оделав такой маневр, Лейн сразу же  почувствовал,  что  ноги  вновь
стали погружаться. Вес тянул их вниз, но баллон с  воздухом,  пристегнутый
на груди, и баллоны, находящиеся в мешке,  да  и  пузырь  шлема  придавали
плавучесть верхней части тела.
     Он перевернулся на бок  и  устроился  на  крошечном  островке  мешка,
который, конечно, ушел вниз, но зато освободились ноги - все в густом желе
из грязи и пыли. Лейн видел два возможных выхода.
     Он мог погружаться и дальше, надеясь, что  мешок  вскоре  уткнется  в
слой вечной мерзлоты, который должен здесь быть. Но на какой  глубине?  Он
уже погружался выше колен и не почувствовал под ногами  никакого  твердого
дна. И... он застонал,  представив,  как,  начали  погружаться  вездеходы,
перевалив через  трубу,  как  закричал  в  ужасе  Гринберг,  как  замолчал
передатчик, когда трясина сомкнулась над антенной. Нет, такой  вариант  не
годился. Оставался второй - постараться выбраться на узкую полоску твердой
почвы у трубы. Но  это  также  может  ничего  не  дать.  Почва  там  может
оказаться такой же вязкой, как и в других частях "сада" -  ведь  вездеходы
вначале опустились именно на нее.
     Вспомнив о вездеходах, Лейн  подумал,  что  они  должны  были  сильно
повредить посадки цимбрелл возле трубы, но ничего такого не было  заметно.
Следовательно, что-то должно было спасти растения или возродить их  вновь.
А это значит, что кто-то может еще появиться и спасти его.
     Или убить. В любом случае проблемы его будут решены.
     Он рассудил, что прыгать с мешка на полоску грунта у трубы  не  имеет
смысла. Единственный шанс - оставаться  на  мешке  и  надеяться,  что  тот
погрузится не слишком глубоко.
     Но  мешок  неумолимо  тонул.  Трясина  поднялась  до   колен,   затем
погружение начало  замедляться.  Он  молился,  чтобы  плавучесть  мешка  и
баллона  на  груди  помешала  ему  увязнуть  с   головой.   И   погружение
действительно прекратилось: липкая грязь поднялась  до  уровня  груди,  но
руки оставались свободными. Прекратив молиться,  он  облегченно  вздохнул,
хотя и не чувствовал особой радости - через четыре без малого часа  воздух
в баллоне кончится, и тогда он погибнет, не имея  возможности  достать  из
мешка другой баллон.
     Лейн с силой оттолкнулся от мешка и  взмахнул  руками,  надеясь,  что
ноги вырвутся из трясины и ему снова удастся распластаться в позе орла,  а
мешок, освобожденный от веса тела, всплывет на поверхность, и тогда  можно
будет извлечь  из  него  баллон.  Но  ноги,  удерживаемые  вязкой  грязью,
поднялись недостаточно высоко, а мешок подался чуть в сторону. Этого  было
достаточно - когда его ноги начали погружаться вновь, они не нашли  опоры.
Оставалось полагаться только на плавучесть баллона с воздухом, который был
у него на груди. Но она была слишком мала, чтобы удержать его  на  прежнем
уровне - на этот раз он  погрузился  по  грудь.  Плечи  тоже  готовы  были
погрузиться, и только шлем еще оставался на поверхности.
     Лейн был беспомощен.
     Спустя много лет другая экспедиция или еще  кто-нибудь  увидит  блик,
отраженный от шлема, и обнаружит его тело, увязшее, словно муха в патоке.
     "Если меня найдут, - подумал он, - в моей смерти будет хоть  какой-то
смысл. Она предостережет других от  этой  ловушки.  Но  раньше,  наверное,
кто-то извлечет меня отсюда и спрячет".
     Снова накатило отчаяние. Лейн закрыл глаза и прошептал пару строк  из
того, что читал прошлой ночью на базе:

               Да, - подумал я, проходя долиной Смерти, -
               Не убоюсь я зла - лишь бы ты была со мною...

     Но от этого не полегчало.  Он  чувствовал  себя  абсолютно  одиноким,
покинутым всеми, даже Создателем. Но, снова открыв глаза, он  увидел,  что
больше не одинок.
     В стенке трубы слева от него появилось отверстие - круглая дыра футов
четырех в диаметре. Стенка в этом месте провалилась внутрь,  как  если  бы
была пробкой, которую протолкнули в трубу, когда появилась необходимость.
     Немногим  позже  из  дыры  показалась  голова  размером  с  арбуз  из
Джорджии, очертаниями напоминающая футбольный мяч и розовая,  как  детская
попка. Два глаза марсианина  величиной  с  кофейные  чашки  имели  по  два
вертикальных века. Марсианин открыл один из двух своих клювов, похожих  на
клювы попугаев, облизнулся очень длинным трубчатым языком  и  выскочил  из
отверстия. Розоватое тело существа тоже напоминало футбольный мяч, но было
раза в три больше головы.
     Существо опиралось на десять веретенообразных паучьих ножек, по  пять
с каждой  стороны.  Ножки  оканчивались  широкими  округлыми  подушечками,
поэтому  марсианин  легко  бежал  по  топкой  поверхности,   лишь   слегка
погружаясь в нее. За ним высыпало еще особей пятьдесят.
     Они подобрали маленькие растения, вырванные Лейном во время неудачных
попыток вырваться из трясины, и  начисто  вылизали  их  узкими  трубчатыми
языками, которые высовывались, самое малое, на два фута. Лейн подумал, что
общаются они тоже языками, как это  делают  земные  насекомые  при  помощи
своих усиков-антенн.
     В этой своей суете  марсиане  не  уделили  никакого  внимания  Лейну,
скрытому за двумя  рядами  цимбрелл,  лишь  некоторые  из  них  равнодушно
пробежали языками по его плечу.  Лейн  перестал  опасаться,  что  марсиане
заклюют его своими крепкими на вид клювами, но ужаснулся при мысли, что те
могут совершенно проигнорировать его.
     А дело  шло  к  тому.  Погрузив  тонкие  корешки  растений  в  топкую
поверхность, они наперегонки бросились к отверстию в трубе.
     Лейн в отчаянии закричал им вслед, хотя и знал, что даже если у них и
есть  органы  слуха,  они  не  услышат  его  сквозь  герметичный  шлем   и
разреженный воздух:
     - Не оставляйте меня умирать здесь!
     Но  именно  это  они  и  сделали.  Последний  марсианин  проскочил  в
отверстие, которое уставилось на  него,  как  круглый  черный  глаз  самой
Смерти.
     Лейн неистово забился, пытаясь вырваться из трясины и уже не думая  о
том, что только зря расходует свои силы.
     Внезапно из  отверстия  выползла  фигура  в  защитном  костюме.  Лейн
прекратил борьбу и завопил от радости - был  это  марсианин  или  нет,  но
сложением он походил  на  Homo  Sapiens.  Несомненно,  это  было  разумное
существо, а значит, и любопытное.
     И Лейн не был разочарован. Существо встало на две блестящие полусферы
и скользящей походкой направилось к  нему.  Приблизившись,  оно  протянуло
Лейну конец пластиковой веревки. Скафандр спасителя был прозрачным, и Лейн
испугался, увидев тело этого существа, а зрелище  двух  голов  под  шлемом
заставило его побледнеть. С испугу он чуть не отбросил веревку.  Марсианин
приблизился  к  трубе,  затем,  оттолкнувшись  от  двух  полушарий,  легко
запрыгнул на нее и начал вытягивать Лейна из трясины. Медленно,  но  верно
Лейн вылезал, и наконец,  достигнув  основания  трубы,  поставил  ноги  на
блестящие полушария. Оттолкнуться от них и опуститься рядом с  двухголовым
было уже легко.
     Марсианин снял со спины еще два полушария, протянул их Лейну,  а  сам
опустился на два оставшихся внизу и направился через трясину к отверстию в
трубе. Лейн последовал за ним. За отверстием располагалась камера; потолок
ее оказался настолько низким, что Лейну пришлось наклониться. Но она  явно
создавалась и не для его спутника - тот тоже был вынужден пригнуть  колени
и головы.
     Они  подняли  толстую  крышку  люка,  сделанную  из  того  же  серого
материала, что  и  труба,  и  закрыли  ею  отверстие.  Затем  шарообразные
марсиане стали вытягивать из своих клювов серые нити и залеплять ими стык.
     Двухголовый и двуногий  марсианин  снял  с  пояса  фонарь  и,  жестом
приказав Лейну следовать за ним, скользнул в туннель,  уходящий  вниз  под
углом сорок пять градусов. Вскоре они добрались до большой камеры, где уже
скопилось  около  пятидесяти  шарообразных,  и  остановились  в  ожидании.
Двухголовый, словно ощутив любопытство человека, снял  перчатку  и  поднес
руку к маленьким отверстиям в стене. Сделав то же самое, Лейн почувствовал
дуновение теплого воздуха.
     Несомненно,  это  была  шлюзовая  камера,  построенная   десятиногими
существами. Но такое разумное строительство само по себе еще не  означало,
что существа эти обладают разумом, подобным человеческому.  Это  мог  быть
коллективный разум, как у некоторых земных насекомых.
     Когда камера наполнилась воздухом, был открыт следующий люк.  Лейн  и
его спаситель покинули шлюз, нырнув в другой  туннель,  идущий  вверх  под
углом сорок пять градусов. Лейн подумал, что  они  вновь  окажутся  внутри
трубы, из которой пришел двуногий, и оказался прав.
     Внезапно Лейн услышал, как клацнули  клювы,  и  почувствовал  удар  в
шлем. Он автоматически оттолкнул существо, и от толчка оно  покатилось  по
полу клубком  неистово  бьющих  ног.  Весило  оно  немного,  и  тело  было
достаточно крепким, раз без ущерба выдерживало переход от плотного воздуха
внутри трубы к почти  безвоздушному  пространству  снаружи,  поэтому  Лейн
знал, что не причинил существу особого вреда, и на всякий случай схватился
за нож на поясе. Заметив это, Двуногий тронул его рукой и покачал одной из
голов.  Впоследствии  этот  пустяк  обернулся  неприятностью  -  все   без
исключения многоножки стали шарахаться от него.
     Лейн пытался понять, как получилось, что его  спасли.  Вероятно,  эти
многоножки ухаживали за садом и,  узнав  каким-то  образом,  что  растения
повреждены,  выбрались  на  поверхность.  Такое  за  последние   три   дня
происходило  уже  в  третий  раз,  поэтому  Двуногий  тоже  вылез,   чтобы
разобраться, в чем дело.
     Двуногий выключил фонарик и жестом предложил двигаться  дальше.  Лейн
неуклюже повиновался. Стало чуть светлее, но свет был тусклый, сумеречный.
Источником его были многочисленные создания, свисавшие  с  потолка  трубы.
Они  достигали  трех  футов  в  длину  и  шести   дюймов   в   толщину   -
цилиндрические,  розовые  и  безглазые.  Их  щупальца  сонно   колыхались,
поддерживая непрерывную циркуляцию воздуха в туннеле.
     От двух шаровидных органов,  пульсирующих  по  обе  стороны  широкого
безгубого рта, исходило мерцание, холодное, как у светляков. Липкая  слюна
свисала из круглого рта, капая на пол и в узкий канал в  заляпанном  полу.
По этому каналу глубиной дюймов в шесть бежала вода - первая вода, которую
Лейн увидел на Марсе.
     Глаза Лейна  приспособились  к  сумраку,  и  он  разглядел  животное,
лежащее в канале. По форме оно напоминало  торпеду,  было  лишено  глаз  и
плавников, и имело два отверстия -  одним  из  них  существо  с  жадностью
поглощало воду, смешанную  со  слюной,  а  через  другое  вода,  очевидно,
вытекала.
     Позднее Лейну стала понятна  роль  этих  животных.  Лед,  покрывающий
северные области Марса, с наступлением лета таял. По системе труб, берущей
начало от самого полюса, вода перекачивалась  в  другие  безводные  районы
Марса под действием гравитации и с помощью этих живых насосов.
     То и дело мимо пробегали по своим таинственным делам многоножки. Лейн
увидел, как несколько особей остановились  пег  существами,  свисавшими  с
потолка. Приподнявшись на пяти задних ногах, они высунули языки и  вонзили
их в разинутые рты меж мерцающих шаров. Вслед за этим огненный червь - так
Лейн  окрестил  его  -  дико  размахивая   щупальцами-ресничками,   дважды
изогнулся всем своим телом, и между ртами  двух  существ  произошел  обмен
пищей.
     Двуногий нетерпеливо дернул Лейна за руку, и они двинулись дальше  по
трубе. Вскоре они добрались до секции, где с потолка свисали белые  корни.
Они покрывали стены, переходя внизу в  сеть  корешков  толщиной  с  нитку,
стелющихся по полу и плавающих в воде. То тут,  то  там  многоножка  жевал
корень, спеша затем передать часть пищи огненным червям.
     Еще через несколько минут пути  Двуногий  перешагнул  через  поток  и
пошел по другой  стороне  туннеля,  прижимаясь  к  самой  стенке  трубы  и
опасливо  поглядывая  временами  на   противоположную   сторону.   Пытаясь
определить, что так пугает ого спутника, Лейн разглядел большое  отверстие
в стене, явно ведущее в другой туннель, через которое взад-вперед носились
многоножки, и около дюжины  их  -  самые  крупные  -  прохаживались  перед
входом,  словно  часовые.  Напрашивался  вывод,  что  отверстие  ведет   в
подземные помещения.
     Отойдя от отверстия  ярдов  на  пятьдесят,  Двуногий  расслабился,  а
пройдя еще минут десять  -  остановился.  Его  обнаженная  рука  коснулась
стены, и секция отошла. Лейн обратил внимание на  тонкие  и  нежные  линии
руки, подумав, что такой могла бы быть  рука  девушки.  А  когда  Двуногий
нагнулся и прополз в образовавшееся отверстие, показав при этом ягодицы  и
ноги приятных очертаний, Лейн стал думать о нем,  как  о  женщине.  Однако
бедра Двуногого были недостаточно широки, чтобы родить ребенка,  и  больше
напоминали мужские.
     Отверстие позади  закрылось.  В  конце  туннеля  был  виден  свет,  и
Двуногий  не  стал  включать  фонарик.  Пол  и  потолок   здесь   казались
оплавившимися от сильном жара и были не из прочного серого материала, и не
из утрамбованного грунта.
     Вслед за Двуногим Лейн соскользнул с  трехфутовой  высоты  в  большое
помещение. На минуту он ослеп от яркого света,  а  когда  глаза  привыкли,
осмотрелся, пытаясь найти источник  этого  света,  но  не  обнаружил  его,
заметив лишь, что в помещении нет теней.
     Двуногий, или Двуногая, сняла свой шлем и  скафандр,  повесила  их  в
стенной шкаф, дверца которого сама открылась при се приближении, и  знаком
показала Лейну, что можно снять скафандр. Тот не  колебался.  Хотя  воздух
здесь мог оказаться непригодным для дыхания,  у  него  не  было  выбора  -
воздух в баллоне кончался. Кроме того, он вспомнил о  цимбрелле,  растущей
на поверхности. Внутри туннелей корни ее впитывали  воду  и  абсорбировали
углекислоту,   выделяемую   многоножками.   Энергия    солнечного    света
преобразовывала газ и воду в глюкозу и  кислород,  который  должен  был  в
достаточном количестве содержаться в воздухе.
     Даже здесь, в подземной камере, находящейся ниже  уровня  трубы  и  в
стороне от нее, толстый корень цимбреллы  пронизывал  потолок  и  опутывал
стены белой паутиной. Стоя под одним из мясистых отростков, Лейн снял шлем
и глотнул марсианского воздуха. Вдруг на его лоб упала капля. Отпрыгнув от
неожиданности, он вытер липкую  каплю  пальцами,  и  попробовал  на  вкус.
Жидкость была сладкой, и вначале Лейн подумал,  что  так  дерево  понижает
содержание сахара в своем соке до  нормы.  Но  процесс  шел  неестественно
быстро - на потолке уже сформировалась следующая капля. Позднее  он  понял
причину этого явления, странного лишь на первый взгляд:  к  концу  дня,  с
понижением температуры цимбреллы удаляли лишнюю влагу  в  теплые  туннели.
Таким образом они избегали разрушения клеток жестокими морозными ночами.
     Лейн  осмотрелся.  Комната  представляла   собой   наполовину   жилое
помещение,  наполовину  биологическую  лабораторию.  Здесь  были  кровати,
столы, кресла и несколько предметов непонятного назначения, и среди них  -
большой черный металлический ящик. Из этого ящика через  равные  интервалы
времени порциями вылетали крошечные голубые шарики. Они поднимались вверх,
увеличиваясь  в  размерах,  но  не  лопались,  достигнув  потолка,  и   не
останавливались, а пронизывали его, не видя в нем преграды.
     Это были те самые голубые шары, которые вылетали из почвы в саду,  но
их назначение по-прежнему было совершенно непонятно.
     Да и времени как следует понаблюдать за этим явлением пока  не  было.
Двуногая взяла из шкафа большую керамическую чашу  и  поставила  на  стол.
Лейн с любопытством ждал, не понимая, что она собирается делать. И тут  он
заметил, что вторая голова принадлежит не ей, а совсем другому, отдельному
существу. Его  скользкое  розовое  тело  четырехфутовой  длины  обвивалось
вокруг  ее  торса,  а  крошечная  уловка  с  плоским  лицом  и  блестящими
светло-голубыми змеиными глазками была обращена к Лейну. Червь открыл рот,
показав беззубые десны, и  высунул  ярко-красный  язык  млекопитающего,  а
вовсе не рептилии.
     Не обращая внимания на червя, Двуногая сняла его  с  себя  и,  сказав
несколько слов на нежном, изобилующем гласными языке, мягко уложила его  в
чашу, где он сразу же свернулся кольцами, словно змея в корзине. Затем она
взяла кувшин с красного  пластикового  ящика,  который,  по-видимому,  был
нагревательным прибором, несмотря на то, что  не  соединялся  ни  с  каким
источником энергии. Она вылила теплую воду из кувшина в чашу, наполнив  ее
до половины. Под этим душем червь  блаженно  закрыл  глаза;  казалось,  он
беззвучно мурлычет.
     Затем Двуногая сделала такое, что Лейна замутило: она склонилась  над
чашей, и ее вырвало туда.
     Забыв о языковом барьере, Лейн шагнул к ней и спросил:  "Вам  плохо?"
Она обнажила в улыбке зубы, похожие на  человеческие,  как  бы  успокаивая
его, и отошла от чаши. Червь погрузил свою голову в массу полупереваренной
пищи, и Лейн снова ощутил приступ тошноты. Он подумал, что червь регулярно
питается таким вот образом, но это не уменьшило его отвращения. Разумом он
понимал, что должен забыть земные  мерки,  что  она  совершенно  другая  и
некоторые ее поступки неизбежно должны вызывать у  него  отвращение.  Мозг
готов был понять и простить, но желудок никак не мог с этим смириться.
     Позже, когда она принимала душ,  Лейн  внимательно  разглядел  ее,  и
отвращение почти исчезло. Она была около  пяти  футов  ростом,  с  изящным
сложением и гибким телом. Ноги ее были женскими,  и  даже  без  нейлона  и
высоких каблуков выглядели возбуждающе. Другие части тела  были  не  менее
привлекательны. Правда, если бы туфли были без носков, ее ноги с  четырьмя
пальцами вызвали бы на Земле массу комментариев,  но  на  длинных  изящных
руках было по пять пальцев. Сначала Лейну показалось, что  на  них  совсем
нет ногтей, как  и  на  пальцах  ног,  но  позже  ему  удалось  разглядеть
рудименты ногтей.
     Она  вышла  из  кубической  кабинки,  вытерлась   полотенцем,   затем
предложила ему раздеться и тоже принять душ. Он ошеломленно  уставился  на
нее. Она рассмеялась коротким смущенным смешком и заговорила. Слушая ее  с
закрытыми глазами, Лейн думал о том, что вот уже несколько лет  не  слышал
женского голоса. Голос был необычным - чуть хрипловатым, но в то же  время
нежным.
     Кем же она была? Не мужчиной. Она была женственной, но  не  во  всем.
Грудь ее была мужской, мускулистой, без сосков, пусть даже  рудиментарных,
с тонким слоем жира, из-за которого вначале и создавалось впечатление, что
под скафандром...
     Это создание не принадлежало к млекопитающим. Она  никогда  не  будет
вскармливать грудью своего младенца, даже не сможет родить его живым, если
эти существа вообще рожают. Ее живот был совершенно  плоским,  без  ямочки
пупка. Такой же гладкой и безволосой была и область между ног - нетронутая
и невинная, как картинка из  какой-нибудь  викторианской  детской  книжки.
Взглянув на бесполое пространство между ее ног,  Лейн  содрогнулся  -  ему
невольно вспомнился белый живот лягушки.
     Нет.  Думать  об  этом  существе,  как  о   "ней",   было   несколько
преждевременным.
     Его  любопытство  росло  с  каждой  минутой.  Как  же  эти   существа
совокупляются и размножаются?
     Двуногая вновь улыбнулась  своими  нежными  розовыми,  по-человечески
очерченными губами,  наморщив  при  этом  коротенький,  слегка  вздернутый
носик, и провела рукой по густому и ровному красно-золотистому  меху.  Это
были не волосы, а именно мех, и выглядел  он  слегка  маслянистым,  как  у
животных, обитающих в воде.
     Лицо се тоже было похоже на человеческое,  но  только  похоже.  Скулы
казались слишком высокими и выделялись сильнее, чем у людей. Темно-голубые
глаза