ЩЕРБИНИН ДМИТРИЙ
   ЗВЕЗДА.

   Http://nazgul.tsx.org

                                           (Н. Ф. Драма)
                                                         Посвящаю Лене Гурской.

   Вилтор был в отчаянии. В том положении,  в  каком  он  оказался,  даже  и
оптимист, даже и человек идущий через жизнь со смехом впал бы в отчаяние. За
последние несколько часов Вилтор  лишился  почти  всего,  что  было  у  него
дорогого, а в течении следующего часа должно было исчезнуть и последнее - он
неминуемо должен был погибнуть - ему предстояла жуткая смерть -  она  должна
была прийти с неба.
   Он стоял то с опущенной головой, то вскидывал ее, оглядывался, не находил
ничего утешительного и вновь глядел  себе  под  ноги  -  в  груди  клокотала
горечь, глаза горели от слез. Безрадостной была окружающей  его  картина:  в
двух шагах начиналось озеро кислоты мгновенно разъедающее любую органическую
материю. Совершенно недвижимая темно-матовая поверхность была  видна  метров
на  тридцать,  дальше   же   медленно-медленно   выгибались   серые   клубы,
складывались в  причудливые  образы  -  иногда,  казалось,  что  сейчас  вот
разорвутся, и откроется за ними что-то, но  нет  -  пока  они  были  слишком
густы. Это озеро смерти окружали темно-каменистые гряды. И, хотя темный цвет
не был единственным бывшим там светом Вилтор видел только темное. Над  этими
грядами поднималось блекло-оранжевое, мерцающее свечение, которое отражалось
на кольцом вздымающихся пылевых облаках. Облака эти занимали  незначительную
часть небосклона - оставшаяся часть неба была совершенно чистой, однако - ни
одной звездочки там не было - абсолютная чернота, такая  исполинская  что...
Что Вилтор как можно реже смотрел на небо - ведь он знал, что именно  оттуда
должна прийти смерть - он знал, что  эта  чернота  скоро-скоро,  всего  лишь
через пару часов должна поглотить его. Разумом он понимал,  что  смерть  эта
должна прийти мгновенно - он даже и почувствовать ничего не успеет, как тело
его  разлетится  на  отдельные  атомы.  Но  он  испытывал  ужас  перед  этим
исполинским - представлялось, что - это чудище, которое поглотит его в  свою
утробу, и будет он метаться там, среди непредставимых ужасов целую вечность.
   Вилтор и сам не заметил, что начал говорить вслух:
   - Хоть бы этот пар  до  берега  дошел  -  разом  бы  от  тела  ничего  не
осталось... Но нет-нет - он даже удаляется,  рассеивается.  Так  что  же  ты
стоишь - сделай два шага - оттолкнись  посильнее  -  прыгни  метра  на  два.
Погрузишься с головой - и все. Не успеешь и боли почувствовать. И  от  этого
ужаса избавишься...
   Он вновь взглянул а непроницаемо-черное  небо,  сделал  один  шаг  -  там
замер. Вот она - темно-матовая, недвижимая смерть. Еще один шаг и... Там уже
нельзя будет останавливаться - там будет боль. Поднимающиеся от  поверхности
мельчайшие частицы начнут разъедать его плоть, выжгут глаза.
   - Ну, еще один шаг, и ты вырвешься из этого ада...
   Вилтор даже застонал, закрыл глаза, и тут пришли воспоминания об уходящей
жизни. Так всегда бывает на пороге смерти  -  разум  пытается  ухватится  за
что-то, в последний раз посмотреть дорогие воспоминанья.

                                               *                          *                         *

   У Вилтора была Звезда - она зажглась перед ним в двенадцать лет,  хотя  и
прежде он смутно чувствовал ее присутствие. Звезда потоками волшебного света
хлынула через его  глаза  и  через  уши  в  сердце,  в  душу  -  и  он,  уже
ослепленный, уже парящий в ее сиянии вновь и вновь  наслаждался  ее  светом,
благо, что сделать это было совсем не сложно. Звезда  имела  звучное  имя  -
Кэролайн, и уже не важно - было ли это имя ей дано при рождении, или это был
только сценический псевдоним - Вилтор услышал, что ее зовут так - и запомнил
- сотни, тысячи раз в день, да и в ночи повторял имя своей Звезды.
   Кэролайн начала свою карьеру на одной  из  планет  Сириуса.  Представьте:
переплетенное мертвенно-белыми многомильными молниями небо, в котором  сияет
непереносимая для глаз (защита с помощью световых фильтров) - звезда Сириус.
Ржавая поверхность, которая резко разрывается и бьет на  многие  мили  вверх
расплавленными породами. Там что-то клубится, носятся,  поедают  друг  друга
некие тени, и от всего  этого  одна  защита  -  купол.  На  базе  из  глубин
выкачивают ослепительную, голубую руду -  она  застывает  и  превращается  в
алмазы, необходимые для постройки обшивки и двигателей межзвездных кораблей.
Говорят, что когда-то людей заменят роботами, но сами люди этого не хотят  -
здесь у них высокий заработок - там же они некому не  нужны,  потому  что  у
большинства из них темное прошлое. И среди  них  росла  девочка  -  одна  из
многих девочек и мальчиков, которые рождались на этой планете, которые росли
не зная ни волшебных солнца, ни дыхания весны, ни всего того, чем  прекрасна
земная природа. Ничем особенно не приметная девочка - разве что глаза у  нее
были какие-то необычайно большие, хранящие  что-то  прекрасное.  На  нее  не
обращали никакого внимания, пока она не запела.
   О, что же это  был  за  голос!  Всем  этим  людям,  грязным,  огрубевшим,
привыкшим топить  свое  духовное  одиночество,  отверженность  от  родины  в
выпивке, казалось, будто та самая, уже забытая им весенняя,  земная  природа
пронеслась по их ржавым коридорам. Когда услышали (а она ведь в  первый  раз
пела, и никто ее не учил) - то  забывши  обо  всем,  веруя,  что  свершилось
какое-то чудо, бросились, грохоча по этому  железу.  Едва  не  раздавили  ее
своей смрадной толпою, а она стояла перед ними вжавшись в стену - маленькая,
худенькая, одетая в простенькое платьице, прижимающая к  груди  единственную
свою  куклу.  Вот  взглянула  на  них  своими  удивительными,   зовущими   к
прекрасному глазами, и они взмолились:
   - Спой. Спой еще! Пой! Пой!.. Молим тебя - это чудо...
   Сначала маленькой Кэролайн было страшно петь перед  ними,  но,  так  как,
само пение ей понравилось больше чем что-либо, то она вскоре  забылась,  где
находится, и что перед нею кто-то стоит. Она наяву видела свои прекрасные, к
сожалению, так быстро после пробуждения разбивающиеся железными стенами сны.
Сначала она пела  песни,  которые  слышала  когда-то  от  матери,  потом,  в
поэтическом порыве, ей стали приходить все новые и новые слова...
   Теперь уже каждый вечер радовала она этих людей  своим  голосом,  сиянием
своих очей.  Там  был  небольшой  клуб,  где  прежде  постоянно  напивались,
ругались, часто дрались - теперь ничего этого не было - теперь, с появлением
Кэролайн этот вертеп превратился в храм. Все то, что  напоминало  о  прежней
жизни было убрано, все вычищено до блеска. Они входили туда с просветленными
лицами, усаживались за столами,  но  не  ели,  не  пили  -  разговаривали  о
прекрасной Кэролайн, и это были возвышенные беседы,  в  которых  не  мыслимо
было хоть одно грубое слово;  многие  же  просто  молчали,  с  благоговением
ожидая, когда появится Она. А Кэролайн никогда не заставляла  себя  ждать  -
выходила на сцену, все в том же простеньком платьице, которое так шло ей,  и
начинала петь - они  смотрели  в  ее  глаза,  слушали  голос,  и  совершенно
невероятным казалось, что есть этот жуткий, чуждый Сириус, этот ад. Нет - им
казалось, что бытие в теле уже закончилось, что перенеслись они  в  райские,
высшие сферы. Они преобразились - и днем, во время  работы,  разговоры  были
только о Кэролайн - дни пролетали как бессмысленные, ненужные  виденья,  как
преддверья встречи с Нею...
   Так продолжалось до тех пор, пока не прилетели какие-то люди из  компании
для установки роботов -  штат  работников  сокращался  втрое,  и  тех,  кого
сокращали не ругались, нет - они падали на колени, рыдали, молили, чтобы  их
оставили. Они готовы были работать как рабы - за один паек, лишь  бы  только
видеть, слышать Кэролайн. Сначала люди  из  компании  решили,  что  на  базе
наступил массовый психоз вызванный каким-то незамеченным прежде  излучением,
но когда в тот же вечер они услышали Кэролайн, то поняли. Кто-то просветлел,
а у кого-то алчно загорелись глазки. Во всяком случае, один из  них  записал
выступление, и в ту же ночь передал на Землю. На следующее  утро  на  черное
посадочное поле спустился нарядный, словно только что с некоего космического
бала-маскарада кораблей прилетевший звездолет.  Кэролайн  и  ее  отца  (мать
девочки давно умерла) пригласили на борт, где их  встретили  люди  настолько
взлелеянные и солидные, что те попросту и не видели никогда им подобных.  На
девочку и на отца обрушился поток слов - торжественных и заумных, сводящихся
к тому, что девочке нечего прозябать в этой дыре, что  ее  ждет  прекрасное,
многомиллионное будущее - в общем, они вскружили голову отцу, ну  а  девочка
была в восторге, что всего лишь через несколько часов она увидит землю.  Тут
же  был  подписан  и  контракт  -  как  в   последствии   оказалось   просто
грабительский, но тогда показавшийся отцу верхом благодеяния для них...
   Нарядный звездолет  взмыл  в  небо,  оставив  несчастных  колонистов  без
Звезды. Когда они узнали об этом, то едва не подняли  вооруженный  бунт,  но
тут вспомнили очи Кэролайн и опомнились...
   Ну а для Кэролайн началась совершенно  новая  жизнь.  Та  самая  жизнь  в
которой и узнал ее Вилтор, и еще  сотни  миллиардов  землян,  рассеянных  по
освоенной части галактике. Ее эксплуатировали, как только можно  -  выжимали
все жизненные соки, которые,  правда,  били  из  нее  беспрерывным,  сильным
ключом, как и должны были они бить из Звезды. Но  ей  не  давали  ни  минуты
отдыха - минута отдыха -  это  потерянные  деньги,  и  концерт  следовал  за
концертом, интервью,  конференции,  торжественные  приемы.  Кэролайн  видела
миллионы  лиц,  кто-то  значимый  в  людском  обществе  пожимал  ей  руки  -
беспрерывное мелькание, и не было ни мгновенья, когда она могла бы побыть  в
одиночестве. Даже и во время недолгих часов  ее  сна  решили  снимать  фильм
"Сияющие грезы Кэролайн" - снимали ее  спящую  ни  одну  ночь,  чтобы  потом
смонтировать наиболее красивые мгновенья, подсоединяли  и  Л-провода,  чтобы
можно было видеть и ее сны - знали ведь, что  это  должно  отозваться  потом
головными болями, но нет же - ведь восторженные  зрители  требовали,  ждали,
буквально молились на Кэролайн.
   Первый же концерт, данный на Земле, был уже не тем, что на Сириусе,  хоть
и вызвал восторг у всех слышавших его. Земля - эта технократическая  шумная,
суетливая планета разочаровала ее,  прежде  именно  мечты  о  земле,  как  о
волшебном царствии питали Кэролайн. Реальность оказалась  грубой,  и  теперь
девочка не знала, где в космосе есть такое место, где  могла  бы  она  найти
свою мечту. Но, все-таки, ее любили как не любили ни одну из певиц прежде  -
она была святой, перед ней  благоговели,  среди  миллиардов  ее  поклонников
нашлось несколько миллионов в  ком  пробудился  поэтический  дар,  и  можете
представить, сколько ей было посвящено стихов! Только  известных,  пришедших
ей (среди  которых  были  и  стостраничные  поэмы)  -  хватило  бы  на  семь
тысячелетий беспрерывного чтения, простых,  восторженных  текстов  приходило
еще больше...

                                                 *                   *                   *

   Да - Вилтор помнил, как он услышал объявление (он был влюблен  тогда  уже
три года - ему пятнадцать исполнилось),  что  объявляется  конкурс  -  пусть
поэты присылают свои письма, и еще - незначительную  сумму  переводом.  Один
победитель удостоится разговором с самой Кэролайн. Как  же  вспыхнули  тогда
глаза Вилтора, с каким же рвением принялся он  тогда  записывать  стихи.  Он
писал целый день, и целую ночь - потом  у  него  закружилась  голова,  и  он
несколько часов пролежал в забытьи,  зато  как  очнулся  -  принялся  писать
дальше, и так, не останавливаясь, в одном порыве, писал до тех пор, пока  не
была завершена убористым подчерком большая тетрадь. Из носа  его  давно  шла
кровь, в глазах темнело, но он  совсем  не  замечал  этого  -  вот  принялся
перечитывать написанное, и эти стихи показались ему  самыми  прекрасными  из
всего, что когда-либо создавалось  поэтами.  Он  рыдал  от  восторга,  он  в
неистовстве носился по своей комнате, и вновь пал в обморок,  но  тут  же  и
очнулся - некогда жизнь не представлялась ему такой прекрасной, ведь он  был
уверен, что такие прекрасные стихи не могут занять какого-либо  места  кроме
первого.
   И он помнил, как в ожидании  прошли  три  следующих  месяца  -  словно  в
сказочном, восторженном сне пролетели, ничто, кроме  предстоящей  встречи  с
Кэролайн было уже для него незначимо, и в те  мгновенья,  когда  эти  жгучие
страсти хоть немного укладывались, он принимался писать все  новые  и  новые
стихи, которые намеривался вручить ей при встрече. Но  уже  было  упомянуто,
сколько приходило ей стихов (именно поэтому и решили устроить этот конкурс -
выжить на ее имени еще  денег)  -  и,  конечно  же,  первое  место  заслужил
какой-то маститый поэт.  Неумелые  же,  пылкие  стихи  Вилтора,  проверенные
компьютером, не вошли не только в число первой сотни,  получивших  билеты  в
первые ряды на один из ближайших ее концертов, но, по видимому, и  в  первый
миллион. Сначала Вилтор не мог поверить, и, рыдающий, связался с  компанией,
спрашивал - быть может, перепутали имя. Отвечал  ему  механический  голос  -
извинился, сообщил, что - это десять  тысяч  такой  то  подобный  звонок  за
сегодняшний день, а  на  крик  Вилтор,  может  ли  он  получить  рукопись  и
"Прочитать всем, всем, чтобы прошло это  недоразумение  глупое!"  -  тот  же
голос отвечал, что все рукописи,  в  связи  с  большим  их  количеством,  во
избежание путаницы уничтожаются, о чем было объявлено  еще  ранее.  На  этом
связь была оборвана.
   После этого Вилтор по природе своей вообще меланхоличный, впал в  сильную
депрессию. Он ни с кем не разговаривал, никогда не улыбался, почти ничего не
ел - исхудал страшно, ходил со ввалившимися, темными глазами, и  часто-часто
можно было видеть его плачущим. Спасла его Кэролайн. Пусть в  записи,  через
технику, которая якобы "передавала саму жизнь" - терялось что-то неуловимое,
непостижимое для объяснение - все-таки, и через технику она сияла, она звала
к свершениям, к любви.
   В эти дни, месяцы Вилтор много  думал  о  жизни,  иногда  записывал  свои
размышления. Наконец, он пришел к выводу, что должен оказаться от этих своих
безудержных порывов, что приведут они его в конце  концов  к  тому,  что  он
изгорит без следа. А, ведь, между прочим, в последнее время много ухудшилось
его успеваемость в школе совмещенной с академией.  (После  реформы  двадцать
первого века средние и высшие учебные заведения были совмещены, и только для
каждого  в  самом  начале,  на  основе  различных   психологических   тестов
выбиралась будущая специальность, на основе чего и записывался он в тот  или
иной факультет). Вилтор попал на факультет биологии, и действительно  -  эта
наука его интересовала. Только придя в  себя  после  поражения  на  конкурсе
поэтов понял  Вилтор,  как  отстал,  и  взялся  за  учебу  почти  с  той  же
одержимостью, с какой недавно писал стихи. В короткое время из отстающих  он
перебрался в лучшие ученики. И  ему  было  приятно,  когда  его  хвалят,  он
говорил себе так: "Что же - поэта из меня не получилось, но ничего - у  тебя
есть другой путь, путь биолога, и здесь ты можешь достичь  многого,  кое-кем
из людей сведущих уже признан твой талант. Иди-иди этой  дорогой,  Вилтор  -
так было указано судьбой - это твоя  дорога,  и  именно  на  ней  ты  можешь
принести пользу человечеству. Да, да - ты сделаешь много  славных  открытий,
Вилтор, и, кто знает - быть может, весть о тебе дойдет до Нее,  быть  может,
ты тогда удостоишься разговором с ней" -  и  глаза  Вилтора  затуманивались,
заволакивались восторженными слезами - он сидел,  весь  сияющий  любовью,  а
потом, так же сияющий, с воодушевлением брался за работу.

                                               *                          *                        *

   Конечно, Вилтор не был исключением в подобных  мыслях.  Нельзя  забывать,
что  незадолго  до  этого  широко  отмечали   рождение   пятисотмиллиардного
человека. И пусть  компанией,  с  которой  был  подписан  контракт  Кэролайн
владели по большей части алчные мысли - пусть - они, все-таки, были орудиями
рока - они, несмотря ни на что,  делали  доброе  дело  -  доставляли  сияние
Звезды Кэролайн для всех желающих, а это были все  эти  пятьсот  миллиардов.
Ведь когда появляется что-то действительно прекрасное, то стремятся  к  нему
все - забывая, что это - музыка,  картина,  свет  -  просто  чувствуют,  как
пробуждается что-то лучшее, что,  быть  может,  и  дремало  в  их  душах.  И
многие-многие миллионы  грезили  так  же  как  Вилтор  -  все  стремились  к
самосовершенствованию, к тому, чтобы  стать  достойными  встречи  с  нею.  С
появлением ее почти сошли на нет войны, убийства,  грабежи  и  иные  людские
преступления. Зажиревший, думавший раньше только о деньгах политик собирался
уж объявить войну, но тут вставали пред ним прекрасные очи  Кэролайн,  и  он
вместе с ними вспоминал и детство свое, когда он еще не  был  политиком,  но
просто малышом, и все представлялось ему добрым  и  сказочном;  вспоминал  и
детские сны свои - и над всем этим сияли очи Кэролайн, лился ее  голос  -  и
пробуждалась в политике совесть, и никакой войны не  было.  Тоже  было  и  с
другими преступниками, которые, впрочем, вскоре уже становились  нормальными
людьми, и стремились к свету, тоже грезили о встречи с Ней.
   Добрее, светлее  стали  люди,  значительно  продвинулись  в  исследовании
космоса, да и каждая из наук процветала. Кэролайн воспринималась уже  иначе,
как прежде, она стала для  всех  такой  же  обыденной,  как  Солнце.  Солнце
светит, и то, что оно дает всему  жизнь  воспринимается  как  должное  -  да
как-то иначе попросту и быть не может - не было бы  солнца,  не  было  бы  и
жизни. Но вот новое солнце, точнее - Звезда. Она сияла теперь в душе каждого
и день, и ночь. Она двигала к прекрасным свершениям. Никто уже и представить
не мог, что она все-таки человек, что  у  нее  тоже  есть  сердце,  какие-то
сокровенные мысли, желания...
   Но Кэролайн была человеком, и она очень страдала. Ведь ей уже исполнилось
двадцать, а любви, той единственной любви, когда соединяются  две  половинки
единого целого и навечно, не было, и быть не могло. Все чаще чувствовала она
себя не Звездой, но костром от начала очень  ярким,  но  уже  прогорающим  -
пожалуй, только груда углей и осталась, и никто не мог подкинуть ей в сердце
новых  дров.  Она  выходила  на  сцены,  она  общалась  и  общалась  с  этой
беспрерывной  вереницей  тут  же  уходящих  в  небытие  лиц,  и  со  слезами
вспоминала детство на Сириусе, там она, по крайней мере, могла оставаться со
своей  куклой,  играть.  Все  чаще  ей  казалось,  что  ее  окружает  темная
бесконечность, она из последних сил льет в эту бесконечность свой свет, и...
ей было страшно, ей хотелось покоя,  ей  хотелось  любви,  но  ни  того,  ни
другого не было. Однажды она почувствовала родственную душу - мелькнула  она
в клубящемся вокруг ее мраке, но только мгновенье это продолжалась -  вокруг
клокотала эта темная толпа, и тут же поглотила этот лучик надежды. До  этого
Кэролайн еще пыталась  казаться  жизнерадостной,  даже  улыбалась  -  теперь
надвинулось то, что никто и не ожидал от звезды -  депрессия.  Как  когда-то
Вилтор она перестала с кем-либо разговаривать, не улыбалась, почти ничего не
ела. Только если для Вилтора была звезда Она, то для  самой  Кэролайн  такой
звезды не было. К ней пришел директор компании - мужчина в летах  пытающийся
сохранить былое высокомерие, но благодаря Кэролайн  уже  не  в  силах  этого
сделать. Он сидел перед ней в роскошно обстав