие щупальца, способные удержать  жертву
втрое больше самой псевдогидры, обволакивали ее тело, образуя  капсулу,  в
которой она постепенно переваривалась.
   - Вон посмотри! - прошептал Вудмен.
   Он указал взглядом на прозрачные твердые шарики,  которыми  завершались
некоторые щупальца. Внутри  них  подергивались  темные  крохотные  сигары,
примерно по десятку в каждом шарике.
   - Она опять поймала торпеды, - прошептал Рикки. - Только  на  этот  раз
маленькие.
   - А по-моему, не поймала! - ответил Вудмен. - Я так и  думал,  что  все
произойдет сегодня! Смотри вон на тот - сейчас лопнет.
   И действительно, несколько минут спустя шарик, на который он  указывал,
раскрылся  по  всей  ширине.  Малюсенькие   торпеды,   длиной   не   более
трех-четырех миллиметров, выскользнули в воду и начали бестолково метаться
взад и вперед. Двигались они толчками, выбрасывая воду  через  раздвоенные
хвостики. Рикки ахнул:
   - Гидра их выпустила! И поглядите - вон одна задела за щупальце, а  оно
ее не схватило! В чем дело?
   Две крохотные торпеды сблизились,  неуверенно  покрутились  друг  возле
друга, а затем изогнулись, повисли в воде параллельно и поплыли дальше уже
рядом.
   Тем временем и все остальные разбились на пары. Потом Рикки увидел, что
одна из пар разделилась, и обе торпеды  стремительно  метнулись  в  разные
стороны. Одна оказалась прямо у него перед глазами, и он успел разглядеть,
что она выбрасывает крохотную молочную струйку.
   Перед его носом мелькнула рука Вудмена  с  пипеткой.  Торпеда  унеслась
прочь. Вобрав в пипетку несколько капель, Вудмен извлек ее  из  ручейка  и
внимательно рассмотрел содержимое.
   - Так и есть, - пробормотал он.
   В пробирке плавали точечки, еле различимые простым глазом.
   - Яйца... - сказал Вудмен.
   - Яйца? Но... но это же молодь! Те торпеды были гораздо больше.
   - Верно, Рикки! А знаешь, во что разовьются эти яйца? В новые  торпеды?
Как бы не так! Если только  их  жизненный  цикл  не  составляет  дичайшего
исключения, из них выведутся маленькие псевдогидры.
   Рикки перекатился на спину и посмотрел на зоолога.
   - Но что же тогда большие торпеды?
   - Видишь ли, дело, на мой взгляд, обстоит так... Ты что-нибудь знаешь о
чередовании поколений у земных  кишечнополостных?  Особенно  у  гидроидных
вроде обелии? Сидячее поколение некоторое время размножается  вегетативно,
почкованием. Затем они начинают продуцировать почки,  которые  развиваются
уже не как родители. Они отделяются и начинают плавать самостоятельно. Они
питаются, растут и в конце концов  вырабатывают  яйца  или  сперму,  а  из
оплодотворенных яиц развивается  новое  сидячее  поколение.  Ну,  а  здесь
формы, ведущие свободное существование, - торпеды -  начинают  откладывать
яйца, едва отделившись от родителя. Они спариваются через несколько  минут
после выхода в воду, а кладка начинается сразу же после оплодотворения. Но
жизнь торпед с этого только начинается. Они  плавают  по  озерцу,  едят  и
растут, а достигнув взрослой стадии,  приплывают  к  старым  псевдогидрам,
которые их поедают и используют  полученные  питательные  вещества,  чтобы
продуцировать новую серию крохотных торпед. Понимаешь?
   - Какое мерзкое животное! - нахмурился Рикки.
   - Чепуха! Прекрасный образчик  экономии  в  природе!  Не  будь  снобом,
Рикки! Если ни одно земное животное не развило подобного механизма, отсюда
еще не следует, что он не этичен. Кое-какие земные твари по своей мерзости
дадут этой псевдогидре сто  очков  вперед.  Например,  морские  желуди,  у
которых редуцированные самцы паразитируют на самках.  Эволюция  вообще  не
признает никакой этики, кроме закона выживания вида, а его вряд  ли  можно
признать этической категорией.
   Рикки поглядел на Вудмена с некоторым сомнением.
   - Но ведь и мы - результат эволюции. А мы заботимся о других видах.
   Вудмен кивнул.
   - Пытаемся - во всяком случае,  некоторые  из  нас.  Но  в  свое  время
выживание нашего вида было куплено ценой гибели многих других.
   Рикки пришла в голову неожиданная мысль:
   - А этот - этот механизм чередующихся поколений на  Земле  развился  не
только у одного вида, ведь так?
   - Конечно. Только на Земле  такое  приспособление  независимо  друг  от
друга выработали  десятки  разных  видов,  не  говоря  уж  о  лямбдианских
организмах, которые им обладают, о пяти-шести на Арктуре-3 и о  простейших
на Роше. По-видимому, эта один из  основных  защитных  механизмов.  Первая
стадия максимально использует  существующее  положение,  а  вторая  служит
страховкой   от   возможных   перемен.    Сложившаяся    система    хорошо
сбалансированных наследственных характеристик может повторять себя быстрее
с помощью вегетативного размножения, без изменения хромосомного набора.  С
другой стороны, при изменении  условий  половое  размножение  обеспечивает
появление популяции, которая скорее может  дать  несколько  адаптирующихся
форм. Некоторые виды отказались от стадии полового размножения, как другие
- от стадии вегетативного, однако  в  конечном  счете  это,  вероятно,  не
оправдывается.
   - Но каким образом так получается?
   Вудмен задумался.
   -  Возможно,  происходит  что-нибудь  вроде  следующего:   предположим,
единственный  организм  -  одна  из  этих  псевдогидр,  например,   -   на
вегетативной  стадии  оказывается  изолированным.  Скажем,  все  остальные
псевдогидры в  озерце  отчего-то  погибли.  Оставшаяся  псевдогидра  будет
по-прежнему  производить  свои  маленькие  торпеды,  но  им   не   с   кем
спариваться. Она  продолжает  размножаться  вегетативным  путем.  Ты  ведь
видел, как они расщепляются по вертикальной оси? В конце концов происходит
мутация: кто-то из потомков перестает понапрасну расходовать свое вещество
на бесполезные торпеды, а поэтому начинает делиться  быстрее  остальных  и
постепенно вытесняет их. В одном из африканских озер  ежегодно  появлялось
множество медуз, причем это всегда бывали самцы. В незапамятные времена  в
это озеро каким-то  образом  попал  полип  в  вегетативной  стадии,  и  из
столетия  в  столетие  его  потомки  продолжали  производить   бесполезных
медуз-самцов, существование же  самого  вида  поддерживалось  вегетативным
размножением.
   - И чем же это кончилось?
   Вудмен сердито нахмурился.
   - Какие-то идиоты спустили в озеро промышленные отходы, и в нем погибло
все живое. Ну, пойдем, пора обедать.


   Эллен Скотт убрала последний образчик почвы и задумчиво  уставилась  на
свой прибор. Напряжение в лагере возрастало, то и дело  вспыхивали  мелкие
ссоры. Половина членов экспедиции пришла к выводу, что ночное  приключение
Барни было каким-то образом подстроено Рикки, а потому следует  отказаться
от стеснительных  мер  предосторожности,  которые  только  мешают  работе.
Остальные считали, что Рикки тут  не  при  чем  и  соблюдать  осторожность
необходимо. А кто с этим не согласен, пусть-ка  прямо  скажет  шефу,  что,
кроме его сына, на Лямбде нет ни единого опасного существа!
   Эллен, по ее собственному мнению, занимала нейтральную позицию. Она  не
бралась решать, имеет ли Рикки отношение к случившемуся, да это  ее  и  не
трогало бы, если бы только мальчишка больше считался с отцом и  не  терзал
бы его так. На Земле, когда стало  известно,  что  Джордан  берет  сына  в
экспедицию, ей про него кое-что рассказали. Тогда она  сочла  это  пустыми
сплетнями,  но  после  истории  с  расчетами  Картрайта   вынуждена   была
согласиться, что дыма без огня не бывает.
   Людям, работающим в космосе, нельзя вступать в брак и  заводить  детей!
Так она решила для себя много лет назад. Можно отдать себя освоению  новых
планет, можно отдать себя семье.  Но  плодотворно  сочетать  то  и  другое
нельзя.  Дети  были  частью  земной  жизни,  и  упорядоченное   безопасное
существование, которое ей было тягостно, для них абсолютно необходимо. Ну,
а подростки? Пожалуй... Рикки вначале был как будто совершенно счастлив.
   Но что все-таки происходит с ним теперь?  После  того  случая  с  Барии
мальчик  не  выходит  из  какого-то  странного  состояния.   То   начинает
разговаривать сам с собой, то  умолкает  столь  же  внезапно  и  словно  с
досадой. И теперь его как будто совсем не трогает,  что  многие  в  лагере
относятся к нему с  подозрением,  хотя  он  всегда  казался  ей  чутким  и
впечатлительным. История с Картрайтом его, несомненно, очень расстроила, а
то, что происходит теперь, ведь много хуже!
   Джордан, во всяком случае, долго этого выдержать не сможет...


   Рикки, который лежал у себя в хижине -  считалось,  что  он  спит  (ему
полагался дневной отдых, так как лямбдианские  сутки  были  много  длиннее
земных), - по зрелому размышлению решил, что уже пора  рассказать  отцу  о
своих научных исследованиях. Как  ни  был  он  поглощен  открывшимися  ему
чудесами,  он  все-таки  замечал,   что   взрослые   вроде   бы   начинают
беспокоиться. Кроме того, он уже научился бегло "разговаривать" с  Длинным
Мечом и более или менее сносно  объяснялся  с  остальными  Собратьями.  Он
знал, чего они хотят, и дальнейшее промедление было бы  непростительно.  А
главное,  результаты  научных   исследований   -   это   достояние   всего
человечества, и он не имеет права их скрывать!
   На минуту Рикки задумался о том, как можно будет  применять  его  новое
умение.  Да,  конечно,  люди  уже  несколько  столетий  ставят  опыты   по
телепатии, но  без  всякого  толку.  Наверное,  только  истинный  телепат,
происходящий из расы,  которая  не  знает  иных  способов  общения,  кроме
телепатии, мог научить человека, как развить скрытые в нем зачатки смутной
силы и как этой силой  управлять.  А  может  быть,  думал  Рикки,  люди  с
телепатическими  способностями  так  уставали,  прежде  чем  успевали   их
развить, что попросту их  отключали;  те  же,  кто  ставил  опыты,  такими
способностями не обладали. Он сам только теперь научился экранировать свое
сознание от всех остальных. При таких  помехах  ясный  прием  передаваемых
мыслей был вообще невозможен. Ему пришло в голову,  что  с  этого  следует
начать: он не будет подслушивать ничьих мыслей. Больше никогда не будет!
   Но для научных исследований  такая  способность  окажется  на  редкость
полезной,  даже  помимо  сложнейшей  проблемы  взаимоотношения  материи  и
сознания или общения с инозвездными  расами!  Ведь  он,  возможно,  сумеет
понять, что происходит в сознании земных животных, то есть тех из них, кто
обладает какой-то степенью сознания! И он установит, как  воздействует  на
людей поле масса-время - ведь никто еще не сумел вспомнить своих  ощущений
в момент включения поля. И еще... всего и не перечислишь!


   Рикки вскочил с постели. Отец сейчас должен быть у себя.  Эти  часы  он
отвел  для  собственных  занятий,  если,  конечно  не   случалось   ничего
непредвиденного. Рикки машинально настроился на прием мыслей, приходящих с
той стороны. Он хотел только узнать, не помешает ли он отцу.
   И ощутил болезненный шок. Что могло так взволновать старину Джо?  Он  с
кем-то разговаривает? А, как неудачно! Кажется, с Вудменом? В  отличие  от
Длинного Меча Рикки продолжал воспринимать мысли и во время  устной  речи,
однако очень нечетко. Он отчаянно напрягся, пытаясь уловить  причину  этой
сумятицы. Вудмен столкнулся с чем-то... с чем-то неприятным...  с  чем-то,
что...
   Рикки выбежал из хижины и в два прыжка  покрыл  расстояние,  отделявшее
его от хижины отца. До него донеслись голоса - Вудмен говорил взволнованно
и громко:
   -  ...нечто  дьявольское.  Да,  конечно,  причина  была  физической   -
какие-нибудь испарения, и я чуть было не  потерял  сознания.  Но  ощущение
возникло такое, словно, совсем рядом  кто-то  испытывает  ко  мне  бешеную
ненависть. Ну, знаете, как во время космического гриппа; кажется, будто ты
всем противен, - только в  миллион  раз  сильнее.  Депрессант  невероятной
силы. И ведь не в помещении, а на открытом воздухе...
   - Где это произошло?
   - В восьмом секторе. Примерно вот тут.
   Очевидно, он указывал место на карте. Вне себя от страшного подозрения,
Рикки, забыв свое решение, попробовал проникнуть в  сознание  отца,  чтобы
увидеть, на что они глядят. Картина была смутной  и  неустойчивой,  но  он
различил скользящую по карте палочку из слоновой  кости,  которую  Джордан
всегда носил с собой, и... да, она указывает на поляну, где растет Дерево!
Хранители слишком уж успешно отогнали незваного гостя!
   Джордан сухо рассмеялся:
   - А мы объявили эту планету абсолютно безопасной! - он встал со  стула.
- Сначала Барни встречает дьяволят, а теперь вы наткнулись  на  анчар!  Вы
уверены, что это исходило от растений?
   - Именно от этого Дерева. Оно стоит посреди  широкой  поляны.  Ощущение
возникло, когда я был от него  в  трех  шагах.  На  ветках  висят  длинные
стручки. Возможно, они выделяют летучие  яды.  Несколько  недель  назад  я
срезал с него одну ветку для коллекции и ничего не почувствовал. Возможно,
это сезонное явление.
   - Ну, так его придется уничтожить!
   Рикки с ужасом ощутил яростную радость отца - а  наконец-то  перед  ним
был понятный враг, с которым можно легко разделаться.
   - Эллен намерена заняться исследованием почв в том секторе, - продолжал
Джордан. - Это ведь последний сектор, где еще никто не работал,  и  многие
намерены вскоре перейти туда.
   Рикки, потеряв голову от страха, выпрямился и возник в окне, как чертик
из коробочки.
   - Джо, этого нельзя делать. Честное слово, нельзя! Это  Дерево  страшно
важное. Все очень просто...
   -  Рикки!  -  Джордан  перегнулся  через  письменный  стол,   опрокинув
микрочтец. - Ты подслушивал?
   Рикки побледнел.
   - Да, но только...
   - Иди в свою хижину!
   Вудмен попытался что-то сказать, но Джордан отмахнулся от него.
   - Я поговорю с тобой позже. А до тех пор не выходи из своей хижины!
   Вудмену показалось, что Рикки хотел что-то возразить, но после недолгой
внутренней борьбы мальчик повернулся и ушел.
   Джордан сжал дрожащими пальцами палочку из слоновой кости.
   - Идемте, Вудмен! Я хочу сам осмотреть это Дерево. Нам  нужны  маски  и
аппарат для проб воздуха... да,  и  портативный  детектор.  Будьте  добры,
возьмите все это со склада.  Жду  вас  через  десять