илась. Когда мы сбивчиво объяснили
ей причину своего вторжения в этот отшельнический уголок, она хмуро
спросила:

- Так вы ищите Храм?

- Наверное.

Тогда женщина зашла обратно в дом и вскоре к нам вышел сам хозяин,
ссохшийся, но еще живой старик. Правой рукой он опирался на посох.

Он смиренно окинул нас взором и слегка поклонился.

- Приветствую вас.

Его голос оказался неожиданно глубоким, приятным.

- Здравствуйте, - отвечали мы почти хором.

- А мы замок ищем, - вдруг пискнула младшенькая Настя. - А вы кто такой? А
это чья шкура на вас висит?

Я посмотрел на нее с укором.

- Замок, - задумчиво проговорил горец и вдруг, словно решившись, сказал:-
Пятнадцать рублей и поехали.

Это был неожиданный момент. Я раздумывал. Старикашка запрашивал чересчур
много и, что хуже всего, так открыто. Но и отступать было неприятно. Я
кивнул и тогда он уселся впереди и стал показывать дорогу. Дорога была
старая, проросшая травой и вначале свела в долину, перевела через
хрустальный каменистый ручеек и вновь, сильно петляя, потащила наверх.
Машина пыжилась, из-под колес выбрасывало каменья. Наконец, дорога совсем
иссякла.

- Остановись! - приказал старик. - Пойдем пешком.

Я кое-как развернул машину и остановился. Все вылезли.

- Давным-давно, - начал горец свой рассказ.

Гуськом по узкой тропе мы стали взбираться наверх.

"Давным-давно, - сказал горец, - жили на свете прекрасные и мужественные
люди. Они пасли овец и коней, занимались охотой и земледелием. Правил над
ними один из мудрейших и сильнейших в истории мужей - Сослан-Бек. И вот, он
часто и подолгу размышлял - конечно же, как и всякий правитель, о том как
увеличить благосостояние собственного народа. И однажды пришел к выводу,
что сделать это быстро возможно лишь одним способом - внезапным завоеванием
богатых соседних земель. Придумано - сказано. Сказано - сделано. И кинул он
клич, и двинулись воины в поход под его предводительством. Они силой
захватывали селение за селением и покорились им целые народы. Но однажды,
когда их отряд расположился на отдыхе, Сослан-Бек стоял на огромном валуне
и глядел с горы вниз, где вдоль бурной реки раскинулось очередное на их
победоносном пути село. Полководец вдруг задумался. И вот о чем. А ведь
нельзя покорить весь мир! Мир всегда будет шире возможностей любого из
смертных. Зачем становиться безумцем! И эта глубокая мысль настолько
поразила его, что Сослан-Бек тут же развернулся и закричал:

- Великие мои воины! Этот перевал наша граница между славой и бессилием.
Пойдемьте домой. Удовлетворимся тем, что можем осилить. Ведь все вокруг и
так уже знают, что не страшимся мы ни врагов, ни пространств. А в знак
окончания похода, велю построить здесь Храм. И пусть он будет самый
красивый из всех существовавших доныне, пусть он во все века возвещает о
нашей славе и мудрости.

Сказав эту пылкую речь, Сослан-Бек посмотрел вокруг. Воины, затаив дыхание,
ловили каждое его слово. Они верили в своего правителя. Так началась
величайшая из строек. Уже на следующий день одни из них расчищали площадку,
другие тесали камни для возведения стен, третьи эти камни перетаскивали,
четвертые ложили кладку. Работа закипела. У всех на глазах стал расти
красавец Храм."

Старик вдруг замолчал. Я оглянулся на него. Глубокие борозды морщин
рассекали его чело и вдоль и поперек. Он выглядел сильно уставшим.

- Папа, понеси меня на руках, - попросила Настенька.

- Дочка, - положил руку на ее плечо старик. - Мы уже пришли.

И все же я взял дочь на руки. По мере того, как мы взбирались на последние
метры склона, перед нами стала вырастать громада здания. Я в последний раз
подал Линде руку и наш путь окончился. Мы перевели дух.

Массивные стены глядели на нас с высоты. Мы замерли. Даже я и то был
несказанно удивлен и довольно долго не спадал во мне этот вал удивления.
Первая заговорила и сразу выдала мои собственные мысли Настенька.

- Пап, а почему он такой недостроенный? - спросила она.

Да, между нашим образом Храма и действительностью не было ничего общего. Мы
видели перед собою голые стены, короткие толстые балки, перекрывающие
зияющие пустотой пролеты, каменные колонны, выпирающие из зарослей
кустарника, огромные пластины ступеней, между которыми чернели дыры в
подвал. Одним словом то, что мы созерцали, вряд ли когда-то
функционировало. Как минимум, у этого мистического недостроя не было крыши.

- Н-да, - наконец молвил я.

В этот момент проводник дотронулся до моего плеча и произнес:

- Не торопитесь с выводами. Усаживайтесь все на камни, на траву, а я
дорасскажу вам легенду.

"Итак, строительство было в самом разгаре, когда на Сослан-Бека в третий
раз снизошел дух мудрости. Он вдруг открыл для себя страшную тайну. Нет
ничего вечного на Земле. И нет во Вселенной ничего, могущественнее
бесконечных пространств и бесконечного времени. Время укрощает всех.
Пространства навсегда шире человеческих возможностей. А всякое проявление
непокорности предопределенному порядку вещей бессмысленно, ибо заранее
обречено на провал. Сослан-Бек был умным человеком и поэтому смог понять
эту истину. Сослан-Бек был сильным человеком и выдержал этот удар с
достоинством. Сослан-Бек был добрым правителем и поэтому тут же приказал
собрать в своем шатре всех военачальников.

- Мы прекращаем стройку, - булатным голосом сказал он им. - Я понял, что
этот Храм будет никому не нужен. Мы не побоимся этого сделать. Пусть все
знают, что мы сильный народ и свободны в своих решениях. Завтра с зарей мы
уходим домой. Мы станем пасти овец и коней, мы станем заниматься охотой и
земледелием, мы будем любить жен и растить детей.

И сделали они в точности так и потекла жизнь народа как встарь. С великой
тайной в груди это было мужеством."

Старик замолчал. Мы с Линдой отпустили детей полазить по руинам и восторг в
их глазах был неописуем. А сами втроем просто сидели и молчали. Но я все же
чувствовал, что что-то недоговорено. Неожиданно горец встрепенулся.

- По правде сказать, мои исторические корни лежат в том самом народе.
Великие были люди.

Я вгляделся в черты его лица. "Да, - подумал, - великие тогда были люди. Но
куда подевалась та былая мощь людей? Неужели и впрямь поделилась на всех
ныне живущих?" Я поскорее отбросил от себя эту мысль. Я не хотел страдать
всю жизнь, терзаемый собственной ущербностью. Я хотел быть свободным. Я
хотел отдыхать всем телом. Я стал дышать полной грудью свежим космическим
воздухом и мне удалось обо всем забыть.

Горы были прекрасны. И небо. Ах, какое было небо - просто чудо!



А что ни говори - а отдых "дикарем" куда как живее беленых курортов. Об
этой поездке мы вспоминали в суровой Сибири еще долгие годы и каждый раз в
нашей душе полыхал огонь. Огонь прикосновения к прекрасной неправде.


                              Евгений Торопов

                             Марсианская любовь



Солнце живительными лучами ласкало влюбленных. Струны ветра неторопливо
слагали мелодию любви и природа смиренно умолкала при их встрече.

Он: - Как чуден этот миг, когда могу я созерцать ее. Мир окрашивается в
счастливые цвета. Она потрясающе прекрасна. И эти стройные ноги, которые я
готов бесконечно целовать и целовать...

Она: - Не знаю, есть ли на свете идеал, но я нашла его. Никогда допрежь не
видела такого упругого и мускулистого тела с этим приятно ласкающим взор
загаром. Это тело сильного защитника, но внимательного покровителя...

Он: - Ее шея выше всяких слов. Тонкая кожа ее словно кожица лепестка и
прикосновение ее словно дуновение, нежное и ласковое, словно нашептывание
на ушко сказки в непрекращающемся добром сне...

Она: - Эти крепкие руки сведут с ума. Их притягательность - в действии. Эти
руки умеют бережно обнять, и дать отпор обидчику, и раздобыть пищу. Надежен
мир, в котором они существуют...

Он: - Впервые я услышал ее на рассвете. И подумал: этого не может быть. Нет
на свете таких нот, которые бы выразили эту превосходную музу звука...

Она: - Эти неописуемые глаза...

Он: - Эти неописуемые глаза...

                                   * * *

Наступил вечер.

Солнце закатилось за горизонт, налетел холод ночи и зарычал черный
пустынный ветер.

Лишь сердитый космос смог на время разъединить влюбленных.

Она, зеленый горбатый карлик с этим ужасным и пугающим пупырчатым хвостом
полезла в сырую нору откладывать яйца.

Он же, уродливый кривоногий тролль, оскалил хищные клыки на своем лице,
состоящем из одних свисающих слюнявых складок и шагнул в бездну пустыни,
чтобы охотиться на пиявок.


                              Евгений Торопов

                               Наш новый мир



- Кто там! Стой!..

Бодрый оклик все-таки дрогнул и затих в темноте. Ч. затаился, придерживая
ладонью стучащее сердце, ему казалось эти глухие удары непременно выдают.
Ч. прислушался: шорох колотого кирпича медленно отдалялся. "Хай!"-
донеслось издалека и пристук каблуков - это бойцы особого отряда.

Он прислонился лбом к сырому бетону стены, на котором днем можно было
различить болотно-зеленые подтеки, но сейчас ночь и остался только запах
освежающей теперь гнили. Он чудовищно устал. Одеревеневшие ноги сводило
судорогой, горло драл спазм отвращения ко всему пахнущему и хотелось хоть к
чему-то прислониться, но вокруг все было холодное и чужое.

Сколько Ч. помнил, в воздухе еще никогда так не воняло как сейчас, ядовитая
пелена стояла сплошным туманом и никто не понимал, как можно жить в такой
вонючей затхлости, однако все кое-как жили и даже радовались жизни.
Кое-как.

Внезапно нарастающий шипящий звук заставил Ч. до упора вжаться в стену,
исчезнуть, слиться - звук донесся из глухого проулка и сразу вслед выскочил
пыльный желтый луч, размазавшийся по киоску, полоснул поперек фасада
здания: по витринам и темным окнам, занавешенным тяжелыми шторами. Хана,
если патруль - что делать?! И как же все это надоело, поскорее бы
проскочить до дому - наверное осталось квартала два - и тогда мне, наконец,
было бы безразлично, тогда бы я на них еще посмотрел.

Из проулка, будто издеваясь, начал медленно выползать тупорылый
микроавтобус, медленно делать поворот, одноглазо пробивая туман последней
не разбитой фарой. Через долгую секунду она тоскливо осветила улицу, а
заодно и - словно огнем прожгла - спину Ч. Ч. знал, что его могли и не
заметить и за мгновение дико вспотел, мысли метались, нервы не выдержали -
как струны порвались - и неловко побежал, придерживаясь рукой о шероховатую
штукатурку стены. Мотор хищно подзаурчал и прибавил скорости, стал
нагонять, а Ч., захлебываясь собственным дыханием, испуганно взирал на
отбрасываемую собой ковыляющую тень. Как долго тянется дом! Нет конца этому
дому - хоть до угла добраться, уйти во дворы.

Автобус играл с ним как кошка с мышкой, то неторопливо нагонял, то нарочно
отставал, но неизменно бил в спину светом единственной фары. Ноги
подгибались и не слушались, впереди ни просвета; но вдруг рука его вместо
опоры ощутила пустоту. Ч. даже чуть не упал - и поспешил шагнуть за угол.
Из-под ног шарахнулась кошка, и, царапая когтями пол, метнулась в подвал. В
душе Ч. что-то обрушилось. Его скрутили усталость и тупой страх, и только,
чувствуя сзади зловещее дыхание автомобиля, он из последних сил взбежал на
лестницу первого же подъезда и дернул на себя дверь. Скоропалительное и
неверное это было действие. Этим он чуть не вывихнул и так ослабевшее
плечо, а пальцы с болью соскользнули с ручки. Дверь удержалась на кодовом
замке.

А из-за поворота опять выползал надсмехающийся патрульный фургон и вновь
брызнул овалом луча. Ч. хотел сесть и умереть. Он запустил пальцами в
слипшиеся волосы, но неожиданно с силой ударил по своей щеке, что-то внутри
у него взорвалось, повелев одуматься. Толчок - и он, заплетаясь в штанинах,
скатился по ступенькам и бросился к другому подъезду и нырнул в полумрак
его норы. Только бы скрыться. Только бы уйти, залечь, зарыться, спастись.
Уже и в голову не приходит вспоминать о родной квартире, может быть ее нет,
может быть и семьи уже никакой нет, потому что ночью положено спать, а я
здесь. О, ужас! Я - нарушитель.

Он стал отчаянно взбираться вверх, глядя на тусклые лампочки и кружащих
округ мотыльков, раскидывающих от этого огромные подвижные пугающие тени.
Тени действительно пугали Ч. и он каждый раз вздрагивал, пытался закрывать
глаза, чтобы уйти от кошмара, но это не получалось. Тогда он хотел стучать
во все двери, звонить во все звонки, потому что вот громыхнула парадная и
гулко застучали подкованные сапоги, но он только остановился и сел на
каменную площадку между этажами, опершись спиной о холодную трубу
мусоропровода. "Вставай!" - сказали ему, а он: "Не надо! Не надо!", но его
обхватили и поволокли вниз, чтобы отвезти в участок. Сопротивляться Ч. не
мог и это было бессмысленно. Всю дорогу, пока они ехали, бойцы как-то
неприязненно смотрели на него, а за окном журчал густой воздух, обтекая
машину, а машина, в свою очередь, рассекала лбом нависший над землей
матовый туман. "Я не нарушитель! - закричал Ч., взывая к ледяным душам,- Вы
меня не поняли!" А ему ответили: "Закрой рот" и отвезли в участок.

Начальник патрульной службы встретил их у порога выкриком "Хай!". Ч.
промолчал - у него склеились губы, лицо словно маска и невозможно
пошевелить мускулом. Зубы - в дрожь. "Хай!!"- завопил скуластый офицер,
истинный патриот нации, высокие плечи в сиянии натертых до блеска звезд. Он
готов был прийти в ярость. Он повидал сотни таких врагов, они бесили его
своей противной заторможенностью в главных политических вопросах.

- Я не нарушал порядка! - дрожащим голосом закричал Ч., упав на колени. - Я
не виноват! Меня задержало на работе выполнение сверхсрочного госзаказа! Я
даже не ходил на обед, нам не разрешали отлучаться, пока мы все не сделаем.
Господин соратник, богом клянусь, что не нарушитель я, а исправный
гражданин нашей славной родины...

- Тогда пошел отсюда, - выцедил офицер и брезгливо отвернулся.

- Что? - не понял Ч., вытягивая вперед шею.

- Пошел вон, я сказал.


                              Евгений Торопов

                            Раньше надо вставать



Они с усилием продрались сквозь густосплетения колючей проволоки. Впереди
виднелся явно не лес, а высокие серые нагромождения труб и жилых домов.
Смешное красное солнце сидело на крыше девятиэтажки, побалтывая в воздухе
ногами.

- Хоттабыч, сталкер чертов, ты куда меня завел!

- За грибочками, Буратино Карлович, за грибочками,- промямлил сухощавый
длиннобородый старичок своему спутнику. - Почем я знал, что все так
изменится.

- Ты, Сусанин!- зарычал спутник, геркулесовской комплекции молодой
человек,- Если здесь и сейчас не будет леса с грибами...

Дальше он не договорил. Послышалось дружное гигиканье и из-за угла
бетонного двухэтажного сарая с надписью на табличке: "Детский сад № N-дцать
N-тый" вышла мамаша-воспитательница с вереницей галдящих ребятишек.

- Гля!- призывно крикнул один из этих бандитов, тыкая пальцем. Дети
подобрались к воспитательнице и стали громко скандировать: "Инопланетяне,
инопланетяне!"

Старичок дрогнул и побежал, а за ним рванул высокий. Бежать было трудно.
Мешали консервные банки и порванные целлофановые пакеты, рассыпанные по
тротуару, редкие утренние прохожие и одинокие велосипедисты. Остановились
только у ржаво-серебристого металлического гаража, ворота которого были
настежь распахнуты и где приятного вида пенсионер в замасленной робе с
утреца прохаживался вдоль "Запорожца".

- Ээ!- отрезал он.- Бензина нет и даже не просите.

- Бензина?- переспросил Буратино Карлович.

- Да, и ацетона, и растворителя тоже нет. Только если еще раз придете, я
милицию вызову. ОМОНовское подразделение.

Магия аббревиатуры подействовала на спутников угнетающе и они немедленно
ретировались. Они пошли теперь вдоль частоколов частников, заглядывая во
все щели: может быть, грибы здесь растут? Хотя бы шампиньоны. На одном из
заборов красовалась длинная надпись помадой: "Осторожно, прохожий! Здесь
живет злая собака." Буратино Карлович задумчиво прочитал, не понял и
повторил вслух. Из-за забора мгновенно прилетел скрученный конец мокрого
полотенца, а вслед за ним голова разъяренной женщины.

- Так это вот кто написал!!! Ты у меня попляшешь камаринскую!

Хоттабыч живо утянул спутника в темную подворотню между стеной "хрущевки" и
ветхим некрашенным забором, у которого они присели отдохнуть на корявое
нераспиленное бревно. Им вослед еще доносилось: "Вот скотина-то, а!"

- Ничего не понимаю,- проворчал Буратино Карлович.

Старик неопределенно помолчал. Буркнул:

- Они нас не узнают. Но ведь плоть от плоти... то бишь от воображения.
Глянь только на мою бороду или твой нос.

Из подъезда дома вышли два студента с сумками через плечо. Они непрерывно
гоготали.

- Панки,- увидев спутников, сказал один, а второй студент добавил: "Ух и
модные!" И гогот стал идиото-гомерическим.

- Пошли-ка назад,- решил Буратино Карлович.- За грибами раньше надо
вставать, когда еще солнце не взошло, и, храпя, они бродят по сказочным
лесам.

Неожиданно они почувствовали присутствие постороннего, обернулись и увидели
Пьяницу с красной рожей и оттопыривающимся карманом.

- Третий не лишний?- лукаво поинтересовался Пьяница и плюхнулся на бревно.-
Я иду, вот, и никак не решу: нахлобыстался ли я с вечера, ли вы с утра,- он
ткнул дрожащим пальцем в побагровевший от бега нос Буратино Карловича и на
изодранную одежду Гассана Абдуррахмана.

- Там колючая проволока была,- заоправдывался старик.

- Буратино... Ибн Хоттаб,- представил Буратино Карлович себя и спутника и
выбросил вперед руку. Пьяница с жаром пожал ее, обрадовался.

- А-а!.. Помню! Как же! Эта... Золотой ключик, вот! А ты, значит, будешь
старик Хотабович...

Хоттабыч от обиды всплеснул руками.

- Ведь не понимает человек! Послушайте,- обратился он к Пьянице.- Вы
думаете, мы из книг?.. Нет, мира книжных персонажей принципиально не
существует. Есть мир реальный - это здесь. Но существует еще мир
человеческой фантазии, он совсем не похож на этот. Он непостоянен. Мысли
текут - все изменяется... Вот, например, спите вы ночью и вам снится
чудовище.

- Это точно!- поддакнул Пьяница.

- Вы его себе представляете там, пасть огнедышащая, панцирь хитиновый,
страшный, рявкающий, может напасть и кого-нибудь съесть. Тогда этот
монстрище появляется в нашем мире и, пока вы спите, оно живет и буйствует.
А утром просыпаетесь, идете в ванную комнату, которая и вчера была, и
позавчера, и никто ее не выдумал, забываете про сон и чудовище у нас
исчезает. Ясно?..

Потом старик изменил голос и добавил:

- Обособленная индивидуальность по соответствующему обобщению закона Ли -
Янга не симметрична относительно двух вероятностей!

Пьяница от усердия потер виски.

- А вы тогда почему здесь?

- Хоттабыч,- заворчал Буратино.- Грибов не предвидится.

А старик вздохнул:

- Ну и вот, пошли утром в лес по грибы, а попали к вам.

- Морду бы набить тому, кто так резко думает!- рыкнул Буратино и вытащил
сигаретку.

Хоттабыч выделил одну седую волосинку от своей длинной бороды и намотал на
кулак. После этого забормотал что-то под нос, щелкнул пальцами и выдернул
ее с хрустальным звоном.

Пьяница полез рукой в карман, доставая "нулевую" поллитровку.

- Эх! Не угощаете вы меня, тогда давайте я вас. Душа горит!..

Обращаться было не к кому.


                              Евгений Торопов

                          Сказка с Дикого Востока



Кир, потягиваясь со сна, подошел к окну. Там, за окном, рылом вниз
пикировал дымящийся самолет. Кир заткнул пальцами уши и стал с любопытством
глядеть как тот, убыстряя вращение, отсчитывает последние метры жизни.
Вверх выстрелила черная точка, развернувшаяся в парашют, и почти сразу
вырос ярчайший взрыв.

- Вот. Самолеты все падают, - констатировал Кир, - жизнь продолжается.

Он не пошел умываться. Он заранее знал, что в кране