Людмила КОЗИНЕЦ

                             ОГОНЬ В КОЛЫБЕЛИ


     Перед рассветом померкла  синяя  звезда  Аль-Нушр-Джафар.  Из  Адских
Песков просочилась призрачная прохлада: раскаленные барханы к утру немного
остывали. Свежесть коснулась темных чеканных  лиц  часовых,  круглосуточно
несущих вахту возле блистающего стеклом  и  сталью  купола  -  сооружения,
странного здесь, в сердце необитаемого бесплодного плоскогорья, преддверия
ужасной пустыни. Ветерок тихо тронул  легкие  концы  чалмы,  откинутые  по
уставу на левое плечо часового. Недвижный страж позволил себе чуть  глубже
вздохнуть, чуть расслабить напряженные ноги. Скоро время первой молитвы...
     Слуха  часового  достиг  далекий,  едва  различимый   рокот.   Солдат
подтянулся и замер, обратившись в  статую.  Его  лицо  даже  не  дрогнуло,
внезапно выхваченное из тьмы резким светом автомобильных фар.
     На звук мотора подъехавшей  машины  -  громадной,  черной,  с  низкой
осадкой, с пуленепробиваемыми стеклами - из караульного помещения выскочил
дежурный офицер, бросился открывать дверцы. Из  машины  вышли  два  личных
охранника, а потом, поддерживаемый ими, появился Он...
     Часовой с трудом  пересилил  охвативший  его  восторг,  непреодолимое
желание упасть ниц, вжаться лбом в песок перед  величием  Живого  Пророка.
Какое счастье - лицезреть его! Как жаль, что  нельзя  никак  выразить  ему
сейчас свою безграничную любовь и преданность! И часовой лишь вытянулся  в
струнку, снедая горящим взором сухую, немного сгорбленную фигуру старца  в
синем блестящем  халате,  его  изрезанное  морщинами  лицо,  редкую  седую
бородку.
     Старец  окинул  внимательным  взглядом   окружающих,   поднял   руку,
благословляя. Все, кроме  постовых,  склонили  головы,  бормоча  начальную
строку Символа Веры. Произнес ее в уме и  замерший  страж,  чувствуя,  как
слезы восторга прожигают сухость глаз.
     Живой Пророк,  мелко  переступая  подагрическими  ногами,  обутыми  в
мягкие козловые сапожки,  пошел  ко  входу  в  освещенный  изнутри  купол.
Бесшумно скользнула прочь плита  сверхпрочного  стеклопласта,  на  красный
песок  легла  узенькая  дорожка  белого  света.  Сопровождаемый   дежурным
офицером, телохранителями и молодым генералом - советником от НАСА,  Живой
Пророк вошел внутрь, сразу оказавшись в  полукруглом  зале  перед  пультом
управления сложным комплексом биотрона и слепыми пока, темными  мониторами
слежения. Советник принялся  объяснять,  но  был  остановлен  нетерпеливым
жестом длинной ладони, на тыльной стороне которой блеснул алый  магический
знак.
     Зал,  где  располагался  контрольный   пульт,   Живого   Пророка   не
интересовал. Он хотел видеть Колыбель.
     В шлюзе он с неудовольствием подвергся кратковременному облучению: на
американского   советника   не   произвел   впечатления   быстрый    шепот
телохранителя о том, что никаких микробов на Живом Пророке быть  не  может
по причине его неземной святости.
     Через несколько минут вся группа людей вступила в  Колыбель,  которая
встретила их ароматом цветущего сада. После раскаленного  воздуха  пустыни
было  даже  трудно  сделать  первый  глоток   этой   свежести,   напоенной
благоуханием цветов, запахами эвкалипта и лавра, морской солью и  сыростью
близкого болотца.
     Советник проекта "Колыбель" медленно вел Живого Пророка и  его  свиту
по тропинкам построенного американскими специалистами мира - по скрипучему
зернистому песку миниатюрной пустыни, по заросшему рогозом  берегу  озера,
на темной воде которого цвели  розовые  кувшинки,  по  кромке  кораллового
рифа, обнаженного отливом, по сумеречным закоулкам мангрового леса.
     Да, это был целый мир - вся Земля,  воссозданная  на  пространстве  в
пять акров. И этот мир уже жил: на лугу  нежно  звенели  цикады,  в  озере
расходились круги  от  удара  хвоста  толстого  карпа,  маленькая  птичка,
напуганная людьми, с тревожным писком пронеслась над их головами.
     Купол накрывал лишь небольшую часть Колыбели, площадку возле лифта  и
розарий. Все  остальное  размещалось  глубоко  под  землей.  Искусственное
освещение имитировало суточный цикл вращения планеты,
     Живой Пророк рассматривал эту модель Земли с непроницаемым лицом,  но
все чаще хмурился.  Лишь  однажды  прояснилось  его  чело.  Старец  тронул
длинными пальцами белую розу на кусте и нараспев произнес несколько  строк
- начало древней муаллаки в размере тавиль.
     Советник понимал причину угрюмого  недовольства  Пророка:  для  того,
воспитанного в строжайших правилах религии, весь этот рукотворный мир  был
святотатством, посягательством на  суверенные  права  Бога,  Творца  Мира.
Но... иные времена, иные песни; Живой Пророк, будучи все-таки  современным
политиком, признавал это, хотя в душе категорически не одобрял. Но  что  ж
поделаешь!  Одно  утешение,  что  строили  это  кощунственное   сооружение
все-таки неверные. Они и ответят перед Богом.
     Из этих же соображений Живой Пророк согласился на то, чтобы испытания
биотрона по проекту "Колыбель"  были  проведены  командой,  подобранной  и
подготовленной НАСА, где уже  имелся  опыт  работы  системы  "Биосфера-2".
Правда, система так и  не  была  задействована  в  полном  объеме,  работы
пришлось свернуть на  неопределенное  время.  Поэтому  НАСА  охотно  пошла
навстречу предложению,  исходившему  лично  от  Живого  Пророка.  В  конце
концов, какая разница, где построить  и  испытать  гигантское  сооружение,
прообраз будущих поселений землян на других планетах?
     На   искусственную   биосферу    возлагали    большие    надежды    и
ученые-естественники, рассчитывая с помощью - таких "моделей Земли" спасти
вымирающие виды животных и растений.
     Группа  бионавтов  из  восьми  человек  уже  прошла   всю   программу
подготовки и только ждала часа,  когда  сооружение,  названное  Колыбелью,
примет их на два года. Ждали  своих  хозяев  и  типовые  живые  модули,  в
оформлении которых учитывались  некоторые  индивидуальные  особенности  их
будущих обитателей. "Дом Марка",  "Хижина  Анны",  "Приют  Юлии",  "Гнездо
Адама", "Бунгало Мусы", "Вигвам  Александра",  "Салон  Елизаветы",  ну  и,
конечно, "Храм Марии". Так назвали жилые модули веселые монтажники.
     Любой уголок Колыбели просматривался с центрального пульта. Но личные
апартаменты бионавтов от постоянного контроля были избавлены, хотя,  между
прочим, Живому Пророку это не понравилось.
     Колыбель ожидала первых обитателей, первых "младенцев  Космоса",  как
назвал бионавтов один ушлый журналист, которого  буквально  чудом  удалось
отловить в полумиле  от  купола.  По  категорическому  требованию  Пророка
работы по проекту "Колыбель" проводились в обстановке секретности. Хотя  -
какая там секретность в наше-то время? Информацию по  официальным  каналам
все-таки пришлось дать, но никаких представителей  прессы  к  Колыбели  не
допускали. После случая с прытким "жнецом  новостей"  Пророк  распорядился
заминировать все подступы к биотрону.  Возражений  консультантов  НАСА  он
слушать не пожелал.
     Зачем, собственно, понадобилась Живому Пророку вообще вся эта затея с
постройкой биотрона, руководство НАСА не интересовалось. Деньги - и  очень
большие деньги - заплачены, работа сделана, завтра прибудут испытатели.  И
все. А к странностям этого непостижимого старика, который умудрялся уже не
один десяток лет держать в напряжении Восток, а весь  остальной  мир  -  в
тревожном ожидании, успели попривыкнуть.
     Иногда всерьез начинало казаться, что Пророка не волнует ни Запад, ни
Восток, что старец этот вытворяет, что  захочет.  Захотел  -  выставил  из
страны всех иностранцев. Захотел - купил у прогрессивных соседей  ракетный
комплекс. Захотел -  сформировал  клерикальное  правительство.  Захотел  -
потопил на глазах изумленного человечества два чужих  супертанкера.  Ну  и
что?
     И уж менее всего  Пророк  интересовался  общественным  мнением  своей
собственной   страны,   поскольку   никакого   общественного   мнения   не
существовало. Некому было спросить,  почему  средства,  остро  необходимые
голодающим  детям,  гибнущим  в  эпидемии  двум  провинциям,   вложены   в
строительство Колыбели - это дело Живого Пророка,  слава  Знающему,  слава
Матери Коршунов во веки веков, аминь.
     Кое-кто из людей, близких к источникам  достоверной  информации,  еще
помнил о том, что лет двадцать тому  назад  Пророк  анонимно  финансировал
одну частную лабораторию, занимавшуюся синтезом  эликсира  бессмертия.  На
эту бредовую затею Пророк, не моргнув глазом, выложил миллиард долларов.
     Старец быстро утомился. Пришлось подниматься наверх, не осмотрев  как
следует Колыбель. В зале старец огляделся, пожевал сухими губами и вытянул
тонкий желтый палец, указывая на дверь, отделяющую операторскую от комнаты
для отдыха.
     Молодой  генерал  приподнял  брови,  изображая  вежливое  недоумение.
Старец, привыкший к мгновенному повиновению, потемнел лицом и неприязненно
сказал:
     - Там нужно устроить кумирню.
     Генерал ужаснулся, представив себе в современном  интерьере  Колыбели
эту самую кумирню, традиционное для  страны  Живого  Пророка  помещение  в
любом здании: низенькая темная комнатка для молитв,  пол  которой  застлан
круглым синим ковром, пирамидальный алтарь, прозрачные завесы,  медноликий
идол, дымок курильниц и ритуальные ножи... Только этого не хватало!
     Советник попытался приятно улыбнуться и позволил себе возразить:
     - Но...  зачем  же  здесь  обиталище  Бога?  Ведь  здесь  будут  жить
неверные...
     Старец строго  посмотрел  на  генерала  и  сказал  с  непреклонностью
фанатика:
     - Дом сей возведен во славу Бога, именем Бога. И  неверные,  пребывая
подле обиталища Бога, приобщатся его безмерной  благости,  и  узнают  свет
истины, и вручат свои души Знающему...
     Пророк произнес всю длинную формулу восхваления, генерал  даже  успел
соскучиться, сохраняя на лице выражение почтительного  внимания.  В  конце
концов, черт с ним, с этим упрямым Пророком, устроим кумирню, ребята  хоть
на досуге между вахтами повеселятся.
     Старец замолчал, отер влажный лоб прозрачным платком и опустил глаза.
Дежурный офицер, неслышно подскочив, кинул на белоснежный пластиковый  пол
кошму, поверх  нее  -  шкуру  барса.  Старец  величественно  опустился  на
муаровый рисунок меха. Перед ним  на  вышитой  льняной  скатерти  появился
обычный нехитрый завтрак - сухая рисовая лепешка, пиала сливок, козий сыр.
В быту Пророк был аскетичен.
     Старик разломил  лепешку,  обмакнул  кусок  в  густые  сливки.  Свита
почтительно отступила, один генерал стоял дурак дураком - он никак не  мог
привыкнуть к некоторым особенностям общения с августейшими персонами.
     Пророк неспешно позавтракал, простер перед лицом ладони и  забормотал
благодарственную молитву, которой  чуть  слышно  вторили  телохранители  и
дежурный офицер. Наконец старик поднялся, отвергнув помощь офицера. Минуту
постоял, с усилием разгибая скрюченные подагрой колени.
     Покинув купол Колыбели, Пророк снова благословил охранников, на  этот
раз Большим Каноном. И армейский устав  не  выдержал,  рухнул  -  часовые,
бросив оружие, повалились на колени. Генерал лишь сцепил зубы и  про  себя
поклялся  обеспечить  часовым  суток  десять  ареста  под  любым   удобным
предлогом.
     Живой Пророк отбыл. И лишь тогда молодой  генерал,  советник  проекта
"Колыбель" от НАСА, дал себе труд задуматься. Ведь ночной  визит  Пророка,
который посетил биотрон почти  без  охраны,  без  официальной  свиты,  без
членов кабинета, был событием из ряда вон выходящим. Знают ли  об  этом  в
правительстве? Хотя... какое правительство? Государство -  это  он,  Живой
Пророк. Генерал усмехнулся и отправился вздремнуть. К полудню должны  были
прилететь бионавты.
     Засыпая,  генерал  вдруг  вспомнил  приватный  разговор  с  одним  из
советских летчиков-астронавтов, ныне работающим в Главкосмосе.  Тот  очень
интересовался системой "Биосфера-2" и сожалел, что Пророк не пригласил для
участия в работах по проекту "Колыбель" советских специалистов. Уникальный
же все-таки эксперимент, стоило  бы  объединить  усилия.  Генерал  отвечал
односложно и счел за лучшее не рассказывать, что Пророк даже  не  разрешил
использовать разработки советских  ученых  по  системам  жизнеобеспечения.
Зачем обострять отношения? Но  из-за  упрямства  этого  старика  потратили
много времени и труда, чтобы отладить регенерацию воздуха.
     Новоселье  бионавтов  оказалось  до  обидного  обыденным.  Вздымая  с
бетонки тучи мелкого песка, сели четыре вертолета. Первая смена операторов
контроля за полчаса провела тестирование аппаратуры. Эти полчаса  бионавты
занимались переодеванием в одинаковые голубые комбинезоны  с  вышитыми  на
груди зелеными полумесяцами (по настоятельному требованию Живого  Пророка)
проходили процедуру облучения  под  ультрафиолетовыми  лампами.  А  потом,
доложив готовность, пустились лифтом в цветущие сады Колыбели.
     Восемь человек. Четыре девушки и четверо юношей.  Средний  возраст  -
двадцать пять лет. Прошли жесточайший отборочный  конкурс.  Давно  знакомы
между собой, умеют поддерживать  в  своей  группе,  которая  отныне  стала
моделью человечества, добрые и ровные взаимоотношения. Чтобы не  осложнять
им задачу, старались подобрать  людей,  не  разъединенных  религиозными  и
политическими убеждениями. Каждый из  них  подготовил  солидную  программу
работы на два года по своей специальности. Вот сейчас закончится еще  один
этап контроля аппаратуры и... Колыбель начнет жить своей жизнью, полностью
в автономном режиме. Первый  месяц  Земля  еще  будет  помогать,  а  потом
наблюдатели смогут вмешаться советом или действием только в самом  крайнем
случае.
     Восемь человек. Анна,  Юлия,  Елизавета,  Мария,  Адам,  Марк,  Муса,
Александр. Вот их лица проплывают на экранах мониторов  слежения.  Генерал
ослабил узел форменного галстука, прогнал мысли об историчности момента  и
склонился к микрофону:
     - Ребята! Я тут речь заготовил, длинную и торжественную. Но я думаю -
ну ее, речь. Удачи вам. Мари, девочка, я на тебя надеюсь.  Лиз,  красавица
Лиз, в твоих руках здоровье  "младенцев",  присматривай  за  ними  хорошо.
Джули, я полагаю, что через два года ты пригласишь нас  всех  на  свадьбу?
Алекс, ты ведь не будешь  возражать,  если  именно  я  подержу  шпагу  над
головой твоей невесты? Не делай страшные  глаза,  ваш  секрет  давно  всем
известен. Энн, твоя матушка прислала радиограмму,  текст  мы  передали  на
экран в твоей "Хижине". Адам, у тебя есть возможность оправдать свое имя -
ты должен первым ступить в новый рай... Муса,  не  будь  таким  серьезным,
улыбнись, что ты все хмуришься? Марк, я не забыл твою  просьбу  и  посадил
оператором к твоему монитору блондинку, вот она, ее зовут Грета. Нравится?
Грета, помаши ему рукой и скажи: "Хелло, Марк!" Вот так, умница. А  теперь
- с богом, ребята!
     Первые  сутки  генерал  не  покидал  контрольного  пульта.   Наконец,
почувствовав настоятельную  потребность  в  отдыхе,  нехотя  покинул  зал.
Какое-то неясное предчувствие тревожило его, хотя никаких  видимых  причин
для беспокойства не было. Система функционировала штатно.
     Бионавты, скромно отпраздновав начало эксперимента, жадно набросились
на работу. Марк тщательно проверил режим регенерации воздуха,  переналадил
по-своему комплекс водного контроля. Адам пропадал в мангровом лесу  и  на
огороде.  Лиз  обнаружила  в  медицинском  отсеке   неполадки   и   срочно
затребовала недостающие препараты и оборудование. Бионавты  обживали  свои
модули, устраивали непритязательный быт, по вечерам ходили друг к другу  в
гости. Жилые помещения расположили в разных уголках Колыбели, лишь Мария и
Анна попросили поселить их рядом.
     Вахта наблюдения очень скоро разочаровалась - смотреть было абсолютно
не на что. Ну никакой экзотики. Работают  люди,  даже  между  собой  редко
общаются. Разве  что  Алекс  посидит  на  берегу  с  Юлией,  пока  суровая
блюстительница распорядка Лиз не прогонит их спать.  Или  Мария,  допоздна
задержавшись в "Хижине Анны", выйдет  оттуда  в  новом,  умопомрачительном
платье,  только  что  сшитом.  Даже  представить  себе  трудно,  насколько
неинтересно наблюдать за обыденной жизнью очень  занятых  людей.  И  через
неделю-другую вахта начала потихоньку халтурить. Операторы позволяли  себе
отвлекаться на чашку кофе, свежий анекдот, а то и  на  партию  в  шахматы.
Кто-то и прихватывал минуток двести сна на синем ковре в кумирне. Вот  так
и прохлопали момент, ставший роковым в истории эксперимента "Колыбель".
     Прибыла почта. Послания, адресованные всей группе бионавтов, передали
на дисплей персонального компьютера Марии  для  сведения  всех  обитателей
Колыбели. В основном  это  были  приветствия  и  пожелания  удачи.  Личная
переписка - дискетки, видеоблоки, кассеты, а то и старомодные  конверты  -
были рассортированы по принадлежности и через шлюз доставлены адресатам.
     Именно в  тот  день  поведение  Мусы  вызвало  беспокойство  у  врача
бионавтов Лиз. Не высказывая зародившихся сомнений, Лиз пригласила Мусу  в
медицинский  отсек  и  под   видом   рутинного   обследования   хорошенько
выспросила. Ничего это ей не дало, кроме полной уверенности в том,  что  с
Мусой неладно. Он был любимцем группы и всегдашним третейским судьей.  Его
решению по всем вопросам подчинялись, поначалу  даже  не  понимая,  просто
доверяя. И всегда оказывалось,  что  Муса  прав.  Этот  двадцатидвухлетний
электронщик был не по годам  мудр,  выдержан  и  немногословен.  Возможно,
сказывалось его происхождение -  предки  Мусы  были  выходцами  с  берегов
Персидского залива. Меланхолия отнюдь не значилась среди особенностей  его
характера, но тем не менее он не выходил из своего модуля весь последующий
день.   Сидел,   углубившись   в   какие-то   бумаги.    Алекс,    забежав
поинтересоваться здоровьем, успел заметить, что на экране дисплея  мерцает
схема Колыбели и зеленый зайчик поисковой  программы  бродит  по  контурам
чертежа. Увидев Алекса, Муса нажал клавишу  сброса,  и  экран  погас.  Что
искал электронщик в знакомой ему до тошноты схеме?
     Словом, Муса стал источником нервозности  в  группе.  В  таком  тесно
замкнутом сообществе нервозность могла легко перерасти  в  раздражение,  а
там и до ссоры недалеко. Нужно было срочно принимать меры. И тут Лиз очень
кстати вспомнила об одной дате. Правда, Мусе пришлось долго объяснять, что
такое день ангела. Наконец он решил, что это  нечто  вроде  дня  рождения,
пожал плечами и отправился готовить подарок.
     К праздничному столу подали первый урожай  зелени  с  огорода  Адама.
Больше на огороде пока, к сожалению, ничего не выросло, но Адам мог часами
рассказывать, как отлично принялись бобы и томаты, а вот капуста все время
вянет, что побеги тыквы дали по третьему листу,  и  их  скоро  надо  будет
подвязывать, что маис бурно  пошел  в  рост,  что...  Его  рассказы  могли
сравниться только  с  рассказами  Алекса  об  очередном  хулиганстве  пары
гиббонов или о  нападении  морских  звезд  на  колонию  кораллов.  Земные,
обычные заботы. Колыбель жила. И только один ее обитатель  -  Муса  -  был
тягостно задумчив. Настолько,  что  наконец  заволновалась  и  вахта.  Лиз
пришлось объясняться наедине с  генералом.  Она,  как  могла,  постаралась
успокоить начальство, а Мусе в отместку приписала лишние  полчаса  занятий
гимнастикой.
     В  известном  смысле  праздничная  затея  Лиз  потерпела   провал   -
развеселить Мусу не удалось. Его мрачная  усатая  физиономия  очень  скоро
начала действовать  на  нервы  окружающим.  Наконец  Адам  не  выдержал  и
напрямик спросил Мусу, какого, собственно, дьявола  тот  киснет.  В  ответ
электронщик  посмотрел  на  жизнерадостного  огородника  и  пригласил  его
пройтись к берегу  озера.  Там  они  беседовали  с  полчаса,  причем  Адам