аться.  Не
хочется, а придется.
   - Я понял. Вы превратите меня в собаку и застрелите из ружья,  -  все
глубже и глубже проваливаясь в кресло  и  постепенно  принимая  горизон-
тальное положение, вдруг осознал Денис Александрович. - Скажите,  что  я
ошибся. Скажите, что не превратите, а то я спать не буду!
   - Зачем же я буду превращать тебя в собаку? - искреннее удивился  хо-
зяин. - Ты мой читатель, мой гость! И вообще, почему вы так плохо думае-
те о моей собаке?
   - Я хорошо... Хорошо думаю о твоей собаке... Хорошо...
   - Ты вообще понимаешь, куда попал-то? Ведь предполагал, наверное, что
попадешь в какие-нибудь извращенные пампасы? Этакая, после смерти,  лег-
кая жизнь в раю на сизом облаке? Предполагал? Так вот, нет! Нет апельси-
нам, нет ананасам! Нет! Все вполне обыденно! Русская дикая природа, теп-
лая постель, правильная пропись, и каша на ужин! Но один хрен  -  первая
группа. Все равно тебя завтра выпишут!
   - Я все понял... Я понял... - погружаясь в  сладкую  дремоту,  шептал
Денис Александрович. Но только скажите, Каин, ружье-то вам зачем? Двуст-
волка эта? Ведь такие симпатичные эти Зайцы и Изюбры? Белочка, тоже сим-
патичная, она рыженькая, хотя и проститутка наверное... Неужели  вам  их
совсем не жалко, грешников этих?.. Вы же сам грешник, Каин?..
   Шум леса за бревенчатой стеной нарастал.  Шорох  ветра,  стук  дождя,
поскрипывание приоткрытых ставен. Эрвин Каин ответил  шепотом  почему-то
голосом Генерала:
   - Конечно, грешник. Думаешь  приятно?  Но  я,  все  равно,  вас  всех
отстреливаю периодически. Для поддержания правильной численности в попу-
ляции. Всех: и зайчиков, и изюбров. Так уж творческий  процесс  устроен.
Не мною придумано. Я вас создаю своею мыслью, а потом... - он опять взял
почти минутную паузу, - Создаю, а потом отстреливаю. Имеет же в конечном
счете писатель право разорвать свою рукопись?!
   - А зачем тогда морковка? Это же издевательство над живой природой? -
с трудом разлепляя глаза, спросил Денис Александрович, - Зачем же вы нас
балуете, если потом отстреливаете?
   - А потому, что сегодня на ужин  была  морковка!  -  голосом  Женщины
объяснил Эрвин Каин.
   Стеариновый красный ночник растворился перед глазами Дениса Александ-
ровича, и, погружаясь в сладкую черноту сна, он еще успел подумать:
 
"Он нас отстреливает!.. Парадокс!" 
 
 
* ПОСЛЕДНИЙ РОМАН 
 
   "Был ли написан третий роман? Определенно третий роман был. Но  напи-
сан он не был. Да и можно ли назвать его третьим, когда он по  временной
шкале был первым?" - примерно так, представлял себе  Эрвин  Каин,  будет
начинаться статья, опубликованная лет через двести после его официальной
кончины, написанная идиотом, ничего не смыслящим в художественном  твор-
честве.
   "Зондируя поверхность зеркал,  зафиксировавших  великого  человека  в
младенчестве, - напишет идиот. - Разлагая на звуки сохранившуюся в веках
его керамическую посуду, мы сегодня точно можем утверждать,  роман  был.
Но мы, увы, не в состоянии воссоздать еще текста. Роман был создан  КАИ-
НОМ еще в младенческом возрасте, когда человек уже может творить, но  не
умеет даже говорить.
   Почему, научившись писать. Великий Каин не предал свой  первый  роман
бумаге? Ответа два: конъюнктура, поглотившая писателя, либо  он  постес-
нялся. И возможен ответ третий: он начисто забыл свой первый роман".
   Эрвин Каин лежал в своей теплой, чисто застеленной кроватке и думал о
статье, которая когда-нибудь будет написана. Говорить он не умел, но ду-
мал с самого рождения. Думал потому, что все помнил и  все  понимал.  Но
великие мысли постоянно сбивались на бытовые:
   "Почему она никогда не возьмет меня на руки? Почему она не кормит ме-
ня грудью? Я же маленький мальчик, младенец, она  обязана  кормить  меня
грудью! Может быть, у нее нет молока?  Или,  может  быть,  я  укусил  ее
больно, когда она сделала попытку накормить меня грудью?"
   Он хорошо помнил, как это произошло. Это произошло недели  через  две
после его рождения здесь, в этой комнате. Мария разделась  и  залезла  к
нему в кроватку. а он,  используя  преимущества  сосательного  рефлекса,
укусил ее за грудь. Потом Он думал. что Мария представила его не младен-
цем, а взрослым мужчиной и хотела чего-то другого. Она все шептала:
   - Денис! Ну очнись, Денис, посмотри на меня!
   Эрвин Каин помнил, что он действительно раньше. в прошлой жизни,  но-
сил имя Денис и сперва работал психиатром, а потом долго лечился  в  су-
масшедшем доме, после чего умер. Помнил, как на том свете он познакомил-
ся с самим собою - Эрвином Каином, уже прожившим свою творческую  жизнь,
и как родился снова Эрвином Каином-младенцем в самом начале  творческого
пути.
   В Романе, который он медленно воспроизводил в  своей  голове,  романе
автобиографическом, звучало это примерно так: "Меня будто сбросили с бе-
шено вращающегося круга, и центробежная сила пустила мое тело  по  каса-
тельной к сверкающему голубому шару Земли. Я не  сразу  понял,  что  это
Земля и что мне опять предстоит родиться на  ней.  Но,  когда  я  увидел
сверху в густой черноте ночи миллиарды копошащихся в пастелях совокупля-
ющихся пар, похожих на белых тараканов, я догадался, что происходит!.."
   Настенные часы пробили один раз. В комнату вошла Мария.  Она  подняла
штору, поправила на Денисе Александровиче одеяло, горестно  вздохнула  и
вышла. Она уже потеряла всякую надежду иметь нормального  мужа.  Забирая
Дениса Александровича из больницы под расписку. Мария была  предупрежде-
на, что больной в тяжелом состоянии.
   - Он считает, что находится на том свете, - объяснил врач, - и к  лю-
бому человеку обращается с глубоким уважением, внимательно слушает  его,
выполняет любые просьбы. Ненормальность в том, что он неизменно  обраща-
ется к этому любому  человеку  как  к  некоему  мифическому  человеку  с
ружьем, автору многих книг Эрвину Каину.
   Марию такое положение вполне устраивало. Хоть сумасшедший  мужик,  да
угодливый. Но сразу по приезде домой Денис Александрович впал в детство,
чем ввел Марию в отчаяние. Она пыталась расшевелить его  сексом,  но  он
только злобно укусил ее за грудь. Она пыталась соблазнить  его  вином  и
шашлыками, но он соглашался только на манную кашу. Вино из детского рож-
ка он пил, но после этого становился буен и громко плакал.  Более  всего
Марию бесило то, что новоиспеченный младенец пунктуально,  шесть  раз  в
день, мочился в постель. Она брала его за руку. вела в туалет и там лас-
ково уговаривала:
   - Пис-пис-пис, маленький!.. Пис-пис-пис, хорошенький!.. - иногда дос-
тигая необходимого эффекта.
   Солнце, прорвавшись в комнату широкой желтой волной, окатило  кроват-
ку. В лучах его было тепло и ярко. Эрвин Каин,  прищуриваясь,  приоткрыл
глаза.
   "Работать нужно, нужно работать! - подумал он. слыша, как  гремит  на
кухне Мария. - Через полчаса она опять будет кормить меня этой  отврати-
тельной манной кашей! Как все-таки трудно иметь знание о том, что манная
каша отвратительная! Мне нужно хотя бы довоссоздать главу".
   "Сброшенный с круга вечности герой выбрал свою мать! Почему  я  отож-
дествляю себя с героем?" - с ужасом зафиксировал тренированный мозг быв-
шего психиатра. Но он не смог  не  продолжать.  Завертелись,  пронеслись
стены, замелькали раскачивающиеся квадраты окон. Люди в белых халатах  и
белых шапочках. Ласковые руки матери. Марии... (Какая все-таки  гадость,
что она не хочет кормить меня грудью). Его  заставили  в  чем-то  распи-
саться! (Ну как младенец может в чем-то расписаться?) А может быть, рас-
писывался он еще там, на том свете, отправляясь в очередной путь, и вос-
поминания поменялись местами?
   Героя везли домой, как н всех новорожденных. на такси.  Его  посадили
рядом с шофером, и, удобно вытянув ноги, он имел полную возможность  ра-
достно гугукать!
   "Какая все-таки у меня дурная мать! Почему она не любит  носить  меня
на руках? Прижимать к себе мое нежное детское тельце! Она обязана просто
это .побить, а она?.. Приходила же она ко мне когда-то со мной на руках?
Приходила!.. А теперь не хочет больше приходить!"
   В комнату вошла Мария. Она поставила на стол тарелку с протертым  су-
пом.
   „ - Денис Александрович, миленький, вставай-ка! Обед  я  тебе,  гаду,
сварила!.. - Когда он в ответ радостно запищал, она сорвалась на крик: -
Вставай, а то я тебе этой тарелкой череп проломлю!
   "Почему она путает? Почему она путает и называет меня не так?  Да,  я
когда-то был этим Денисом Александровичем, - он с хлюпаньем всосал  гус-
тую теплую жидкость с ложки. - Но теперь-то я младенец.  Я  народившийся
Эрвин Каин! Мне предстоит написать "Там". потом "Здесь", а потом мне да-
дут ружье, и я буду стрелять зайцев и изюбров на том свете!" После обеда
Мария вынесла его на балкон н, укрыв пледом,  устроила  в  кресле.  Было
тепло, свежий воздух приятно щекотал ноздри. Раздражал только белый сол-
нечный свет, от которого приходилось щуриться.
   "Я сочиняю сейчас роман-откровение! И оно будет  уничтожено  во  мне,
это откровение. Я потеряю память. Неужели я. Великий Эрвин Каин, не смо-
гу ничего предпринять, не смогу предотвратить эту потерю?!"
   В этот вечер Мария устраивала его спать необычно .ласково. Подоткнула
под ножки одеяльце, погладила по головке. А через полчаса сквозь сон Эр-
вин Каин услышал тихий стук в дверь. Потом шаги, потом звон бокалов, по-
том негромкие голоса. Мария принимала любовника.
   "Мне нет дела до забав матери! - думал Эрвин Каин. - Я  должен  найти
решение, как донести содержание романа до человечества. Два моих будущих
романа и даже небесные записки ничего не значат в сравнение с  ним!  Они
лишь жалкие осколки истины!"
   В соседней комнате разговор сделался живее. Обсуждали какие-то  пато-
логии. Судя по сленгу, любовником Марии был новый психиатр из того само-
го отделения, где он лежал в прошлой жизни. Они даже смеялись.  булькало
вино. Эрвин Каин сполз с постели (как все  же  тяжело  бытие  младенца).
Опустился на четвереньки, подполз к двери, пихнул ее всем телом.
   В ярко освещенной комнате немолодой психиатр пытался  поцеловать  уже
очень состарившуюся Марию.
   - Дениска приполз? - оскалилась Мария. - Он Теперь у нас  уже  ползу-
нок! - она смотрела на него с раздражением. - Яркий пример, что из хоро-
ших дел выходит только зло себе!
   - Везде сумасшедшие! - галантно улыбнулся психиатр. - На  работе  су-
масшедшие, дома сумасшедшие, у тебя сумасшедшие! - Он сверкнул вставными
зубами. - Ну прямо конец света!
   - Да, конец света! - неожиданно для себя и еще более  неожиданно  для
Марии крикнул Эрвин Каин. но вы не понимаете, что такое конец  света!  -
Хватаясь за косяк двери, он с трудом поднимался на слабых детских ногах.
- Конец света, это не конец какой-то гадкой,  голубого  цвета  планетки,
скажем, после атомной войны! Конец света, это конец и того света, и это-
го света, и вообще света!
   Психиатр открыл рот, и при свете яркой лампы можно было сосчитать все
его золотые зубы.
   - Конец света - это конец видения, конец отражений! Фотон разумен, он
такое же живое существо, как и электрон! И он смертен! Цивилизации фото-
нов приходит конец!.. И это только первый из девяноста тезисов моего ро-
мана!.. Ну, что же вы сидите, возьмите бумагу, пишите же!.. Пишите!..
   Мария вопросительно взглянула на психиатра. Психиатр  покивал,  пряча
полосу сверкающего металла в алой мякоти губ.
   Она сошла с дивана, взяла блокнот, подняла голову, вглядываясь в  Де-
ниса Александровича, и в ожидании послюнявила карандаш.
 
Москва, 1983-1988-1996 гг.