ыла  построена  вокруг  существа,
которое было с рождения заточено в ней и, вероятно, останется там до самой
смерти.
     Увидев  это  существо,  Лейн  сразу  понял,  почему  тому   не   дают
разгуливать на свободе. Чудовище спало, и  Марсии  пришлось,  просунувшись
сквозь прутья, несколько раз стукнуть его кулаком  по  голове,  чтобы  оно
отреагировало. Тогда, разведя в  стороны  веки,  монстр  открыл  огромные,
хищные глаза, яркие, словно свежая артериальная кровь.
     Марсия бросила существу одно из яиц. Его клюв легко  раскрылся,  яйцо
исчезло, последовал громкий глоток. Пища пробудила чудовище к  жизни.  Оно
вскочило на десять своих ног и, щелкая клювами, стало бросаться на  прутья
клетки. Марсия, хотя  и  находилась  за  пределами  досягаемости,  все  же
отступила под алчным взглядом алых глаз чудовища-убийцы. И ее  можно  было
понять - голова  Марсии  приходилась  на  уровне  спины  гиганта  и  могла
полностью убраться в его клюв.
     Лейн подошел к клетке с другой  стороны,  желая  получше  рассмотреть
чудовище сзади, но даже сделав два круга, не  обнаружил  ничего  мужского,
если не считать дикой ярости, как у жеребца, запертого в  сарае  в  период
гона. Если же отвлечься от размеров, веса и красных глаз,  самец  выглядел
так же, как и любой из стражей.
     Увидев  разочарование  своего  спутника,   Марсия   разыграла   целую
пантомиму, отдельные движения которой были так энергичны и  наглядны,  что
Лейн невольно улыбнулся.
     Для  начала  она  продемонстрировала  несколько  яиц,   лежавших   на
отдельном выступе. Они были больше виденных ранее, все  в  мелких  красных
пятнышках. По-видимому, они  содержали  эмбрионы  мужских  особей.  Затем,
состроив гримасу, которая, должно быть,  означала  свирепость,  но  только
позабавила Лейна, скрючив пальцы и клацая зубами, Марсия стала изображать,
как страшен самец в ярости и что произойдет, если он вырвется  из  клетки.
Тогда он уничтожит все, что попадется ему на глаза: самку, яйца,  рабочих,
охранников; всем оторвет головы, искалечит и съест. После этой бойни самец
будет набрасываться в туннеле на каждую встреченную  многоножку,  пожирать
реактивных  рыб,  срывать  с  потолка  огненных  червей,  выдирать   корни
деревьев, убивать, убивать, убивать, жрать, рвать, драть...
     "Все это очень интересно, - подумал Лейн, - но как же он..."
     Марсия изобразила и это. В один  прекрасный  день  рабочие  буквально
подкатывают самку через всю комнату к клетке, разворачивая ее  так,  чтобы
зад ее находился в нескольких дюймах  от  прутьев  и  бесящегося  за  ними
самца. И тут самец, не желающий ничего, кроме как вонзить свои клювы в  ее
плоть и разорвать на части, уже не может ничего с собой поделать - природа
берет верх, и нервная система трансформирует его желание.
     В мозгу Лейна всплыла картина разделанной многоножки, и он вспомнил о
канале на внутренней поверхности языка. Вероятно, у самца два канала: один
для выделения продуктов жизнедеятельности, другой - для вывода спермы.
     Внезапно Марсия положила фонарик на  пол  и  замерла,  выставив  руки
перед собой. Луч осветил ее побледневшее лицо.
     - Что случилось? - спросил Лейн, делая шаг к ней. Марсия отвернулась,
все еще держа в испуге руки перед собой. - Я не причиню тебе вреда.
     Он остановился, показывая, что не намерен приближаться.
     Что испугало ее? В помещении все оставалось по-прежнему, и  Лейн  был
рядом.
     Тогда Марсия показала вначале на нем, а затем на  взбешенного  самца.
Этот жест безошибочной идентификации мог означать только одно - она поняла
назначение некоторых его органов  и  осознала,  что  он  -  самец,  как  и
существо в клетке.
     Но что ее так напугало? Разве он такой же ужасный?  Отвратительный  -
может быть. Ее тело, лишенное пола, вызывало у него отвращение, граничащее
с тошнотой. Было бы естественно, если бы и Марсия так  же  реагировала  на
его тело, но она, кажется, уже оправилась от первоначального шока.  Откуда
этот необъяснимый испуг?
     Клюв самца клацнул позади него, когда тот яростно бросился на  прутья
клетки,  и  это  клацанье  эхом  отдалось  в  его  мозгу.   "Ну   конечно,
единственное желание самца - убивать!"
     До встречи с человеком Марсия знала только одно существо мужском пола
- монстра-убийцу, заточенного в клетку, и сейчас, наверное,  поставила  их
на одну доску.
     Очень осторожно, боясь сделать резкое движение, Лейн стал успокаивать
ее. "Нет, нет, нет! - качал он головой. - Я не причиню тебе вреда!"
     Марсия,   внимательно   наблюдавшая   за   ним,   начала    понемногу
успокаиваться. Кожа ее вновь приобрела нормальный розоватый оттенок, глаза
потеплели, она даже улыбнулась, правда, чуть напряженно.
     Когда она совсем успокоилась, Лейн поинтересовался,  почему  самка  и
самец многоножки имеют пищеварительную систему, а рабочие особи лишены ее.
В  ответ  Марсия  подошла  к  червю,  свесившемуся  с  потолка.  Ее  рука,
подставленная к рту червя, быстро наполнилась  выделениями.  Понюхав  свою
ладонь, она  предложила  сделать  это  Лейну.  Тот  послушался,  и  Марсия
невольно вздрогнула, ощутив его легкое прикосновение. Вещество имело запах
отрыгнутой пищи. Затем она приблизилась к другому червю,  который  излучал
не красноватый, а зеленоватый свет. Она пощекотала пальцем язык животного,
и в подставленную ладонь закапала жидкость. Понюхав  ее,  Лейн  не  ощутил
никакого запаха, а, попробовав на  вкус,  обнаружил,  что  вещество  очень
похоже на подслащенную воду.
     Огненные черви являлись пищеварительной системой рабочих  многоножек.
Рацион многоножек состоял, в основном, из яиц и листьев цимбреллы, богатых
протеинами, и сока ее корней, содержащего глюкозу. Жесткие листья цимбрелл
доставляли в туннель специальные команды сборщиков,  которые  отваживались
выходить на поверхность  в  дневное  время.  Огненные  черви  переваривали
листья, а также яйца и мертвых многоножек, и результат возвращали  рабочим
особям в виде своего рода супа. Те заглатывали суп, как и  глюкозу,  и  он
всасывался стенками глотки или вытянутого  мешка,  соединяющего  глотку  с
основными кровеносными сосудами.  Отработанные  продукты  удалялись  через
кожу или испускались через канал в языке.
     Удовлетворив свое любопытство, Лейн кивнул  и  направился  к  выходу.
Марсия с заметным облегчением последовала за ним.  Вернувшись  в  комнату,
она убрала яйца в холодильник, достала два стакана и наполнила  их  вином.
Обмакнув палец в одном стакане, затем в другом, она коснулась  им  сначала
своих губ, потом поднесла к губам Лейна. Он слегка коснулся кончиком языка
ее пальца, как бы подтверждая, что они едины во Вселенной. Возможно, смысл
этого ритуала был еще глубже, но это его значение ускользало от Лейна.
     Марсия проверила, как себя чувствует червь, которого она  посадила  в
чашу. Обнаружив, что тот съел всю пищу, она  вынула  его  и  вымыла  чашу;
потом, наполнив ее до половины теплой сладкой жидкостью,  вновь  поместила
туда червя. Затем она сама улеглась на кровать, забыв накрыться,  а  может
быть, даже не ведая, что нужно накрываться.
     Лейн не мог заснуть, хотя и устал. Он ходил взад-вперед  по  комнате,
словно тигр по клетке, и никак не мог отвлечься ни от загадок  Марсии,  ни
от проблемы возвращения на базу и на  орбитальный  корабль.  Земля  должна
была узнать о том, что здесь произошло.
     Через полчаса Марсия села и  начала  пристально  следить  за  Лейном,
пытаясь понять причину его бессонницы. Затем поднялась и открыла  шкафчик,
скрытый в стене. Внутри оказались книги.
     "Что ж, может, теперь  я  получу  ответы  на  кое-какие  вопросы",  -
подумал Лейн, подходя к шкафчику. Он выбрал наугад три книги и  присел  на
кровать, чтобы внимательно ознакомиться с ними. Конечно текста  он  понять
не мог, но в каждой было довольно много иллюстраций и фотографий.
     Первая  напоминала  историю  мира  для  детей.  Просмотрев  несколько
страниц, Лейн взволнованно произнес:
     "Боже, да в тебе не больше марсианского, чем во мне!"
     Заметив изумление на его лице, Марсия поднялась с кровати, села возле
Лейна и стала наблюдать, как тот листает страницы. Вдруг, увидев  одну  из
фотографий, она закрыла лицо руками, и тело ее стали сотрясать  безутешные
рыдания.
     Не понимая, что вызвало такую  бурю  эмоций,  Лейн  стал  внимательно
изучать фотографию. Она представляла собой  панораму  какой-то  планеты  и
была сделана с большой высоты. Возможно, это ее родная планета, где  живет
ее народ, город, где она была каким-то образом рождена?
     И он не  смог  сдержать  слез  -  на  него  вновь  нахлынуло  чувство
безысходного одиночества - то же чувство, которое он впервые ощутил, когда
прервалась связь с товарищами, и он осознал себя единственным человеком на
планете. Вероятно, это же чувствовала и Марсия.
     Через некоторое время она успокоилась,  улыбнулась  сквозь  слезы  и,
повинуясь порыву, поцеловала его руку и взяла два его пальца в рот.
     "Возможно, это ее  способ  выражения  дружбы,  или  благодарность  за
участие, а может быть, какая-то тонкая игра... В любом случае, это говорит
о высоком развитии ее цивилизации", - подумал Лейн и прошептал:
     - Бедная Марсия! Как, должно быть, ужасно остаться  наедине  с  таким
страшным и  отталкивающим  существом,  каким  я,  наверное,  кажусь  тебе,
существом, которое, того и гляди, сожрет тебя.
     Он освободил свои пальцы,  но,  видя  упрек  в  ее  взгляде  и  желая
сгладить свою вину, взял ее пальцы в свой рот.  Странно,  но  это  вызвало
новый приступ рыданий, правда, довольно скоро  выяснилось,  что  это  были
слезы радости. Лейн взял полотенце, вытер ей  глаза  и  дал  высморкаться,
после чего Марсия окончательно успокоилась и нежно  улыбнулась,  благодаря
Ого.
     Их  внимание  вновь  переключилось  на   книгу.   Лейн   рассматривал
иллюстрации, а Марсия знаками растолковывала смысл наиболее важных из них.
     Детская книга начиналась с зарождения жизни на планете.  Планета  эта
вращалась вокруг звезды, расположенной, судя по простейшей схеме, где-то в
центре Галактики. На ранних стадиях, начиная с зарождения жизни,  эволюция
шла тем же путем, что и на Земле. Но было  нечто  такое,  что  насторожило
Лейна, особенно в рисунках примитивных форм рыб. От странице  к  страннице
становилось ясно, что  эволюция  порождала  биологические  механизмы,  все
сильнее отличавшиеся от земных.
     Как зачарованный, проследил Лейн переход от рыб к амфибиям,  затем  к
рептилиям, к теплокровным, но не  млекопитающим  существам  и  далее  -  к
сгорбленным и передвигающимся на двух конечностях  созданиям,  похожим  на
обезьян, и наконец к таким, как Марсия.
     Рисунки  иллюстрировали  различные  стороны  жизни  этих  существ   -
развитие земледелия, обработку металлов и многое другое. Зачастую он  даже
не мог понять смысла рисунков. Одним из основных отличий от земной истории
являлись относительно редкие войны - рамзесы, чингисханы, атиллы,  цезари,
гитлеры, казалось, отсутствовали вовсе.
     Но  присутствовало  нечто  более   значимое.   Технология   неуклонно
развивалась, несмотря на отсутствие войн, которые на Земле  были  движущей
силой прогресса, и этот процесс, по-видимому, шел быстрее, чем  на  Земле,
даже принимая во внимание более раннее начало.  Складывалось  впечатление,
что цивилизация Марсии достигла своего теперешнего уровня за  относительно
короткий срок. Так или иначе, сейчас она находилась, по крайней  мере,  на
ступень  выше  Homo  Sapiens   -   совершая   межзвездные   перелеты,   ее
представители  должны  были  перемещаться  в  пространстве  со  скоростью,
близкой к скорости света или даже превышающей ее.
     На  одной  из  страниц  было  несколько  снимков  Земли,   сделанных,
очевидно, с космического корабля с различных расстояний. Под  фотографиями
была изображена темная фигура - полуобезьяна-полудракон.
     - Земля означает для вас именно это? - спросил Лейн. - Опасность?  Не
прикасаться?
     Несколько страниц были заполнены фотографиями других планет, но Земля
больше не встречалась. Но и увиденного было вполне достаточно.
     - Почему вы держите нас под наблюдением? - допытывался Лейн. - Ведь в
техническом отношении вы настолько обогнали нас, что мы для  вас  -  сущие
дикари. Чего же вы боитесь?
     Глядя на лицо Марсии, он ощутил озноб - это была та же самая гримаса,
с помощью которой она  изображала  заключенного  в  клетку  безмозглого  и
жаждущего крови самца.
     - Да, вы абсолютно правы, и мы не можем упрекнуть вас - ведь если  вы
войдете в контакт с нами, мы похитим ваши  секреты,  и  тогда  -  держись,
космос! - Помедлив секунду, он продолжал: - Конечно, мы все-таки  достигли
некоторого прогресса: за последние пятнадцать лет  на  Земле  не  было  ни
войн, ни революций - ООН разрешает спорные вопросы мирным путем. Но Россия
и США продолжают вооружаться, и с тех пор, как я родился, они ни на шаг не
приблизились к разоружению. Хотя... Знаешь,  держу  пари,  ты  никогда  не
видела ни землян во плоти, ни даже их изображений. А  если  и  видела,  то
одетых - ведь в этой книге нет фотографий людей. Возможно ты и знала,  что
мы делимся на мужчин и женщин, но это ничего не значило для тебя, пока  ты
не увидела меня под  душем,  а  сопоставив  меня  с  самцом  многоножки  и
осознав,  что  я  -  единственное  существо  в  мире,  составляющее   твое
общество... Все это ужаснуло тебя. Такое же чувство испытал бы,  наверное,
и я, окажись я на необитаемом острове в обществе тигра. Но как  ты  попала
сюда, и что ты делаешь  здесь  совсем  одна,  живя  в  этих  трубах  среди
настоящих марсиан? О, если бы ты могла поговорить со мной!
     "Беседуя с тобой..." - на память ему вновь пришли строки, прочитанные
в последнюю ночь на базе.
     Марсия снова улыбнулась, и Лейн произнес:
     - Хорошо, что ты преодолела свой страх. На самом деле я не  такой  уж
плохой парень, а?
     Она достала из шкафчика бумагу и  ручку,  и  Лейн  стал  с  интересом
наблюдать, как быстро двигается ее рука, оставляя на  листе  что-то  вроде
комикса.
     Давным-давно ее соотечественники основали базу  на  обратной  стороне
Луны, но когда ракеты с Земли начали летать в космос, пришлось  уничтожить
все следы пребывания на Луне и  перебазироваться  на  Марс.  Вскоре  стало
ясно, что земляне могут добраться и  до  Марса,  и  эта  база  также  была
ликвидирована, а новая развернута на Ганимеде.
     Тем не менее, пятеро исследователей  остались  здесь,  в  примитивных
домиках,  чтобы  продолжить  изучение  многоножек.  Несмотря  на  довольно
длительное наблюдение за этими существами, не было до конца ясно, за  счет
чего их тела выдерживают разницу  давления  воздуха  в  трубе  и  вне  ее.
Казалось, еще немного, и этот секрет будет раскрыт. Поэтому пятерым ученым
разрешено было остаться даже под угрозой появления землян.
     Марсия родилась на Марсе и прожила здесь уже семь лет. Говоря о своем
возрасте, она изобразила  движение  планеты  по  орбите  и  показала  семь
пальцев. "Примерно четырнадцать  земных  лет,  -  прикинул  Лейн,  -  хотя
соотечественники Марсии развиваются  и  достигают  зрелости  быстрее,  чем
люди". Впрочем, было нелегко судить, достигла ли Марсия зрелости.
     Ужас исказил ее лицо, когда она  рассказывала,  что  произошло  в  их
лагере в ночь перед отправкой на Ганимед. Спящие  члены  экспедиции  стали
жертвами самца многоножки, вырвавшегося из клетки.
     В колониях многоножек такое случалось крайне редко, но когда это  все
же происходило, самец уничтожал практически всю колонию, где  обитал  сам.
Он пожирал даже корни деревьев, отчего те погибали, и в этой  части  трубы
накапливалась углекислота. Существовал  лишь  один  способ,  каким  другая
колония, предупрежденная о такой трагедии, могла  умертвить  взбесившегося
монстра - вырастить собственном самца. Неспособная двигаться самка в таких
случаях сразу же погибала, но сохранялось  некоторое  количество  яиц,  из
которых можно  было  вырастить  как  самку,  так  и  ее  "супруга".  Далее
специально  отбирались  особи,  которые  должны  были  отвлекать  на  себя
внимание самца, пока остальные спасаются  бегством.  При  удаче  появлялся
шанс, что два  самца  уничтожат  друг  друга:  победитель  будет  ослаблен
настолько, что его смогут добить рядовые многоножки. Что и говорить, такой
путь  был  рискованным,  но  в  подобной  ситуации,  пожалуй,  единственно
возможным.
     Лейн  задумался  о  том,  как  все  в  природе  продуманно  -  самец,
единственный  естественный  враг  многоножек,  является  в  то  же   время
естественным регулятором их численности. Не будь у него  такого  зверского
характера, многоножки заполонили  бы  собой  все  жизненное  пространство,
израсходовали бы всю пищу и воздух. Парадоксально, но бешеный самец спасал
марсиан от вымирания.
     Лейн спросил, как самцу удалось,  несмотря  на  дверь,  проникнуть  в
комнату, где жили ученые. Марсия пояснила, что  дверь  обычно  запиралась,
только когда многоножки бодрствовали или когда все  ученые  спали.  В  тот
злополучный день один из товарищей Марсии открыл  дверь,  отправившись  за
яйцами в камеру самки. Вероятно, именно тогда самец вырвался из  клетки  и
убил ученого на месте. Затем, учинив побоище среди сонных  многоножек,  он
выбрался в туннель и увидел свет из открытой двери комнаты...
     Двое были убиты сразу, не успев даже проснуться. Еще  один  напал  на
зверя, отвлекая его внимание от Марсии, которая, почти обезумев от страха,
все же не поддалась панике и не побежала сломя голову куда  глаза  глядят,
но, мгновенно оценив ситуацию, бросилась  за  оружием.  "Хотелось  бы  мне
найти это оружие",  -  подумал  Лейн.  Она  уже  открыла  дверь  оружейной
комнаты,  когда  монстр  настиг  ее  и  вцепился  ей  в  ногу.   Испытывая
невыносимую боль - клюв самца глубоко проник в ее тело, порвав  мускулы  и
кровеносные сосуды - она из последних сил нащупала оружие и направила  его
на чудовище. Оружие сделало свое дело - самец повалился на пол, но  так  и
не раскрыл клюва, мертвой хваткой впившегося в ее бедро чуть выше колена.
     Здесь Лейн не удержался и  прервал  рассказ,  спросив,  как  выглядит
оружие и каков принцип его действия, однако Марсия проигнорировала вопрос,
сделав вид, что не понимает, хотя, конечно,  просто  не  хотела  отвечать.
Лейн не стал настаивать. Разве можно было винить ее за это?  Она  была  бы
последней идиоткой, если  бы  наивно  рассказала  все  первому  встречному
человеку. Даже почти не зная его лично, она  имела  представление  о  роде
людском, к которому он принадлежал, о том, чего можно  ожидать  от  людей.
Удивительно еще, как она не  оставила  его  погибать  в  трясине  и  потом
разделила с ним хлеб и вино.
     Может быть, она сделала  это,  посчитав,  что  любая  компания  лучше
полного  одиночества.  Или  в  морально-этическом  плане  она  была   выше
большинства землян и не могла вынести мысли, что оставит в беде  ближнего,
даже если тот - дикарь. Но не исключено, что у нее были совсем иные цели -
сделать из него пленника, например.
     Тем временем Марсия продолжала свой "рассказ".
     Она потеряла сознание, а когда пришла  в  себя,  то  обнаружила,  что
самец тоже начал шевелиться. И тут уже она его прикончила.
     "Еще крупица информации, - подумал Лейн. - Убойную силу этого  оружия
можно регулировать".
     Освободившись от клюва самца, Марсия дотащилась до  аптечки  и  стала
лечиться. Через два дня  она  уже  смогла  подняться  на  ноги  и  ходить,
прихрамывая. Шрамы на ноге стали постепенно исчезать.
     "Они опередили нас и в медицине, да и во  всем  остальном,  наверное.
Если верить ей, мышцы ноги были разорваны, но срослись буквально  за  один
день".
     Марсия объяснила, что восстановление тела требует большом  количества
энергии, а значит - усиленного питания.
     К тому времени тела ее убитых товарищей начали разлагаться, и